FUCKING PERFEKT

Вероника. Вчера приходили мужчины из поселения, они рассказали, что шотландцы опять начали совершать набеги, они увели с пастбища несколько лошадей и дорогих тонкорунных овец, а мальчишку пастуха - избили и привязали к дереву. Роберт был очень сердит на своих рыцарей, которые не смогли остановить воров. Он решил усилить охрану земель Эйдона небольшим отрядом из Итала, а также воспользоваться услугами своего брата Аарона – вдвоём они точно поймают воров. Во всяком случае, он так сказал мне. Он уехал из замка рано утром. А я решила немного прогуляться, а заодно сходить в деревню за свежим мёдом для Роберта. Очень хочется с ним помириться, устала я… Пейдж приболела, она сильно кашляла и я решила сходить в деревню одна. Я шла по дорожке между кустов, совсем недалеко от замка, как вдруг что-то тяжелое стукнуло меня по голове, в глазах потемнело, и я упала. Последнее, что я услышала - это мягкий шотландский говор: - Какая у нас тут птичка ходит... Я пришла в себя по дороге, меня куда-то везли, перекинув через седло, связанную по рукам и ногам, с завязанным лицом, сверху лил дождь, я промокла и сильно замерзла, голова просто раскалывалась от боли, и я поняла, что меня похитили разбойники-шотландцы. Они тихо переговаривались между собой, обсуждая каких-то не знакомых людей, называя их Снежным Барсом и Гепардом. Бред какой-то, но мне кажется, я слышала уже это от собственного мужа, когда он разговаривал с герцогом Ланкастером. Как же это было давно и недавно одновременно! Я ещё в тот раз подумала, что мой муж никак не наиграется, да и его дядя тоже… Приходится признать, что я была глупа… Наконец, через несколько часов езды, мы куда-то приехали. Меня сдернули с лошади, я чуть не упала - ноги меня просто не держали, кто-то, грубо схватив меня за талию, перекинул через плечо и занес в помещение. Развязав мне лицо, ноги и руки, меня привязали за ногу верёвкой к кровати, на которой была навалена куча тряпья. Я спросила: - Кто вы и чего вы хотите от меня? Жуткого вида мужчина, молча осмотрев меня, сказал только одно слово: - Выкуп, - радуга его души была яркой, но далеко не дружелюбной, я этому человеку на самом деле безразлична, остаётся надеяться, что он не принадлежит к тем шотландцам, которые спят и видят моего Роберта мёртвым. - Но у меня нет денег! – едва прошептала я и не узнала собственного голоса, таким он был чужим и хриплым. - Так пусть твой муж заплатит за тебя! – он усмехнулся, - У этой британской сволочи точно денег намеренно! - он сплюнул на пол и ушел. «Я сомневаюсь, что он вообще захочет это сделать,» - подумала я, - «Ведь ему это просто на руку! Если я умру, он останется единственным полноправным хозяином замка, графом Эйдон и будет волен жениться на ком захочет - так что выкупа не будет… И меня просто убьют или продадут куда-нибудь...Лучше бы убили сразу...» Голова от удара болела очень сильно, меня тошнило и все кружилось вокруг, вдобавок ко всему я так замерзла в мокрой одежде, что зубы стучали! В лачуге не было очага, единственное окно было заколочено какими-то облезлыми досками, сквозь которые пробивался лунный свет. Второй мерзкий мужик принес мне ведро для туалета, кружку с водой и большой кусок лепешки. Установил это всё неподалёку от моей кровати: - Поешь, женщина, а то заболеешь! – усмехнулся и вышел, плотно прикрыв за собой то, что когда-то было дверью. Я осталась одна в холоде и темноте. Для начала я попыталась хоть немного обсохнуть – осторожно сняла с себя платье, как смогла выжала его, оно осталось мокрым, но хоть вода теперь с него не капала – и то хорошо! Потом я поела, и, окончательно обессилев, упала на тряпки… Кажется, я была без сознания какое-то время, потом вдруг очнулась – мне показалось, что мой Роберт где-то рядом, я кожей почувствовала, как совсем рядом его золотистые паутинки прощупывают территорию… Неужели он ищет меня? Я поднялась,, безумно хотелось пить, я допила воду, а потом, разложив кое-как тряпки на старой кровати, легла обратно, но больше уснуть не смогла, а к утру я почувствовала, что у меня начинается жар, безумно хотелось пить, но вода кончилась, а больше ко мне никто не заходил. Похоже, про меня забыли. Утром я услышала, как возле лачуги кто-то ругается. Дверь открылась, и вошел тот жуткого вида шотландец и с ним хорошо одетый мужчина со шрамом на лице. Он внимательно посмотрел на меня: - Ты знаешь, кто она? - спросил он у дикого шотландца. - Да, это - жена младшего Маннерса, мы поймали ее у самого замка! – нагловато ответил мой похититель. - Вы совсем рехнулись? Вы знаете, что он с вами сделает?! Младший Котёнок куда изворотливее и наглее старшего! Своей жадностью вы сломаете все мои планы, сэр Персиваль теперь ни за что не будет с нами связываться, он с большой осторожностью относится к своему младшему сыну! И он скорее перекроет все тропы в графство, чем пойдёт на конфликт с собственным сыном! Он ничего не должен заподозрить! - Да мой лерд, мы будем крайне осторожны, мы возьмем выкуп и оставим ее в лесу, никто ничего и не подумает на Вас! Мне было непонятно все это, какие дела могли быть у лорда Персиваля с этим шотландским лердом... Они ушли, вновь заперев меня. А через некоторое время вернулся тот мужчина, которому, скорее всего, было велено за мной приглядывать. Он принёс мне воды и ещё тёплую лепёшку: - Поешь, девица, а то ты что-то плохо выглядишь. А вот на другой день я по-настоящему разболелась, голову ломило, у меня, кажется, начался бред от жара, мне все казалось страшным сном, хотелось проснуться, но сил не было. Ничего не хотелось! Нет! Хотелось домой! В Эйдон, к Роберту! Господи, прости меня, я плохо относилась к мужу, данному мне Тобой! Прости меня! Прошло, наверное, еще два или три дня, а, может и нет, ведь я потеряла счет времени, и не могла даже уже подниматься с кровати. Охранник, тот что приносил воду и хлеб, сказал, чтобы я не вздумала умирать, иначе он прирежет меня сам, но мне уже было давно все равно - я плохо его понимала сквозь боль и жар, часто теряя сознание. Наконец, наступила спасительная темнота… Из неё вынырнул Роберт, а потом пропал, как и всё остальное вокруг… Очнулась я от тёплого лучика, согревавшего мою щеку. Я лежала в большой кровати, в светлой комнате, рядом сидела леди Элизабет и гладила мою руку, в глазах ее были слезы радости. - Как хорошо, что ты вернулась к нам, ты была так плоха, мы думали, что уже потеряли тебя… Но Роберт привез знахарку, старую ведьму, которая лечила его после того похода, когда его ранили в ногу, и она выходила тебя, уж не знаю как он ее уговорил, говорят она ведьма, но раз она помогла и тебе, то теперь я её буду считать самым святым человеком! Я хотела спросить, как я оказалась в замке Алнвик, но тут прибежала Андреа, она начала меня обнимать и плакать от счастья, наконец, они с миледи стали рассказывать мне всё. Роберт нашёл меня полумертвую в лачуге того шотландца, который хотел получить за меня выкуп, того самого разбойника, что прислал в деревню мальчишку с моим шарфом и велел передать крестьянам, чтобы мой муж привез в горы к ручью 300 золотых фунтов. А Роберт и Аарон приехали в Эйдон с отрядами из Итала и Алнвика только через день после того, как меня украли. Они обыскали все окрестности, но ничего не нашли, только крестьянская девочка видела, как по лесной тропе уезжали два человека и везли что-то завернутое в мешки, это и была я... Тогда они объездили все приграничные поселения в округе, но не нашли и следа. Роберт был в ярости, он поклялся убить того кто посмел это сделать! И вот, через день, в деревне появился этот мальчишка с шарфом и известием. Человек Аарона тихо проследил за ним до самого шотландского поселения, он разузнал, где меня держат у какой-то болтливой девицы, прикинувшись торговцем нитками и всякой мелочью. После этого, вернувшись, рассказал Аарону и Роберту всё, что узнал. Вскоре отряд воинов во главе с Робертом и Аароном напали ночью на этот поселок, они устроили там натуральное побоище, подожгли несколько домов, пока нашли меня. Роберт, как сказал Аарон своей жене, когда увидел меня полумертвую на кровати, закричал от боли и горя, он думал, что я умерла или меня убили, но потом, поняв, что я еще дышу, он схватил меня на руки и уже не отпускал до самого замка. Леди Элизабет сразу отправила за лекарем, но врач сказал, что мне осталось жить недолго. Роберт моментально разругался с ним, обозвал почтенного лекаря старым шарлатаном, он не хотел с этим смириться, он сам нашел эту старуху-знахарку, привез ее в замок, она-то и спасла меня, как когда-то давно его самого. Когда мне это рассказали, мое сердце встрепенулось, и надежда, снова начала пробиваться сквозь стену грусти и недоверия, неужели я всё ещё что-то значу для него? Леди Элизабет рассказала, что Роберт приходил ко мне, пока я была без сознания, и сидел рядом, лично давал лекарство, пока Элизабет уходила отдыхать. Я робко поинтересовалась – где он сейчас? И с замирающим от страха сердцем услышала, что уехал в Итал по каким-то делам… Опять эти его дела… А я?!... Через три дня, после того, как я пришла в себя, ко мне опять пришла Андреа. Её аура выглядела как-то странно – то ли насторожено, то ли… коварно? Но я ещё так слаба, что не могу толком понять истинного! Леди Элизабет как раз ушла на кухню давать какие-то распоряжения, а я тихо дремала в одиночестве, набираясь сил. У нас с Андреа произошёл очень интересный разговор. Она, присев ко мне на кровать, сказала, пряча глаза, что хочет поговорить со мной. - О чем? - я недоуменно приподнялась на подушках. - Я хочу рассказать тебе о планах твоего мужа, дорогая! Знаешь ли ты, что он хочет поступить с тобой так же, как его отец поступил с его матерью? - Как? – удивилась я, а она продолжила: - Пока сэр Персиваль был на какой-то очередной войне, у леди Шарлотты была легкая интрижка с одним из местных молодых рыцарей, почти безобидный флирт, но сэр Персиваль, вернувшись, устроил скандал и отравил ее в монастырь, запретив видеться с Робертом, хотя тот был ещё совсем мал, ему было всего пять лет, и очень нуждался в материнской любви! - она усмехнулась – А теперь Роберт хочет отправить тебя в монастырь после всего, что произошло с тобой! Ведь ты могла забеременеть от шотландца… - О чем Вы говорите? Я же чуть не умерла... , - я была шокирована услышанным! Но Андреа не пожелала выслушать меня: - Роберту не нужна такая жена, дорогая! После того как тебя отправят отсюда в монастырь, Роберт подаст прошение на официальный развод и, конечно, получит его, он оставит за собой графский титул и замок, а потом, возможно, и женится по любви! - она сидела рядом и вроде как грустно смотрела на меня, - Он весьма завидный жених! - Чем я провинилась? - слёзы покатились из глаз помимо моей воли, - Я не виновата в том, что меня похитили! Да меня и пальцем никто не тронул, меня даже поить и кормить там забывали! Зачем же он меня тогда спас? – недоумевала я. - Он спас тебя затем, чтобы король был уверен в том, что было сделано все возможное, дорогая! Роберт никогда и ничего не делает такого, что не было бы выгодно лично ему, - спокойно ответила она. Я готова была умереть, лишь бы не слышать этих страшных слов! А Андреа встала с кровати и уже у самой двери добавила: - Мне жаль тебя, наивная девочка, но ты совершенно не знаешь своего мужа, - и ушла. Я упала обратно на подушки и в голос разрыдалась, правда, долго плакать мне не пришлось – вернулась леди Элизабет. Она сразу заметила, что я плакала и стала расспрашивать, что случилось. Я не хотела рассказывать ей ничего, но мне надо было узнать о родной матери Роберта, и я спросила - не может ли она мне рассказать о ней? Свекровь нахмурилась и очень осторожно спросила - зачем мне это нужно? Пришлось признаться, что мне передали о том, что мой муж хочет отправить меня в монастырь после всего, что со мной случилось. - Роберт хочет поступить со мной так же, как его отец поступил со своей второй женой? Ведь я не виновата! Леди Элизабет в шоке подняла на меня глаза: - Этого просто не может быть! Роберт не может так поступить! Он замечательный и очень добрый мальчик! – она говорила с такой уверенностью, что я даже и не знаю… - Миледи, поверьте мне, меня никто не трогал как женщину! Я прошу Вас поверить мне, я говорю правду! – я опять тихо заплакала. Леди Элизабет, погладила меня по голове: - Никто не сомневается в твоей невинности, дитя! – она улыбнулась мне и вышла из комнаты. Я тихо плакала от бессилия и думала, что мне просто надо умереть. Господи, пошли мне смерть, пожалуйста, зачем мне все это? Жить не хочется... Душа моя в очередной раз умирала, зачем он меня только спас? Я плакала от отчаяния, я не могла и не хотела показать им всем, как мне больно! Они все этого ждали, им всем нужен был только графский титул от меня! Лучше бы я умерла там, в лачуге у шотландцев! Отвернувшись от всего мира я лежала на чужой кровати, в чужом замке, среди чужих людей и понимала - мне здесь никто не поможет, я не нужна им... Вдруг я вспомнила слова дяди: "Детка, если будет совсем плохо - напиши королю, он очень уважал и любил твоего отца и наверняка поможет дочери горячо любимого друга." Я плакала и понимала, что мне надо как-то защитить себя, но как? Немного успокоившись, я решилась написать тете и дяде письмо, в котором описала все свои злоключения, в которое и вложила письмо королю с просьбой рассудить нас с мужем, описав в нём все, что произошло с момента приезда Маннерсов в мой замок и до сегодняшнего дня. А дяде написала в письме просьбу, что если со мной что-либо случится или меня просто увезут в монастырь, передать это письмо королю. Письмо Эдуарду Длинноногому, написанное Вероникой Маннерс, поддавшейся сиюминутному порыву. «Ваше Величество, мой отец - сэр Джонатан Стоун - до самой своей смерти оставался верен Вам и всегда, превыше всего ценил Вашу благосклонность к нему и Вашу дружбу. Перед смертью он просил Вас не забыть обо мне, его единственной дочери, и Вы, с Вашей великой добротой, взяли на себя этот труд. Вы выбрали мне в мужья Роберта Томаса Маннерса, и я благодарна Вам за этот выбор. Так получилось, что я была довольна своим браком, в отличие от моего мужа. Отец Роберта, сэр Персиваль, с самого начала практически силой заставил его жениться на мне, и теперь это замужество не приносит счастья нам обоим. Сэр Персиваль, очевидно, хотел решить свои семейные проблемы и не пожелал прислушаться ко мнению своего младшего сына. Теперь же мы несчастливы оба. Ваше Величество, обращаюсь к Вам с единственной просьбой - расторгнуть этот брак. Мой муж и я не находим общих интересов даже по восстановлению приграничного замка. Я понимаю, что замок Эйдон не может существовать без хозяина-мужчины, и здесь нужен хороший приграничный отряд во главе с хорошим воином. Сэр Персиваль Томас Маннерс, возможно, и решает свои проблемы благодаря дружбе с шотландскими лердами, мне же одной это не под силу. Муж мой, Роберт Томас Маннерс, не собирается восстанавливать замок, а шотландцы скоро снова начнут свои набеги и до конца разрушат замок Эйдон. Ваше Величество, я прошу вас расторгнуть этот брак еще и потому, что не вижу в нем смысла, назначенного Богом, так как мы не живем с моим мужем вместе. Он не желает иметь со мной никаких отношений, возможно, когда-нибудь он и создаст свою семью, но исключительно по любви, ко мне же Роберт испытывает только чувство неприязни и ненависти. Нижайше умоляю Вас о милости ко мне во имя вашей дружбы с моим почившим отцом. Графиня Эйдон, Вероника Маннерс (урождённая Стоун).» Я быстро запечатала письмо своей личной печатью и попросила служанку отправить письмо с почтой Маннерсов. Мое сердце в очередной раз разбилось вдребезги, я никого не хотела видеть и слышать, я очень хотела просто умереть. Я понимала, что желать собственной смерти – страшный грех, но никак не могла отделаться от этого чувства ненужности… Но видно Богу угодно, чтобы я искупила свой грех – умение видеть то, чего людям Господь видеть не разрешает! А потом мои мысли вновь вернулись к моему прекрасному, но такому непостоянному мужу. Странно всё как-то… Ведь Роберт приходил ко мне пока я была без сознания, поил меня лекарством, пока леди Элизабет отлучалась отдохнуть, как же мне понимать это? Я хотела бы поговорить с ним и выяснить все, но его так и не было в замке. Он опять исчез по своим непонятным делам. Наверное, опять пошёл по своим девкам… Мысль, что он сейчас развлекается с какой-то шлюхой, что его ласковые лучики нежно ластятся к другой женщине просто невыносима! Как же я на него зла! Я никогда столько не злилась на людей, может за эту несдержанность Господь меня и наказывает? И тут я почувствовала – он рядом! Он наконец-то пришел ко мне, вспомнил обо мне! Роберт вошёл, как всегда, спокойно, будто и не было ничего того, что случилось со мной, он сел рядом с кроватью на лёгкий французский стульчик, скрестил длинные ноги, нежно улыбнулся и спросил меня о моём самочувствии. Такое впечатление, что она рад меня видеть? Нет, не верю! - Уже хорошо, спасибо, что ты спас меня..., - я помолчала, а потом всё же обида взяла своё и я спросила обо всём, что не давало мне покоя, - Только зачем? Ты хочешь отправить меня в монастырь после всего что случилось? Хочешь получить развод? Так? За что ты меня так ненавидишь?! Ты хочешь дать мне судьбу твоей матери? Он удивленно посмотрел на меня: - Кто тебе сказал такую глупость? – его тёплые лучики осторожно начали исследовать моё лицо, пытаясь пробраться под одеяло, чтобы плотно укутать меня в мягкий кокон. - Андреа приходила, она рассказала мне все...Неужели ты не дашь мне даже шанса подарить тебе сына? Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами и молчал. Я явственно видела, как его пёстрая спокойная аура начала темнеть, потом я получила «пощёчину» «паутинками», но отступать уже некуда, и, побледнев, я сказала: - Меня никто не трогал, кроме тебя, не сомневайся! Клянусь Девой Марией, я бы не допустила этого, я бы просто горло перегрызла тому, кто попытался бы это сделать со мной! Ведь я люблю тебя! – последнее я выкрикнула, чувствуя, что если не скажу этого сейчас, он просто не даст мне другого шанса! - Поверь мне... Господи, что я говорю? – прошептала я в отчаянии, закрыла лицо руками и замолчала, вдруг осознав, что если он промолчит даже после моего признания - то моя жизнь с ним закончена, он просто спас меня для своей выгоды, я ему не нужна, и зря я это все сейчас ему сказала... Нет, я не боюсь монастыря, ведь я провела там все мое детство и юность, но мне всегда хотелось иметь семью - детей, любящего мужа… Я чувствую, что не создана для уединенной монастырской жизни, и еще - я очень люблю этого мужчину, до боли в сердце, до комка в горле, я готова отдать за его любовь все! Даже собственную гордость положить к его ногам! Вот только нужна ли ему эта моя любовь? Знает ли он вообще о её существовании? Любил ли он хоть раз в жизни? И, если любил, то – кого? То, что не меня – я знаю точно… Я лежала с закрытыми глазами и ждала своей участи, понимая, что принять ее будет ой как нелегко, но если он так захочет, значит, так оно и будет. Все в его руках... - Вероника, посмотри на меня! - тихо позвал он, - Я знаю, что тебя никто не трогал. Я просто должен был спасти тебя, ведь я твой муж и отвечаю за тебя перед людьми и Господом нашим Богом! - я смотрела на него сквозь слегка раздвинутые пальцы, а он на меня, и в глазах его была боль и грусть. Да, он точно знает, что такое любовь! Он любит, сильно любит… Только кого? - Пойми, так и должно быть, ведь без тебя я тоже не смог бы дальше жить, - он говорил так нежно и убеждённо, глаза его были искренни, но я всё равно почувствовала какую-то фальшь, такое ощущение, что сейчас он говорит со мной, но видит перед собой совершено другого человека, - Вероника, я не знаю, что со мной, но я готов убить каждого, кто даже посмотрит в твою сторону плохо. Я готов отдать за тебя жизнь, - он взял мою руку в свои и прижался к ней губами, долго не отпуская ее, на его лбу появились два длинные морщинки… Как жаль, что он не смотрит на меня… - Я очень люблю тебя Роберт Маннерс, всегда любила, с самого первого твоего появления в Эйдоне. Но я уже написала письмо королю с просьбой о расторжении брака..., - слова с моего языка срывались, как всё равно под гипнозом. - Что ты сделала?! Когда? Где письмо? – воскликнул он, внезапно встрепенувшись. - Я отправила его с вашей почтой, - обессиленно пролепетала я. Роберт вылетел из комнаты, как пущенная из арбалета стрела. Представляю, какими словами он сейчас «награждает» меня! Уж кто-кто, а я их вдоволь наслушалась в его исполнении, когда он, будучи не в настроении, устраивал выволочки людям Эйдона! Что же я наделала? Кажется, я совершила большую ошибку... Непоправимую ошибку. Я собственными руками разрушила тот хрупкий мир, который мы с мужем с таким трудом пытались построить… Роберт вернулся назад через несколько бесконечных часов, он принес мое письмо к дяде, и, вскрыв его, стал читать его прямо при мне. Он удивленно посмотрел на меня и спросил, что я знаю о том, что сэр Персиваль общается с шотландскими лэрдами? Я рассказала ему все, что слышала, когда была в плену у шотландцев. Он сунул моё письмо в рукав и вышел, перед уходом сказав: - Больше никому о том, что ты слышала у шотландцев ни слова! Иначе отец сам расправится с тобой! – потом ухмыльнулся и добавил, - И его расправа будет куда надёжней, чем какой-то там монастырь! Господи, да мне еще и этих ваших тайн только не хватало! Я и так не знаю, что мне теперь думать и делать. Мне за мое упрямство и самостоятельность точно теперь грозит заслуженное наказание от мужа, а если Роберт покажет письмо сэру Персивалю, то, возможно, и кое-что хуже... Когда вечером Роберт зашел ко мне в комнату, он был сильно раздражён: - Вероника, прошу тебя, никому и никогда не говори о том, что ты там слышала, иначе - смерть! Я не шучу. Об этом письме знаем только мы с тобой и не вздумай опять писать королю! Я тебя тогда сам прибью! – он склонился надо мной, - Ну почему ты такая глупая?! Почему ты считаешь, что человек, подаривший мне жизнь, неожиданно встанет на твою сторону? Пойми, наконец, ты подвергаешь свою жизнь опасности! Нет, я его совершенно не понимаю! Слезы навернулись на мои глаза: - Я просто хотела защитить себя, я ни в чем не виновна, и мне сказали, что ты собрался отправить меня в монастырь! – попыталась я оправдаться. - Заладила! Монастырь! Монастырь! – Роберт раздражённо закатил глаза, - Да никуда я тебя не отправлю! Ты нужна мне здесь! Дура! - он даже зарычал от злости, - Ты просто ничего не понимаешь и ничего не знаешь! Ты – женщина, и ты должна быть хорошей послушной женой, хранить очаг, рожать детей, а ты постоянно лезешь не в своё дело! Я смотрела на него, и слезы сами текли из глаз: - Какие дети, Роберт? Ведь ты ненавидишь меня! Роб, я это знаю, чувствую! Дети рождаются от любви, а не от ненависти! – прорыдала я. - Вот кто тебе сказал о моей ненависти к тебе? Что ты вообще знаешь о ненависти? Тем более – моей? – он опять нагнулся ко мне и заглянул в мои глаза, и я неожиданно для себя увидела в его глазах обиду и еще что-то такое, от чего на душе у меня стало тепло, Боже, я не могу в это даже поверить, - Дурочка моя, да я для тебя готов сделать что угодно! А ты прошение Эдуарду накатала... Неужели ты до сих пор думаешь, что мне все это безразлично? - Роберт сел ко мне на кровать и нежно провел пальцами по моей щеке, вытирая слезы, потом нагнулся и поцеловал в губы, - Хватит ныть, глупышка моя! - обняв меня за плечи, он принялся укачивать меня, как ребенка, шепча на ушко нежные слова. Мое сердце билось как сумасшедшее, я не могла поверить в это, он был так нежен со мной, и я таяла как воск. Голова кружилась, но это было уже не от болезни, а от счастья... Я почти целый месяц провела в постели в Алнвике, Роберт часто навещал меня, он приходил, садился рядом, обнимал и целовал меня как ребенка, с такой нежностью и любовью, что сердечко мое трепетало от неземного счастья. А сколько нежных слов мне было сказано, чего только стоило услышать от него: "Моя маленькая птичка, солнышко, цветочек мой синеглазый…" Иногда я просто начинала бояться - а вдруг все это кончится, стоит нам вернуться домой? Вдруг все переменится, и он опять перестанет обращать на меня внимание? А что это всё кончится, причём скоро – я была полностью уверена, просто мой муж не способен быть постоянным… Роберт. Чёрт бы побрал этот грёбаный Эйдон с его ебанутой на всю голову хозяйкой! Хотя, Вероника, возможно, и не причём… Но то, что шавки МакДугласа совсем потеряли нюх – это точно! Хрен бы с теми лошадьми и овцами, зачем они мальчишку-то так отделали? Уроды! Ведь он совсем ребёнок! Я велел его доставить в замок, когда выздоровеет, останется в Эйдоне на конюшнях. И вообще, что-то вылазки шотландцев стали подозрительно регулярными, мне это не нравится, тем более, что отряд у меня тут так себе! Я отправил посыльного с запиской к Аарону и к дяде Генри. Он Монмута ответ пришёл к вечеру следующего же дня, он отправил в мою сторону отряд рыцарей и очень советовал привлечь к этому делу Оксфорда. Хорошо, я отправил гонца к Тому, а сам с небольшим отрядом поскакал к себе в Итал, планируя по дороге прихватить брата с его рыцарями. Нас не будет в Эйдоне самое больше два дня. Надеюсь, ничего слишком выходящего за рамки за это время не приключиться. Миссис Маршалл я предупредил, чтобы без особой нужны за ворота замка никто не выходил, сидели тихо и ждали моего возвращения. Вернулся я ещё быстрее, к утру следующего дня. Аарон, как только получил моё письмо – отправил гонца в Итал, и выступил уже с моими рыцарями мне навстречу. Только въехав в ворота замка я понял, что всё плохо! Что-то случилось! А когда навстречу мне выбежала растрёпанная Пейдж, и, заливаясь слезами, начала что-то невнятное лепетать, я окончательно убедился, что моя жена опять выкинула какую-то штуку! Господи, дай мне с ней терпения! - Не ори! – гаркнул я на девицу, - Где она? - Похитили шотландцы, - всхлипнула эта мокрая курица. - Что?! – заорал я, - Кто разрешил ей выходить за ворота замка?! Я кому сказал сидеть тихо и не высовываться?! Миссис Маршалл была крайне расстроена, она даже и не знала, что моя жена ушла в деревню! Одна! Чёрт! Дьявол! Вероника, где ты?! Аарон тронул меня за руку: - Спокойно, раз это сделали шотландцы, они должны прислать посыльного с требованием о выкупе! - Сам знаю! – огрызнулся я, - Клянусь, я сожгу всю деревню, где этот выродок обитает! МакДуглас никогда не забудет этого случая! За мной! – скомандовал я ближайшим ко мне рыцарям, - Надо осмотреть всё вокруг и выяснить – куда её увезли! Мы обшарили всю округу – Вероника как сквозь землю провалилась! Только одна девчушка в приграничной деревушке пролепетала что-то про двоих неопрятных мужчин из-за леса, которые что-то везли в большом мешке. Они направлялись в горы. МакДуглас! Ты – покойник! Пусть не своими руками, но я тебя достану, тварь паршивая! Примчавшись в Эйдон, я первым делом отписался Ланкастеру о том, что начинаю полномасштабные военные действия, что мне похеру, поддержит их Король или нет – похищена моя жена, а это уже не игрушки! Эти недоделанные нанесли лично мне оскорбление! Блядь, моя Вероника в грязных лапищах какого-то вонючего небритого шотландца! От подобного видения, у меня до тошноты скрутило желудок. Лари принёс мне прямо в кабинет поесть, Господи, что бы я без него делал? Он всегда знает, что мне надо и когда. - Спасибо, Лари, - поблагодарил я его, он поклонился и вышел, оставив меня с моими мыслями наедине. Я начал автоматически забрасывать в рот сладкую овсянку. Так. Что мы имеем? А мы имеем то, что моя жена меня опять не послушалась, и, как результат, её силой уволокли за границу земель Эйдон… Если бы я об этом узнал пару месяцев назад, я бы с облегчением вздохнул и сидел на заднице ровно, ожидая гонцов за выкупом, а потом предъявил бы родителю, сэру Персивалю, претензию ровно в десять раз от выплаченного мною… А сегодня я жутко зол! Я не хочу, чтобы к моей жене прикасались чьи-то грязные лапы! Ну уж нет, папенька, выбирай – или ты со мной, или с ними! По мне, так лучшего герцога Нортумберлендского, чем Аарон, и не сыщешь! Так что – вот. Дальше. Что мы ещё имеем? Нихрена мы не имеем - это меня сейчас эти суки имеют! А мы имеем мою злость и нехилый отряд отличных воинов! Тут в дверь, без стука, ввалился Аарон: - Роб, они прислали гонца! Они хотят целых триста фунтов! – сообщил он, - Сиди, я отправил за ним своего схронного, будем ждать. - Я не могу ждать! – заорал я, чёрт, что со мной? Где моё хвалёное спокойствие и рассудительность? - Роб! – брат силой водрузил меня обратно в кресло, - Я сказал тебе – сидеть! Твоя истерика делу не поможет! Когда вернётся Рольф, мы будем готовы выступить. - Ты не понимаешь! Эти грязномазые бляди покусились на мою собственность! – продолжал выкручиваться я, - Они могут причинить ей вред! Они всё что угодно могут с ней сделать! Аарон! Брат, прости, но я не пощажу отца, если с моей Вероникой случится непоправимое! Учти, сюда уже скачет Оксфорд, за ним точно прибудет Ланкастер, и если отец не одумается – ему конец! – шипел я ему в лицо. - Что ты несёшь? – удивился Аарон, - При чём тут отец? Не сходи с ума, братец! - При всём! Это он прикармливает МакДугласа и покрывает его при Дворе! Наш непоколебимый лорд Персиваль тупо зарабатывает на грабеже приграничных районов Британии! Аарон, пойми же, наконец, теперь земли Эйдон не сами по себе, они не просто моя собственность, они в какой-то мере и собственность Монмутов! К тому же похищена моя жена, и хрен с ним, что она мне не во что не упёрлась, я личных обид никому не прощаю! Никогда! Он смотрел на меня такими глазами! В них явно читалось искреннее удивление и непонимание глубины происходящего: - Роб, но это же – война? Да? Ты решил «развязать руки» Ланкастеру? - Господи! – я закатил глаза, дёрнул его к себе вниз и зашептал ему на ухо, - Очнись, Аарон, Генри уже давно правит Королевством, и меня сюда посадил тоже не Эдуард… Я отпустил его, чтобы посмотреть на его реакцию, он был не просто поражён, он просто не знал – как реагировать на услышанное. - Ну же, Аарон, - мягко подтолкнул я, - Сложи два и два… Благодаря нашему папеньке твоя дочь должна будет выйти замуж уже в следующем году за Шона МакКуинона, если мы, конечно, хотим мира на наших границах, - тихо добавил я, облокотился на спинку кресла и громко сказал, - Хорошо! Будем ждать Рольфа, чёрт с тобой. Кстати, надо бы распорядиться, чтобы всех покормили…И что там насчёт лошадей… Аарон с долгую минуту пристально смотрел на меня, потом грустно усмехнулся: - Очнулся! И ты тоже очнись! – он кивнул своим мыслям и добавил, - Все уже давно поели и отдыхают. Ты сам нормально поешь, а то питаешься, как барышня, что фигуру блюдёт! – он кивнул на полупустой горшочек с кашей, - Женщины в поварне срочно пекут хлеб и жарят мясо в поход – неизвестно, как скоро мы вернёмся с таким-то раскладом… Роб, я могу отписать Андреа, что я тут застрял надолго? - Нет, - коротко ответил я, - И, насчёт того, что я ем! – я поднялся, подошёл к двери, открыл её и крикнул, - Лари! Принеси нам сюда пару бутылок красного аквитанского и хорошо закусить! Быстро! – я обернулся к брату, - Ты доволен мной? Я умею есть, как мужчина! Через десять минут на большом письменном столе стояло вино, какой-то ягодный взвар, свежий хлеб, коровье масло, огромная чашка отварных овощей, горшок с куриной похлёбкой и, блин, грустный, жареный целиком, поросенок! И чего все так упорно пытаются накормить меня свининой? Свинью я отодвинул от себя принципиально! А остальное – сойдёт. Аарон, глядя на мою явно перекошенную морду, ухмыльнулся и воткнул в ни в чём неповинного жареного зверёныша, нож: - Ты отвезёшь её в Итал? – спросил он. - Нет, к отцу, в Алнвик. Дядя Генри тут обойдётся и без меня, знаешь ли…, - я налил ему и себе вина, - Если бы ты только знал, как я устал бороться с собственной женой! Он взял кубок, отхлебнул и хитро глянул на меня: - Отличное вино… Она не понимает тебя в постели? - Она понятия не имеет ни о чем! – вежливо улыбнулся я в ответ, но внутри меня начала подниматься дикая злоба, ну вот какого хрену ты лезешь в мою постель? - Так отвези её в Итал, а не к отцу! – во, бля, советчик! Что бы ты понимал во всей этой херне… Пора менять тему: - Я должен быть в Алнвике и не допустить явления на земли Эйдон герцога Нортумберлендского! – пафосно заявил я. - А, ну да, - понурился брат, - Извини, я никак не могу поверить в то, что всё вот так получилось… - Как получилось, так и получилось, - быстро проговорил я и залпом выпил свой кубок до дна, - Не смотри на меня так, я точно не напьюсь! У меня есть незаконченное дело, которое не может подождать! Я должен вернуть жену! И ты мне в этом поможешь! Аарон вздохнул и кивнул: - Ешь, - сказал он. А я что делаю? Я взял ложку и зачерпнул похлёбку. Чёрт! У меня трясутся руки?! Брат тоже заметил это. - Спокойнее, Роб! С ней всё будет хорошо. Завтра к утру Вероника уже будет с тобой… - Я сам убью её! – зашипел я и швырнул на стол ложку,- Надурная баба! Сказал же – сидеть всем в замке, нет, попёрлась в деревню за каким-то хреном! Одна! Дура! Аарон с улыбкой смотрел на меня, вот чего лыбится? Посмотрел бы я на тебя, если бы твою Андреа похитили грязные ублюдочные шотландцы! Тот всё кивал и с гаденькой улыбочкой намазывал масло на хлеб, потом вручил мне бутерброд и повторил: - Ешь! Я автоматически взял у него хлеб и начал его кусать здоровенными кусками. Блядь, какой же я голодный! Если так подумать, я уже пару дней ничего кроме каши и эля не ел! - Вот и славно, а то я тебя как вчера увидел, подумал, что скоро на тебя доспехи надо будет надевать, чтобы ветром с коня не сдуло! - он одобряюще похлопал меня по плечу, - Всё наладится, твоя любимая будет с тобой… - Какая, к хренам собачьим, любимая?! – я чуть не поперхнулся, - Я её убить готов! Найду, верну и выпорю за непослушание, на конюшне, как непотребную девку, задрав подол по самые уши! - Ну, это – да! – рассмеялся Аарон, - Это в твоём стиле! - И чего ты ржёшь? Дурость надо выбивать плёткой! Она не лечится! Будь моя воля, я бы и твоей жене ввалил за длинный язык по заднице! Аарон подхватил вторую, полную, бутылку со стола и поставил её на пол: - Так будет лучше, - пояснил он свои действия, - Вот смотрю я на тебя, Роб, ты же как паук! Тебя практически никто не видит, но все прекрасно знают, что ты есть и наблюдаешь за ними из своего тёмного угла. Ты то старательно плетёшь липкую паутину, то тихо сидишь, поджидая добычу. А как только в твои сети кто-то попадается, опутываешь бедолагу с ног до головы, но не ешь, а дёргаешь за верёвочки – то чуть отпустишь, то опять к себе притянешь, но то, что не отпустишь – это однозначно! Ты – страшный человек, брат мой, и я бы не хотел увидеть себя в списке твоих врагов! А этот списочек у тебя в голове явно имеется, и постоянно корректируется, исходя из каких-то твоих личных соображений! Ты совершенно бесстрашен, - он усмехнулся, - за малым исключением, - это он про мою дурацкую боязнь свежей крови так красиво фигурально выразился, но ты продолжай, дорогой мой, я тебя внимательно слушаю, очень интересно, что ты обо мне сейчас думаешь, твои собственные мысли, а не мысли твоей жены! Он продолжил, - Иногда я задаюсь вопросом – как у одного отца могут народиться до такой степени разные дети? Я смотрю на своих девочек – они, конечно, разные, но не настолько же! Иногда мне кажется, что ты не Маннерс вообще! – он фыркнул, - Бред, конечно, но я не понимаю, я просто не могу никак определить ту точку, то место, с которого ты… Я не знаю, как бы выразиться? Я не могу определить – когда я потерял с тобой связь, как с единокровным братом? Понимаешь? Ты, вроде бы и рядом всегда, и, вроде бы, такой же, как всегда, но что-то в тебе меня напрягает… Я не могу сказать – что, но ты как будто терпишь нас с отцом, что ли? – он внимательно уставился в мои глаза, - Роберт, что ты ещё скрываешь от нас? - Я? – я удивлённо поднял брови и изобразил искреннее удивление, хотя такая проницательность Аарона меня насторожила, - Я скрываю свою любовь к розгам и диким девкам! – рассмеялся я, - Да и то не особенно-то! - Роб, я серьёзно, - Аарон продолжал вглядываться в меня Блядь, вот упёрся, баран! Да пошёл ты! Меньше знаешь, крепче спишь! Но вслух я сказал, естественно, другое: - В таком случае, братец, я не понимаю тебя! - Ты прекрасно меня понимаешь! Просто скажи мне, как брат брату – когда я упустил тебя, что ты стал таким? Я пытался воспитывать в тебе рыцарские качества, а ты вдруг пошёл шляться по девкам, гулять, пить и ввязываться во всякие мутные истории… - Просто я люблю женщин, Аарон! Успокойся, ты, прямо, как моя Вероника – чего, да как? Всё нормально, - я похлопал его по плечу и всё-таки приступил к поеданию похлёбки (благо, руки перестали трястись!), пока она окончательно не остыла. Аарон продолжал упорно смотреть на меня. Блин! Я положил ложку. - Ну чего? – проворчал я, - Что ты на меня так уставился? Я такой, какой я есть, и другим уже, навряд ли стану! И, действительно, успокойся! Ты ни в чём не виноват! У меня «дурная кровь» и всё такое, как говорит наш драгоценный родитель. Я благодарен тебе за попытки сделать из меня настоящего рыцаря и джентльмена, но чудес не бывает – я тот, кто я есть, я смирился, смирись и ты! – Уф, я это сказал! - И ты ничего не хочешь изменить в своей жизни? Не хочешь простого семейного счастья? Детей? Покоя, в конце концов?! - Детей я хочу, - хмыкнул я, - Семейного счастья у меня хоть завались, если я начну им наслаждаться, я просто сопьюсь! А насчёт покоя… Очень заманчиво, но лично для меня не реально! - Тебя чем-то не устраивает Вероника? – удивился Аарон, - Очень странно… Вот и как ему объяснить, что мы с ней уже полтора месяца живём, как брат и сестра? Что она тупо мне не даёт? - Она меня устраивает, это я её не устраиваю, и закроем эту тему! – рыкнул я, - Где твой Рольф столько времени прохлаждается? - Прошло-то всего часа полтора, что за такое время можно сделать? – огрызнулся Аарон, - Надеюсь, он вернётся ближе к ночи, и это в лучшем случае, заметь! Я и сам это прекрасно знаю, но мне просто необходимо было прекратить этот никому, а точнее, мне лично, не нужный разговор. Ненавижу, когда лезут ко мне с душеспасительными беседами! Неужели он думает, что я не пытался бороться со своей натурой? Пытался. И не раз. Получается только хуже! Когда у меня есть постоянная женщина (чего в своей семейной жизни я как-то не особенно ощущаю!), способная иногда выполнить и мои «особые» пожелания, я спокоен и мир вокруг меня крутится по Божьим законам, но когда я «голоден», я вижу даже то, чего и в помине нет! И мне плевать, кто в этот момент попадётся мне под руку! Я давно за собой заметил эту особенность. Смешно, но моё настроение напрямую зависит от степени моей удовлетворённости… Ипать… Я хочу женщину! Сейчас! Срочно! Блядская натура…Я начал кромсать кинжалом ни в чём неповинного жареного поросёнка. Аарон с удивлением уставился на меня: - Роб, спокойнее… Я понимаю, что ты нервничаешь, но сейчас нам всем, и в первую очередь, твоей жене, нужен твой холодный, расчётливый ум! Соберись! - К чертям рассудок! Я сожгу их логово до тла! И всего делов-то! – рассмеялся я, - Налей мне ещё вина! – приказал я. …Рольф прискакал уже в сумерках. Пока он ел, он параллельно рассказывал – куда конкретно увезли и где держат мою жену. У меня к тому времени уже не было сил злиться – мы с Аароном на двоих успели принять с полдюжины бутылок на брата, но вино меня не брало – только притупляло ноющее чувство утраты. Как все вокруг настаивали на моём здравом рассудке, так он, рассудок и поступал, голова работала, со скоростью стрелы, просчитывая варианты нашего набега на деревню МакДугласа. Когда мы выехали за приделы замка, я остановил рыцарей и рассказал, как я вижу сегодняшнюю ночь, а именно – никто из деревни не должен выйти живым, да и сама деревня должна быть полностью сожжена! На лицах многих было написано откровенное удивление. Пришлось сказать им, что это – начало войны, но наш противник об этом ещё не знает – это для него сюрприз, ведь следом за нами по землям МакДугласа пронесутся герцог Корнуоллский и граф Оксфорд! И да поможет им Господь наш Иисус! И мы поскакали в ночь. В горы. Туда, где эти мерзкие ленивые выродки держат мою ревнивую глупышку Веронику. Первыми в деревню вступили воины Аарона с ним же во главе. Они ураганом пронеслись по улицам, согнали весь народ на центральную площадь, а для хорошего освещения происходящего подпалили расположенные рядом с ней строения. Я со своими рыцарями подъехал туда чуть позже, когда все уже немного успокоились и перестали открыто лезть в драку. Я внимательно посмотрел на этих людей. Чёрт бы побрал этих грязномазых шотландцев! Живут, как свиньи! Халупы слеплены чуть ли не из коровьего помёта, сами какие-то ободранные, нечёсаные, с бородищами разве что не до пояса! И женщины им под стать – некоторые даже на ночь не потрудились снять тряпки, в которых за скотиной днём убирались! Фу, даже лица в саже, представляю, что у них за грязища под юбками! От одного представления меня начало планомерно подташнивать. Детей не много, это хорошо. Детей я отправлю к Шону, а все остальные уже покойники по определению. Я так решил. Это моя маленькая месть. Я остановил Нортуга у колодца: - Я – граф Эйдон! - громко объявил я этим скотам, ибо, война – войной, а вежливость – прежде всего. Что, суки, удивлены? Не ожидали? – Мне нужен Лахлан МакДуглас! Молчание. Хорошо. Я на другое и не рассчитывал. Я внимательно посмотрел на мужчин, после чего ткнул плёткой в сторону самого здоровенного мужика, потом на другого, помельче, и указал на ближайший столб. Четверо моих рыцарей спешились, выдернули их из общей массы и привязали к столбу с разных сторон. Я тоже спешился, подошёл сначала к местному громиле – крупный мужчина, ничего не скажешь! Я против него вообще былинка, даже здоровяк Аарон как-то мелковат в сравнении с ним. И хрен с ним. Второй был примерно одного роста со мной, но опять же, куда шире во всех местах, в общем - тоже здоровенный отморозок! На них пахать можно, а они всё ни хера не делают, только разбойничают! Я взял у Аарона горящий факел и посветил более мелкому в лицо. Я не ошибся, вот ты-то мне, дружок, и нужен! Рольф точно описал похитителя моей жены – у этой скотины безрогой весьма приметный шрам под левым глазом. - Ну, здравствуй, Лахлан, - как можно спокойнее проговорил я, - У меня к тебе единственный вопрос – где моя жена? В тишине, образовавшейся вокруг нас, слышались только звуки, издаваемые лошадьми, слабое позвякивание оружия и потрескивание огня… Эта падла нагло мне ухмыльнулась и пожала своими недюжинными плечами: - Ищи! – хмыкнул он и глумливенько добавил, - Хочешь меня ударить? Ударь! Сука! Он знает, что я не выношу вида крови! Ладно. Обойдёмся без крови. Пока без крови. Я усмехнулся, ткнул в землю факел, чтобы сбить огонь, но так, чтобы головешка осталась красной и раскалённой. Подошёл Аарон, хотел что-то сказать, но, видимо, увидев моё лицо, которое, надо полагать, ничего хорошего никому не обещало, просто встал рядом. Я же снял с пояса кинжал, очень аккуратно, чтобы не задеть остриём кожу, разрезал рубаху этого мудака до пупка, сунул кинжал обратно, оголил его покрытую нехилым рыжим шерстяным ковриком грудь. - Так где, говоришь, моя жена? – переспросил я. - Да пошёл ты! – он плюнул, норовя попасть мне в лицо, но я-то ваши ипанутые повадки знаю! Я увернулся и ввалил ему по морде пощечину, прямо не снимая жесткой перчатки для верховой езды. Фу, какая же он мразь! - И пойду, - пообещал я, - Но сначала ты мне скажешь, где моя жена, - твёрдо сказал я и ткнул в его дремучую бороду раскалённую головешку, в воздухе запахло палёной шерстью, я бережно затушил начавшую тлеть растительность и даже стряхнул обуглившиеся ошмётки, - Где моя жена? – ласково поинтересовался я. Молчит. Ну, что же. Видит Бог, я пытался поступить с тобой по-христиански, но… Я вздохнул и ткнул головнёй в то место, где справа через густую шерсть просматривался сосок. Лахлан завыл, но я не убрал факел, а крепче прижал его, пусть помучается! Что, сволочь, больно? А мне, думаешь, не больно? Когда головешка перестала шипеть, я откинул её в сторону. Потом повернулся к толпе местных выродков – не ожидали, блядьи дети? Думали, земли Эйдон бриты отдали изнеженному мальчишке, умеющему только девкам подола обдирать профессионально? Не угадали. Да, я боюсь вида живой крови, но кто вам сказал, что нет способов пытать без крови? Их сотни, дорогие мои! И уж поверьте мне, вы при этом не потеряете ни капельки своей драгоценной кровушки, правда, издохните очень мучительно, но ведь это – такая мелочь по сравнению с тем, что лично я сейчас чувствую! Я молча забрал у застывшего рядом Аарона факел, и тоже его затушил. После чего подошёл к рыжему верзиле, привязанному с другой стороны столба: - А ты что мне скажешь? Где моя жена? – кажется, я ему даже улыбнулся. Аарон смотрел на меня огромными и ничего не понимающими глазами. - Я ничего не знаю! – закричал мужик, бешено дёргаясь. Какой же он мощный! Так и столб выдернуть не долго! Вот это воин! Жаль, но он тоже – труп. Хорошо, я убью тебя быстро – и я ткнул огненной головнёй в его шею, туда, где бьётся жила жизни. Запахло горелым мясом и палёной щетиной. Он даже не успел закричать. Всё. - Убрать, - коротко скомандовал я, и, пока тело отвязывали, вернулся к Лахлану, - Так, где моя жена? – спокойно спросил я у корчащегося от боли шотландца. Молчит, сука неблагонадёжная. Я, не оборачиваясь, ткнул уже остывшей головней в сторону местных, и указал на освободившееся место у столба. Я внимательно смотрел за выражением лица Лахлана. Он ненавидит меня. Как мило, а главное – взаимно! Моей очередной жертвой оказалась женщина. Ну, что же. Её я не буду жечь огнём, я же не изверг! Я усмехнулся и стащил с шотландца кожаный шнурок, которым он подпоясывался. Он мне ухмыльнулся. Думает, я её пороть буду? Нет. Сюрприз. Привязанная к столбу женщина громко плачет. Это не надолго, милая! А пока: - Где моя жена? – прошипел я ему в лицо, это единственный вопрос, который меня волнует, я обернулся к перепуганным жителям уже бывшей деревни, и громко спросил, - Где моя жена? – я же знаю, что среди вас есть ещё один недоделок, который знает, где она! Женщины начали что-то кричать, требуя, чтобы упрямый козёл отдал мне Веронику, лишь бы я уметался, как можно скорее. Но уродец продолжал упорно молчать. Ну, что же. Приступим. У меня мало времени, ребята, если так никто ничего и не скажет, придётся положить тут всех, кто старше пяти лет! Под аккомпанемент криков и плача я подошёл к привязанной к столбу девке… Она молода. Не больше двадцати лет, во всяком случае. Интересно, до какой степени этот Лахлан упрям? Хочет со мной помериться надурностью? Уговорил. Я обернул кожаный ремешок вокруг шеи женщины, привязав её таким образом к торсу стоящего позади неё мужчины. Стоит ему чуть наклониться вперёд – он задушит её. Местные поняли, что я сделал, и крик поднялся просто невероятный. Кто-то проклинал меня, кто-то этого упрямого урода, кто-то Веронику, а некоторые даже просто англичан! Похеру. - Факел! – приказал я. Кто-то сунул его мне в руку. Я ткнул им в землю, сбивая огонь. - Я в последний раз спрашиваю – где моя жена? Клянусь, если с её головы упадёт хоть один волос, вы будете завидовать их лёгкой смерти! – я указал кивком на привязанных к столбу. - Скажи ему! – завизжала привязанная женщина, захлёбываясь в слезах. - Он и так всех убьёт, он же выродок! А такой уродливой девки, как его жена, ещё поискать надо! – прохрипел сквозь зубы Лахлан. Умный, гад. Да, я всё равно всех убью. И хер с ним, что я – выродок, а моя жена по твоему мнению – уродина! Вокруг посмотри - ваши шалавы не сильно-то и краше! Но у вас сейчас есть выбор – умереть мучительно, или легко. Выбор за вами. На меня напал полный ступор и безразличие. Я ткнул головешкой в его левый сосок. Надо отдать должное мужеству этого горца – он не отклонялся до тех пор, пока не потерял сознание, тогда-то уж он, всё же свесился, и начал своим весом медленно душить женщину… В полнейшей тишине она хрипела, задыхаясь. Жуткий звук… - Где моя жена? – тихо спросил я в этой жуткой тишине. - В сторожке у среднего пастбища! – раздался чей-то голос из толпы. Ну, наконец-то и второй! Всё. Дело практически сделано. Прощайте. - Попрощайтесь с детьми, я отправлю их в другой клан, - спокойно сказал я и запрыгнул на Нортуга. Я нёсся в указанную мне сторону, как только мог. Халупа. Да это же натуральные развалины! Я спрыгнул с коня и влетел в это непонятное строение, больше похожее на полуразвалившийся заброшенный сарай для сена. В холодном темном помещении ничего не было видно, вбежавший туда за мною Аарон, осветил помещение. Там была одна единственная кровать, и на ней, среди какого-то непонятного тряпья, лежала моя непослушная Вероника… Она мертва? Я начал трясти её послушное тело. Кажется, я что-то кричал… Чёрт! Я – плачу?! Я?! Да у меня истерика! Она еле слышно застонала. Боже! Она – жива! Моя проклятая сумасшедшая жена жива! Я подхватил её на руки и побежал к Нортугу, там брат помог мне взобраться на коня и я с ней на руках поскакал обратно, в сторону Эйдона. - Скачи в Алнвик! – крикнул мне в спину Аарон, - Я тут всё окончу и буду в Эйдоне ждать Ланкастера с Оксфордом! Помоги вам Господь! В Эйдоне пришлось сменить Нортуга на другого, более выносливого коня. Мы скакали без остановок, пока не оказались перед массивными воротами Алнвика. Мачеха с невесткой отобрали у меня Веронику и выставили меня за дверь. Вскоре прибыл местный лекарь. Меня впустили вместе с отцом. Врач сказал, что нити, связывающие душу с телом моей жены, ослабли, наполнились жидкостью, и того и гляди оборвутся. В общем, наговорил кучу умных вещей, которые сводились к тому, что я скоро стану вдовцом, так и не познав всех прелестей семейной жизни… Нет! В горе и в радости, в болезни и в здравии… Я вскочил на коня, никто меня не задерживал, и я помчался к Нэн, на её землях, я точно знаю, живёт знакомая мне знахарка, древняя бабка, вылечившая мою ногу после того ранения! Ведьма. Хрен с ним, что ведьма! Я готов молиться кому угодно, лишь бы этот кто-то оставил Веронику на этом свете! Я не смирюсь, как мне посоветовал отец! Мне не нужна другая жена! Господи, я к этой привык! Оставь мне её, умаляю! Лишь бы бабка ещё не померла… Старуха оказалась не только жива, но и невероятно бодра. Интересно, сколько ей лет? Увидев меня с Нэн, она в пояс поклонилась нам, потом велела мне выпить какой-то мерзкий отвар, после которого меня, наконец, перестало колотить и я смог внятно объяснить чего мне от неё надо. Нэн, моя умница Нэн, осторожно гладила меня по левой руке и говорила какие-то ободряющие слова… Она нежно поцеловала меня в губы и пообещала никогда меня не оставлять, сказала, что я могу приезжать к ней в любое время – она всегда рада видеть меня… Господи, моя жена при смерти, а я с любовницей договариваюсь о встречах… Всё таки со мной что-то не так… Или так? Разум говорит одно, а тело требует другого… - Не противься своим порывам, молодой лорд! - Неожиданно сказала бабка, собирающая какие-то горшочки и мешочки на стол, она быстро, но очень пронзительно глянула на меня, - Тебе на роду написано быть не верным! Садись на своего коня, красавчик с холодной душой и горячим телом! Старуха быстро собрала свои мешочки и горшочки в большой платок, завязала его: - Поехали, дорога каждая минута, - проскрипела она, и, легко взобравшись на моего коня позади меня, поскакала в Алнвик, пообещав поставить Веронику на ноги в ближайшие две недели, при условии строгого выполнения её рекомендаций. Нэн проводила нас до границы своих земель: - Я люблю тебя, Роберт! Возвращайся! – крикнула она мне вслед. Она тоже любит меня… А я? Я кого люблю кроме себя?... Маму?... В замке нас встретили с откровенным недоверием. Элизабет с нескрываемым призрением посмотрела на старую ведьму, а Андреа вообще трусливо сбежала, испугавшись сглаза. Осмотрев Веронику, старуха Рут, как она велела называть её на этот раз, принялась смешивать в большой глиняной чашке всякие травки и порошочки из своего большого платка. Потом велела принести красного вина и вылила его в чашку, поставила её на горячие угли камина, размешала, осторожно сняла и поставила своё варево на столик у кровати Вероники. - Каждый час надо вливать ей в рот по две большие ложки этого снадобья, - строго сказала она Элизабет, - Сегодня я посижу с тобой, герцогиня, покажу, что и как надо делать, а завтра утром я уйду к себе, но, если ты разрешишь, я навещу вас через три дня, сделаю новую порцию снадобья… - Оставайся здесь! – воскликнул я. - Нет, нельзя, молодой лорд! Она не единственная моя больная! С твоей женой всё будет в порядке. У неё есть ты, - она хитро улыбнулась и поклонилась мне, отец с удивлением смотрел на нас, явно ничего не понимая, но я-то понял старую каргу, она прекрасно понимает, что я точно буду носить свою жену на руках хотя бы из чувства глубочайшего раскаяния и благодарности за её прощение! Старая ведьма! Она на самом деле честно отсидела рядом с Вероникой до утра и лишь с первыми лучами солнца начала собираться в дорогу. Я попытался дать ей денег, но она от них наотрез отказалась, запросив за свои хлопоты каких-то продуктов, ну что ж… Я велел запрячь повозку и отвезти достойную даму вместе с корзиной с продуктами куда она укажет. Я лично загрузил Рут в повозку, на прощание она сказала мне: - Научись прощать сам себя, а она тебя всегда простит! На том мы и расстались. Интересно, это когда же я сам себя-то не прощал? Да я вообще за собой никакой вины никогда не чувствую… Войдя в большой зал, я наткнулся там на отца. Папаша явно ожидал меня, и вид у него был далеко не счастливый. А с чего ему быть счастливым-то? - Ты бы поел, сынок, - хрипловато проговорил он. - Я не голоден! – я попытался проскочить мимо него наверх, к Элизабет и Веронике, но он меня схватил за руку. - Ты слишком похудел, это заметила даже Андреа! – он пристально посмотрел мне в глаза, - Ты пьёшь? - Чего?! – опешил я от такой наглости. - Прости, - пошёл на попятную папаша, - Просто я знаю, что когда ты начинаешь пить, ты практически ничего не ешь… Я подумал… Я был не прав! - Вот спасибо за выводы! – воскликнул я, - А ты не задумывался над тем, что у меня забот немерено? Что ты взвалил на меня полуразрушенный приграничный замок, да ещё не в меру ревнивую и самостоятельную жену? Мне не то, что пить, мне иногда поесть днём некогда! Надо успеть до снега поднять стены и закрыть крышу! А я ебался три месяца с одной только разборкой дерьма, что там накопилось лет за тридцать, не меньше! К тому же бесконечные набеги со стороны этого урода МакДугласа, чтоб ему живьём вариться вечно в Гиене Огненной, скотине! И, если ты ещё не заметил, у меня украли жену, и она сейчас очень больна! Блядь! … Я ещё много чего хотел ему тут сразу высказать, но заткнулся, неожиданно сообразив, что сейчас не стоит с ним разговаривать, а надо просто тупо ждать – Лари уже здесь, и он внимательно следит за перепиской всех обитателей Алнвика. - И всё же ты должен нормально питаться, Роберт! – строго выговорил родственничек и потащил меня вниз, в поварни, - Старуха Рут сказала, что твоя жена будет жить, и я ей верю. Я ещё помню, в каком состоянии тебя привёз Генри в тот раз! Все думали, что придётся отрезать тебе ногу, ты был без сознания и весь горел, но эта женщина не только сняла жар, но и лично втирала прямо в твою рану какую-то мазь, которую никому в руки не давала, за то рана быстро перестала гноиться, а потом и вовсе затянулась! А ты должен быть сильным, ты же умный мальчик, Роберт, подумай, что твоя Вероника будет делать без тебя, если ты изведёшь себя голодом? Ты и так ешь, как девчонка, а сейчас вообще дошел – одни глаза и скулы на лице! Вот чёрт, они с Аароном сговорились, что ли? Далась им моя худоба! Я не худой, я – изящный, так говорят все мои женщины! То, что надо, включая задницу и ноги – у меня вполне соответствует! В конце концов, костями-то уж я точно не гремлю, как некоторые, вроде Эдуарда! А пожрать, наверное, всё-таки надо, под ложечкой от аппетитного запаха горячей похлёбки даже засосало… - Лорд Роберт! – обрадовалась мне, как родному, повариха и начала выставлять всякие вкусные сладости на стол. - Здравствуй, Анна, - улыбнулся я этой доброй седовласой женщине, совершенно не похожей на мою подружку Мару, - Налей мне для начала того замечательного бульона, который так чудесно пахнет, что у меня просто слюнки текут! Она с радостью поставила передо мной и папашей чашки с густой горячей похлёбкой с курицей. Даже свежеиспечённый хлеб был слегка пригорелый, как я люблю – меня тут явно ждали! А я, свинья, до сих пор даже не заглянул к ним сюда… Я благодарно улыбнулся поварихе и её помощницам, какие же вы, девки, замечательные, что помните обо мне даже тогда, когда я сам о себе начинаю забывать! Чёрт, да я же три дня не брит! То-то я и смотрю, что молодые помощницы Анны поглядывают на меня с повышенным интересом… Бляяяя…. Стоять, Роберт! Вспомни, что твоя жена сейчас лежит наверху и ей очень плохо! Поимей совесть… Нет, нету у меня совести, когда мой боевой товарищ так неприлично нервничает… Мне надо по быстрому перепихнуться и – спать! Я не спал ровно три ночи… И у меня не было женщины четыре дня… Это напрягает! Мне надо к Нэнси! … Как следует поев, я почувствовал, что точно сейчас усну прямо тут – за столом. Значит, сначала – спать! Я поблагодарил всех за прекрасный завтрак, и, зевая на ходу, в сопровождении бдительного папаши, отправился в свою холостяцкую комнату, где буквально рухнул на кровать и моментально уснул. Удивительно, но мне ничего не снилось! События последних дней как бы сплелись в единый тугой узел и упали куда-то в закрома моей обширной памяти, где и будут пребывать до востребования… Проснулся я уже после полудня. Лари приготовил мне ванну, тщательно побрил и вообще – привёл меня, разгильдяя, в порядок. Его немалыми стараниями я почувствовал себя прежним Робертом. Он же доложил мне, что милорду пришло письмо, которое Лари лично забрал у секретаря сэра Персиваля, и которое ждёт моего вердикта – отдавать или нет? Я аккуратно вскрыл послание, оно оказалось от разгневанного МакДугласа-старшего, который, брызжа слюной и чернилами, отписывал моему родителю о беззаконных зверствах, учинённых мной и Аароном на его землях! Этот козлина ещё не знает, что самое позднее через пару дней стараниями Ланкастера и Тома от его клана останутся одни легенды и воспоминания! А нечего сыночка своего распускать! - Отдашь письмо завтра утром, осторожно запечатай обратно и никому ничего не говори, и Джону от моего имени порекомендуй рот не открывать, а сидеть тихо и не сердить меня! И вели седлать Нортуга, я еду к Нэн! По глазам камердинера я увидел, что он несколько удивлён моим решением смыться из замка именно сейчас. Но он же у меня воспитанный – он и слова против не скажет, да и действиями не покажет своего неудовольствия! Прав был дядя Генри, такого слугу надо любить и лелеять! Вот я и ценю своего Лари по мере возможности! Перед отъездом я заглянул к Веронике. Элизабет всё сидела рядом с ней. Я предложил ей немного развеяться, пока я посижу с женой. Мачеха сказала, что с ней всё хорошо, они с Пейдж и Сарой вполне справляются, но лекарство она даёт Веронике только лично! Я посмотрел на свою девочку – она была всё ещё ужасно бледна, но жара уже не было, это хорошо. - Она не просыпалась? – тихо спросил я, поглаживая бархатную щечку Вероники. - Нет, но мы смогли её немного покормить бульоном с кореньями, которые велела класть в её суп Рут! – ответила она. Чёрт, я начинаю уважать свою вечно полупришибленную мачеху! Она действительно добрая христианка! Возможно, я был не совсем прав, считая её разлучницей, из-за которой отец так дурно поступил с мамой?! Генри, помнится, что-то бормотал по пьяни, типо Элизабет отдали Перси, чтобы заткнуть его рот, ну, или, что-то в этом роде… Я тоже был в глубоком нокауте и толком не помню! Тут вдруг мачеха всполошилась: - Пора давать лекарство! – она указала на песочные часы, песчинки которых практически пересыпались с одной стороны в другую. - А, можно, я сам? – осторожно спросил я, правда, мне почему-то очень захотелось самому, с ложечки, покормить Веронику, хоть она сейчас и никакая, но это так… интимно, что ли? А я так хочу эту женщину, что прям, зубы сводит, и не только зубы… Элизабет вся расцвела от моих слов: - Конечно - конечно! – засуетилась она и подала мне ложку и чашку, - Две полные ложки! Но лучше четыре по половинке, так удобнее…, - пояснила она. Я благодарно ей улыбнулся – чего ж тут не понятного? И здоровый человек ложку лекарства разом не проглотит! А тут – лежит, правда, дышит, но всё равно без сознания, так и захлебнуться не долго! Я зачерпнул половинку ложки ведьминого варева и склонился над Вероникой с ложкой. Какая же она бледненькая, девочка моя… Я осторожно приложил краешек ложки к её таким сочным и вкусным губками, серебро легонько стукнуло по её белоснежным зубам, я, как мог, аккуратнее, очень медленно влил лекарство в её сладкий ротик… Блядь, ну вот о чём я думаю? Моя жена лежит больная, я собираюсь от неё сразу свалить к любовнице, я сам даю ей лекарство, и сам же хочу запустить язык в её рот! Прямо сейчас! Кошмар какой-то. …Нэн встретила меня с нескрываемым удовольствием. Моя умная сучка-подружка первым делом поинтересовалась – как там моя жена, и только потом спросила – как я сегодня хочу её поиметь? Блядь, я вообще хочу трахнуть живую женщину – причём без разницы как! Думаю, по моему несколько дёрганному поведению она и без ответа всё поняла и мы сразу поднялись к ней наверх. Как же мне сейчас хорошо… Правда, Нэн тоже сказала, что я стал «несколько изящнее», чем в последний раз и даже подколола, мол, жена все соки выпивает, или вообще с катушек слетел? Слетишь тут… И я рассказал ей, что с Вероникой у нас полная жопа – она меня давно уже к себе не подпускает, приходится пользоваться тем, что само в руки идёт! Она рассмеялась, и сказала, что у моей жены не все дома, я хотел было обидеться, но потом решил, что в общем-то она права – Вероника ведёт себя, как маленькая капризная девочка, отказывая в общем-то самой себе в удовольствии! Но всё равно – обидно! - А ты ещё не нашла мужа? – спросил я её. - Нет, мой золотой мальчик, к сожалению, ты меня в жёны не взял, а мне никого кроме тебя и не надо…, - вздохнула она, - Вот когда ты меня бросишь, тогда я и задумаюсь над этим вопросом! Я крепко обнял её: - Ты навсегда останешься вдовой, Нэнси О*Нил! Я без тебя жить не могу и никогда не перестану навещать твой милый домик… - Знаю, – хитро улыбнулась она, - Я хотела бы немного поиграть с тобой сегодня, но ты такой, - она усмехнулась, - Хрупкий, что мне страшно… - Да! – воскликнул я, чёрт, это именно то, что мне сейчас нужно, чтобы окончательно прийти в себя! – Я очень хочу, чтобы ты поиграла со мной, Нэн, - я ласково потыкался носом в её пупок, - Я выдержу всё, что ты пожелаешь… - Ты не предлагал поиграть своей жене? - Что ты? – рассмеялся я. - А ты попробуй! Отвези её в Итал. Она любит тебя, разгильдяя, она сможет сделать всё, что ты пожелаешь! – я хотел ей сказать, что моя жена делает всё исключительно наперекор мне, но Нэнси закрыла мой рот ладошкой, - И не пытайся говорить обратное! Я видела, какими глазами она смотрела на тебя в церкви! Рут права, у тебя холодная душа, Роб, а к холодным душам обычно тянуться горячие в надежде охладиться, и в этом наша ошибка! – она притянула мою голову за волосы к своим губам и тихо проговорила, - Это так приятно, пылать, отражаясь в холодных всполохах льда… Я завидую твоей жене, - ога, было бы чему, хотел буркнуть я, но мой рот всё ещё плотно прикрыт ладошкой, – Куда бы ты не ушёл, ты всё рано вернёшься к ней… Ладно, пошли в игровую, скверный мальчишка! Сегодня я – твоя Королева! – давно бы так, а то начала тут мыслями растекаться о душе! О моей душе думает мой исповедник. Для меня сейчас главное – моё тело, а оно у меня уже начинает самопроизвольно ныть от хронического недотраха! Бог мой, что она со мной творила! Я, наверное, сегодня обратно в Алнвик не поеду уже, у меня просто нет никаких сил, да и особого смысла туда переться тоже нет, завтра с утра захвачу с собой Рут и отправлюсь к отцу и жене. Думаю, там без меня ничего интересного не приключится, во всяком случае, папаша, пока меня нет, замок не покинет, а с Вероникой ничего уже не случится, я уверен! - Почему ты на мне не женился? – бля! Вот ошарашила-то! Я, наверное, дикими глазами уставился на Нэн, ополоумела, что ли? Можно подумать, ты не знала, что я вообще не собирался жениться! Но тебе-то я это предлагал, между прочим! - Ты бы не дала мне жить так, как мне нравится! – быстро ответил я, смеясь. Она долго смотрела на меня каким-то грустным взглядом. Странная она сегодня… - Ты, случайно, не залетела, солнце моё? – спросил я, но она отрицательно покачала головой и сказала: - Нет, к сожалению, нет, Роб… Я пью травы от этого дела… А ты бы согласился дать мне ребёнка? Да она что – вообще свихнулась? Я опешил и сел на кровати: - Если хочешь ребёнка – выходи замуж, у тебя полно воздыхателей! - Я хочу твоего ребёнка, Роб…, - она начала истово целовать меня куда попало, - Роб, любимый мой мальчик, ну почему ты такой холодный? Полюби меня хоть не надолго, умаляю, - шептала она. Чёрт бы тебя подрал, женщина, а я с тобой тут чем, собственно, занимаюсь, как не любовью? - Бог даёт деток только при взаимной любви, сделай меня самой счастливой женщиной, подари мне ребёнка, милый! Если хочешь, я выйду замуж за того, на кого ты укажешь, лишь бы ты был доволен! Только не бросай меня! Я же чувствую, как ты отдаляешься! Не бросай меня, Роб! Умаляю, не бросай! – она, как полоумная целовала моё тело куда попало, приятно, конечно, когда женщина так говорит и так делает, но мне как-то страшновато стало от её одержимости. Я грубовато ухватил Нэн за волосы и притянул к своему лицу, крепко поцеловал в губы и сказал: - Мы не можем с тобой иметь детей, дорогая, и не потому, что я не люблю тебя, а потому что мы с тобой близкие… родственники! – я буквально выплюнул это слово ей в лицо, она опешила и непонимающе захлопала глазами на меня. - Твоя мать и мой отец не полностью брат и сестра…Или? – она резко выдохнула, догадавшись, - Роб! – воскликнула она, - Этого просто не может быть?! Нет! Это не возможно… Или – да?! – она очень внимательно осмотрела моё нагое тело, - И ты это всегда знал? И молчал?! – прошептала Нэн с недоверием. И как мне ей сказать, что знал, но всё равно таскался к тебе, и буду таскаться, потому что я – полный извращенец? И не женился я на тебе не только из-за того, что ты старше меня на четыре года, и не и-за твоего отказа, а из-за того, что буквально через полгода наших бурных встреч ты сама мне рассказала, что твой отец вовсе не достопочтенный лорд Гарольд Клэр, а Эдуард, и это – самая страшная тайна, которую ты знаешь? А мне, может, это даже нравится? Я же сын своего отца, или как? - Я похож на него, как ты считаешь? – я даже прикусил нижнюю губу, как она любит, лишь бы ответила… - Ты не похож на Маннерса, - прошептала она, - Боже мой! Что я с тобой сделала?! – воскликнула она. - Ты сделала меня счастливым, Нэн! Ты дала мне то, в чём я нуждался, но не знал, чего я хочу! – я поцеловал её слегка трясущиеся губы, - Успокойся, моя Королева! Теперь мы с тобой связаны ещё больше, я никогда от тебя не отстану, и ты никогда меня не прогонишь… Правда? – я заглянул в её полные слёз глаза, поцеловал их по очереди, - Мы с тобой стали бы чудесной парой, если бы не одно маленькое обстоятельство в лице одного из Монмутов, не так ли? – шептал я ей на ушко и чувствовал, как она постепенно расслабляется в моих руках, - Когда мы познакомились, я ничего не знал, куколка моя… Обратной дороги нет… Я не могу без тебя, ты нужна мне… - А как же Вероника? – пробормотала она уже вполне нормальным голосом. Я поднял лицо Нэнси за подбородок, чтобы она смотрела мне в глаза: - Она так добра, что простит мне всё, - я улыбнулся и игриво хлопнул её по кончику носа, - Я говорил тебе, что в тебе очень мало от отца? Ещё меньше, чем во мне? – я рассмеялся, ну на самом деле, смешно! Папаша одарил нас с ней только «изящными» формами и довольно не хилым ростом, особенно, для женщины! Она робко улыбнулась в ответ: - Роб, это всё дико звучит, но мне это нравится! Я сумасшедшая? - Да, - кивнул я, образцово-показательно покусываю свою нижнюю губу, - Мы оба сумасшедшие! Но и Генри, который нас познакомил, тоже псих! Не поверишь, но он не знает кто ты! – я уже хохотал в голос, продолжая усиленно врать, - Ланкастер бы в монастырь ушёл, если бы узнал! Но я умею хранить и свои и чужие секреты! И мне хорошо с тобой, Нэн! – она уткнулась в мою грудь и тоже начала нервно смеяться над этой безумной ситуацией. Мы минут десять безудержно хохотали практически до слёз! Потом Нэнси, наконец, оторвалась от меня: - Это не нормально, но давай считать, что ты мне ничего не говорил, и я ничего не знаю, хорошо, Роб? - Как скажешь, моя Королева, если тебе так нравится – я готов! – она быстро чмокнула меня куда-то в область шеи. - Поднимайся! Я хочу есть, да и тебя надо кормить, а то скоро с коня сдувать начнёт! – и нахально ухмыльнулась, - Рут посоветовала давать тебе перед едой горячего красного вина с кардамоном и цитронами, но я думаю, если тебе дать вина до еды, ты вообще ничего есть не станешь! Дьявол побери, как же мне с ней хорошо и спокойно! Никто меня лучше не понимает, чем моя Нэн. А завтра я опять стану ну очень серьёзным и умным графом Эйдон… Не хочу! Я устал думать, устал от вечно чем-то недовольной жены, от папаши с его неумеренными аппетитами, от Ланкастера с его амбициями… Угораздило же меня родиться тем, кто я есть… На следующее утро я привёз Рут в Алнвик, старуха осталась довольной состоянием Вероники, но, естественно, не преминула брызнуть ядом в мою сторону: - Мой молодой лорд, - она уцепилась своими скрюченными тонкими пальцами за мою кисть, - Прекрати копаться в себе и искать причины, их просто нет! – и хитро подмигнула, - Ты – счастливчик! Старая дрянь! Нашла счастливчика… Я посмотрел на всё так же безнадёжно лежащую в постели жену. Знала бы ты, как меня задрала эта дурацкая ситуация – все ждут от меня наследников! Рут, от меня хотят получить сразу троих наследников для разных родов! Мир ополоумел. Если уж судить по христианским законам, так мне вообще никаких детей не положено – грех должен умереть вместе со мной, а они хотят его упрочить, укоренить! Какие же они все грешники, а ещё говорят, что это у меня на лице крупными буквами написано – ГРЕХ! Лицемеры. И я – венец этого творения! Мы спустились в большой зал внизу, и я внимательно посмотрел на них. И эти люди кричат на каждом углу о моей «дурной крови»? Как не печально, но единственный человек сейчас в этом зале – старая ведьма! - Пусть меня проводит молодой лорд! – проскрипела ведунья. Ну, что ж… И вот мы с ней опять вдвоём. Она – в повозке, которую дала Нэн, со здоровенной корзиной, я, естественно, на своём коне. - Пересядь ко мне, мальчик, мне тяжело громко говорить, я слишком стара, - я хотел сделать вид, что не услышал её, но она как-то странно шикнула и Нортуг встал на дыбы, чуть не скинув меня на землю, - Сядь сюда, упрямец! – рыкнула карга. Пришлось спрыгнуть с коня и сесть рядом с ней, чего надо? - Я весь во внимании, мэм, - я вежливо приклонил голову, изображая из себя Ангела во плоти. Она рассмеялась: - Ты самый великолепный из сыновей своего отца! И не сверкай на меня глазищами, мальчик! Я всё знаю. Это я помогла тебе прийти в этот мир, так что в какой-то мере я несу за тебя ответственность, и именно мне придётся отвечать за тебя перед Господом! – что она несёт? Она выжила из ума? – Да, это я принимала роды у молоденькой тринадцатилетней девочки Шарлоты Монмут-Маннерс! Мне очень захотелось придушить старуху, лишь бы она заткнулась! Я ничего не хочу знать! Но она как будто услышала мои мысли и потрогала свою тощую морщинистую шею: - Роженица была слишком слаба, и я вот этими руками вытащила тебя из её утробы, чтобы спасти девочку. Ты не закричал, ты не дышал, мой мальчик. Я уже хотела объявить, что ребёнок умер, но тут я увидела глаза твоей матери – она свято верила, хотя и видела, что с тобой что-то не так, и тогда я поступила против Божьего воли, - старуха замолчала, тяжело вздохнула и продолжила, - Я растирала твоё тельце до тех пор, пока ты всё же не начал попискивать… Тихо так, как мышонок… За те пять минут я полностью поседела… А ведь я была самой красивой женщиной в округе! – она грустно хмыкнула, - Мы месяц держали тебя между подушек с лебяжьим пухом и постоянно меняли горячие камни, чтобы он был тёплым и грел твоё холодное тельце… - Лучше бы ты оставила всё, как есть, - сорвалось с моего языка. - Это я тебе рассказываю к тому, что даже только появившись на свет из материнской утробы, ты уже имел власть над женщинами, Роберт! Постарайся пользоваться ей разумно, во благо, а не так бездушно, как ты сейчас это делаешь! Господь сжалился над твоей матерью и дал тебе душу. Прекрасную чистую душу! Не спорь, я знаю, что такие, как ты, получившие второй шанс на жизнь, могут принести людям как великое счастье, так и великое горе! Ты же балансируешь на тонкой линии между ними… - Ты хочешь сказать, что мне пора в монастырь, женщина? – рассмеялся я, - Нет! Я уже думал над этим! Бог не хочет меня там видеть – моя плоть слишком неспокойна! - Не перебивай меня, дерзкий мальчишка! – она больно ударила меня кнутом по ноге, норовя попасть по старому тонкому шраму, - Мне много лет, я многое видела и многое знаю, тем более сейчас, когда дни мои сочтены! Не смотри на меня так! Я знаю, что говорю, я должна была искупить свой грех, и я его искупила – твоя жена выживет и народит тебе кучу детей, как бы ты не сопротивлялся! Это единственная женщина твоего круга, способная понять тебя хоть как-то! Другая на её месте уже давно отравила бы тебя, - рассмеялась она и ещё раз больно хлестнула меня по ляжке. - Прекрати, больно же! – взвился я и попытался соскочить, но она ещё раз ударила по моей ноге и она практически онемела, - Моя нога! - Тебе больно? – спросила она, - Запомни эту боль, она не приносит тебе удовольствия, но даёт понять то, что чувствует твоя жена, когда ты изменяешь ей! - Я знаю, я всё прекрасно знаю! – выкрикнул я, растирая уже сводимую судорогой ногу, - Что ты сделала, тварь? Мне же больно! Она тронула своим тонким костлявым пальцем какую-то точку под моим коленом и нога моментально перестала болеть. Ведьма! Настоящая ведьма! - Я не ведьма, я просто слишком долго живу, - усмехнулась Рут и уже доброжелательно похлопала меня по колену, - Уважай чувства своей жены, она – святая! И не забывай, что в твоей судьбе женщина – главная! Ты можешь что угодно мутить в вашем мире мужчин, но ты всегда можешь найти женщину, которая любого мужчину развернёт к тебе лицом не смотря ни на что! Вот такое у нас с ней произошёл странный разговор. Я, конечно, понял, что она хотела мне сказать, но то, что она была той повитухой, которая принимала роды у моей матери – это было для меня откровением! Отец её, похоже, не узнал… Или он её вообще не видел? Чёрт, он не мог её видеть! Я родился когда он был на какой-то очередной войне! И становится понятным – почему она согласилась вылечить меня, когда моя кровь закипела и начала чернеть от раны на ноге, а теперь безропотно согласилась поставить на ноги мою жену! Она не к каждому приходит… Но всё равно, эта старуха – ведьма! У меня сложилось впечатление, что она читает мысли людей… Я бы много отдал за такой дар…Хотя, подозреваю, дар этот не от Бога! Но, ведь мне и не привыкать, так же? Я сгрузил старуху у её домика, отнёс корзину и на прощание всё же спросил: - Ты уверена, что Бог вернул мне мою душу? Она загадочно улыбнулась: - Да, но твоя душа дремлет, ей холодно и одиноко, она очень слаба и её нужно постоянно поддерживать. Я виновата перед тобой, прости меня, если сможешь, молодой лорд! Иди. Завтра твоя жена придёт в себя. Постарайся оградить её от мести женщин, которые завидуют ей! Помни, что мир женщин ещё более жесток, чем мир мужчин! И, прощай, - она захлопнула дверь своей халупы прямо перед моим носом. - Старая ведьма! – крикнул я ей через дверь, в ответ раздался хохот, вот ведь ещё одна сумасшедшая, чёрт бы её побрал! Я честно вернул повозку Нэн, но не стал у неё задерживаться, а отправил с её посыльным записку в Алнвик о том, что я уехал и Итал, и чтобы меня не искали! Вернусь дня через три, не раньше. Всё. Теперь – решать свои шкурные дела со своим поместьем, которое без моего присмотра, надо думать, сильно соскучилось! Прибыв в Итал, я первым делом пробежался по замку. Я был зол, ужасно зол на своего управляющего, мне не понравилось состояние замка – они тут что – вообще забыли, как держать в руках тряпку? Блядь, я их сейчас научу! За мной такое дело не заржавеет! В общем до вечера у меня было занятие – гонял этих зажиревших сонных мух, которые бестолково шарахались от меня и кое-как убирали паутину в замке! Убил бы, уродов грязномазых! Вечером я в гордом одиночестве плотно пообедал, влил в себя по меньшей мере три бутылки красного вина и отвалил спать. Пусть живут до утра, завтра продолжим выяснять кто и чего забыл сделать за время моего отсутствия! Известие о том, что Вероника очнулась, пришло ко мне на утро следующего дня, как и обещала старуха Рут, она пришла в себя вчера после полудня. Это хорошо. Но, если кто-то думает, что это уменьшит количество ударов хлыстом за разгильдяйство – он сильно ошибается! Я вчера лично выпорол на конюшне старшую горничную, сегодня, чувствую – выдеру этого козла управляющего! Нихрена без миссис Маршалл не может! Я ещё бумаги по приходу и расходу за последние четыре месяца просмотрел в полглаза. Вот их-то я и затребовал после прочтения записки от отца. Удивительно, но финансовых косяков я не нашёл, хоть и крайне придирчиво просчитал всё от и до. Надо выписать премиальные казначею, а управляющему, так уж и быть – прощу грязь, разведённую в замке и на его территории. До вечера сегодня надо ещё раз облазить весь Итал, а завтра прошвырнуться по арендаторам – как они там? Хорошие помощники – это хорошо, но такие вопросы я предпочитаю всё же контролировать лично, ибо хозяин должен быть один, и им являюсь, насколько мне известно, я! Весь день я мотался по своей земле, устал, как собака, но выяснил, что механизм, запущенный мной пять лет назад, работает без сбоев. Я не стал возвращаться в Итал, а сразу свернул к Нэн, переночую у неё. Нэнси встретила меня, как обычно, с распростёртыми объятиями. Я хотел сразу подняться с ней наверх, но она напомнила мне, что меня ещё надо покормить! Чёрт, я на самом деле начинаю забывать о еде! Я как утром позавтракал в Итале, так с тех пор выпил бутылку сладкого вина, которое взял с собой – и всё. Затрахала меня вся эта ситуация, начиная с женитьбы и заканчивая приграничной заварушкой, которая произошла из-за моей особо одарённой жены! После обеда я поднялся наверх, рухнул там на огромную кровать Нэн и моментально заснул. Проснулся я от того, что кто-то очень осторожно меня раздевал. Я приоткрыл один глаз – Нэнси, слегка высунув от усердия язык, стаскивала с меня лосины. Я резко ухватил её за руку: - Ты что творишь, девушка? – строго рыкнул я. Она всем телом вздрогнула, видимо, действительно, не ожидала. - Ты приехал только поспать, милый? – промурлыкала она. - Естественно, нет! – мы, путаясь в моей и её одежде, начали целовать друг друга во все доступные места. Да, детка, страсть – это наша с тобой стихия! Права Рут, нет смысла сдерживаться и искать причины – надо просто жить так, как можешь и хочешь именно сейчас! Прискакав утром в Алнвик, я первым делом решил заглянуть к Веронике, надеюсь, она не спит? Нет, не спит. Ну, как ты, моя маленькая злюка? - Уже хорошо, спасибо, что ты спас меня..., - что-то мне не нравится её тон, какой-то натянутый, я что-то пропустил? А она продолжила, - Только зачем? Ты хочешь отправить меня в монастырь после всего, что случилось? Хочешь получить развод? Так? За что ты меня так ненавидишь?! Ты хочешь дать мне судьбу твоей матери? Ополоумела, что ли? Что за бред? Ты грибов что ли поганых объелась? - Кто тебе сказал такую глупость? – искренне воскликнул я. - Андреа приходила, она мне рассказала все...Неужели ты не дашь мне даже шанса родить тебе ребенка? Ох ты ж бляяя…. Андреа! Интересно, Аарон уже сделал ей внушение, или мне самому придётся выбить дурь из этой сучки, пока она ещё какой гадости не натворила? - Меня никто не трогал, кроме тебя, не сомневайся, - дура! Я и не сомневался ни разу! - Я бы не допустила этого, я бы просто горло перегрызла тому, кто попытался бы это сделать! Ведь я люблю тебя! – чёрт! Опять эта пресловутая любовь! - Поверь мне... Господи, что я говорю? – прошептала она и замолчала. Ну не молчи же, продолжай! Я обожаю, когда мне признаются в любви! Сам-то я как-то не очень в этом вопросе разбираюсь, но очень интересуюсь, поверь, кисуля! Молчит. Блин. Вот что ей сказать? Сказать, что тоже люблю? Враньё! Не хочу я ей врать… Сказать, что бешено хочу её трахнуть? Так себе романтика и любовь в её понимании… Короче – я озадачился! Моя жена ставит меня (!) в тупик своими словами и действиями! И, чёрт, я хочу жрать! Пора закругляться с этим рандеву и валить вниз! Зря я отказался позавтракать с Нэн! Но сказать ей что-то надо, уж очень мне неуютно, ощущение такое, что что-то не так! Я явно что-то пропустил. Надо было вначале встретиться с Лари… - Вероника, посмотри на меня! - тихо позвал я, - Я знаю, что тебя никто не трогал, - я вообще подозреваю, что один я такой извращенец, что хочет тебя в любом виде! - Я просто должен был спасти тебя, ведь я твой муж и отвечаю за тебя перед людьми и Господом нашим Богом! – Ух, как я красиво и, главное, понятно для неё, задвинул! Надеюсь, выгляжу я при этом тоже в соответствии с той речугой, что еле выговорил без запинки? - Пойми, так и должно быть, ведь без тебя я тоже не смог бы дальше жить, - а это уже чистейшая правда, милочка! - Вероника, я не знаю, что со мной, но я готов убить каждого, кто даже посмотрит в твою сторону плохо. Я готов отдать за тебя жизнь, - для усиления эффекта я взял её руку и прижался к ней губами, долго не отпуская ее, такого в моём исполнении ещё не перенесла ни одна женщина! Надеюсь, моя Вероника тоже не оно в юбке! - Я очень люблю тебя Роберт Маннерс, всегда любила, с самого первого момента твоего появления в Эйдоне, - охотно верю, детка, - Но я уже написала письмо королю с просьбой о расторжении брака... Она точно окончательно ебанулась там, в горах Шотландии! - Что ты сделала?! Когда? Где письмо? – воскликнул я, я готов был её хорошенько стукнуть, надо же быть такой ненормальной! - Я отправила его с вашей почтой, - удивленно пролепетала она. Твою мать, Вероника! Я пулей вымелся из комнаты, будем надеяться, что Лари и эту писульку перехватил! Вбежав в свою комнату я обнаружил там своего камердинера, который старательно начищал мои ни нахрен никому не нужные тяжёлые латы. - Лари! – воскликнул я, - Письма! Живо! – ну, это у меня вместо здрасьти получилось так. Он не удивился, поклонился и вытащил из-за пазухи два письма, я быстро глянул – одно от мачехи какой-то подружке и второе от моей придурочной жены к её долбанутому на всю голову дяде в Чипсайд! Я самым аккуратнейшим образом вскрыл Вероникину писанину, быстро пробежал глазами… Оппаньки…Я, натурально, своим глазам не поверил! Я ещё раз перечитал несвязное послание откровенно больной и сильно расстроенной женщины: «…Сэр Персиваль Томас Маннерс, возможно, и решает свои проблемы благодаря дружбе с шотландскими лердами…» Есть. Надеюсь, она ни с кем об этом не говорила? Судя по тишине и полному отсутствию писем от папаши – не говорила. Я для порядка вскрыл и письмо мачехи – там ничего интересного, всякие бабские охи-вздохи, ну и восторженные повизгивания о том, какой я замечательный муж (ухохататься можно, вроде не больна, а тоже бредит!), что даже сам даю жене лекарство! Чёрт меня принёс проведать её перед тем, как смотаться к подружке, а эти женщины уже возомнили Величайшую по своей масштабности Любовь! Во истину, у них голова работает совершенно не так, как у мужчин! - Лари, будь так любезен – притащи чего-нибудь пожрать и пусть приготовят горячую ванну и как можно скорее, я хочу помыться! – я чуть не прыгал от восторга, нет, ну надо же быть такой дурищей, чтобы наслушавшись бредятины злой неудовлетворённой бабы, писать письмо Эдуарду с просьбой о расторжении брака, совершённого на Небесах? Камердинер быстро выскочил за дверь, я же, с чувством скинул сапоги и упал на кровать, прикрыл глаза… Что я имею на данный момент кроме дурацкого письма моей больной жены и розовых соплей и слюней Элизабет? А имею я то, что моя Вероника каким-то образом узнала о папашиных «интересах» с приграничными кланами шотландцев! Рот я ей закрою, тут вопросов нет. На повестке остаются два вопроса: первый – что делать с милордом? И второй – самому выпороть Андреа или опять доверить это дело брату? Начнём со второго – я предупреждал Аарона, а потому – волен привести свой приговор в отношении его жены, а то, боюсь, она свой рот хрен захлопнет, а начнёт орать ещё больше! И по первому пункту – надо дождаться известий от Ланкастера, а там – видно будет, тем более, отец подозрительно притих… Может, Лари что-то не успел перехватить? Или в замке побывал кто-то инкогнито? Ладно, разберёмся, не впервой! Вернулся мой слуга с корзинкой и начал споренько выкладывать из неё еду на письменный стол. Что-то много он всего напёр: - Куда столько? – удивился я. - Леди Элизабет велела! – бодро ответил Лари и вручил мне ложку, - Приятного аппетита, мой лорд! Я рассмеялся, это надо же – меня на самом деле решили откормить! Все в один голос кричат, что я исхудал, а собственная жена ни разу не заметила! Ну, естественно, когда тут успевать на меня-то глянуть – тут же замок некому восстанавливать, да ещё того и гляди я, злыдень со стажем, отправлю её в монастырь! Может, в натуре отправить? Я усмехнулся и приступил к поеданию овсянки, гордо проигнорировав горшочек с горячим тушёным мясом. - Намажь мне масло на хлеб, - распорядился я, - И присоединяйся, мне столько всё равно не съесть, а очень хочется порадовать миледи своим послушанием! – я рассмеялся, - Теперь тебе придётся есть за двоих, друг мой! - Господин, если я буду столько есть, я так и не найду жену! Мы посмеялись, съели всё, что нам выдали в поварне и Лари унёс корзинку с пустыми чашками и моими благодарностями поварихе. Но смешного мало – и я сел писать письмо Аарону, в котором указал, что если он не приструнит свою жену – я лично выдеру её кнутом на конюшне, как дворовую девку, за её длинный язык! Уточнять, что она на этот раз вытворила, я не стал, думаю, брат и сам догадается, что я не буду к нему обращаться с подобными предложениями, если дело касается меня самого! Себя я защитить сумею самостоятельно, а Андреа, собственно, и не посмеет сказануть что-нибудь мне лично. Теперь письмо мачехи. Его я запечатал обратно – вернётся Лари, заберёт его, и его отправят по адресу. Теперь опять бредятина Вероники к её дядюшке. Я покрутил бумагу в руках – долго же она мучилась, выписывая этот, мягко говоря, странный, текст! Думаю, у неё ещё был сильный жар, иначе такое написать можно либо с дуру, либо находясь в невменяемом состоянии! В общем, и это письмо я аккуратно запечатал обратно – достану его при ней, уж очень хочется посмотреть, как она будет краснеть и бледнеть, когда я при ней его буду читать! Когда я сматывался, у неё было такое перепуганное лицо нашкодившей кошки, что, если бы я реально не испугался, что прохлопал этот шедевр и мне придётся за ним мчаться хрен знает куда, я бы рассмеялся! Я убрал письмо в сундук с одеждой и опять завалился на кровать – отдохну немного, пока готовят ванну, я сегодня практически не спал… И я уснул. Лари разбудил меня, когда вода была готова и огромная бронзовая ванная была наполнена. Камердинер помог мне раздеться и я торжественно залёг в воду… Какое блаженство… Кожу на спине ещё немного саднит от соприкосновения с горячей водой, но это вполне терпимо и даже приятно… Лари подал мне тёплого вина с кардамоном и цитронами – ха! И им Рут велела меня поить этой заразой! – я послушно выпил его и откинулся на спинку ванной… Вода так расслабляет… Некоторые женщины, которые следят за собой, добавляют в воду разные ароматные масла – и их кожа после этого невероятно приятно благоухает – а я люблю, когда от женщины хорошо пахнет! От Вероники пахнет чайной розой, я видел в её сундучке флакончик с этим маслом… Нэн пользуется цитроновым маслом… От маминых рук всегда пахло лавандой… Элизабет любит сладкие ароматы, она добавляет в свою ванну мёд… Интересно, чем пользуется Андреа? А какая мне, в пень, разница? Уж её-то я точно нюхать не собираюсь! А, может, мне тоже чего-нибудь в воду добавить? А то за последние несколько дней я буквально пропитался запахом Нортуга! Мне стало смешно и я позвал Лари: - Слушай, ты не замечал, что от меня лошадиным потом несёт? По его несколько озадаченному лицу я понял, что – нет. Ладно, проваливай обратно, махнул я на него рукой. А странно, что не воняет конём! Хотя, может, и нет, Нэн меня натирала ароматным травяным маслом, и мы с ней вдвоём принимали ванну…Если это можно так называть, конечно! Чёрт! А почему бы нам с Вероникой не посидеть в горячей воде? Вдвоём? Надо будет провести такой эксперимент – выдам ей травяное масло, и пусть растирает моё тело в своё удовольствие, а уж я точно получаю от этого дикое удовольствие… Я с чувством провёл руками по своему телу… Да, я действительно красивый! Прям, сам тащусь от своей невъебенной красоты, а каково девкам?! И кожа у меня белая, нежная и гладкая, как у молодой женщины! Волос, правда, на груди и руках стало больше… Ха! Зверею! Не! Я становлюсь мужчиной не только по годам и разуму! Интересно, а когда я буду старым, я буду ухлёстывать за ровесницами или по молодым бабам шарахаться? Раньше меня интересовали женщины помоложе, сейчас я хочу в основном тех, что немного старше и опытнее… Я внимательно посмотрел на своего боевого товарища – сколько же он уже повидал, и сколько ему ещё предстоит увидеть?! Думаю, самым страшным днём для меня станет тот день, когда он у меня не встанет! Я даже рассмеялся. Лари сразу сунул нос – посмотреть, может, чего надо? Надо! - Мой меня, и я бы хотел ещё часок-другой поспать! – объявил я ему. Наконец-то я отоспался более менее. Я умылся, а то спросонья чего-то моська слегка опухла, как с бодуна, оделся, сунул в рот кусок заботливо предложенного мне кекса, честно запил его молоком. Ну, чего вам ещё, изверги? Слушай, Лари, можно я к жене схожу? А? Взялись они, видишь ли, за меня! Поздно, господа хорошие! Надо сказать Элизабет, чтобы прекратила меня пичкать, я не маленький и знаю чего мне надо, а чего нет! - Отвали! – фыркнул я на камердинера и отодвинул от себя чуть тронутый кекс, - В смысле, он вкусный, но я не хочу есть! В общем – потом ещё съем кусочек, может быть! Ничего нового нет? - Нет, господин, никаких бумаг милорд не получал и не отправлял. Блядский рот, затаился родитель, или всё же что-то прознал? - Точно никто в замок не приезжал? Ну, хоть торговец там какой, или комедианты? И сам он за стены замка носа не высовывал? – с подозрением спросил я. - Только лекарь, которого его светлость приглашали, да старуха знахарка, которую вы сами привозили – вот и всё! – ответил Лари. Я – идиот! За своими хрен пойми какими делами я упустил лекаря! Что я знаю об этом шарлатане? Он вхож во все дома и семьи Нортумберленда и вполне мог принести папаше весть о том, что на границе с Шотландией началась заварушка, в которой участвует Ланкастер. Сложить два и два родитель мой в состоянии, а следовательно – он знает, где сейчас Аарон и зачем тут я… Потому и не задаёт вопросов о брате… да и истерику мне не устроил, прочитав записку от МакДугласа! Блин, не мог он мне её устроить – я смылся раньше, чем он её получил! А вот где он сейчас? Надо бы попасться ему на глаза, чтобы либо подтвердить свои соображения, либо опровергнуть. И я отправился искать сэра Персиваля. Он был в своём огромном кабинете, куда я и ввалился под благовидным предлогом, типо поздороваться с родителем и разузнать о состоянии собственной горячо любимой супруги. Он посмотрел на меня с некоторым удивлением, мол, ты чего, дорогой, напился что ли? Не волнуйся, я трезв, как никогда! И даже выспавшись, что со мной не так часто бывает в последнее время! Ну, так чего у нас там? Ты в курсе или где? Дай знать, я же любопытный! - Почему ты не сказал мне, что Эйдон вступил в войну? – строго спросил он, - Я мог бы тебе помочь! Интересно – чем? Пришла очередь фальшивому удивлению с моей стороны, мол – о чём вы, драгоценный мой? - Отец, это внутреннее дело моих земель! – отрезал я и замолчал, ожидая его реакции. - Там Аарон, да? А ещё туда промчался со своими воинами Оксфорд… Генри Монмут тоже там? Отгадай с трёх раз! Я хмыкнул и закатил глаза. - Значит, там, - кивнул папаша, - А ты – тут… Тебя назначили моим стражником… Ты великолепно справляешься со своей задачей, Роб! Я уверен, что ты читал записку от МакДугласа, - он вздохнул, - Или знаешь о ней, по крайней мере…, - он сел в своё глубокое кресло, - Садись, сынок! - вот я и опять сынком стал, милорд, похоже, решил идти на попятную, - Ты правильно сделал, что приехал сюда… - Мне надо было увезти жену из Эйдона, подальше от этих скотов-шотландцев! Если ты не заметил, я чуть не стал вдовцом их стараниями! – выпалил я, но всё же плюхнулся в противоположное кресло, поговорим, раз уж ты сам этого захотел! - Я понимаю твои чувства, - бля, как ты можешь понимать мои чувства, если я их сам не понимаю? Но ты продолжай, я весь во внимании! И он продолжил, - тебя переполняют эмоции, но пойми и меня – мой наследник никак не может родить сына, ты всё больше отдаляешься, а я отнюдь не становлюсь моложе! И мне надо думать от девочках Аарона, об их приданном! – вон оно, на что ты решил всё свалить! Боишься, что их никто не возьмёт, если за ними не дадут хорошего капитала? - Извини, но у них есть родители, и это – их забота, а не твоя! – тихо сказал я. Он уставился на меня воистину дикими глазами: - Ты не хочешь признавать меня, как отца, - он вздохнул, - Ну, что же… Возможно, ты и прав, но ты всё равно останешься моим сыном, хочешь ты того или нет! – быстро он тему-то сменил! – Я любил твою мать, я и сейчас её всё ещё люблю! - Не надо про мою мать! – оборвал я его, - Мне не интересно, кого ты и когда любил! Мне интересно, зачем ты позволял МакДугласу бродить, где ему вздумается? И с какого перепугу я должен был терпеть бесконечные посягательства на мою собственность? Да ещё догадаться украсть мою жену и иметь наглость требовать за неё выкуп? Это вообще стало последней каплей! - Роберт, сын мой, поверь мне! Я на самом деле не знал и не мог представить себе, что кто-то осмелится похитить твою жену! - Знаешь, я бы тоже смотрел на всё это сквозь пальцы и имел с тебя, - я нахально хмыкнул, - некоторый процент за свою «терпимость»! Но когда дело касается чести семьи, или здоровья и даже жизни кого-то из моих близких – я сразу забываю, что я крайне меркантилен, и готов многим пожертвовать, лишь бы отомстить обидчику! Ну нет во мне христианского всепрощения, отец! И не было, надо заметить! Я – не Аарон, - вкрадчиво закончил я и уставился на родителя, ну, что скажешь? Твой ход! - Ты хочешь денег? Это уже ближе к телу, так сказать, но на этот раз – нет, не денег! Я изобразил на лице самую нежную улыбку, на которую только был в этот момент способен. - Ты хочешь стать следующим герцогом Нортумберлендским в обход своего брата? Опять мимо! Я невинно похлопал ресницами и потупился. - Ну ты и змея, Роб! – пробормотал милорд. А ты только догадался, можно подумать! Кстати, минут пять назад я был «сынок»! Что-то изменилось? Странно, а я и не заметил! - Не молчи! – степень раздражения мне начинает нравиться, пожалуй, стоит ответить на этот раз. - Деньги у меня и так есть, - я закинул ногу на ногу, помолчал, - Титул? Герцог, конечно, тоже в какой-то мере принц, но… Мне не нужен Нортумберленд, это – не моё! Лучше пока оставаться никому не известным графом Эйдон! – и я замолчал, опять твой ход, отец! - И как давно ты всё знаешь? - С той ночи, когда ты вот в этом самом зале хлестал по щекам свою, как ты утверждаешь, горячо любимую Шарлотту, и орал о том, кто я есть и чего ты не потерпишь в своём доме никогда, - я невинно пожал плечами, - Мама потом хотела спрыгнуть с вершины башни, если тебе интересно, конечно, - я выдержал некоторую паузу и тихо добавил, - И что дальше? Что ты ещё можешь предложить мне за молчание? Учти, Аарон ничего не знает, да и не должен ничего знать, если тебе, конечно, дорога честь Маннерсов, - вкрадчиво говорил я, внимательно наблюдая за отцом. Он откровенно побледнел: - Твои условия, Роб? – выдавил он из себя, - И учти, я всегда считал тебя своим сыном наравне с Аароном! Наконец-то! Чего я хочу? О! Я хочу не так уж и много – всего-то выдать Алисию за Шона МакКуинона, и – всё! - Согласись отдать Алисию за Шона МакКуинона! – выпалил я, всё так же упорно глядя на него. - Ты сошёл с ума! – закричал сэр Персиваль, - И я не о том, что он её в два раза старше, я о том, что клан МакКуинонов не приграничный, а сам Шон – дикий горец! Сам ты дикий! И кто тебе сказал, что земли МакКуинонов уже сегодня не граничат с Эйдоном, а следовательно – с Британией? - Это моё единственное условие, папенька, - буквально источая мёд, пропел я, - Заплатишь внучкой за игры вслепую со мной! - Она – твоя племянница, Роб! - Да ты что? – и я изобразил искреннее удивление, - Внезапно… - Не паясничай! Или…, - он, глядя на меня начал от бледности планомерно переходить к яркой пурпурности, блядь, как бы его тут удар не хватил, он схватил со стола бутылку с вином и прямо из горлышка сделал несколько больших глотков, - Ты их всех убил? Ты?! Такой тихий и нежный мальчик – жестокий убийца? Нет, я не поверил записке от МакДугласа о том, что ты вытворял в приграничной деревне, а теперь – верю! Ты мог это сделать! Господи! – он истово перекрестился, похоже, он не ломает комедию, а на самом деле удивлён, что я далеко не белый и пушистый, неужели не знал? – Во что ты ввязался, сын? – взревел он, - Видит Бог, я очень старался оградить тебя от придворных интриг, а ты… Ты их сам плетёшь даже находясь вдали от Двора?! – он буквально без сил упал в кресло, - Это всё Генри, это его неспокойная натура! - Это – моя «дурная кровь», - любезно подсказал я, - Ты это хотел сказать, да? Но, что бы не произошло на границах теперь уже моих земель, я настаиваю на браке между твоей старшей внучкой и лердом клана МакКуинонов! – твёрдо сказал я, - Кстати, Аарон уже дал согласие, остаёшься только ты, как старший Маннерс, отец! – думаю, ему будет приятно, что несмотря ни на что, я всё же считаю его своим папашей! Да, согласен, я – лицемер и очень одарённый комедиант, но как бы я жил, если бы не дядя Генри, указавший мне на эти мои таланты? Тупо таскался по девкам и прожигал жизнь? Подозреваю, что – да! Мне это очень нравится! А Ланкастер намекнул мне, что вполне можно совмещать приятное с полезным… В постели можно узнать такое, что в обычной обстановке приходится выжигать калёными щипцами, и, заметьте – никаких особенных усилий, только взаимное удовольствие! Главное никогда не афишировать свои отношения с женщиной, и она будет тебе так благодарна, что просто нет слов! Признаюсь честно. Я переспал практически со всеми замужними фрейлинами Её Величества, после чего отец впервые решил отправить меня в армию – ума набираться. Блин, противно вспоминать эту херню! Да и наша пауза что-то затягивается… - Ну, так что? – переспросил я его. - У тебя, точнее, у вас с Генри есть доказательства моей измены? Свидетели остались? – спросил он. - Дофига! – хмыкнул я, - В том числе и письменное, причём от человека, который понятия не имеет о том, что он написал! - И кто это? – прищурился милорд, - Я его знаю? – в его потемневших глазах я прочитал подтверждение моей мысли того, что если Вероника ляпнет про свой плен так же откровенно, как написала – ей конец! - О, да! – кивнул я, продолжая изображать эдакую лёгкую небрежность. - Ладно, ты пока что думай, взвешивай все «за» и «против», я мне нужно навестить жену! Я же образцовый супруг, надеюсь, ты это помнишь? – я поднялся из кресла, вежливо приклонил голову на прощание, - Отец! - Роберт, - он тоже кивнул мне и добавил, - Я подумаю, что можно сделать. - Это очень любезно с твоей стороны! – не преминул я уколоть, быстренько вымелся из кабинета и направился наверх к Веронике в комнату. Только подойдя к дверям её спальни, я неожиданно сообразил, что я не бритый. Опять не бритый, да в придачу ещё и не причёсанный – как помылся, так и спать завалился, теперь на голове – чёрте что наверное! Ну и хрен с ним! Я решительно открыл дверь и ввалился к ней. Она не спала – лежала и задумчиво смотрела куда-то в окно. Я бы много отдал, чтобы узнать – о чём она сейчас думает? Но вид у неё крайне романтичный! Я сразу сориентировался – хочешь романтики, милая? Легко! Я с ходу вытащил её злосчастное письмо, грубо поломал уже давно осторожно снятую печать и начал читать давно известные и уже выученные наизусть строчки. Только бы не засмеяться! Сейчас нам с тобой надо помириться, дорогая моя, а потому я на полном серьёзе сказал ей: - Вероника, прошу тебя, - если честно, у меня уже в привычку начинает входить просить тебя! - Никому и никогда не говори о том, что ты там слышала, иначе - смерть! Я не шучу, - и это тоже очень важно, постарайся не забыть! - Об этом письме знаем только мы с тобой, - и это истинная правда! - И не вздумай опять написать королю! Я тебя тогда сам прибью, - в этом можешь не сомневаться, я давно хочу тебя выпороть! - Ну почему ты такая глупая?! – это я мягко сказал, а хотелось назвать дурой или ещё как позаковыристей! - Почему ты считаешь, что человек, давший мне жизнь, неожиданно встанет на твою сторону? Пойми, наконец, ты подвергаешь свою жизнь опасности! – это надо повторить обязательно, чтобы слова запечатлелись в твоём курином мозгу! Её синие глаза наполнились слезами – видимо, проняло, или испугалась? - Я просто хотела защитить себя, я ни в чем не виновна, а ты собрался отправить меня в монастырь! – проблеяла она. Дался ей этот монастырь! Ты раздражаешь меня, женщина, своей дуростью, своим замком и своим монастырём! - Заладила! Монастырь! Монастырь! – я закатил глаза, - Да никуда я тебя не отправлю! Ты нужна мне здесь! Дура! – вот я и сказал, что конкретно думаю о твоих умственных способностях! - Ты просто ничего не понимаешь и ничего не знаешь! Ты – женщина, и ты должна быть хорошей послушной женой, хранить очаг, рожать детей, а ты постоянно лезешь не в своё дело! Блядь! Опять слёзы! Хоть мне на них и наплевать с большой колокольни, но меня уже начинает напрягать истеричность моей жены! - Какие дети, Роберт? – всхлипнула она, - Ведь ты ненавидишь меня! Роб, я это знаю, чувствую! Дети рождаются от любви, а не от ненависти! – рыдала она. Дура! Одно слово – дура! И опять это «дети рождаются от любви»! Я это совсем недавно уже слышал, причём от женщины, которая в отличие от тебя знает толк в любви и умеет уважать своего мужчину! - Вот кто тебе сказал о моей ненависти к тебе? – чёрт, как мне хочется влепить ей оплеуху, чтобы она, наконец, очухалась! - Что ты вообще знаешь о ненависти? Тем более – моей? - я нагнулся к ней и внимательно посмотрел в глаза, она затрепетала, даже перестала выдавливать из себя слёзки, - Дурочка моя, да я для тебя готов сделать что угодно! А ты письмо Эдуарду накатала..., - а это на самом деле глупость великая, - Неужели ты до сих пор думаешь, что мне все это безразлично? - я сел к ней на кровать, провёл пальцами по её мокрой щеке, вытирая слезы, у неё такие сладкие губы, я склонился и поцеловал их, - Хватит ныть, глупышка моя! Вот ведь дурашка! Я обнял её за плечи, притянул к себе поближе. Она так хорошо пахнет… Моя маленькая наивная девочка! Как жаль, что тебе ещё долго лежать тут одной – я бы с удовольствием скрасил твой досуг! Ну да ничего. Пока на границах моей земли идут военные действия, я наведу порядок в Итале, да и навещу всех своих старинных подружек – чего время зря терять?