~***~
Тсукишима прислонился к дереву спиной и прикрыл глаза. Холодный воздух лёгким облачком пара сорвался с губ. Он устал, морально и физически, и понятия не имел, что ему делать дальше. Он с трудом смог найти их с Ямагучи прежнее место стоянки — когда появилась стая, Тсукшишма бежал в темноте совсем не разбирая дороги. По пути он несколько раз упал, и теперь и до того не слишком чистая ветровка зияла в нескольких местах дырками, и то тут, то там была заляпана свежей кровью и землей. Джинсы в очередной раз порвались на коленке, кожа там теперь кровоточила, да и мёрзла в придачу, не защищенная ничем. Прождав под сваленным бревном, пока все шорохи с округи не утихнут, и боясь лишний раз выдохнуть, Тсукишима выбрался когда уже начало светать, и слабый, тусклый свет осеннего солнца кое-как пробивался сквозь лысые кроны деревьев. Мысли о потерянной подруге казались какими-то далёкими — уж если он сможет найти дорогу назад, то и Ямагучи отыскать проблем быть не должно. Даже если её не окажется у их костра, слишком далеко ведь уйти она не могла. Выбравшись, ободрённый своими же мыслями, он понял, что необходимо выждать какое-то время, прежде чем вернуться, пока не затухнет разведённый костерок — огонь приманивает упырей получше любой сирены. Ямагучи должна была прийти к такому же выводу, так что он решил не нестись сломя голову. Впрочем, дорогу назад всё равно найти было необходимо, поэтому следующие несколько часов продрогший до костей, подпрыгивающий от любого шороха и зверски голодный в придачу Тсукишима нарезал круги по лесу, пытаясь вспомнить, каким путём он бежал, пока окончательно не заблудился. Лес то казался до боли знакомым, что Кей готов был клясться, что они с Ямагучи проходили в этих местах прежде, то вновь становился непонятным настолько, что начинала кружиться голова: так сильно он ей мотал из стороны в сторону. Над ним как будто смыкался круг одних и тех же деревьев с их голыми ветками. И по мере того, как Тсукишима продолжал пытаться выбраться из импровизированной клетки, ставшей сумасшедшим наваждением, паника накатывала на него всё чаще и явственней. Проникаясь холодящим душу предчувствием, он начинал задаваться вопросами — что, если он не сможет найти их полянку? Или Ямагучи на месте не окажется? Если она так же, как и он, блуждает среди деревьев, направляясь совсем в другую сторону? Или если, напротив, она осталась у костра, но, не дождавшись, отправилась на поиски? Что, в конце концов, если её… Нет, это уже было слишком. Он увёл почти всю стаю ходячих за собой, за ней погналось, кажется, двое… Или их было больше? У неё был нож, пистолет, но всё-таки… И пока Тсукишима нарезал круги, эти мысли он то пытался отогнать, то вновь падал в их пучину. И хотя его отрезвляло осознание того, что причиной накатывающей паники является лишь его нервное состояние, голод и время, внутри всё продолжало холодеть. Сквозь сухие отчаянные размышления, что всё должно быть хорошо, где-то в глубине Тсукишима по-прежнему соглашался, что каждый из представших перед ним вариантов мог оказаться реальностью. По мере того, как лес всё глубже смыкал над ним свои объятья, Тсукишима всё отчаяннее силился успокоить заходящееся в ударах сердце, и убить холодеющий ком в низу живота. И если бы не светящее над головой тусклое солнце, Тсукишима бы был уверен, что блуждает уже несколько дней. Однако, спустя часы неустанных плутаний, каким-то невероятным чудом Кей всё-таки вышел к уже затухшему кострецу, около которого одиноко валялся мёртвый во всех смыслах упырь с пробитой самим Кеем же башкой. Тсукишима был на грани изнеможения, но он нашёл их место, и на какой-то момент мрачное торжество захватило его. Других ходячих видно не было — это радовало. Рюкзаки, сваленные под деревом, так и остались никем не тронутые, что не было удивительным — не упырям же вещи воровать. От костерка всё ещё поднимался вверх дымок, а угли слабо полыхали красным. Ямагучи тоже нигде не было. И теперь Тсукишима понятия не имел, что ему делать дальше.Часть 5.
29 ноября 2016 г. в 07:07
Ямагучи бежала и бежала.
Ветки и деревья сливались в монотонное полотно по сторонам, и она едва успевала не вписываться в очередной ствол, вырастающий прямо на пути. Сердце колотилось в груди, громко пульсируя в висках — от страха и от усталости, и она даже не слышала, бегут ли за ней всё так же пара мертвецов, или они уже давно отстали. Однако, споткнувшись о корень, выступавший из земли, и красиво перекатившись несколько раз, она растянулась на земле и тут же услышала, как сдавленные стоны и тяжелое дыхание преследователей почти нависли над ней, так что все вопросы об их присутствии разом отпали. В глазах толком не успело проясниться от яркой вспышки боли, распространившейся от правой лодыжки, как осознание, что марафон ещё не закончился заставило пошевелиться. Ямагучи сделала попытку подорваться с места, но левая нога тут же подогнулась, и она ещё раз рухнула вперёд. Упырь склонился над ней, и Ямагучи осталось только пнуть его по коленке, в надежде вывести того из равновесия. Ходячий действительно упал, должно быть переломав себе конечность, а второй, наткнувшись на преграду, повалился верхом. Ямагучи попыталась стартануть сразу же после секундной заминки, но когда на всё ещё пострадавшей лодыжке сомкнулись костлявые пальцы, из её рта вырвался стон отчаяния. Она дёрнула ногой что есть силы и попыталась ползти, но упырь вцепился намертво. Тогда Ямагучи повернулась к нему и попыталась ударить его зажатым в руке ножом, однако до головы достать не выходило: слишком уж далеко он был. Подгоняемая гортанными плотоядными стонами и холодящим душу страхом, почти на грани истерики, сквозь затмевающие глаза слезы Ямагучи наугад пырнула ходячего в руку и несколько раз лягнула ногой, и — о чудо, — тянущая на себя сила отошла на задний план. Дёрнув ногой в последний раз, Ямагучи наконец оторвалась и, чувствуя, как холодная конечность всё ещё держится за неё, вскочила и возобновила бег.
В ноге теплом зарождались приступы боли, а в глазах стояли слёзы, которые Ямагучи то и дело пыталась утереть. Не разбирая дороги, она затормозила слишком поздно, когда на пути прямо перед ней оказалось дерево, и одним боком с размаху вписалась в жёсткий ствол. От вновь вспыхнувшей ослепляющей боли на момент Ямагучи перестала что-либо ощущать, слышать и осознавать. Захотелось вскричать, но и этого не удалось — из лёгких попросту выбило воздух. Боль затмила все другие чувства, яркой красной пеленой застыв в глазах, почти принеся успокоение. А затем шок так же стремительно спал, в лёгкие вернулся воздух, — и Ямагучи тут же сделала судорожный и глубокий вздох, так и припав к дереву.
Сдвинуться с места не представлялось возможным, и она зажмурилась и осталась стоять в ожидании, что на ней вот-вот сомкнуться костлявые пальцы, а над ухом раздадутся разлагающиеся стоны.
Момент, однако, всё никак не наступал, и в конце концов она поняла, что упыри либо ещё далеко, либо вовсе потеряли её след. Ямагучи открыла глаза и обернулась, и мир тут же взорвался оглушающей болью в голове, до которой, видимо, дошёл момент столкновения с жёстким стволом.
В голове стучала кровь, а дыхание всё никак не желало выравниваться, и Ямагучи решила дать себе переждать. Да только, сделав глубокий вдох, выдохнуть так же ровно у неё не получилось — из груди вырвался рваный всхлип, и Ямагучи не успела и опомниться, как слёзы уже катились по щекам, заливая лицо.
Она даже не успела понять — над чем она рыдает так отчаянно, — осознание просто навалилось на неё тяжелым грузом и с размахом: ночь, почти подошедшая к концу, была холодной, настоящей осенней; всё её вещи остались у костра, на их полянке — ни еды, ни воды, ни запасных тёплых вещей, спальника, набора ножей. Она бежала так долго, что теперь в изнеможении глотала воздух, голова расходилась всполохами боли, под боком нещадно кололо, а тепло, исходящее от лодыжки, ощущалось всё явственнее, перерастая постепенно в тянущую боль. И, самое страшное, то, о чём Ямагучи задумалась ещё во время бега, а потом быстро потеряла эту мысль на ходу — она совершенно точно потерялась.
Лес обступал голыми ветками и лабиринтом из деревьев, и она даже не помнила, сколько сделала поворотов или в какую сторону. И любая боль отходила на задний план с этим осознанием — вернуться так же просто она не сможет.
Новый приступ истерических рыданий захлестнул её уже когда Ямагучи задумалась о лучшем друге, — смог ли он убежать от толпы ходячих?
Она тихо сползла по дереву, подтянув к себе колени и зажав рукой ноющую лодыжку, и задрожала всем телом. Слёзы катились по её лицу уже беззвучно, — она старалась подавить всхлипы как могла, но отчаяние осознание захлёстывало Ямагучи с головой, и просвета в положении она пока что не видела.