Любовь переживет

POV Кристин       Я знала это! Я знала, что Эрик как-то связан с уездом Рауля. Десять лет! Мы с Раулем были женаты десять лет, и ни с того, ни с сего он уехал? Я знала, что у его уезда была причина, и причина эта — подлость Эрика! Он знал, что я должна была петь. Он знал, что Рауль заключит пари в этой борьбе, которую он уже почти проиграл. Я резко выдернула накрытые его ладонями руки и сильно ударила по лицу. — Кристин, пожалуйста, — Эрик закрыл щеку одной рукой, одновременно выставляя вперед другую, чтобы защититься от еще одной пощечины. —Я могу объяснить. — Объяснить что? — прорычала я. — То, что ты врал мне? Боже! Я верила тебе, Эрик! Верила, что все, чего ты от меня хочешь — это одна песня.       Я плакала, закрыв глаза руками, проливая в ладони горячие слезы. — Никогда! — он стоял на коленях, протянув руки, моля меня о прощении. — Я вижу тебя как человека… как женщину, которую я люблю, как мать моего ребенка. — Почему, Эрик? Почему ты отстранил от меня моего мужа? — Потому что ты заслуживаешь большего. — Ты? Ты — это то, чего я заслуживаю? — я повернулась спиной к нему, потому что была не в силах больше выносить его присутствие. — Я могу быть некрасивым, но я знаю, как обращаться с женщинами. Я не алкоголик и никогда бы не поднял на тебя руку. Я бы лучше причинил боль себе, чем хоть пальцем тронул тебя. — Как ты мог думать, что сможешь заполучить мою любовь после того, как солгал мне? Так делают злые люди, Эрик. Почему? — Потому что моей любви было просто недостаточно, чтобы доказать тебе, что я хороший человек! Ничего из того, что я сделал, не было достаточно! И после того как я услышал, что Рауль говорит, что хочет забрать тебя, я должен быть сделать что-то, иначе бы потерял тебя, потерял бы Густава, мою плоть и кровь! — Я полностью принадлежала тебе десять лет назад, — я повернулась лицом к нему, сминая пальцами его рубашку. — Я любила тебя, Эрик! Ты не верил мне? Того, что мы занимались любовью, было недостаточно для того, чтобы ты поверил мне? Я снова и снова шептала, что люблю тебя, и ты говорил то же самое. Я верила тебе. О, как же я верила тебе… Но когда на следующее утро я проснулась и обнаружила, что ты ушел, я… — Нет, Кристин, — он погладил меня по щеке. — Никогда не думай, что я не любил тебя. Я до сих пор твержу, что покинул тебя ради твоей же безопасности. — Скорее, ради своей. Я бы пошла за тобой хоть на край света, Эрик… И я собиралась это сделать, но ты решил уехать, и так же поступила и я. — Скажи, что ты любишь меня, Кристин, — умолял он, положив руки мне на шею. — Пожалуйста, я должен знать, что ты все еще любишь меня. — Эрик… — Пожалуйста, Кристин.       Я мягко оттолкнула его, опуская голову, стыдясь.  — Не люблю… Больше нет… — Кристин, я бы сделал что угодно для тебя… — Тогда после завтрака заплати мне то, что я заработала, и отведи меня в доки. — Нет, пожалуйста, Кристин, прости меня… — Я и Густав уезжаем. И в этот раз мы не вернемся. POV Эрик       Мое сердце разрывалось от боли. Кристин уедет от меня. Только эта мысль продолжала крутиться в моей голове. Я в отчаянии, отчаялся заслужить ее любовь, отчаялся сделать что-либо, чтобы убедить ее остаться. Она стоит передо мной с опущенной головой, слезы текут по ее щечкам. Были ли эти слезы обо мне или о ее красивом щёголе, я не был уверен, но смысл был в том, что я ее расстроил. — Я оставил тебя, чтобы защитить, — я всхлипнул. — На самом деле. — Эрик, пожалуйста… хватит.       Быстро я стал поднимать рубашку, отчаянно пытаясь показать Кристин причину, по которой ушел.  — Смотри, — сказал я. — Вот здесь…       Она подняла влажные от слез глаза, будучи не совсем уверенной, о чём я говорю. Я положил свою руку на красный шрам, который начинается от сердца и тянется вверх до моей правой под мышки.  — Ты видишь это? Поэтому я ушел тем утром. — Я не понимаю… — Я проснулся возле тебя, и да, я был напуган тем, что ты могла сказать о моем теле, но я знал, что Рауль защитит тебя. Жизнь со мной совсем не была бы жизнью. Поэтому я оделся и поцеловал тебя на прощание, уходя в темноту раннего утра. Охранники Рауля уже искали тебя, и когда они нашли меня, то отправили на порог смерти. Они хотели отвести меня в полицию, но вместо этого решили убить меня. Они требовали ответов о твоем месте пребывания, но я сказал им, что не знаю, где ты. Я мог сказать им, мог позволить им найти тебя голой в номере отеля, но я не мог… Я хотел, чтобы ты была счастлива. Они порезали острым ножом низ груди и до самой под мышки. Боль была невыносимой, и они продолжали требовать ответов, но я не сказал им. О, сколько было боли, Кристин…но я сделал это для тебя. Они оставили меня только потому, что я намеренно перестал дышать, чтобы им казалось будто я умер.       Кристин снова заплакала, ее рука осторожно легла на мой шрам. — Почему ты не вернулся ко мне? — Мадам Жири и Мэг нашли меня, тайно отправили в Кале. Я был почти мертв, когда мадам Жири зашила меня. — Ты должен был сказать им, — Кристин плакала. — Ты не должен был проходить через всю эту боль ради меня. — Это было небольно, Кристин. Боль — потерять тебя снова. Я люблю тебя, ох, как я люблю тебя, Кристин. Оставив тебя, я сделал худшую вещь, которую когда-либо делал, и я хотел бы, чтобы все было по-другому. Пари с Раулем — это был шаг отчаянного человека, того, кто не хочет потерять тебя или своего сына. Пожалуйста, прости меня… — Эрик, я не могу просто забыть о прошлом и продолжать жить, словно ничего не произошло. — Но время может изменить вещи, время может изменить нас, ведь так?!       Она пожала плечами, не зная, что сказать.  — Я скучаю по Раулю, Эрик.       Эти слова заставили меня положить руки на грудь. Если бы я смог вернуть время… Ох, если бы я смог вернуть время, я бы никогда не оставлял ее. Но я должен помнить, что я лучший человек. Я не хотел им быть, но чтобы получить сердце моего ангела обратно, я должен был стать человеком, о существовании которого она даже не догадывалась. Временами моя злость была причиной поведения эгоистичного ребенка, но я не мог… ни сейчас, ни когда-либо еще. — Делай все, что хочешь, Кристин, со мной все будет в порядке. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько хочешь. — Я… Я думаю, что нет никакой необходимости спешить возвращаться в Париж, — наконец заявила она. — Я хочу как-нибудь связаться с Раулем и обсудить некоторые вопросы.       Когда я повернулся к чайнику, я улыбнулся в облегчении. Чем дольше она остается, чем больше времени мы проведем вместе, и если мы проведем время вместе, я знал, что она увидит человека, которым я всегда был. И когда придёт время для ее отбытия, надеюсь, она сделает другой выбор. Я выиграю ее снова, честно, я буду греть ее в своем обожании, купать ее в своей любви… Впервые в жизни я буду ухаживать за ней как нормальный человек. Но я должен быть осторожным — она не должна даже догадываться о том, что я делаю, возможно, действуя в безобидной, дружеской обстановке. — После того, как ты собралась остаться здесь на время, — сказал я, наливая ей кружку чая, — чем бы ты хотела заняться после завтрака? — Хорошо, для начала я бы хотела увидеть деньги, которые законно заработала. — Ты думаешь, что я мошенник? — Что? Нет, я просто хочу получить принадлежащее мне по закону. — И ты получишь их, Кристин, каждый цент, который я тебе обещал.       Я начал готовить жидкое тесто для панкейков, замечая жадное изменение в отношении моего ангела. Раньше, всё, о чем она волновалась, — это было пение для удовольствия, но сейчас, казалось, ее волнуют только деньги. — Время, проведенное с Раулем, изменило тебя? — Что ты имеешь в виду? — Когда ты поешь, ты делаешь это ради удовольствия, а не за деньги. Разве не этому я тебя учил? — Эрик, это то, чем я зарабатываю на жизнь. — Точно…       Когда тесто было закончено, я начал печь блинчики, вскоре услышав, что к нам присоединился Густав. — Доброе утро, Густав.        Я обернулся и увидел, как Кристин подняла нашего сына и усадила его на колени. Было весьма очевидно, что он до сих пор расстроен. Я бы сделал все что угодно, лишь бы увидеть его улыбку. — Густав? — мой сын повернулся ко мне, пряча взгляд в рубашке Кристин. — Я делаю панкейки, хочешь немного? Он всхлипнул перед тем, как затряс головой.  — Хорошо, я сделаю тебе все, что захочешь. — Я ничего не хочу! — Густав, будь вежлив, — предупредила Кристин. — Я хочу поехать домой, мама… Я скучаю по папе.        Это доставляло боль. Я — его отец, и до сих пор он не хотел этого признавать. Я отвернулся, чтобы посмотреть на блинчики, думая, что говорить дальше.  — Ты слышала его, Кристин, —сказал я. — Он хочет поехать домой. — Густав, я говорила тебе ранее, что мы собираемся остаться здесь ненадолго. — Я ненавижу это место, — он плакал. — Я ненавижу этот дом! Я даже ненавижу его владельца. — Густав!        Я старался не брать во внимание то, что он говорил, лишь поставил перед ним стакан сока.  — Вы не слышали меня? — мой сын толкнул стакан, разливая красный сок по всему полу. — Я ничего не хочу! — Густав! — Нет, я ненавижу это место, мама! — Ты, маленький несносный ребенок! Как ты смеешь? — я попытался схватить его руками, но он вырвался прочь, выбегая прямо за дверь, бог знает куда. — Густав! — Нет, отпусти его, — сказал я. — Сейчас для него лучше успокоиться.       Я взял тряпку со стойки, чтобы вытереть весь сок с пола. — Эрик, он обычно не такой, мне очень жаль. — Нет, Кристин, он был рожден с моим характером. Я говорю обидные вещи, когда зол, и, очевидно, он делает то же самое. — Это не оправдание. — Кристин, может, тебе следует вернуться в Париж. — Что? Пять минут назад ты умолял меня не уезжать, а сейчас хочешь, чтобы я ушла? — Я хочу, чтобы ты делала то, что сделает тебя и Густава счастливыми. Это ясно, что счастливы со мной вы не будете. — Эрик, я довольна положением вещей сейчас. Давай оставим все как есть.       Так я и сделал… POV Густав       Я бежал. Бежал так быстро, насколько был способен. Я выбежал за бронзовые ворота и направился в «Фантазму». Я должен найти своего отца, я должен держаться подальше от мистера Уай. Как могла моя мама сидеть и есть рядом с ним, когда мой где-то здесь?       Я попал в толпу как только вошел в ворота «Фантазмы». Они толкали меня в стороны, когда я кричал в поисках отца; я звал его в надежде, что он будет где-то здесь. Я проверил в Зеркальном Лабиринте, осмотрел пляж, даже проверил ларек «Хот-доги Натана». К сожалению, я нигде не мог найти своего отца. В тенте, где было шоу уродцев «Фантазмы», я присел на ближайшую скамью, чтобы отдохнуть, и заметил троих фриков мистера Уай, практикующих свои трюки в главном кругу. Мистер Скуэлч поднимал тяжелые бочки, пока мисс Флек практиковала высокий полет на трапеции с доктором Ганглом, направляющим ее. — Давай, Нимфадора, — проскулил доктор Гангл. — У тебя представление через час, а тебе еще нужно спуститься оттуда. — Нет, пока мой номер не будет идеальным.       Когда мистер Скуэлч поставил свои бочки, он посмотрел в мою сторону, улыбаясь при виде меня. — Ах, посмотрите-ка, кто у нас здесь?! Маленький мастер. — Не называйте меня так, — заскулил я, кладя голову в руки. — Я маленький виконт.       Мисс Флек начала дразнить меня, положив свою маленькую шляпку мне на голову. — Густав, все знают, кто ты такой. Слухи быстро распространяются. — Да, маленький мастер, — сказал доктор Гангл, размахивая руками. — Однажды все это будет твоим. — Что ж, я не хочу этого! — я сбросил шляпу мисс Флек со своей головы и снова спрятал лицо в ладони. — Знаешь, твой отец восхитительнее, чем ты думаешь, — сказал мистер Скуэлч, поднимая меня на свои широкие плечи. — Я ищу своего настоящего отца. Вы видели его или нет? — Почему же, он уехал прошлой ночью на экипаже, маленький мастер. Но действительно ли так трудно принять мистера Уай тем, кем он является на самом деле? — Вы видели, что под его маской… Он… он… — Урод? — спросил доктор Гангл. — Мы не используем данное слово в этих местах. — Да, — мисс Флек отряхнула шляпу и надела ее на голову. — Только потому, что мы немного отличаемся от всех остальных, автоматически делает нас уродами? — Все разные, — закончил мистер Скуэлч. — Возможно, но другие не настолько разные, как все вы, — сказал я. — Шляпа перьями украшена, — доктор Гангл показал на шляпу мисс Флек, а затем на свой плащ. — Бусинки нанизаны на плащ… Что отличает нас от всех остальных и их странных потребностей?       Мистер Скуэлч подбросил меня в воздух и поймал, когда тоже начал петь. — Все фрики, и каждый по-своему От талантов или походки, вплоть до того, как ты носишь свой берет. — Мисс Флек слегка оттолкнула меня, приставляя разноцветные перья к моим волосам и подхватывая пение. — Когда ты идешь по улице и получаешь на себя изучающий взгляд, Оборачиваешься и, снимая шляпу, имитируешь такой же взгляд.       Теперь они все поют… — Все фрики, и каждый по-своему От того, как ты расчесываешь волосы или поднимаешь тяжелый вес. Иногда фрика можно узнать по внешности, но здесь, на Кони-Айленде, это сделает тебе карьеру.       Мисс Флек снова надела на меня шляпу и свою оперенную мантию. — Надеваем блестяшки и перья для гламура и смеха, Но на Кони-Айленде это будет у тебя на счету. Твой отец думает иначе, и теперь я артист, Летаю сквозь воздух, пока люди охают и ахают. Разве я не везучая? Этот фрик теперь звезда «Фантазмы»! — Все — фрики и каждый по-своему От твоих талантов или походки, вплоть до того, как ты носишь берет. Кто скажет, что фрик не человек? Все разные, и их таланты еще больше.       Мистер Скуэлч отвел меня в сторону, подбрасывая в воздух снова. — Когда я пришел, я только что и делал, что поднимал и поднимал тяжести весь день на пролет. Меня назвали фриком, но кто они, если называют меня так? Я поднимал двадцать бочек и стог сена, но все равно меня звали фриком, и я уехал. Сюда, в «Фантазму», мистер Уай меня взял, и сейчас я поднимаю тридцать бочек, чем призываю толпу сюда. — Все фрики, и каждый по-своему От того, как ты расчесываешь волосы или поднимаешь тяжелый вес. Иногда фрика можно узнать по внешности, но здесь, на Кони-Айленде, это сделает тебе карьеру.       Доктор Гангл поставил передо мной зеркало и стал позади меня, начиная петь. — Они называют меня фриком, а все почему? Большая шляпа и линза в моем левом глазу. Да, я могу быть странно одет, и мой голос немного жуткий, но здесь, в «Фантазме», все нормально, потому что здесь все кувырком.       Я стоял напротив зеркала, смотря на свое отражение, и видел, как три фрика стояли позади меня. — Теперь Мистер Уай — особенный фрик, который приехал из-за моря. Надевая белую маску, он заполнил то, чему никогда не быть.       Мисс Флек пробежала пальцами сквозь мои светлые волосы. — Теперь ты, мой мальчик, еще увидишь Фриков, которые живут среди, но хорошенько посмотри, и это не будет трудным — сравнить таланты и черты, Которые ты и мистер Уай разделили.       Тогда мистер Скуэлч надел на правую сторону моего лица белую маску. Я ахнул, когда заметил, насколько я похож на мистера Уай. Это словно я смотрю прямо на него, когда на самом деле я смотрел на свое отражение. Они были правы… Я любил музыку так же, как мистер Уай… Я люблю все, что он делает. Я тоже фрик… так что я стал петь с ними. — Все фрики, и каждый по-своему, От музыки, которую я пишу, до слов, что говорю. Иногда фрика можно узнать по внешности, или, может, просто по музыке, которую они слышат. Так кто скажет, что фрик — не простой человек? Но мы все знаем, что таланты наши различаются все больше. Фрик — это фрик, и теперь я вижу это совершенно ясно, если я фрик… это то, чего я боюсь.       Они были правы. Если мистер Уай — мой отец, значит, я тоже фрик. Да, я до сих пор скучаю по Раулю, но, возможно, Рауль никогда не играл со мной из-за неизбежного факта, что я фрик. Я не был уверен, но одна вещь была очевидна… Я не готов принять мистера Уай тем, кем он является… Я не готов принять другого мужчину в качестве моего отца. Но я задолжал ему извинения за свои ранние действия. Это были поступки не фрика, а монстра, и будь я проклят, если меня будут знать таким.