Любовь переживет

POV Эрик — Три сотни и девяносто восемь, девяносто девять, четыре сотни, — я пересчитал точную сумму, которую должен Кристине за то, что она мне спела.       После завтрака я отвёл Кристин в офис «Фантазмы», где я обычно выплачиваю всем зарплату и пересчитываю прибыль. Я сидел за своим столом после того, как взял пачку денег из сейфа. Мистер Хаммерштайн предложил Кристин две сотни долларов, и я умолял её отклонить его предложение и спеть мне за цену вдвое выше от той, которую он хотел предложить ей. Итак, вот я сижу и отсчитываю четыреста долларов для Кристин,  которая сидит напротив меня.  — Это все, Кристин, — сказал я, смотря на маленькую кучку счетов, которые положил напротив нас. — И за то, что приняла мою мольбу о том, чтобы спеть, — я положил перед ней ещё пятьдесят долларов, — за твои проблемы.  — Эрик, нет… — она оттолкнула от себя новую сумму, которую я только что положил, назад. — Я не могу принять их. Четыреста — достаточная сумма, на которую мы договорились.  — Не похоже, что тебе некуда их использовать. Пожалуйста, я настаиваю.  — Эрик…  — У меня есть достаточно денег, чтобы обеспечить комфортную жизнь детям своих детей, им даже не придётся и дня отработать в их жизни. Пожалуйста, Кристин.  — Спасибо тебе, — она положила свои ладони поверх моих, — ты не знаешь, что это значит для меня.  — Тебе понадобится каждый цент, чтобы очистить имя от долга.  — Да.        Когда я записал в журнал сумму, которую дал Кристин, я почувствовал, как ее ладони накрыли мои, заставив приостановить запись.  — Спасибо тебе, Эрик.  — Нет нужды меня благодарить, Кристин. Это я тот, кто должен тебя благодарить. Благодаря тебе я услышал твой голос снова… после десяти лет тишины.  — Может быть, я могу пригласить тебя на ужин сегодня?        Мои брови поползли вверх. Никто никогда не приглашал меня на ужин прежде, даже Кристин.  — Ужин? — она, должно быть, издевается надо мной?  — Да, ты, я и Густав, конечно.       Скорее всего, нет… Я прекрасно знаю, что она приглашает меня на ужин только для того, чтобы отблагодарить за мою щедрую оплату.  — Конечно, Кристин.  — Мне нужно сходить в город и написать телеграмму Раулю, но я должна вернуться к закату.  — У меня тоже есть несколько дел, которые нужно выполнить. Так как это последние дни сезона в «Фантазме», мне нужно подготовиться к закрытию. Несколько дней я буду закрывать качели и лавочки с едой.        Мы с Кристин встали, чтобы вместе выйти.  — Оу, если ты встретишь Густава, не мог бы ты сказать, что мы пойдём на ужин сегодня, и чтобы он не убегал далеко? — спросила она.  — Конечно.        Когда мы снова оказались на улице, Кристин пошла в направлении города, оставляя меня с моими обязанностями, которые я должен был выполнить. Первой вещью, которую мне нужно было сделать — проверить конюшни на другом конце «Фантазмы». Когда я направился к тенту с шоу фриков, я услышал странный звук, исходящий изнутри. Оставался час до представления, и я выяснил, что вместо репетиций, три моих работника, которым я доверял больше всего, пели и бездельничали с моим сыном. Мисс Флек подбрасывала его в воздух, а мистер Скуэлч ловил его. Реквизит был не на месте, и, что было ещё хуже, они валяли дурака с костюмами.        Я стоял и смотрел на этот вздор, который продолжался ещё несколько мгновений, до тех пор, пока не откашлялся, привлекая их внимание. Я скрестил руки на груди, и эта детская игра немедленно остановилась; трое из них улыбались, глядя на меня, застыв на месте.  — И что, по-вашему, вы сейчас делаете? — прорычал я. — Уже почти время шоу, а у вас тут реквизит не на месте, и костюмы не на вешалках.  — Эм… простите, сэр, — доктор Гангл дрожал. — Мы просто…  — Показывали маленькому мастеру, — мисс Флек не закончила.  — Такие развлечения не для рабочего места, — заявил я твёрдо.  — Вы должны были практиковать свои номера, а не дурачиться.        Мой сын спрятался за стоящим неподалёку мистером Скуэлчем. Я не уверен, но могу поклясться, что на нём была одета мантия с перьями, принадлежавшая мисс Флек.  — Сэр, пожалуйста, это больше не повторится, — уверил меня мистер Скуэлч.  — Хорошо. Сейчас приберитесь здесь и возвращайтесь к работе. Я не нанимал кучку цирковых клоунов… Если вы хотели таковыми быть, то вам следовало присоединится к Луна-Парку.        Когда я собрался уйти, то услышал знакомый тихий голосок, зовущий меня:  — Мистер Уай!        Я повернул голову, и увидел, как мой сын медленно идёт за мной, все ещё одетый в мантию мисс Флек. Я повернулся и сложил руки на груди, глазея на дорогой костюм снизу доверху. Это заняло несколько мгновений, но когда мой сын опустил глаза на то, в чём он одет, то замер на месте. Ослепительная чёрная мантия была слишком длинна для его маленького тела, и её низ волочился по земле. Прежде чем он успел что-либо сказать, возле него появилась мисс Флек.  — Ах, вот она, — мисс Флек вела себя так, будто не знала, что её мантия на Густаве. — Я возьму это, маленький мастер.        Она стянула мантию с тела Густава и очистила ее низ с широкой улыбкой на лице.  — Вот так, — произнесла она, надевая ее на себя, — хорош, как новенький.        Она постояла ещё несколько мгновений прежде, чем суетливо отправиться обратно в тент. Я мог только посмеиваться и трясти головой прежде, чем продолжить путешествие в конюшни.  — Мистер Уай, куда вы направляетесь?        Я посмотрел вниз и заметил, что Густав все ещё следует за мной. Он хоть и мой сын, но он такой низкий. Я довольно высокий, и его голова приходилась мне по бедро.  — В конюшни, — сказал я.  — Зачем?  — Мне нужно проверить животных и убедиться, что конюшни пригодны для зимы.  — Могу я пойти с вами?        Это запутало меня. Несколько часов назад он не мог выносить меня на дух, а сейчас он хотел провести со мной время? Да, были вещи, которые я бы хотел сказать, но я сдержал себя и продолжил ему подыгрывать.  — Если хочешь.        Когда мы прибыли в конюшни, я отпер их дверь и придержал ее для Густава. Без единого слова я начал изучать каждую дверь перед тем, как войти и проверить моих жеребцов.  — Ого, какая большая лошадь.        Я погладил своего чёрного жеребца Цезаря, когда осмотрелся и заметил входящего Густава.  — Он не лошадь, Густав, он жеребец.  — В чём разница?  — Жеребец — это взрослая лошадь мужского пола.  — Все-таки лошадь.        Я закатил глаза и продолжил проверять ноги Цезаря.  — Что случилось с его ногой?       Я поднял взгляд, затем опустил на металлическую ногу Цезаря.  — Большинство моих животных были спасены, — начал я. — Цезарь был на пути на завод, и все потому, что у него была больная нога. Я помог ему снова начать ходить благодаря сделанной металлической ноге.  — Несмотря на то, что нога сделана из металла, она выглядит обычной лошадиной ногой.  — Верно.  — Могу я почесать его?        Я улыбнулся, видя любопытство моего сына, и кивнул. Мой сын схватил щётку, висящую на стене конюшни, и принялся расчёсывать его гриву.  — Он очень красивый.  — Ладно, пойдём дальше, и я покажу тебе остальных моих животных.        Закрыв дверь Цезаря, я подошёл туда, где спали слоны.  — Где их бивни? — спросил он.  — Браконьеры отпилили их.  — Зачем?  — Для слоновой кости.  — Это действительно жестоко!  — Хочешь увидеть кое-что удивительное?        Когда Густав кивнул, я достал из кармана арахис и положил на его руку.  — Готов? — тогда я поднял его и поднёс к воротам.  — Теперь протяни арахис.        Густав так и сделал, длинный хобот быстро приблизился к нему и обернулся вокруг его руки. Тогда мой сын засмеялся… Он смеялся точно как я, у моего сына мой смех!  — Мистер Уай?        Я посмотрел на сына.  — Да, Густав?  — Прошу прощения.  — За что?  — За то, что разлил свой сок и то, что вёл себя как монстр этим утром.  — Все в порядке, Густав, я прощаю тебя. Я не пытаюсь сделать тебе неудобно, я просто пытаюсь быть твоим другом. Мы же можем быть друзьями, верно?  — Думаю, что да.        Это было лучше, чем совсем ничего. POV Кристин       Несмотря на тот факт, что «Фантазма» была на грани последнего дня работы, парк был массово переполнен. Я направилась к воротам, чтобы попасть в город, где отправлю Раулю телеграмму и перешлю немного денег. Я могла бы позвонить ему, используя новое устройство — телефон, но, к сожалению, они не имеют возможности связываться со странами за океаном. В телеграмме я сказала Раулю о том, где мы остановились, и о деньгах, которые посылаю ему. В последних строках я попросила его как-нибудь связаться со мной, чтобы мы могли поговорить обо всей этой ситуации. Я объяснила, что буду оставаться с Эриком до дальнейших действий… вероятно, до тех пор, пока не придет весна, потому что скоро все порты закроются на зиму. После пересылки трехсот долларов Раулю вместе с телеграммой, я решила сделать некоторые покупки. Если я собираюсь оставаться с Эриком какое-то время, мне нужно несколько зимних платьев и мыло. Эрик был весьма щедр и дал мне больше денег, чем мы договаривались, и я хотела его как-нибудь отблагодарить. Да, я пригласила его на ужин, но хотела сделать что-то еще. Я сомневаюсь, что кто-либо дарил ему когда-нибудь подарки, но что я могу найти для него? Я почти не знаю этого человека, за исключением того, что он любит музыку.       После покупки нескольких простых платьев, я прогуливалась вдоль городских магазинчиков, смотря на разные побрякушки на витринах. Для Густава я купила игрушечную обезьянку, которая, когда ее заводишь, играет на цимбалах. Я не знаю почему, но она напомнила мне о музыкальной шкатулке Эрика из далекого прошлого, и я знала, что Густаву она понравится. У меня до сих пор не было ни малейшего представления о том, что купить Эрику, но когда я уже уходила из города, кое-что все-таки зацепило мой взгляд… На витрине магазина была серебряная авторучка с маленьким черепом на наконечнике.       С любопытством войдя внутрь, я узнала, что авторучка не только новой версии, но еще и ограниченного выпуска. Продавец этого магазинчика сказал, что их было сделано всего лишь сто штук. Я заметила, что используемые Эриком ручки все изношенные, и ни одна их них не так красива, как эта. Череп на наконечнике — это то, что мгновенно заставило меня подумать о нем. — Сколько она стоит? — спросила я. — Я только получил их, — сказал он мне. — Еще ни одной не продал. Сорок баксов одна.       Это в самом деле дорогая ручка, но она сделана из чистого серебра, и, как владелец «Фантазмы», Эрик заслушивает возможности писать чем-то таким необычным и фантастическим. — Я возьму ее.       На этом продавец упаковал ручку в черную вельветовую коробку, и я расплатилась за нее. POV Эрик       Второй раз за день я принимал душ. После проверки конюшен мы с Густавом вернулись домой, чтобы приготовиться к ужину. Отправив его в гостевую спальню одеваться, я заскочил в душ, чтобы вымыться. Не то что бы я не был чистым, но я пах сырым сеном после пребывания в конюшнях. Я хочу выглядеть наилучшим образом для Кристины, что и собираюсь сделать. Вымыв лицо и почистив зубы, я прокрался в мою спальню и прошелся по своим лучшим выходным нарядам. Обычно я был одет в костюм и cнимал пиджак, когда было слишком жарко. Но сегодня нужно выглядеть по-другому. Сегодня я должен выглядеть на все сто. Накинув мою белую рубашку и надев черные брюки, я порылся среди моих пиджаков, не зная, какой выглядит лучше для такого случая.       В зеркале я заметил свое отражение, и, о, какое отвратительное оно было! Не важно, какой я надену костюм, не важно, что я вообще надену, я все равно всегда буду фриком. Я фрик, пытающийся ухаживать за женщиной, которая в триллионы раз лучше меня. — Эрик?       Я услышал, как она звала меня по имени, вырывая меня из жалкого ступора. Я быстро взял красивый пиджак из моего шкафа и накинул его на себя. На рукавах и лацканах были серые разбросанные по всей площади шнуровки, которые делали меня, по крайней мере, немного презентабельным. — Эрик? Ты здесь?       Я слышал, как она идет по холлу, и торопливо надел парик и маску, стоя напротив зеркала, чтобы поправить их. И как завершающий штрих — я брызнул немного мускусного одеколона на запястья и шею. — Эрик?       Кристина была прямо за дверью, но прежде, чем она смогла ее открыть, я вышел так, будто не слышал ее, врезаясь прямо в нее. — Ох-х, прости, Кристин… Ты звала меня?       Она улыбнулась и отошла назад на один шаг, ее руки были заняты сумками. — Да, я только вернулась, — ее глаза осматривали меня снизу доверху. — Я вижу, ты готов идти. — Да, можно сказать и так. — Отлично, позволь мне переодеться, и мы пойдем. Где Густав? — Он в гостевой комнате переодевается. — О, так ты нашел его? — Думаю, да. Он сопроводил меня в конюшни сегодня, чтобы проверить животных.       Улыбки, что появилась на прекрасном личике Кристин, было достаточно, чтобы объяснить, какой счастливой это ее сделало. — Это превосходно. — Да, я пойду проверю его.       Я закрыл дверь, позволив Кристин побыть наедине, и прошел через холл в гостевую спальню. — Густав? Ты готов идти?       Я мягко постучал в дверь, ожидая его ответа. Несколько мгновений спустя дверь открылась, и он вышел; его галстук-бабочка растрепанно висел около его шеи. — Полагаю, что так.       Он стоял, играя со своей бабочкой, из-за чего она не выглядела так, как он хотел. — Вот, позволь мне помочь тебе. — Вы знаете, как завязывать такие? — спросил он.       Я кивнул. — Я ношу такую каждый день в течении тридцати лет.       Я посадил его на скамью моего фортепиано и начал завязывать бабочку, повторяя присказку, чтобы помочь ему запомнить. — Дракон летит под мост, через петлю и в замок… Теперь попробуй ты.       Густав развязал свою бабочку и начал повторять мои слова. — Дракон летит под мост… — он взял два конца и перекрестил их. — Через петлю… — Вот, — я взял его руки в свои, и мы продолжили делать это вместе, — через петлю и в замок.       Когда бабочка была завязана, он повернулся так, что оказался лицом перед клавишами фортепиано. — Могу я сыграть что-нибудь?       Я стоял, убрав руки за спину. Это было то, чего я так ждал… мой сын, играющий на фортепиано передо мной. — Давай.       Мой сын начал играть; его мелодия была мягка и красива. — Это очень хорошо, Густав. — Я придумал ее несколько часов назад. — А слова к ней есть?       Он кивнул и, когда продолжил играть, начал петь. — Все фрики, и каждый по-своему От талантов или походки, вплоть до того, как ты носишь свой берет. — Хватит! — я прикрикнул, отталкивая его руки с клавиш.       Мой ребенок посмотрел на меня с таким страхом в глазах. Как он смел петь такую песню! Все фрики? Что это за песня? Жестокая песня — вот что это было. — Но я… — Хватит, Густав. Ты никогда не будешь петь эту песню снова, ты слышишь меня?       Густав опустил голову вниз. — Но почему нет? Это правда, мистер Уай. — Ты не фрик! Ты слышишь меня! Это очень обидное слово. — Но мисс Флек и доктор Гангл… — Хватит!       Мой сын раскрыл рот в страхе, когда я поднял над ним руку. Но я не смел его когда-либо ударить. — Хорошо, ребята, мы готовы идти?       Моя Кристина вышла, выглядя абсолютно красивой, но когда она увидела наши сбитые с толку выражения на лицах, ее улыбка быстро прошла. — Что-то не так? — Нет, — я встал со своего сидения, — все хорошо, я прав, Густав?       Густав только кивнул, когда его голова опустилась еще ниже. — Густав? — Я скучаю по папе… — это все, что он пробормотал перед тем, как Кристин взяла его на руки.       Я разрушил это. Я разрушил все, что было между нами.        Иногда моя злость делает из меня лучшего, но вместо того, чтобы контролировать ее, я срываюсь на сына, когда мы только-только начали дружелюбно относиться друг к другу. Все время, которое мы шли в мой ресторан, the Phantasma Gourmet, Кристин несла Густава на руках. Наше путешествие было тихим благодаря тому факту, что у меня не было подходящих слов. — Не унывай, Густав, — сказала Кристин, дружелюбно похлопывая его по спине. — Я куплю тебе мороженое, когда мы придем.        Это заставило его почувствовать себя лучше, но недостаточно для того, чтобы сесть рядом со мной, когда нас провели к моему личному столику. Не важно, куда я шел в Фантазме, у меня всегда было зарезервировано отдельное место. Да, единственное место, которое я когда-либо использовал, было в моем оперном театре, но печальной частью этого было то, что у меня не было никого, чтобы привести на ужин с собой, поэтому они всегда остаются пустыми. Сегодня, однако, был первый раз, когда я использовал место в Phantasma Gourmet. Это столик под люстрой недалеко от конца ресторана, где было немного больше уединения. Да, я живу на Кони-Айленде, но чувство следящих за мной глаз преследует меня ежедневно. Если и есть одна вещь, которую я ненавижу, так это то, когда на меня глазеют. Я хотел провести приятный ужин со своей семьей, но вместо этого я разрушил эту возможность, накричав на Густава, который теперь даже не сел возле меня… нет, он сел возле Кристин, на другой стороне, словно мы незнакомцы… Незнакомцы, а не друзья.