Любовь переживет

POV Эрик Пульсация, пульсация, пульсация. Это все, что я чувствовал, лежа в своей постели. Доктор сказал, что у меня будет ужасная боль некоторое время, но это уже слишком даже для меня. Снова и снова моя голова пульсировала под бандажом, словно сердцебиение. Как же сильно мне хотелось сорвать бандаж и прекратить это, но мне приказали быть в нем, чтобы сохранить швы. Я думал, заснув, я смогу избежать боли хотя бы на несколько мгновений, но попытки погрузиться в сон с этой беспокойной раной были невозможными. Игра Густава на фортепиано в гостиной только ухудшала положение. Я хочу тишины… Разве я много чего прошу? Я спрятал лицо в подушку, закрывая уши руками, чтобы приглушить шум. Кристин пыталась занять ребенка, чтобы он не заходил в мою комнату. Она настояла на том, чтобы я снял маску — это позволит моему лицу дышать, — но я не соглашался до тех пор, пока не узнал Густав. Несколько мгновений спустя я услышал открывающуюся дверь, музыка Густава стала сильнее. Я простонал, прижимая руки к ушам. Когда дверь захлопнулась, моя голова погрузилась в агонию, заставляя меня потерять контроль над злостью — Разве немного тишины — это слишком трудная просьба! — моя голова поднялась с подушки, чтобы увидеть Кристин, стоящую в дверном проеме, ее руки заняты большой миской и полотенцами. Она, должно быть, захлопнула дверь ногой, скорее всего, не желая того, чтобы она шумела. Я свесил ноги с кровати, чтобы сесть, закрывая глаза и поглаживая забинтованную голову. — Эрик, — Кристин поторопилась ко мне, кладя руку на мой лоб, — боль очень сильная? — Невыносимая. Она быстро посмотрела на меня перед тем, как открыть дверь и крикнуть Густаву прекратить играть. — Но мама… — Может, тебе будет лучше пойти на улицу и поиграть, — предложила Кристин. — Мистеру Уайю нужен отдых. — Хорошо, мамочка. — И не уходи далеко. Когда Кристин снова закрыла дверь, она присела около меня, начиная аккуратно развязывать бинт. — Мне ужасно жаль из-за Густава, — сказала она. — Это не его вина. К тому же, извиняться должен я за то, что накричал. — Все нормально, Эрик. Я не знала, что мои ноги причинят столько шума, захлопнув дверь. Когда бандаж был снят с моей головы, Кристин осмотрела рану, ее глаза выглядели будто она смотрит на нечто ужасное. — Ох, ангел, твоя голова выглядит такой болезненной. Я почувствовал легкое касание ее пальчиков к моей набухшей коже, и это заставило меня поморщиться. — Она так чувствительна, — начала она, готовя раствор, который принесла в миске. — Это чудо, что тебе удавалось защитить ее все эти годы. — У меня не было выбора. Я лучше бы позаботился о ней, чем допустил появление инфекции. Кристин, должно быть, заметила, сколько боли я испытываю, потому что положила мою безупречную щеку вниз на подушку так, что мое уродство смотрело на нее. После этого она начала прикладывать намыленное полотенце к моему открытому черепу. Горело очень сильно, но это успокоило пульсацию. — Я могу сделать чай, чтобы тебе было легче заснуть, — предложила Кристин. — Сон звучит привлекательно. Кристин поцеловала мою скрученную щеку перед тем, как взять несколько свежих бинтов. — Нельзя их не надевать? — спросил я. — Пожалуйста, пока я посплю. Они заставляют голову чесаться. — Только, если ты будешь вот так лежать, Эрик. Любое давление на твои швы и они могут разойтись. Я закрыл глаза, ощущая, как Кристин накрывает меня. — Я сделаю тебе чай. Когда Кристин ушла, я вздохнул, медленно погружаясь в сон. POV Кристин Моему бедному ангелу испытывает боль. А мне глубоко внутри больно видеть его таким, но я знаю, что ничего не могу сделать. Я стояла на кухне, когда вернулся Густав с письмом в руках. — Я прогулялся на почту, мама, — он передал мне запечатанное письмо, вполне очевидно, что оно от Рауля. Не желая читать его перед Густавом, я убрала его и предложила ему сэндвич, пока подогревался чай Эрика. — Прости, что кричала на тебя этим утром, дорогой, но мистеру Уайю требовался отдых. — Все в порядке, мама. Когда был готов чай Эрика, я отнесла его в комнату и увидела, что он заснул. Я поставила чашку на прикроватную тумбочку и положила руку на его щеку. — Эрик? Когда я не получила ответа, я улыбнулась и покинула его комнату. POV Густав Пока мама была занята стиркой белья мистера Уайа, мне было нечего делать. Я сидел за столом мистера Уайа, пока она была в подвале. Если бы мама увидела меня сидящего здесь, я знаю, она бы сказала мне держаться подальше от его вещей. В одном из ящиков я заметил небольшой кусочек бумаги, который я быстро достал. Я мог бы порисовать, но мне нечем… и тогда я увидел ее! Ручка мистера Уайа, которую мама купила ему. Она лежала на столе и просилась к использованию. Я посмотрел в холл, чтобы убедиться, что мама не идет. Когда я понял, что никого нет, я открыл ручку и начал рисовать ей. Я изобразил несколько деревьев и мой дом в Париже… Я не уверен как это случилось, я, должно быть, давил слишком сильно, что наконечник лопнул пополам. Все чернила, которые были внутри, вылились на мой рисунок. Мое сердца начало быстро стучать внутри, пока я пытался починить ручку мистера Уайа…, но она поломана. О, он точно меня убьет! Он любит эту ручку! — Густав, я думала, возможно, мы могли бы сходить в кафе «У Фельтмана» позже, поесть мороженого и выпить горячего сидра… — мама поднималась по лестнице. Я быстро смял рисунок и выбросил его, засовывая сломанную ручку в карман, пряча ее, чтобы решить, что с ней делать. Моя мама вошла, держа бельевую корзинку, наполненную рубашками мистера Уайа. Я ловко прыгнул в его кресло, чтобы не быть замеченным за его столом. — Милый, ты слышишь меня? — О, да, звучит отлично. — Что-то не так? — мама, наверное, заметила дискомфорт на моем лице. Думай, Густав, думай! — О, я просто… — что я? — заскучал. — Ты можешь пойти на улицу и поиграть, если ты хочешь, — предложила мама. — Только вернись к шести. — Ты можешь пойти и поиграть со мной, мама? — Прости, Густав, — нахмурившись, сказала мама. — Я останусь здесь и позабочусь о мистере Уайе. Ты побеги и поиграй. Мы чуть позже проведем время вместе. Когда моя мама ушла вниз, я выскочил на улицу незамеченным. Я не уверен, куда я направляюсь, но мне нужно избавиться от ручки мистера Уайа. Я уже был на полпути в пиццерию, когда услышал, как кто-то зовет мое имя. Я обернулся и увидел Самину, пытающуюся догнать меня. — Густав, что ты делаешь? — Ничего, а что? Она стоит напротив меня с блестящими на солнце глазами. — Я думала, может, ты хочешь пойти со мной в пиццерию? Мой папа дал мне достаточно денег на два кусочка. Я поделюсь с тобой. Пицца звучит здорово. К тому же, еда всегда подавала мне хорошие идеи. — Хорошо. Я последовал за ней в пиццерию, и мы сели, ожидая два наших кусочка. Дома никто раньше не предлагал мне присоединиться за ланчем. Обычно, я предлагал другим детям. — Тебя что-то мучает, Густав? Я посмотрел на нее и не мог не заметить насколько она похожа на доктора Гангла. — Ничего… — Конечно, что-то есть, — она улыбнулась. — Ты выглядишь взволнованным. И кроме волнений о нашей пицце, я думаю, что-то все же не так. Я вздохнул и достал сломанную ручку мистера Уайа, кладя ее на середину стола. Мина посмотрела на нее и взяла в руки, изучая безделушку. — Что это? — Ручка мистера Уайа. — И почему ты носишь ее с собой? — Потому что я сломал ее. — И? — И мистер Уай еще не знает об этом. Он убьет меня, Мина. — Это всего лишь ручка… — Всего лишь ручка! — вздохнул я. — Это не только ручка! Это та самая ручка, которую мама купила ему, ручка, которую он использует каждый день! Мина положила ручку обратно, толкая ее в мою сторону. — Ты правд, он убьет тебя. Мистер Уай бывает довольно злым, когда хочет. Я убрал ручку обратно в карман. — Что ты имеешь ввиду? — В прошлом сезоне он пришел в тент фриков и понял, что еще ничего не готово за час до представления. Он пришел в ярость, раскидывая реквизит и крича, словно сумасшедший. Когда наши кусочки поставили на тарелках перед нами, Мина передала мне один. — Лучший кусок на всем Кони-Айленде… Я откусил свою горячую пиццу, соус обжег мой язык. Когда сыр свисал с корочки моего кусочка пиццы, я подумал о том, что делать с ручкой мистера Уайа. — Может, ты можешь закопать ее на пляже? — предложила Мина. — Он никогда не узнает. — Это хорошая идея, — сказал я. — Он просто будет искать ее. — Но опять же, мистер Уай не тупой. Он же устройство для выслеживания. Я думаю, что, закопав ее на пляже, ты будешь нервничать, и это натолкнет его на мысль, куда делась его ручка. -Тогда что я должен сделать с ней? Если я верну ее на место, он только узнает, что это я ее сломал. — Не обязательно, — начала Мина, вытирая свой рот салфеткой. — Нет, если ты все сделаешь так, будто это твоя мама сломала ее. — Нет, мистер Уай никогда не поверит в это. — Густав, ты знает, что его злость временами бывает, как ураган. Когда у него что-то на уме, смерч его злости сносит все на своем пути. Он накричит на твою мать до того, как она успеет что-либо объяснить. Я уверена, что это сработает… Мина права. Но это не кажется мне лучшей идеей. Однако, если он накричит на мою маму, она расстроится, мы, скорее всего, уедем! Это даже к лучшему! — Это отличная идея, Мина, спасибо! И я знаю, как это сделать. Когда я вернулся домой, я выяснил, что мама в ванной со включенной водой. Она, должно быть, принимала душ. Возле стола мистера Уайа прикреплена вешалка, на которой висят наши куртки. Розовое пальто мамы смотрит прямо на его стол. Я быстро порвал бумагу и разбросал по полу под маминым пальто. Я взял ручку мистера Уайа и размазал немного высыхающего чернила по карману перед тем, как положить сломанную ручку внутрь. — Густав? Я услышал, как мама зовет меня из ванной. Я резко открыл дверь, насыщенный парами воздух повалил из комнаты. — Да? — Сделай мне одолжение и спроси у мистера Уайа, не хочет ли он к нам присоединится. — Я думал, он без маски, поэтому я и не вхожу в его комнату. — Густав, — вздохнула мама, пока вода в душе все еще бежала. — Пожалуйста, не спорь со мной. Тебе придется привыкать видеть его рано или поздно. — Да, мама… Закрыв дверь ванной, я вошел в комнату мистера Уайа, держа взгляд на полу. Если он лежит без маски, я не хочу видеть его лицо. — Мистер Уай? — я потряс его руку. — Мистер Уай, проснитесь… Я почувствовал, как его тело переворачивается, он застонал. — Мистер Уай? — Да? Что такое? — неустойчиво и капризно прозвучал его голос, но я не оставил его в покое. — Мама хочет, чтобы вы встали и оделись. Она предлагает пойти в кафе и выпить немного сидра и поесть мороженого. — Нет… — простонал он. — Я хочу только спать. Я не собираюсь спорить с этим. POV Кристин Я вышла из душа, завернутая в большое полотенце около моего обнаженного тела. По пути в комнату я встретила Густава. — Он поднялся? — Он сказал, что не идет. Кажется, Густав даже не пытался его поднять. Я закатила глаза и вошла в комнату Эрика, увидев его лежащего с закрытыми глазами. — Эрик? Эрик, проснись… Он открыл глаза, быстро закрывая их обратно, когда увидел, что это всего лишь я. — Давай же, ты почувствуешь себя лучше, когда съешь немного мороженого и выпьешь сидра. — Я не хорошо себя чувствую, Кристин. Накинув на себя рубашку, я прильнула к нему, нежно потирая его плечи. — Пожалуйста, Эрик. Ради меня. Мне очень грустно видеть тебя лежащим. «У Фельтмана» недалеко. — Я очень устал и мой череп мучает головная боль. Я улыбнулась и прижала губы к его открытому черепу, надеясь все же убедить его. — Ты ведь не отстанешь от меня, пока я не соглашусь, верно? — Таков мой план, — поддразнила я. Эрик сел и потянулся за своей маской. — В таком случае, думаю, немного мороженого не навредит. POV Эрик Последнее, что я хотел — это выходить, но Кристин не оставила бы меня в покое до тех пор, пока я бы не согласился. После того, как я одел себя, Кристин забинтовала мою голову перед тем, как мы начали наш путь в кафе. Вечер прохладный, но не настолько, чтобы мы с Кристин надевали верхнюю одежду. Но к тому времени, когда мы пришли, я настолько был уставшим, что чуть не заснул за нашим столиком, пока Кристин ходила делать заказ. Моя голова покоилась на руках, пока мои глаза были закрыты и продолжалась головная боль. — Мистер Уай? — я почувствовал, как Густав тычет пальчиком в мою маску. — Вы в порядке? — Никогда не чувствовал себя лучше, — саркастично простонал я. Мгновение спустя я услышал, как перед нами поставили чашки, открыл глаза и увидел, что вернулась Кристин с нашим мороженым и сидром. — Может, это было плохой идеей привести тебя сюда, — я почувствовал ее руку, поглаживающую мою щеку. — Я в порядке, — настоял я. — Просто устал. Кристин передала мне теплый стакан с сидром, сладкий запах теплых яблок слегка улучшил мое самочувствие. — На вкус, как тыква, — провозгласил мой сын, когда начал есть окрашенное в оранжевый цвет мороженое. — Потому что так и есть, — захихикала Кристин. Сын быстро закончил свою еду, сразу же намереваясь пойти поиграть в пинбол, автомат, который стоит в другом конце зала. Когда он оставил нас одних, Кристин помогла мне закончит мое мороженое, заметив, что я был не особо голоден. — Ты уверен, что все в порядке? — спросила она. Я кивнул. — У меня просто болит голова. — Мама! — Густав позвал Кристин из-за игрального автомата. — Иди, попробуй! Я знаю, что Кристин хочет, но также она не хочет оставлять меня. — Давай, иди, — сказал я ей. — Я буду сидеть здесь и закончу есть. — Ты уверен? — Я буду прямо здесь. Когда мой ангел поднялся, письмо выпало из ее кармана. Я дотянулся до него, с желанием окликнуть ее, но, когда я заметил печать семьи Рауля, я сразу же передумал. Пока Кристин занята Густавом, я открыл письмо и прочитал его. Кристин, Во-первых, я даже не знаю, что и думать о тебе после того, что всплыло на поверхность наших отношений. Как ты могла так поступить со мной? Как ты могла сбежать ночью перед нашей свадьбой и заняться любовью с этим отвратительным животным? Я знал, что с тобой было что-то не так в нашу первую брачную ночь, и теперь я понимаю, что это! Я собирался спросить у тебя, когда заметил, что ты уже не чиста, но теперь я знаю, что этот зверь взял тебя первый! Я должен был лишить тебя девственности! И после всего, через что мы прошли, ты позволила ему? Из все людей? Он выродок земли, Кристин! Более того, у тебя хватило наглости сделать его отцом ребенка… нашего ребенка. Ох, Кристин, ты врывала сердце из моей груди и растоптала его. Густав был нашим маленьким мальчиком, моим наследником! Я знал, что с этим ублюдком что-то странное! Я знал это в момент, когда он начал играть на фортепиано! И его глаза… они не мои или твои. Я должен был знать лучше, но я любил его слишком сильно. О, Кристин, как я должен простить тебя за то, что ты позволила этому ничтожному монстру иметь себя? Что он предложил тебе взамен? Он противен и гнусен! Запомни мои слова, он сделает из нашего сына тоже самое! Густав вырастет убийцей! И ты ожидаешь, что я изменюсь? Думаю, это тебе нужно меняться! Ты лгала мне десять проклятых лет! Ты знала, чей Густав сын, и все еще обманывала меня. Я клянусь тебе, Кристин, когда последний снег растает и порты снова откроются, ты и твой монстр должны будете много чего объяснить. Я собираюсь сделать так, что он пожалеет, что вообще родился на свет.

Рауль…

О, как он смеет! Как он смеет говорить такие жестокие вещи! Нет, месье, это вы пожалеете, что родились на свет… запомните мои слова! По дороге домой я незаметно вернул письмо в карман Кристин. Если она не хочет, чтобы я читал ее письма, я не хочу ее расстраивать или заставлять ее думать, что я делаю это за ее спиной. Первую вещь, которую я сделал по возвращении домой, я пошел к своему столу в поисках ручки с черепом. Я собираюсь написать письмо этому трусливому ублюдку и высказать свое мнение! Но куда же подевалась моя ручка? Я открыл свои ящики и осмотрел стол, но ее нигде нет. Тогда боковым зрением я увидел скомканную бумагу под пальто Кристин и черные чернила, размазанные на кармане. И тогда я опустил руку в карман, мои пальцы нащупали что-то длинное и металлическое… и только когда я вытащил руку, я увидел свою ручку… свою сломанную и разрушенную ручку. Это был мой первый настоящий подарок, а теперь — как и все самое прекрасное в моей жизни — она разрушена и отобрана у меня навсегда…