Двенадцать месяцев

Новый день для Гриммджоу начался с раннего утра и ужасной нервотрепки. Не сказать, что это было из области фантастики или горького проведения, ведь с женщиной, которую он любил, по-другому не бывало. С ней вообще не могло быть всё просто, стандартно, привычно, обычно или вообще по-нормальному, а значит, арранкару некогда было расслабляться. Особенно в праздники. ― Чер-р-рт бы побр-р-рал эту Кур-р-росаки! ― выругался с рыком Пантера, набрав полон туфель воды, едва только успел выйти из подъезда дома. Погода на дворе ― жуткая дрянь! Ливень не просто лил, он валил с неба килотоннами воды, настоящими водопадами и всё на голову и так промокшего в одну секунду Джагерджака, у которого даже мысли не родилось прихватить с собой зонт. Он-то думал, что справится за каких-то полчаса, по-тихому, пока его киса спала, не планируя переплывать за океан, а собираясь ограничиться цветочным бутиком в квартале отсюда. Вроде было всё ясно ― с целью покупки букета для своей королевы, хотя запросики той вполне могли сослать его за тридевять земель, однако треклятый ливень испоганил все планы. Ливень, ну и Куросаки, конечно. ― Ксо! Ксо! Ксо!!! ― перепрыгивал Пантера через огромные лужи, используя по максимуму свое кошачье проворство. А всё почему? Да потому что машину нужно было оставлять на подземной парковке! И вообще букет можно было заказать с доставкой! На крайний случай, он мог просто забить на всё это дело и вместо букета подсунуть Куросаки себя любимого, перевязанного белой лентой, а если бы это не прокатило, то можно было бы придирчивую Куросаки поменять на какую-нибудь более сговорчивую девушку… Тут Джагерджак осекся. Оскалился сам себе в отражение лобового стекла и помотал мокрой шевелюрой: ну уж не-е-ет, свою синигами он ни за что, ни на кого и никогда не променяет!!! И потому-то разобьется в лепешку сейчас, лишь бы подарить ей в этот долбанный праздник не менее долбанный букет ― из белых лилий, что не по сезону, но таких любимых ею. Автомобиль с ревом двинулся с места, попутно окатив волной парковщика. Напакостивший Гриммджоу, чуть приподняв себе настроение, вырулил на дорогу и… попробовал доплыть на своем Toyota до злосчастного магазина, невольно думая о том, что ему придется сегодня целый день вот так куролесить по городу в поисках основного подарка для Куросаки, который он преподнесет ей за ужином в своем ресторане. Стандартная романтика, от которой Пантеру тошнило, но которую, если судить по мнениям людей, любой парень должен проявлять к любимой девушке. Ну хотя бы на праздники. Честно говоря, Гриммджоу чихать хотел на все эти условности, правила, традиции. Белый день ― час, когда мужчины отвечают женщинам на подарки, которые те им преподнесли на День Валентина. У них с Куросаки он прошел в борьбе с Пустым и с одним наглым квинси, а после ― на диване, под пледом, перед теликом, где показывали какую-то ванильную хрень. Правда, шоколад с клубникой он запомнил… Лыба Пантеры сделалась вызывающей, глаза ― с хитрецой: «шоколад» на своей Клубничке, эта картина по-прежнему стояла у него перед глазами, и даже несмотря на то, что сюрприз ему знатно подпортили, он по достоинству оценил задумку любимой синигами. «Любимой». Гриммджоу ловил себя на мысли, что у себя в голове частенько называет вредную рыжую девчонку так, хоть вслух делать это дичится. Нет, не то, чтобы он не говорил ей этого совсем, и не то, чтобы Куросаки не знала о его чувствах, которые она вызвала в нем к себе, и не то, чтобы он не признавался, что любит ― ведь признавался и не раз, просто… это было как-то странно, и больно, так приятно больно внутри, что иногда своенравного Пантеру это озадачивало, раздражало, а то и бесило. Дух и человек. Арранкар и синигами. Помереть со смеху, а повеситься ― с позора. Будь кто иной из Эспады на его месте, то так бы и сделал, но Гриммджоу давно положил болт на разность их природы. Он любил Куросаки, мать ее, Ичиго, и жизни больше не представлял без нее!.. Бутик наконец выделился средь дождливой серости залитыми светом и пестрыми цветами витринами. Именно здесь Гриммджоу дожидался оговоренный заранее букет. Пятнадцать белых лилий, привезенные из оранжереи в Киото. Сакраментальная цифра для рыжей. Любимые ее цветы. Гриммджоу с чувством выполненного долга зарылся носом в букет и тут же чихнул, не преминув выматериться прямо при продавщице: какого хрена лилии так во… сильно пахли, чтоб их?! Оставив за покупку кругленькую сумму и осчастливив цветочницу недельной выручкой, Пантера с «веником» под рукой, быстренько юркнул обратно в авто и вдавил педаль газа в пол с ходу. Домчал обратно домой в считанные минуты и припарковался прямо под крыльцом, плюя на размахивания рук парковщика и консьержа. Бросив первому ключи, а второму ткнув денег, Гриммджоу влетел в скоростной лифт, сверяясь с часами: у его студентки должен был сработать будильник ровно через пять минут. Он успевал вовремя. Тихий щелк замка. Мокрые туфли, носки и джинсы остались в коридоре, как и пальто. Пантера, в застегнутой на пару нижних пуговиц рубахе, грациозно и бесшумно пробрался в отремонтированную спальню, чтобы вручить любимой лежебоке букет, но… так и застыл с ним в руках на пороге: в постели Ичиго не оказалось. У Гриммджоу бумкнуло в груди и кровь прилила к ушам: если бы не недавний случай с пустым, то он бы ни за что не завопил, как резанный: ― Ку-ро-са-ки!!!!!!! За какие-то две секунды арранкар проверил все пять комнат и на последнем звуке своего дикого крика влетел в пустую кухню ― последнюю, его надежду, увидеть здесь рыжее пятно, но тщетно: всё здесь по-прежнему било лишь белым интерьером по глазам. ― Ку-ро-са…!!! К-к-к… ― Гриммджоу заклинило: из открытого холодильника выткнулась голова Ичиго и хлопнула округленными глазами. Девушка вытащила чайную ложку изо рта и захлопнула дверцу холодильника ногой. В руках у нее была баночка йогурта и пачка апельсинового сока. ― Гриммджоу? Ты чего? ― проронила она, но не успела и охнуть, как оказалась в крепких лапах Пантеры, прижавшего ее к своей груди. ― Зар-р-раза… ― рыкнул он у ее уха, правда беззлобно. ― Напугала меня! ― раздалось пояснение. А вслед за этим оторопевшей и ничего не понимавшей Ичиго ткнули в руки букет лилий и недовольно буркнули: ― С праздником! Прозвучало почти как: «На, подавись!», но нужно было хорошо знать Сексту, чтобы уловить не в словах, и даже не в жесте, а в самом факте случившегося его неравнодушие, его желание сделать приятное, его специфическую заботу и нежность, и такую очевидную любовь. ― Гриммджоу… ― пролепетала она в нескрываемом умилении. Неуклюже поставила продукты на стол, а сама обняла любимые цветы до хруста стеблей. Зарылась лицом в белое облако резных колокольчиков и с закатившимися от восторга глазами выдохнула: ― Ммммммм… У грозного Пантеры отлегло от сердца. Он скептически хмыкнул, но усмехнулся довольно. Затем засмотрелся на перепачканные желтой пыльцой нос и щеки рыжей, у которой с утра были завязаны небрежные косы по бокам. Такая совсем еще девчонка. Рука сама потянулась, чтобы стереть ненастоящие веснушки, чтобы пальцами пригладить округлившуюся в счастливой улыбке щеку. Радостная Куросаки ― в этой жизни девушки и не-синигами, она хмурилась меньше, но усмехалась всё равно не часто. Она задумчивая. Уставшая. Ностальгирующая. Джагерджаку не сложно было различать ее палитру настроений, но он продолжал делать всё для того, чтобы положительных эмоций в его любимой женщине рождалось больше. ― С праздником тебя, Куросаки… ― его губы ласково коснулись ее. Правда, стоило только ответить ему на поцелуй, как у Сексты клацнул рубильник приличного мирного поведения и он принялся уже наступать на девушку и телом, и языком… ― Осторожно, лилии! ― хихикнула Ичиго, останавливая его и выкручиваясь из тесных утренних объятий ― слишком волнующих, а значит, грозивших ей опозданием в университет. Она чмокнула деланно обидевшегося котяру в щеку и пояснила: ― У меня сегодня зачет. Никак не могу остаться. ― Ладно, «зачет», ― ухмыльнулся он снисходительно и взлохматил ее челку. ― Давай, одевайся поживее, а то нам придется добираться сегодня дольше ― на улице настоящий потоп. ― Договорились! ― кивнула Ичиго и, крутанувшись на пальчиках, порхнула к шкафу за вазой. Пока набирала воду в нее и расставляла хрупкие цветы, не заметила, как Пантера подкрался к ней снова, со спины. Обвив ее за талию, он игриво укусил ее за оголенное в майке плечо. ― Однако ночью, кис-с-са, ― прошептал он ей на ухо, ― в университет ты от меня не сбежишь… ― И не подумаю даже, ― развернулась она в его руках и снова лишь чмокнула в губы. Ичиго обвила любимого арранкара за шею, сузила лукаво глаза и чуть склонила голову набок: ― Надеюсь, ты не будешь вымазываться шоколадом? А то вдруг именно на его запах к нам залетают пустые? ― Никаких пустых! ― торжественно пообещал ей Гриммджоу. ― Ну, кроме одного… Чертовски красивого и сексуального арранкара. ― Ками-сама, ― поерничала Ичиго, ― я наконец-то разгадала, почему ты ― Секста. Секста ведь от слова «секс», не так ли? ― Не так ли, ― передразнил ее со смехом Гриммджоу и оскалился слишком откровенно: ― Секста от слова «шесть»… ― Его голубые глаза вспыхнули задорными и хитрыми огоньками: ― Это чтоб ты знала, сколько раз сегодня я буду тебя поздравлять, детка! ― Во-о-от как? ― рассмеялась и Клубничка, но всё-таки вырвалась из объятий игривого Пантеры. Затем остановилась на пороге ванной и подмигнула ему: ― Что ж, тогда я, кажется, уже начинаю понимать все прелести Белого дня…

***

Гриммджоу потратил уйму времени в мотании меж магазинами. Во-первых, он досконально изучил перечень подарков, которые советовали мужчинам дарить своим любимым в этот особенный день. Предложений было много: сладости, игрушки, парфюмы, белье, украшения и прочие мелочи. Гриммджоу заморачиваться с выбором не стал и скупил из этого списка практически всё, включая уже преподнесенные цветы. Так на заднем сидении авто оказались шоколадное печенье в белом мешочке, белоснежная игрушечная пантера, духи с ароматом жасмина, ну и комплект кружевного белья, не хуже того, шоколадного, но соответствующего празднику цвета. Оставалось дело за какой-то драгоценной вещицей, чтобы пытка с покупками закончилась для арранкара, который только и терпел все эти ужасы ради второй оговорки: он хотел подарить Куросаки всё, чего та была лишена в последние годы, скрываясь под «маской» парня. По сути, нынешний Белый день являлся для нее первым серьезным торжеством, ведь в те времена, когда она девчонкой бегала в младшей и средней школе сопливые одноклассники только и могли, что анонимно подбрасывать ей в портфель белые шоколадки да открытки. Однако теперь у Ичиго был не просто поклонник, а любимый парень, и, будучи им, Гриммджоу не мог не отличиться, не мог не порадовать ее сполна, ведь его любимая синигами этого заслуживала. Ювелирный магазин в Сибуе считался одним из лучших, поскольку предлагал покупателям целый спектр украшений на любой цвет, вкус и кошелек. Последнее Гриммджоу мало заботило ― за полгода сеть его ресторанов принесла ему весьма впечатляющий доход. Да и раскошелиться на Ичиго было не грех ― на рыжую засматривались многие, чего греха таить. В образе стопроцентной девушки, с копной ярких длинных волос ― только бы слепой не обратил на нее внимания. Королю Пантер невероятно льстило то, что его любимая кошечка была такой, заметной, хоть он безусловно ревновал ее из чувства собственничества, а не потому, что не доверял, ведь они давно доказали друг другу, что кроме них двоих в этой вселенной их мало кто интересует. ― Вот этот вот, ― осмотревшись по витринам и определившись, Гриммджоу наконец-то ткнул пальцем в изящный браслет из белого золота, искусно обрамленного голубыми бриллиантами. Их любимая цветовая гамма как всегда брала верх в моменты выбора. Ну, а браслет ― браслет неплохо бы смотрелся с тем кулоном, что он подарил Ичиго еще прошлым летом. Пока продавец копался с замками, Гриммджоу неожиданно ощутил на себе чей-то взгляд. Инстинкты животного сработали мгновенно, и он обернулся так быстро, что глядевший не смог бы укрыться от него даже с помощью своего хваленого Хиренкьяку. ― Квинс-с-с-си… ― прошипел арранкар, завидев синеглазого очкарика в двух метрах от себя. Да еще и с чем? Тот, оказалось, тоже подбирал подарок! У Джагерджака выдулась венка на лбу: несложно было догадаться, для кого этот сморчок-заучка покупал украшение, а потому желание навалять ему ну не могло не родиться в сердце всем известного ревнивца. ― Че делаешь тут?! ― гаркнул на парня Пантера и полоснул руки Исиды придирчивым взглядом: в дрогнувших от внезапности пальцах блеснула пара маленьких аккуратных сережек. ― Хех! ― Гриммджоу осклабился и победно скрестил руки на могучей груди. ― Прокололся ты, парень, у Куросаки уши не проколоты. ― Ну и причем тут она? ― квинси поправил очки, нисколько не устрашившись наскока арранкара. Тот крякнул: а вот это уже было интересно… ― Чего ты мне тут лапшу на уши вешаешь? Хочешь сказать, что завел себе пассию? ― Разве я обязан давать тебе отчет? ― О-хо! ― присвистнул Джагерджак и бросил насмешливо: ― У кого-то прорезались зубки? ― А у кого-то созрела совесть купить Куросаки-сан обручальное кольцо? ― фыркнули в ответ. Секста гулко хлопнул глазами и после вытаращился на друга рыжей: нет, у него что, тоже девять жизней в запасе завалялось? ― Че брякнул? ― дернул Гриммджоу Урю за гудки и притянул к себе, вызывая панику у всего коллектива продавцов, а также покупателей. Очкастого придурка пришлось отпустить. Исида старательно пригладил плащ и нервно заправил челку за ухо. Сделавшись вдруг совершенно взрослым, он серьезным взглядом посмотрел на Джагерджака: ― В нашем мире, если девушка и парень любя друг друга и так долго встречаются, и общаются… ― щеки Исиды чуть заалели, ― …тесно, то они обычно женятся. Вы что, не думали об этом? Гриммджоу удивленно вскинул бровь. Нет, про свадьбу, брак, семью, он конечно слышал, читал, видел даже, но чтобы обдумывать эти понятия в контексте своем с Куросаки. Что за бред? А как же дух и человек, арранкар и синигами??? Гриммджоу зыркнул раздраженно на притихшего Урю. ― Много будешь знать ― скоро состаришься, ― буркнул он тому и вдруг пригрозил: ― а если будешь мне мозолить глаза еще хоть минуту, то до старости можешь не дожить. Парень хмыкнул только на это. Однако расплатившись за комплект серег, он в скорости и впрямь покинул магазин, оставляя Гриммджоу один на один с его раздумьями. Собственно ничего странного в прозвучавшем не было. Наверное. Для людей тем более. Вон, и папаша Куросаки вечно называл его «зятек»… Однако как-то этот вопрос даже не поднимался в разговоре именно меж ним и Ичиго. Как-то всё складывалось у них и так нормально, и гармонично, а и вообще логично. Кому нужны эти формальности, если он ― Король, а она ― его королева? Кольца, штампы, фамилии, приставки к именам… Бред да и только! И выглядело для Гриммджоу смешно. Смешно и неважно, ведь главное он и так знал ― они с Ичиго навсегда вместе: до смерти и после нее тоже. «Вот же ж чер-р-ртов квинси! Взял и испортил весь настрой!..» ― возмущенно зашагал обратно к продавцу Гриммджоу. Браслет он взял сразу, но, помедлив, всё же попросил показать ему еще и коллекцию обручальных колец. Проклятый Исида посеял в его сердце навязчивую идею, а еще сомнение: раз этому миру нужно показывать, что Куросаки его и только его, раз все вокруг них ― слепые идиоты, то что ж, он не будет против сделать Клубничке предложение хоть сегодня. Кольцо от него на ее пальце ровно счетом ничего не поменяет в их отношениях, равно как и печать в его фальшивом паспорте. Куросаки оставила ему след куда более прочный. Джагерджак непроизвольно почесал шрам на груди, под которым неприятно защемило… Сила Куросаки врезалась в него на кончике клинка. А что дал ей он?.. Ничего подобного. Так может, хоть кольцо с камнем цвета его глаз будет говорить всем, кому она принадлежит?

***

До конца пар в университете Куросаки оставалось время, поэтому ее любимый мужчина с грудой подарков для нее решил заехать прямиком домой. В самом деле не в ресторане же вручать все эти безделушки? А вот дома, наедине, ― самое то. Джагерджак уже представлял себе эту картину: поедание шоколадных печенек, в воздухе ― аромат ее новых духов, Куросаки, прижимавшая игрушечную Пантеру, тогда как настоящий Пантера станет прижимать ее ― в белоснежных кружевах, с браслетом на руке. Насчет предложения Гриммджоу еще раздумывал. Дорога привела его мозги в норму, а пыл поостудила. Он просто поддался на провокацию соперника и только, а купленное кольцо он рано или поздно всё равно подарит своей любимой синигами. Им просто стоит еще об этом поговорить, еще раз сказать друг другу важные слова, закрепить клятву, данную при смерти, новой порцией поцелуев и объятий. А Исида ― кто? Сопливый мальчишка да и только. Он всё равно ничего не смыслил в любви. Даже если бы он подарил Куросаки три кольца, она бы просто рассмеялась ему в лицо, ведь теперь она любила одного-единственного мужчину. Теперь… Джагерджак, проходивший через холл, вдруг неожидан замер. Нос сам собой уловил тонкий резкий цветочный аромат. Арранкар обернулся назад. Взгляд уперся в стену с почтовыми ячейками, и именно из ячейки с номером их с Куросаки квартиры донесся тот самый запах. ― Не аккуратненько… ― цокнул едко Гриммджоу. Поставил пакеты на пол. Достал ключ. Открыл почтовый ящик и извлек оттуда длинную прозрачную коробку, в которой оказалась белая орхидея. ― Не аккуратненько, говорю, ― повторил Гриммджоу громче и повернул голову в сторону, за край стены. ― Это на вас не похоже, капитан Кучики. Неужто сбежать не успели и реяцу замаскировать? Пойманный действительно на горячем, Бьякуя со скептическим выражением лица вышел из-за угла и обдал Гриммджоу более насыщенным ароматом сакуры ― именно его тот слышал гораздо отчетливее, чем запах орхидеи. ― Значит, хватило тебя только на полгода? ― ехидно заметил Пантера, зверем глядя в невозмутимые стальные глаза непрошеного гостя. ― Белый день… ― Он прокрутил в руках коробочку с редким утонченным цветком. ― Занятный повод напомнить о себе, но тебе не кажется, что ты переходишь границы дозволенного. ― Те, которые провел арранкар? ― Кучики не скрывал своего пренебрежения в голосе. ― Ах да, точно, ― поерничал Джагерджак, ― я же забыл, что ваше величество договоренности ни к чему не обязывают. Только знаешь что? ― хмыкнул он. ― Ей пофиг на тебя и на синигами. Аристократ позволил себе довольную усмешку: может, Куросаки Ичиго его и не вспоминала, но соперник всё же не сбрасывал его со счетов. И это не могло не радовать, это обнадеживало даже. ― Чего напридумывал себе? ― Гриммджоу скрипнул зубами. ― Он без подписи. ― На вскинутые брови арранкара Бьякуя пояснил: ― Цветок. Это просто знак признательности с моей стороны. Ей же скажешь, что от тайного поклонника. На кого-то из прошлого она не подумает. Так что тебе нечего бояться меня. ― Мне? Тебя? ― Пантера фыркнул и отвернулся. Швырнул коробку с орхидеей в один из пакетов с покупками, схватил их в охапку и хлопнул раздраженно всей пятерней по кнопке лифта. ― Пр-р-роваливай пока цел, ― рыкнул он капитану через плечо, уже войдя в кабинку. ― Куросаки я не отдам никому. И со мной она счастлива. Так и заруби себе на носу, «тайный поклонничек»!

***

Раздерганный воздыхателями Ичиго, Гриммджоу провел остаток дня в скверном настроении, а поскольку раскрыться любимой женщине в своих стычках с Исидой и с Кучики он бы не посмел, то выглядел в ее глазах растерянным и молчаливым. ― Что с тобой? ― Куросаки обняла любимого арранкара за шею и легонько коснулась губ. Ободряюще ему улыбнулась, растерла его напряженные пуще обычного плечи и заглянула в непривычно тихие, потемневшие не от вожделения глаза. ― Я в полном порядке, ― попытался отмахнуться Джагерджак и на сей раз пальцем нажал на кнопку лифта в их доме, когда они вернулись с неплохого, вкусного и сытного ужина, романтика в котором впрочем так и не расцвела. Дверь лифта медленно разъехалась. В кабинку вошли только они вдвоем ― на дворе было уже довольно поздно, да и день сегодня такой, что народ особо не шастал. Гриммджоу нажал на пятидесятый этаж и осмотрел кабинку: на сей раз ничего игривого он в ней не заметил, зато закрытое пространство могло бы помочь ему удержать Ичиго, решившую вдруг уйти от ответа. ― Куросаки… ― начал парень. И запнулся. Перехватил ее внимательный, не лишенный беспокойства взгляд и чуть осклабился. Он не хотел пугать ее или волновать ― это всего лишь разговор, и он всё равно бы случился когда-то. ― Киса, ― Гриммджоу пригладил ее по щеке, разогревая побледневшую персиковую кожу, ― скажи мне одну вещь… Почему в вашем мире те, кто любит, должны жениться? ― Пф! Что за бред?! ― Ичиго сразу же прыснула от смеха, чего Гриммджоу ожидал от нее меньше всего. Она любя потрепала его за лохматую челку и с полной уверенностью добавила: ― Никто никому ничего не должен. Это просто одна из традиций или законов морали, которые устарели. Никто не заставит тебя жениться на ком-то, если ты того не захочешь, ― брякнула она, не думая, и лишь потом одумалась. ― А если я хочу? ― спросил прямо парень, поймав ее смятение в глазах. И вот тут-то девушку заклинило. Ичиго виновато забегала взглядом по его лицу, робко приложила ладони к его щекам, соприкоснулась с любимым арранкаром лбом и вдруг тихо-тихо спросила: ― Это шутка? Гриммджоу звучно разлепил губы, выпустил странный вздох, окунулся в обожаемый свет карамельных очей и порывисто обнял любимую синигами. Он притянул ее к груди, чтоб она так не смотрела на него, а сам спрятался, зарывшись носом в волосы на ее макушке, и солгал как можно убедительнее: ― Конечно шутка, хе-хе. Ичиго прислушалась к барабанной дроби его сердца, к нервному клацанью своих зубов, к вжику менявшихся этажей за дверцей лифта. Она не понимала, с чего меж ними возник такой вопрос. Ну в смысле, Белый день, ужин при свечах, предстоящая ночь ― как-то всё это для ее дикого Пантеры не такие уж вау-моменты, которые могли бы настолько сильно его всколыхнуть, чтобы он, арранкар, задумался об их помолвке и будущей семье. ― Гриммджоу, если хочешь знать ответ на свой не заданный вопрос, то ― да, я согласна выйти за тебя в любое время дня и ночи, в любом из измерений и в любом состоянии. Если это для тебя важно. Если ты считаешь, что это еще больше обозначит, как-то зафиксирует даже мою любовь к тебе… ― Она подняла глаза на него и переплела взгляды. Неуверенный Секста ― грустный Секста, а в их паре грустить полагалось только ей, а быть уверенным, самоуверенным, сверх-уверенным ― это же его натура. Так в чем же дело? ― Кто заставил тебя во мне сомневаться?.. Пантера чуть поддел прядь ее волос над покрасневшей и припухшей мочкой ― в ней горела маленькая «звездочка», которая составляла комплект серьг, которые утром покупал Исида. Куросаки и не думала отпираться от этого подарка ― она вообще пришла и так сразу выложила, что да как, а Джагерджак, как дурак, продолжал ее ревновать. Ичиго взяла его за руки, сжав пальцы в своих, и помотала головой, глядя неотрывно и преданно вглубь голубых, всегда даривших ей жизнь, любовь и преданность, очей: ― Урю ― мой друг. И только. ― А Бьякуя-Шмякуя? Ичиго усмехнулась: ― И он тоже. ― Она даже задавать вопрос о том, с чего это он вздумал о капитане-синигами не стала: все стороны этого любовного треугольника знали, какие меж ними отношения. Дверь лифта разъехалась, и Ичиго, всё так же держа за руки, увлекла любимого арранкара за собой, внутрь квартиры, шаг за шагом целуя его губы всё плотнее, всё продолжительнее, всё глубже. Хащ! Гриммджоу прихлопнул своими лапищами запястья Ичиго к стене и тихо прорычал: ― Осторожно, киса, я же могу и завестись раньше времени… А у меня для тебя еще масса сюрпризов. ― А давай так? ― Ичиго стянула с него пальто, и то упало на пол, не привлекая парочку тихим стуком из его кармана. Гриммджоу кольцо не вручил, ибо не получил верного ответа, однако явно назревавшая сатисфакция ему уже нравилась. Ичиго стянула с себя шарф и расстегнула крупные пуговицы на своем плаще, позволяя Пантере опоясать ее за талию. ― Давай с остальными подарками разберемся позже, ― промурлыкала она, строя ему глазки, ― ведь в Белый день я хочу в подарок одну большую белую кошку… ― Кошку, которой хочешь заговорить зубы? ― Гриммджоу хищно прищурился и требовательно подтянул Ичиго к себе за подбородок. В карих глазах напротив от света ламп закружились самые разные оттенки и блики, но карамельная густота в них так никуда и не подевалась. Она не отпускала его. Она вызывала помешательство и желание, а еще жадность. Прямо несусветную. Прямо до потери контроля. Прямо до пульсации в дыре, которую скрывал гигай… ― Детка, давай поженимся? ― прошелестел Гриммджоу ей на ухо и трепетно пригубил подпухшую мочку. ― Давай пошлем всех к чертям и докажем, что мы вместе? ― Кому ты и что собрался доказать, мой дорогой ревнивец? ― Ичиго щелкнула его, не хотевшего угомониться, по носу. Секста звучно клацнул зубами, желая в игре цапнуть ее за палец. Ичиго оскалилась: он упрямый, но и она упертая. ― Хорошо, давай после окончания университета? ― последовал компромисс. ― Ох, киса, на кой он тебе вообще сдался, раз у тебя есть я? ― хмыкнул несогласно Гриммджоу и перешел в иное наступление: чувственно прикусил ее пульсирующую венку на шее и смачно чмокнул меж ключиц. Ичиго судорожно выдохнула, поежившись от мурашек удовольствия, но уступать и не подумала: ― Это не обсуждается. Раз не бывать мне синигами, хоть чем-то займу себя. Стану хирургом… ― …чтоб людей кромсать, да? Одобряю… ― проурчал радостно Гриммджоу, забираясь руками ей в волосы и лаская ее за ушами, оттягивая шелковые пряди на загривке, играя пальцами на косточках шейных позвонков, массируя их попутно и вызывая в своей сознательной студентке млеющую дрожь и сладкие полустоны. Ичиго обвила его за плечи обеими руками и послушно поддалась вперед, когда ее подхватили под ягодицы. Она распушила волосы, помотав головой, и накрыв непослушные голубые вихры рыжим занавесом, прильнула к губам своего «мучителя». ― Иногда мне так не достает Зангецу, чтобы тебя покромсать, ― парировала она ему в поцелуй и сверкнула непокорными огоньками в карамели, ― в особенности, когда ты пытаешься уладить вопросы таким вот… способом… Секс-та… Гриммджоу оскалился: ну кто на что горазд, а он не стеснялся брать всё, что хотел, силой и животным магнетизмом. Правда, с Ичиго это не всегда срабатывало. Ну и ладно… Гриммджоу отпихнул ногой свое пальто с обручальным колечком в кармане подальше, делая пометку в мыслях, что нужно добраться его повесить прежде, чем порядки возьмется наводить его рыжая неугомонная женщина. Всё-таки домохозяйка из нее была никакая ― Ичиго из тех, что сеяла за собой ураганы и перетряхивала дом вверх дном. Парочка, продолжая примирительные поцелуи, стала мелено пробираться к спальне. Там, насыпью на постели, Ичиго дожидалась гора подарков, белое белье из которой Гриммджоу хотелось видеть на ней незамедлительно, раз уж рыжая щеголяла еще с ресторана пришедшимся ей по душе браслетом. Белый день плавно перетекал в Белую ночь. Антураж спальни, одеяние Ичиго, белоснежная пантера, то есть две пантеры: ее плюшевая мини-копия да голубоглазый арранкар, что скрывал хищника за своим довольным оскалом. На сей раз влюбленных не навестили пустые и они преспокойно занялись самыми приятными сюрпризами в окончание немного смазанного, но романтичного вечера праздника… ― Я люблю тебя, киса, ― прошептал Гриммджоу уже засыпающей Ичиго, на лице которой полыхал горячий румянец, а зацелованные клубничные губы никак не хотели отпускать радости. Пантера тоже не хотел отпускать свою любимую девушку, но на несколько минут ему всё же пришлось ее оставить. Завернувшись в простыню, он тихо вышел в коридор и подобрал свое пальто, чтобы повесить то в шкаф. Там же, на верхней полке, под грудой уже ненужных зимних шарфов и шапок Ичиго, он припрятал примечательную бархатную коробочку до поры до времени: быть может, в следующем году ему удастся переубедить свою упрямицу. Гриммджоу уже было направился обратно в спальню, как притормозил у двери в кухню. Раздумав немного, он таки заглянул туда, но не для того, чтобы по обыкновению что-то перехватить после бурной страстной ночи. Он нехотя ногой выудил из-под стола почти пустое мусорное ведро и вытянул оттуда орхидею в прозрачной упаковке, перевязанной белой атласной лентой. ― Нечего бояться, говоришь? ― хмыкнул Джагерджак, припомнив утренний разговор с капитаном Кучики. ― Что ж, пусть будет так. Джагерджак снисходительно бросил на подоконник подарок его женщине от чужого мужчины, поскольку ревность в нем поутихла, да и сам он, обласканный и нашедший приют в объятиях Куросаки, вернул себе королевское самообладание. Да, ему и впрямь нечего и некого опасаться, ведь свой выбор бывшая временная синигами сделала уже давно и, к его счастью, бесповоротно ― даже без глупых предложений и ненужных колец.