Двенадцать месяцев

― Шо? Опять? ― Гриммджоу таращил свои глаза на перекинутую ему через руку тряпку. И плевать, что это там какой-то традиционный наряд! К дьяволу! ― Куррросаки, если б я знал, что ценой за согласие на поездку за город станет опять это долбаное кимоно, ни в жизнь бы не дал себя уговорить! ― Но дал же… ― лукаво протянула она и, возникнув перед гневными очами из ниоткуда, с превеликим удовольствием, даже упоением подарила лютовавшему Пантере долгий поцелуй. Ее большая кошка довольно замурлыкала в губы, послушно закрыла глаза, поддалась на игру в раздевание, особо и не сопротивляясь. Вот только женское коварство победило мужские фантазии. ― Ммм… Эй-ей! ― не дав насытиться, Гриммджоу обломали, самым нахальным образом закончив поцелуй так же спонтанно, как и начали. ― Хэй, детка, ну чё за дела, а?.. Она состроила невинную моську и нашкодившим взглядом скользнула по его телу вниз. Гриммджоу аж проморгался, чтобы поверить в то, что открылось его зрению, когда Куросаки отступила. Когда она успела его переодеть? И, главное, как? ― Так нечестно! ― ткнул он уничижительно в отпрянувшую посмеивающуюся девушку пальцем и стал неотрывно зыркать за ней туда-сюда, пока она металась в сборах по комнате. «Хитрюга, хех!» ― крякнул арранкар и плюхнулся в кресло. Рыжая носилась точно заведенный самолет, только и успевай за ее удлинившимися яркими патлами следить. Ее волосы отрастали быстро, фигура приобретала женственные очертания, кожа блестела атласом и здоровьем, будто это и не она вовсе гонялась за ним в песках Уэко Мундо тощим грубым пацаном. Секста подпер кулаком щеку: его синигами превратилась в холеную кошечку, хоть и не лишившуюся когтей. Было бы глупо полагать, надеяться даже на то, что мирная жизнь кардинально изменит ее, а прошлое окончательно отпустит героя Общества душ. Кошмары о пережитых битвах все еще мучили ее, да и тренироваться она не переставала: в спарринге с ней ее личный тренер-арранкар, конечно, поддавался, но удар у Куросаки по-прежнему оставался что надо. Совсем недавно, на днях, она врезала ему так, что гигай едва по швам не пошел. А еще она заказала ему самый неожиданный подарок на предстоящий день рождения… Но до него у Гриммджоу еще оставалась целая неделя. ― Ты чего это притих? ― Ичиго выглянула из ванной. ― Неистовствуешь, что опаздываем? ― Да нет, ― очнулся Гриммджоу и сверился с часами. ― До Хирацуки сорок минут езды, а до ночи так вообще бездна времени. Так что, ― оскалился он и вытянул ноги в кресле, ― можешь не торопиться. Я как раз успею выспаться. Ичиго показала язык и что-то пробубнила под нос, но ее, ясное дело, никто не слушал. «Зануда», ― возмущенно уставилась она в зеркало и улыбнулась отражению: он такой вредный, а она его все равно любила без памяти. Закусив пару шпилек, Ичиго наспех закрутила волосы в пучок: сочно-желтое юката уже было на ней, осталось только подогнать под него какую-то традиционную прическу. Конечно, Ичиго не слыла мастером в таких делах: в отличие от утонченной Орихиме, все знающей Тацуки или опытной Йоруичи, все эти тонкости и постижения женской моды прошли мимо нее. И потом, сказывалось отсутствие матери. Да и сложно было представить Иссина, знающего тридцать три способа, как завязать традиционный пучок, хоть тот с завидной регулярностью предлагал дочерям свои услуги. Однако все трое предпочли по детству короткие стрижки, а после Юзу стала повязывать несложные хвостики, Карин научилась поднимать волосы наверх, а у самой Ичиго только к нынешней самостоятельной жизни отросли волосы, которые она предпочитала носить распущенными или «гривой», как любовно называл их Гриммджоу. ― А куда патлы спрятала? ― Ну и так «любовно» о главном богатстве каждой женщины Гриммджоу тоже мог отзываться. ― Это именуется магэ, ― Ичиго указала сложенным веером себе на заылок и закатила глаза. ― И не нужно меня спрашивать, откуда у меня такие познания. Да, я тоже пользуюсь интернетом. ― Кхе, правда, что ли? А я думал, это твой дружок квинси провел тебе лекцию. ― Если ты не заметил, то для практики в женских прическах у Исиды недостаточно длинные волосы. И он швея, а не парикмахер! ― постукала она пальчиком по лбу Пантеры. ― Запомни уже, ну. Он в ответ поморщился, будто пробовал Исиду на вкус и, мягко говоря, нашел его невкусным. Эти друзья Куросаки вообще все, как один, сплошное «фу»! Только он ― самый лучший и ни с кем не сравнимый, искренне был уверен в этом Гриммджоу и как бы ни отрицала это рыжая, видел и в ее глазах данную истину. Ведь там, на дне ее души расплавленной карамелью был нарисован его и только его образ, а она хмурилась, тщетно пытаясь это скрыть и деланно обижаясь на очередную шпильку в адрес ее разлюбезного очкастого друга. ― Знаешь кто ты, Куросаки? ― неожиданно притянул он свою синигами, рывком усадив к себе же на кресло. ― Заррраза, ― прорычал он ей на ухо, вызывая у нее мурашки по всей коже и с удовольствием собирая их губами. ― Гри… Гриммджоу… ― Ичиго, сдаваясь не словам, а поцелуям, запрокинула голову назад, чувствуя, как непослушные волосы выбились из пучка и уронили локоны на шею. Будто проснувшись, она вцепилась пальчиками в борта юката Гриммджоу и несильно оттолкнула его. ― Нам, нам пора ехать, ― вскочила она, пугаясь дрожи в коленях и еще больше стыдясь, краснея до самих кончиков ушей за свое говорящее, такое податливое в его руках, тело. Пантера чуть подался вперед и нарочито неторопливо дразнящим движением облизал губы: на них он все еще ощущал ее аромат, и это только заводило сильнее. Грациозно поднявшись, сыграв мускулами на груди в распахнутых одеждах, он виляющей кошкой подобрался к той, кто вздумала сбежать от него. ― Гриммджоу, ты… ты… знаешь кто? ― Ичиго же только злилась в ответ и начинала закипать. ― Ну-ну? ― оскалился Джагерджак, зная наперед, что ему ничего не вменят. ― Ты ребенок! Вот ты кто! ― нашлась Куросаки и сердито схватила отброшенный оби. ― До сих пор не завязал пояс! Как это называется? Но он вместо того, чтобы гаркнуть на упрек, передернул плечами и скинул с себя на пол юката. ― Могу вообще пойти вот так и ты ничего не сможешь сделать мне, киса, ― понижая до полушепота голос, Гриммджоу шепнул последнее слово близко-близко к губам, потершись носом о ее горящую щеку. Чувственно оттянув нижнюю губу обожаемой Клубнички, Пантера разомкнул ее сердито сцепленные зубы настойчивым языком и без труда опустил руки, упирающиеся в его грудь. Он был прав, сейчас она не могла противостоять ему, и они оба знали это, и оба закрывали глаза на то, как арранкар бессовестно пользовался ее временной слабостью. ― Так нечестно… ― выдохнула в поцелуй Ичиго. ― Как видишь, я тоже умею убеждать, ― потянул он наверх подол ее юката. ― А я все еще не разучилась целить кулаком в глаз… ― прошептала девушка и, улучив момент, чтобы совладать с собой, со своими чувствами и с теми страстями, что накаляли воздух в этой комнате, она шепнула точно так же, как Гриммджоу до этого, с томным придыханием, кончиком носа щекоча его ушную раковину: ― Хочешь отправиться в дорогу с фингалом в цвет своих трусов? Джагерджак заглянул ей в лицо и обнажил зубы в фирменном хищном оскале: ― Люблю, когда ты грубишь, Куррросаки, и нарррываешься. Тем интереснее будет ставить тебя на место после заката. ― В недвусмысленной паузе он поднял с пола юката и накинул его на плечи обратно, выпирая напыщенным самцом мускулистую грудь и скалясь победоносно. Ичиго ответила бесстрашной улыбкой и резко рванула оби, коим успела опоясать Гриммджоу. Тот аж вскрикнул, но Ичиго как ни в чем не бывало завязала узел на нем и подмигнула из-под челки: ― Сегодня Танабата. Можешь загадать такое желание, котик. Кто знает, быть может, твои самые сокровенные желания и исполнятся.

***

Городок Хирацука встречал опоздавших на дневные гулянья гостей потускневшим в свете ярких ламп и фонарей убранством из лент и цветочных гирлянд, а также возросшим, поди, вдесятеро количеством людей на улицах. Все толпились, куда-то спешили или, напротив, шли чересчур медленно, гуляющим шагом. Здесь было на что посмотреть и без звезд. Магазинчики и палатки наперебой предлагали атрибуты для праздника, начиная от вееров и заканчивая табличками для пожеланий, а также благоухали всевозможными вкусностями. Якитори, гюдон, бургеры, такояки, якисоба, таяки, фрукты в карамели и сладкая вата ― Джагерджак, казалось, собрал все, что продавалось из еды, и шел теперь с нагруженными едой руками, бесперебойно жуя. Естественно, он практически не слушал Куросаки, которая бухтела ему какую-то лабудень о старой легенде про встречу какой-то вязальщицы-мотальщицы и свинопаса… ― Не свинопаса, а волопаса! ― взвизгнула девушка от возмущения, когда переспросив арранкара, удостоверилась в его полном пофигизме касательно этого праздника. Однако у нее было отличное против этого средство ― ее непомерное упрямство. Поэтому шумно выпустив воздух, сжав кулаки, Ичиго повторила в сотый раз уже заученную на зубок историю. ― По преданию, Принцесса Ткачиха, дочь небесного царя, искусного ткача, вместе с отцом пряла небесную парчу — облака. Однажды, отвлекшись от работы, она увидела внизу прекрасного юношу — Волопаса, который пас коров. Молодые люди с первого взгляда полюбили друг друга и забросили работу, чем вызвали гнев отца девушки. Он повелел разлучить влюбленных и приказал стоять им всю жизнь по обе стороны Млечного Пути. Встречаться они могли только раз в году — 7 июля, в день, когда звезды максимально сближаются*. Запомнил, наконец? ― Детка, остынь. ― Гриммджоу купил и подал Ичиго какигори ― рубленный лед, политый клубничным сиропом. ― Вот. Ну какая мне разница, кто там кого ждет и встречается, м? ― Лизнул он сладкий от десерта палец и подмигнул любимой: ― Это просто красивый треп, сказка, а ты ее прям взахлеб рассказываешь, будто от этого изменится суть праздника, которая сводится лишь к одному ― просто набить себе брюхо, пошариться в ваших этих платьях на всеобщем видении и опять битый час пялиться в одну точку на какую-то фигню. Угадал? С меня вполне ханами хватило. Совершенно бесполезные эти ваши праздники. Куросаки лишь фыркнула и зашагала прочь от бесчувственного чурбана. Ка-ак? Как можно было не восхищаться красотой ночного неба? Как можно было назвать звезды «фигней»? Да, она не обладала тонкой душевной организацией, как тот же Бьякуя, умевший слагать по полсотни хоку, глядя лишь на один опадающий лепесток сакуры. Однако она не понимала Гриммджоу, который давно ей доказал, что не лишен вкуса и вообще эстетического наслаждения ― он был гурманом не только в еде, он превосходно разбирался в холодном оружии и автомобилях, к примеру. С ним можно было и фильм посмотреть, и послушать музыку, и обсудить какие-то философские вопросы ― у Сексты был крутой нрав, но отнюдь не скудный ум. В своем бесконечном стремлении соответствовать поставленной планке Короля, он не чурался новых знаний, да и вообще он отличался неподдельной пытливостью. Тогда зачем он делал сейчас вид, что ему все равно, что плевать он хотел и на историю, и на традиции, и вообще на человеческий мир, в котором видел только приземленные интересы? ― Куросаки. Хэй, погоди-ка! Ичиго даже не заметила, что прошла довольно большое расстояние, и среагировала только на громкий окрик Пантеры. Судя по топоту того, он перешел на бег, чтобы нагнать ее. ― Ты что, обиделась? ― дернул он ее за плечо, разворачивая к себе. ― Вот еще! ― буркнула Ичиго и отвернула лицо: смотреть в глаза ныне раздражающему ее Гриммджоу не возникало никакого желания. Однако пообижаться вдоволь ей не дали ― притянули за подбородок к себе, да так резко, что чуть шею не сломали. ― Ты кого обманывать собралась? Ну, а динамить меня, детка, себе же дороже… ― Это угроза? ― безразлично проронила Ичиго, вопросительно выгибая бровь. ― Предупреждение, ― оскалился Пантера, ― о том, что пока будешь дуться, пропустишь все самое интересное. ― Аттракцион по одновременному запихиванию трех бургеров в твой рот? Пф, тоже мне зрелище! ― поерничала рыжая и недовольно скрестила руки на груди. ― Куросаки, какая ж ты гадская колючка, ― хмыкнул беззлобно Гриммджоу, ― настоящая заноза. Пожизненная. В моей заднице! Оглянувшись по сторонам и найдя себя с Ичиго в удобном, безлюдном, месте, где-то на окраине городка, арранкар сделал совершенно неожиданную штуку: он извлек гиконган из-за пазухи и, бросив: «Заказывали звезды, мисс?», глотнул известную пилюлю одним махом. ― Ксо, Гриммджоу! ― Ичиго даже присесть к телу гигая не успела, как почувствовала сомкнувшиеся руки вокруг талии и сиюжесекундный рывок вверх, в черную гладь ночных небес. ― Гриммджооооооооу!!! ― завопила бывшая синигами, словно бы никогда и не сигала в небесах сама. Быть может, она отвыкла? Быть может, дело в совершенно иных ощущениях, испытываемых человеком от сонидо? А может быть, Ичиго просто не нравилось лететь на виду у тех людей, кто собрался смотреть на звезды, а увидит кого? Рыжую ведьму только и того, что без метлы? ― Гриииммджоу! ― Ичиго убавила звук, чтобы ором своим не привлекать внимание, и прошипела: ― Ты рехнулся? Ты сознаешь, что творишь? Меня же увидят люди!!! В ответ, естественно, молчание. Та, кто не видит больше духов, по определению, и слышать их не могла. Однако повиниться столь вопиющей выходке было невозможно. Ичиго не придумала ничего лучшего, чем заболтать ногами по воздуху и попытаться вырваться. Перспектива разбиться в лепешку как-то не приходила в ее рыжую голову, но отнюдь не в голову Гриммджоу: его пальцы тотчас мертвой хваткой впились ей под ребра, а зубы чувственно прикусили загривок, пронзив током Ичиго по позвоночнику. Этим он приказывал ей не дергаться и действовать осмотрительнее: на такой высоте подобное ее поведение таило много опасностей. Куросаки не оставалось ничего иного, кроме как смириться и наблюдать, как земля оставалась все дальше и дальше внизу. Ощущение невесомости начало потихоньку наполнять ее и помогло расслабиться, осмотреться по сторонам. Городок со всеми красками превращался в большую светящуюся точку. Поблескивающие мерцанием Луны водоемы завораживали то тут, то там. Звезды, очень много звезд, так много, что, казалось, стоило руку протянуть и захватить их в ладони. Звездное покрывало укутывало плечи Куросаки, точно хаори, и от этого чувства даже не было холодно здесь, в немыслимой выси. Куда он нес ее, этот шальной Пантера? Неужто прямиком в космос? ― Гриммджоу, ты ненормальный… ― прошептала Ичиго, но не порицала его: она с полными восхищения глазами созерцала ту красоту, в которую окунулась. Ткачиха и Пастух, звезды из легенды, теперь они были совершенно близко и поблескивали синим сиянием над ее головой, будто это и не влюбленные встречались сегодня, а огромные глазища Пантеры глядели на нее, мерцая и говоря с ней. Остановившись посреди неба, девушку перехватили, судя по всему, на руки, а затем дернули на себя, усадив как маленькую обезьянку и вызвав у нее приступ детского смеха. Ичиго представила, как могла бы выглядеть со стороны для простых обывателей, но переживать об этом больше не следовало: во-первых, они с невидимым арранкаром оказались очень высоко над землей, а во-вторых ее яркое юката определенно можно было принять издали за звезду. Рядом с ней оказалось много таких, не только с голубым отблеском, но и с желтым да белым. И это соседство было просто неповторимым! ― Спасибо, Гриммджоу, ― прошептала Ичиго и, как ей показалось, обняла его за шею. Хотелось до смерти расцеловать его, но она боялась угодить ему куда-нибудь в глаз или ухо. Хотелось не просто поведать ему о том, что творилось у нее в душе, ― а там просто зашкаливали эмоции, там разверзалась эйфория, там от приключившейся с ней сказки ползли губы в еще большую, прямо-таки широченную улыбку, ― ей хотелось услышать в ответ о его ощущениях, мыслях, что вызывала в его сложной душе эта несусветная красота. ― Спасибо, Гриммджоу, ― повторила Ичиго и прижалась к образу, который даже рябью не видела, но слышала кожей, ― но мне так жаль, что мы не смотрим на эти звезды вместе… ― Мы вместе, детка, ― Гриммджоу ловил каждое ее слово, каждый ее сияющий взгляд, каждую улыбку, ведь эта боевая и вечно хмурившаяся девчонка ныне радовалась как дитя. ― Я всегда с тобой рядом, забыла? ― Он прижался лбом к ее виску и припомнил клятву, которую они давали друг другу на пороге смерти. Он свято чтил ее. И тот факт, что она не могла видеть его в духовном теле, ровным счетом ничего не меняло. Джагерджак приласкался остатком маски к щеке Куросаки. Быть может, она могла почувствовать ее? И то как она провела пальцами по покрасневшей коже твердило, что она узнала его, этот костяной осколок его арранкарского естества. ― Ох, как бы мне хотелось вновь видеть тебя, духов, призраков! ― взмолилась рыжая с глубоким, полным печали, вздохом. Она не плакала нет, но вздернув подбородок кверху, она просила помощи у этих звезд, которым, в отличие от них, сегодня посчастливилось свидеться. Секста поджал губы. Ему не хотелось, чертовски не хотелось, чтобы Куросаки возвращалась к миру мертвых и к синигамским ― чтоб их! ― обязанностям, но не мог не признать, что хотел ее сделать абсолютно счастливой. И если ее полное счастье составляли шихакушо и занпакто, что ж, пусть… ― Куросаки говорила, что вы умеете выполнять желания? ― Джагерджак прожег презирающим взглядом две сошедшиеся к этому дню звезды. Вероятно, они понимали ее больше других, а он в данной ситуации больше напоминал злого небесного царя, не позволявшего дочери видеться с тем, кто составлял ее смысл жизни, но любовь способна творить чудеса даже с такими закостенелыми эгоистами, как Король Пантер. ― Я не знаю, что придумал тот дядька в шляпе, мне плевать на синигами, которые хотят вернуть Куросаки силы, но… верните их ей просто так, просто ради нее. Гриммджоу крепко прижал к себе Ичиго: в порыве чувств, и потому, что заслышал свист выпускаемых в небо фейерверков. Прошли какие-то доли секунды и яркие, красочные, огромные фонтаны искр стали и впрямь взрываться с разных сторон от них, чем довершали нынешнее невероятное путешествие к звездам еще большей фантастичностью. ― Это поразительно, ― едва прошептала девушка онемевшими от восторга устами. Она стала вертеть головой на все триста шестьдесят градусов, реагируя на новые вспышки так, будто это фонтаны конфет били в воздух, а не сжигающиеся за секунды заряды. ― Ты такая дурочка, Куррросаки, ― по-доброму прорычал Пантера и припомнил, как она обозвала его ребенком. Рыжая упорно не хотела взрослеть точно так же, хоть у нее за спиной струились смерть, победы, бесчисленные сражения, закалившие тело воина, но явно не его душу. Где она брала силы? Силы быть храброй и в то же время хранить подобную доброту? Его синигами была такой непосредственной, а еще что-то говорила о сложностях его натуры. Арранкар стал постепенно спускаться вниз. Фейерверки стали давать реже, а это означало, что скоро все стемнеет, а копоть в воздухе скроет даже свет Луны и Ткачихи с Пастухом. Танабата подходила к концу, хотя впереди еще были выходные и они с Ичиго могли вдоволь насладиться и ярмарочными вкусностями, и новой порцией фейерверков завтра. Ну, а если его рыжая осталась довольна сегодняшним спонтанным путешествием, то Пантера был не против хоть на горбу свозить еще раз к звездам приручившую его синигами. ― Ну и? ― с опаской спросил он, очнувшись в гигае: реакция от Куросаки могла быть самой непредсказуемой ― от кулаком в морду за то, что пронес ее над городом, до… Чмок! Ичиго без разговоров крепко и звучно поцеловала Гриммджоу, заставляя его голубые глаза полезть на лоб от неожиданности. ― О-хо-хо! ― присвистнул он, облизав сладкие от ее страсти губы. ― Насколько я понимаю, тебе понравилось? ― выжидающе сузил он глаза, а сам натянул на лицо счастливую улыбку. Ичиго прошлась по его щеке ладошкой, как раз там, где у ее любимого арранкара была маска: она не видела, но ощущала ее прикосновение там, в небе. И это, пожалуй, впечатлило ее больше, чем встреча звезд. ― Я загадала увидеть тебя истинным, ― кивнула она. Ичиго совершенно не горевала о своем прошлом, ей нравилось ее настоящее, но она верила и в свое, в их будущее. ― Так будет лучше для тебя, для меня, правда, ― она снова кивнула, и в загоревшихся надеждой карамельных искорках Гриммджоу узрел ту самую недосинигами, которая впервые взволновала его. ― Конечно, детка, все так и будет. Он притянул ее за подбородок и на сей раз с ленивой сытостью взялся упоенно, неторопливо целовать ее, будто убеждая без слов в невозможности иного исхода для ее желания. Да и как иначе? Он загадал точно такое же. Двойная просьба всяко лучше одноголосной. Гриммджоу также верил. Пускай и не в магическую силу холодных звезд, но в пылкое сердце Ичиго и в то, что они преодолеют все на свете вместе, так точно и наверняка.