Второй шанс

Дым развеивается, и первое, что ощущает Белль — колючий, пробирающий до самых костей холод. Но это не единственная причина, из-за которой она дрожит. Ей страшно. Страшно открыть глаза и увидеть свой приговор. Неизвестность хотя бы дарит призрачную надежду, что в этой новой-старой реальности Румпель не умер. Но жить этой надежде осталось считанные секунды. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Белль открывает глаза. Она угадала: всё, что охватывает взгляд — лишь каменные стены, испещрённые отметинами дней её заключения, и единственное окно почти под самым потолком. Башня. Замок Злой Королевы. Здесь всё выглядит таким же, как она помнит, только с отпечатком давности и запустения. Всё покрыто толстым слоем почти окаменевшей пыли, в тёмных углах с жутковатым писком скребутся крысы, а с потолка свисают толстые нити паутины с запутавшимися насекомыми. Воспоминания о том, как она сюда попала и что пережила, с новой силой атакуют её сознание. Слишком ярко. Слишком подробно. Слишком жутко. Но и память о жизни в Сторибруке тоже никуда не делась. Просто стала размытой и нечёткой. И боль совсем не утихла. Надежда почти полностью угасает. Одолев рвущиеся наружу рыдания и подступившую от вида старой темницы тошноту — она всегда довольно стойко переносила потрясения, но сейчас слишком измотана, чтобы сохранять хладнокровие, Белль оглядывает собственное одеяние. На ней та же одежда, в которой её много лет назад, словно в другой жизни, схватили солдаты по приказу Королевы. Хотя одеждой это назвать едва ли повернётся язык — от когда-то плотной и приятной на ощупь ткани остались одни лишь лохмотья с торчащими отовсюду потрёпанными нитями, которые даже не способны согреть её тело. Белль ёжится от холода и делает несколько шагов к тяжёлой двери. Ноги слушаются не сразу, и, чтобы не упасть, ей приходится ухватиться за стену. Такое ощущение, будто все двадцать восемь лет она так и стояла здесь без единого движения. С каждым шагом обретая потерянную уверенность, Белль добирается до двери. Она не знает, что ждёт её по ту сторону, не знает, сможет ли выбраться, но находиться в сырой башне она точно больше не хочет. Кто знает, когда о ней вспомнит Реджина или кто-то из её стражи? Нужно хотя бы проверить, так ли неприступна её тюрьма, как она помнит, или за прошедшие годы замки успели износиться. Белль ощупывает дверь, покрытую пылью и ржавчиной, затем осторожно толкает её. Та страшно скрипит при малейшем движении, но чуть-чуть подаётся. Несомненно, замок ещё висит снаружи, откладывая её освобождение, но глухой звук, говорящий о его древности и неисправности дарит надежду, что скоро это изменится. Белль наваливается на дверь всем телом. Петли издают жуткий скрежет, от которого по спине бегут неприятные мурашки, а снаружи что-то с тихим шелестом осыпается на землю. «Ржавчина» — догадывается Белль. Придётся нелегко, но отступать она даже не думает. Такое изматывающее занятие, как попытка сорвать расшатанный замок, хотя бы сможет отвлечь её от печальных воспоминаний.

***

Белль не бросает своих не слишком удачных попыток до тех пор, пока в камере не становится совсем темно. Лишь тогда она даёт себе маленькую передышку, но остановиться совсем — слишком большая роскошь, которая дорого будет ей стоить. Голод и жажда уже дают о себе знать, а надежда, что кто-то услышит шум, придёт и освободит её, ничтожно мала. Она может рассчитывать только на собственные силы. И хоть её жизнь совсем не обещает в ближайшие дни запестреть яркими красками — она всё равно не собирается складывать руки и спокойно ждать смерти. Она не из тех, кто так просто сдаётся. Отдалённые звуки привлекают её внимание. Сначала это лишь неясный шум, но по мере того, как он становится громче, Белль понимает — кто-то поднимается по винтовой лестнице. Она встаёт с холодного пола, где присела отдохнуть, и с новой силой принимается барабанить в железную дверь. Шаги на лестнице замирают — очевидно, её услышали. Но, кто бы ни был по ту сторону — вместо того, чтобы поспешить на помощь, он сначала некоторое время молча прислушивается, затем — судя по отдаляющемуся звуку — без единого слова уходит в совсем противоположную сторону. Ноги Белль подкашиваются от отчаяния, и она снова бессильно опускается на холодный пол. Мысль, что именно здесь она встретит свою кончину, становится всё более настойчивой. А затем, без всякого предупреждения, дверь с грохотом распахивается, и на пороге с огненным шаром на ладони появляется Злая Королева — собственной персоной. — А, это ты, — то ли с облегчением, то ли с разочарованием произносит Реджина, узнав, кто вторгся в её владения. Интересно, а кого ещё она ожидала увидеть в личной тюрьме Белль? Может быть, Белоснежку? Королева без особого энтузиазма гасит огненный шар. Белль не покидает ощущение, что она с намного большей радостью сожгла бы сейчас какую-нибудь злую ведьму, чем обнаружила свою бывшую пленницу. Наверное, эта пленница даже посочувствовала бы потере Реджины любимого сына, если бы сама не пережила ещё большую утрату. По крайней мере, Генри жив-здоров, хоть и не помнит приёмной матери. А Белль больше никогда не увидит Румпеля. — Спасибо, что выпустила меня, — говорит Белль равнодушно, не давая себе снова предаться отчаянию. Она уже достаточно наплакалась. Посторонним не обязательно снова видеть её слёзы. Реджина окидывает её брезгливым взглядом. Белль даже рада такой реакции. По крайней мере, это честно. Никакого притворного сочувствия. — Не за что, — коротко отвечат Больше-не-злая-но-ещё-не-добрая Королева и поворачивается, чтобы уйти. Очевидно, продолжать разговор она не намерена. — Постой! — Белль не в восторге от мысли, что надо попросить помощи, но другого выхода она не видит. И даже думать о нём нет сил. — Отправь меня… в Тёмный замок, — говорит она хриплым, срывающимся голосом. Когда немедленого ответа не следует, она добавляет: — Пожалуйста! — Еду и одежду она достанет сама, а вот неизвестности больше не выдержит. Она заплатит за эту магию, если понадобится. Реджина оборачивается и смотрит на неё колючим, изучающим взглядом. — Ты ведь понимаешь, что это не лучшая идея? — Спрашивает она сухо. — Кто знает, что случилось в этом мире, пока нас не было? Белль опускает взгляд, из последних сил сдерживая слёзы. — Пожалуйста, — повторяет она, глядя в каменный пол, — мне это нужно. Реджина снова окидывает её равнодушным взглядом, затем без единого слова взмахивает рукой, как бы говоря «будь по-твоему». Это последнее, что видит Белль, исчезая в фиолетовом тумане.