***
Мадара любил рассвет, окрашивающий землю привычными красками. В утренней тишине он мог чувствовать сонное умиротворение, и его посещала мысль продлить этот момент тишины и покоя, заставить солнце не подниматься выше, даруя ему немного призрачного единения, когда все, кроме постовых и дежурных спят беспокойным сном. Единственный, кто также любил ранее утро, был Изуна. Еще в детстве он тихо крался на кухню, чтобы увести редко бывавшие сладости из-под носа Мей-сан, которая слишком уж следила за рационом и не позволяла отото есть много сладкого, которое он обожал. Утром старая служанка и кухарка по совместительству заваривала травяной настой, который притуплял боль в спине — юность бывшей куноичи была бурной, как и темперамент, что на передовую лезла только так, как отшучивалась она им на вопросы. У отвара был один недостаток — он рассеивал взгляд на пару минут, отрезал слух и чувствительность к чужой чакре, но снимал боль на пару недель вперед, если доза была большой, но бывшая куноичи предпочитала малые порции и делала перерывы в применении лекарства, избегая привыкания. И именно в эти пару минут Изуна укладывался, чтобы прихватить с кухни сладкое, и не быть пойманным с поличным. После жесткой тренировки и усталого равнодушия отца брат всегда делил свои сокровища пополам, отдавая часть ему, чтобы поднять настроение и рассказать одну из красивых легенд клана, уплетая с восторгом десерт. Уже нет в живых Мей-сан, отца, но привычка Изуны вставать рано, чтобы припасти сладкое осталась с ним, как и делить это со старшим братом. Мадара приподнял уголки губ, когда почувствовал приближающуюся к задней веранде чакру брата. Учиха никогда не признается, что любит эту традицию больше всего, как и награбленное отото вкусность. — Осталось только печенье, — Изуна сел рядом, ставя между ними тарелку с выпечкой и протягивая ему чашку чая, — но и это неплохо, да? — слабая улыбка била больнее, чем вражеский кунай. Мадара кивнул в знак благодарности. После ярмарки брат стал задумчив и тих, будто погрузился в планирование тактики боя, где не был уверен в выигрыше даже с шаринганом. В последний раз такая задумчивость была перед боем с братом Хаширамы, когда отото отверг идею отравить белобрысую и живучую тварь, говоря, что это перевод трав. Подумав, Учиха решил, что дал достаточно времени брату, чтобы он сам сказал о том, что его гложет настолько, что в последнем сражении Тобираме было уделено меньше внимания, чем обычно. Даже довести его словесно не пытался, чем, видимо, покоробил и озадачил вечного врага. Нужно начать с чего-то отстраненного и того, что может отвлечь Изуну — личные планы Мадары, как представителя Клана, сойдут для начала, к тому же, он заметил, что отото уделяет пристальное внимание шевелениям Сенджу в сторону Ковена ЛяФей. Ненавязчиво, что никто этого не замечает, кроме него. — Ничуть не изменилась, — Учиха взял печенье, а его фраза смогла вывести из отрешенного состояния собеседника. Изуна уловил ту далекую и предвкушающую интонацию ни-чан. Так, в детстве он всегда говорил, когда пытался скрыть довольство от того, что придумал подарок ему, и до Дня рождения ходил и источал насмешку, из-за которой Изуна не мог усидеть на месте, допытываясь у брата, прося подсказки. Как же это было давно… — Неужели мои муки с первой красавицей Клана не прошли напрасно, и ты встретил девушку своей мечты? — несмотря на легкое подтрунивание от последних слов стало немного горько. — Я ценю твое служение Клану и интересам его Главы, — в той же манере ответил Мадара, съедая лакомство. — Блэк Цедрелла ничуть не изменилась, как и ее умение выходить из опасных и компрометирующих ситуаций, — увидев отклик интереса, он продолжил. — Хаширама не смог поделиться своими соображениями о мире и единстве, но сумел встретиться с ней, прощупать почву, так что мое скромное послание выглядит блекло, но и подкупает тем, что я не навязывал свое общество. Ни-сан всегда его поражал, как и редко просыпающееся коварство в мирное время. Ловко и умно сыграть на контрасте, как и не выпячивать свой интерес на показ, обезопасив обе стороны. Изуне хотелось смеяться: вид брата говорит о том, что тот намерен найти подход к матриарху Блэков, имеющей значительный вес в Ковене и точно состоящей в близком родстве с Сириусом и с ней. Луна. Он никогда не думал, что можно быть таким цельным и счастливым лишь от понимания того, что она не испугалась и не думала отталкивать его. От этого на душе становилось спокойнее, если бы не выходка Гримма. Учиха понимал, что Блэк как глава семьи и мужчина оберегал свою младшую сестру от него и пересудов, но желание придушить его за такой открытый намек о том, что сестра на выданье и он присмотрел кандидата, никуда не делось. Так выводил его из равновесия только белобрысый Сенджу, и то теперь он не уверен, что Блэк Сириус не переплюнул давнего врага. — И о чем было послание? — он не собирался скрывать свою заинтересованность от одного из самых дорогих людей, дожидаясь, когда Мадара съест еще одно печенье. Глава Клана подумал, что произошедшее на ярмарке в его отсутствие связано именно с Блэками, потому что отото даже не думал скрывать своих эмоций, а из-за пары предложений он ожил и вернул того Изуну, который всегда был рядом, стирая границы тайны с каждым словом. — Выражал свое сочувствие от пристального внимания Сенджу, зная, какового оно на своей шкуре, не покривил душой и признал, что слухи о красоте розе Блэк правда, и попросил о приватной встречи ее и верных ей членов Клана Блэк, понимая, что их селение-Ковен с самого начала был инициативой их семьи. Как видишь, ничего предосудительного или конкретного, — сделав глоток, продолжил. — Попросил сообщить о своем решении, если это не будет затруднительным для нее и не нарушает договоренностей с союзными кланами. «Ани-чан дал выбор, которого не оставил бы Хаширама», — а еще брат не испортил отношения, что является отличной новостью, подумал Учиха. Такое письмо ничем не обязывает Цедреллу-сан и Ковен, так что никто не сможет обвинить женщину в заговоре или еще чем-то подобном. — Хотел давно узнать, что ты задумал? — Мадара поставил чашку, заглядывая в глаза, разыскивая там ответ. Он не осудит, поддержит и поможет, такой уж его ни-сан — семья и клан были для него выше всего. Так смешно, он признался сам себе не так давно, что еще немного и придет от безысходности к брату, поскольку ни один его план не выдерживал встречу с реальностью из-за отсутствия информации. Однако ни-сан, сам того не ведая, сделал возможным один из вариантов. Осталось только признаться в том, чего он хочет больше, чем смерть Сенджу. — Ничего необычного, — ухмылка и затягивающая тьма глаз говорила об обратном. — Планирую сорвать возможную свадьбу девушки, без которой не могу. Мадара не ожидал, что это произойдет так скоро. Нет, не то, что его брать решит устроить похищение и побег — Учиха не ожидал, что его смутные подозрения несколько месяцев назад оправдаются. Изуна полюбил так, как могут только обладатели огня: пламенно, что даже мысль о том, что девушку выдадут за другого, заставляет сгореть дотла, заполняя сердце яростью и ненавистью, или безразличием, как было с их отцом. Любовь брата не из клана, что осложняет дело, но это мало заботит Демона Учиха, в отличие от вопроса, который он и задал: — Кого мы будет красть, если не удастся договориться мирно? Ни-сан всегда был прекрасным аналитиком, так что из предложения уже выстроил наметки плана. Безумного плана, который ничуть не беспокоил его, потому что он приложит все силы, чтобы помочь брату не затухнуть. Изуна ценил и любил Мадару за это, но не знал, что будет дальше — Учиха чувствовал потребность увидеть Луну мельком, чтобы давящее чувство отпустило до новой встречи, но его радикальный план обрел звучность в вопросе ани-чан — тот знал его всю жизнь и мог предсказать дальнейшие действия своего наивного и эмоционального отото. — Сомневаюсь, что ты видел ее, иначе точно не смог бы забыть, — его лицо приобрело невероятную смесь эмоций, из которых глава клана не смог разобрать и пятой части. — Луна, Блэк Луна из Ковена ЛяФей. Младшая сестра Гримма.***
Она чувствовала, как внутри все стягивает жгучим спазмом — хотелось бежать, покинуть это место, но как только было покинуто крыльцо, то этот порыв уходил также быстро, как и появлялся. Дора выдохнула чуть теплый утренний воздух, стараясь понять, откуда конкретно и куда ее тянет, словно от этого зависит нечто важное. Мама всегда говорила, что нужно всегда прислушиваться к своей интуиции и внутреннему голосу — они исполняли роль лучше любого путеводителя или компаса. Блэк всегда прислушивалась к себе, но сейчас она отказывалась понимать эти странные сигналы о помощи. Но это малая часть проблем, которые ее беспокоят. Самая главная — Луна. После ярмарки невесомо, не бросаясь в глаза, но произошли изменения. Названая сестра все чаще рисовала, собирала травы и разговаривала только тогда, когда ее о чем-то спрашивали, что их с Эллой сильно беспокоило, но старшая родственница мудро заметила, что не стоит лезть в душу — волшебница к этому не готова, стоит ждать и дать время, чтобы Луна сама в себе окончательно разобралась. Однако Нимфадора была не согласна с этим; она чувствовала, что тонкое тепло постепенно остывает, будто солнце плавно скрывается за облаками, не даря и унции своего тепла. Прошло полтора месяца с весенней ярмарки, а она уже на пределе от этих тайн и боли, которую кто-то специально превратил в желе, и толчет пальцем каждый раз, делая их больше. Для Блэка она долго ждала — пора притащить за уши одного затворника и прижать его к стенке. Без Сириуса дом стал тихим и непривычным, на что Дора сама поражалась, как жила без такого безалаберного и в тоже время серьезного дяди. Перевести дыхание от недавнего приступа и прихватить корзинку с едой, тихо покинув дом. Элла и дядя Альф обсуждают политику на заднем дворе, а Лу спит после того, как девушка лично в нее влила чай со снотворным — теперь нет нужды работать на износ, но сестра словно этого не замечает, поэтому и приходится прибегать к таким кардинальным мерам, чтобы та хоть раз в неделю спала нормально. Прикрыв за собой калитку, Нимфадора Андромеда Блэк была готова ко всему. Появление матери, как и ее холодное прикосновение лишь придало сил и веры в то, что она поступает правильно. «Я присмотрю за ней», — мама всегда понимала ее. «Спасибо». Дом Сириуса находился ближе к восточной части поселения, где были расположены полигоны для тренировок. Дора понимала, почему дядя выбрал дом именно в этом месте: для берсерка нет ничего лучше, чем скинуть пар и не бежать для этого через все селение, пугая своим настроем детей и женщин. Что больше всего удивило ее, так это то, что Бродяга жил отдельно от Альфрада; она была уверена, что они живут вместе неподалеку от них, потому что когда они с Луной приходили к Альфу, то вещей в его доме было меньше, чем Сириуса. Как объяснил ей родич, то сумасбродный Блэк кочует из своего дома к нему постоянно, когда они вместе разрабатывают какой-нибудь непростой артефакт. А затевать те еще эксперименты родственники были горазды всегда. Ярко-желтый дом с глянцевой красной крышей не выделялся на фоне буйства зеленых красок, он смотрелся органично, будто был создан для этого места. Дора подумала, что цвета Гриффиндора сюда хорошо вписались. Блэк кинула пару диагностических заклинаний и выдохнула, когда не обнаружила никаких ловушек. «Очевидно, Сири понимает, что к нему может зайти кто угодно». Калитка чуть скрипнула, и Дора инстинктивно отпрыгнула в бок, но в нее ничего не полетело. Эта новость заставила перевести дыхание. Все же было что-то странное в калитке и именно в этом звуке — забор, как и сама небольшая дверь, выглядят ухожено и то, что раздался скрежет металла, будто петли давно не смазывали — выбивалось из этой картины ухоженности. — Это своеобразная сигналка, что ко мне пришли гости, — бодрый голос Блэка был почти рядом, но она даже не повернулась. Дора ощутила его еще на пороге крыльца, когда отпрыгивала в сторону. Чувствовала его тоску и радость. Сириус смотрел на нее, чуть ухмыляясь. Он потерял счет времени, сидя в мастерской. Но и не только поэтому он не посещал их: боялся сказать лишнего, сорваться на Луне, которая ничего подобного не заслужила. Блэк и так после своего выпада на Учиху молча нашел Цедреллу и отбыл домой, чтобы после завалить себя работой и не думать, отвлекаться на Белви и учить ее простеньким чарам и упражнениям для гибкости пальцев. Старик Финеас говорил ему, что привязанности придают не только силы, но и неимоверно ранят, особенно тех, у кого есть связь с принятым и принявшим: старший из Блэков так до конца не оправился после гибели Айолы, постарев в тот момент больше, чем за всю свою дальнейшую жизнь; поэтому Финеас старается держаться на большем расстоянии от Цедреллы — их связь еще сильнее, чем была у него и первой из Блэков на этой земле. Возможно, все дело в том, что чем больше приходов, тем сильнее связь, но старик предупредил, что его узы будут самыми прочными с кузиной. Тогда Сириус махнул рукой: чтобы ни было, но они с Анди справятся, они знали друг друга большую часть жизни и смогут найти равновесие в своей привязанности. Но судьба решила иначе, и его узы плотнее сплелись с двумя девчонками, которыми он дорожит больше, чем даже дядей и Эллой, хотя это казалось невозможным. И осознание, что он может потерять малышку Лу лишь из-за какого-то сиюминутного каприза Учихи, приводила в неистовство. Она не знает ничего из того, что видел он: выжженная земля, следы усохших рек крови и алые беспощадные глаза. На войне нет места жалости и сострадания — этот урок он усвоил еще в самом первом своем бою, когда не смог спасти напарника и сам чуть не погиб. Блэк не был уверен, что светлую и добрую Луну не затронет тень войны: Учихи не смогут жить без сражений, а обрекать на страдания одного из самых дорогих людей — ни за что, даже если это будет означать придушить Изуну подушкой, переодевшись гейшей. — Нам нужно поговорить, — темные глаза блестели упрямством и решительностью, а его нос уловил аппетитные запахи из корзины. Живот заурчал, напомнив нерадивому хозяину, что тот позабыл поужинать вчера, как и проигнорировал сегодняшний завтрак. — Меня покормят и составят компанию, — Сириус лукаво усмехнулся. — О таком я даже не мечтал! Милая и заботливая Нимфа не думала уменьшать серьезность, заставляя молодого мужчину вздохнуть — все же он сумел перейти грань терпения и заставить беспокоиться. — Пошли, правда, я не убирался в доме с отставки Эллы из Двора, а это немалый срок! — он отварил шире дверь, заходя внутрь. Девушке оставалось только последовать за ним. Дора с интересом осматривала дом. Он был меньше, чем дом Цедреллы и было видно, что здесь живет холостяк: не было той нотки уюта и тепла, какой присущ домам с женской рукой. В целом, дом был на вырост, и Дора уверена, что именно тетушка настояла на том, чтобы в доме было несколько комнат, чтобы привести в дом жену и дать возможность вырастить в нем пару детишек. Кухня была отдаленно похожа на их, но опять же было видно, что сюда заглядывают очень редко. Сириус достал тарелки и поставил чайник на плиту — теперь стало ясно, где они с Альфрадом опробовали первые образцы плиты. У Блэка на кухне стоит попытка номер пять: духовка средняя, но верхняя часть работает без перебоев, что уже неплохо. Она разложила выпечку, онигири на тарелки, которые ей подал хозяин дома. Сервировка стола, как и заваривание чая, происходила в тишине. Раньше, Нимфадора ни за что не сказала бы, что Сириус может молчать, что с ним уютно прислушиваться к свисту чайника и чуть слышному шипению чаинок. — Приятного аппетита! — дядя сложил руки уже в привычном благодарном жесте и начал есть. Девушка же разлила чай, смотря на родственника по-новому. Эта разлука стала и для него испытанием: тени под глазами, легкая краснота глаз, как и руки, которые недавно были забинтованы и от них по всей кухне разливался аромат лечебной мази. Мужчина переживал только так, как умел: безудержно, лишь для себя, ограждая от возможной демонстрации, потому что он перерос это. — Как я скучал по твоей стряпне! — он довольно потянулся к пирогу с ягодами. Дора даже не успела заметить, когда исчезла вся еда. — Хотя маленькая ведьмочка делилась со мной провизией, но это было совсем не то. Она тяжело вздохнула. Видимо, Сириус не собирается начинать этот сложный разговор. Поэтому это сделает она сама. — Сири, какие пикси тебя покусали после ярмарки? Почему ты так отреагировал? Луна с тех пор замкнулась в себе. Элла просит дать ей время, но я не могу ждать, понимаешь, я чувствую, что чем больше проходит времени, тем дальше она становиться, будто что-то ее ломает. Ваша связь всегда была острее, — Дора перевела дыхание. — Я запуталась в тайнах и недоговорках, Сириус, и хочу получить хотя бы один вразумительный ответ. Замечания Нимфы были справедливы, как и то, что он чувствовал Луну острее из-за того, что он и дочь Андромеды были единственным связующим звеном в этой цепочке, в этом взаимодействии Блэков и того, как они здесь оказались. Нимфа и сама чувствовала ее острее, поэтому и забила тревогу. Мордред побери, он слишком долго копался в себе и чуть не пропустил то, что мог потерять Лу. — Все просто и сложно, — начал мужчина, отодвигая тарелку с чашей. — Я злился не на Луну, не на тебя, а на Учиху. Пойми, Нимфа, такие, как Изуна, всегда добиваются своего, наплевав на других. То, что наша Лу привлекла его внимание не стало для меня потрясением, они виделись до этого — я увидел его портрет, когда осматривал комнату после того происшествия с Белвиной. Тогда я был готов просто содрать с него шкуру от осознания, что он мог убить ее, но почему-то он этого не сделал, — Блэк запустил руку в волосы, сжимая их на затылке. — Я не понимал, почему, но увидев, как он на нее смотрит… Она ребенок, и может пострадать в политических дрязгах, как и все мы, из-за прихоти второго наследника Клана. Нимфадора тоже видела взгляд Учихи, но в отличие от дяди она увидела искренность — невозможно так играть, вести безмолвный диалог с сестрой и искриться счастьем. — Политика? Она мало что знает о позициях Ковена ЛяФей, несмотря на все рассказы и историю. Официальные версии часто не совпадают с реальными — это известно не понаслышке. — Сейчас Ковен находится между двух огней: Сенджу и Учиха. Перевес нашего интереса хоть в одну сторону будет означать негласное объявление войны для другой. Времена нейтралитета прошли, и это понимает даже старый василиск, что уж говорить об Элле и дяде, — хмыкнул мужчина, доедая десерт. — Если интерес этого извращенца будет слишком активен или, не дай Мерлин, он распустит руки, то я лично оторву ему то, что так активно мешает. Дора сжала руку Сириуса. — Если он что-то сделает Лу, то мы не останемся в стороне, а с нами и ЛяФей. Тогда Сенджу предложат объединиться. Если же интерес второго Наследника серьезен, то в будущем возможен союз с Учиха. Бродяга подумал, что она все больше начинает рассуждать как Элла, просчитывая варианты, хотя и без этого она никогда не была легкомысленной. — И все в конечном итоге приведет к войне, но я неплохо узнал Лу, и она не захочет этого допустить, — он не смог сказать дальше, но девушка поняла все без слов. Луна может выбрать иной путь, путь, из-за которого они могут потерять ее — они не могут этого допустить. Забавная девчушка с серебряными волосами, невероятными глазами и мягкой улыбкой навсегда будет их частью — такова натура Блэков, они ни за что не отпустят того, кто дорог их сердцу. Наверное, это высшая стадия эгоизма, но Сириус рад, что он в ней не одинок — Нимфадора его поддерживает в этом. — А может и не быть, — ее тихие слова, как и сильное сжатие руки, заставило все чувства обостриться. — Если будет равный обмен, как и союз, то войны может и не быть, а наступит так желаемый Сенджу мир. Ведь за это борется Хаширама-сан, верно? От того, что предложила дочь Анди, заставило сердце ухнуть, а кровь стучать в ушах. Потерять обеих, но между тем, оставить всех в живых. Чертова шляпа, Хаффлпафф драккл всех побери! — Нимфадора… Ее глаза дали ответ. Блэк готова стать товаром мира, если Учиха Изуна питает искренние чувства к сестре. Сириус Орион Блэк сильнее сжал ее руку в ответ, стараясь успокоиться и принять то, что она решила. — Ты ведь не оставишь нас, Сири? Горькая усмешка сказала все за него. — Всегда мечтал праздновать семейные праздники с двумя любимыми соседями.***
Яркое солнце заставило потерять ориентир, но выработанные рефлексы дали сигнал мозгу, чтобы тело сделало перекат, выставляя меч вперед, блокируя оппонента. — Неплохо, Тсуеши-кун, думаю, мы заслужили передышку, — капли пота проскользнули за шиворот, на секунду показавшись кусочками льда на раскалённой сковородке. Спарринг-партнер поклонился. — Спасибо за урок, Тобирама-сама. Сенджу кивнул, уходя с полигона, вскользь наблюдая за тренировками других бойцов. Последние столкновение с Учиха несколько недель назад заставило паранойю встать на дыбы: несмотря на привычность металла и запаха крови, что-то в братьях Учиха было не то; Мадара выжидал, не нападал так яростно как обычно, что они с Хаширамой больше обеспечивали отход бойцов, которые потратились на задании. В тот раз их столкновение принесло новые раны, но не смерти. И это заставило насторожиться всем естеством. Еще одной причиной беспокойства был Изуна, который был где угодно, но не там, на поле боя, парировал все его атаки, но мыслями был далеко. Никаких убийственных техник, будто эта разминка была для своеобразной галочки, что Учиха не прошли спокойно мимо Сенджу. Тобирама не мог найти ни одного объяснения, кроме того, что у Мадары есть какой-то новый план, и Изуна не возражает, что само по себе нечто: даже, когда брат предлагал мир, то мелкий Учиха всегда выступал против, обрывая даже мимолетную мысль в пользу такого конца конфликта со стороны Лидера Клана. — Тобирама? — рука брата на плече отодвинула дальнейшие рассуждения. — Что за хмурое выражение лица? Хаширама дышал дружелюбием и отличным настроем, будто не он заседал сутки со старейшинами на Совете и отстаивал свою точку зрения, которую под конец приняли почти все участники. Младший из братьев начал замечать, что настроение ани-чан не падало ниже с той злополучной ярмарки, о которой Сенджу даже вспоминать не хотел. — Должен кто-то оставаться на чеку, — нехотя ответил он. — Как Совет? Брат на его вопрос широко улыбнулся, постучав по спине. Лучше бы он присутствовал на нем, знал бы отчего у Хаширамы такое отличное настроение. — Как обычно: обсуждение политики, нового союза с Узумаки и привлечение клана Нара в товарообмен, — небрежно отметил Глава Клана. Тобирама хотел уже закатить глаза и мысленно отметить, что это снова началось: сближение с Ковеном ЛяФей через их союзников, и, судя по довольному выражению лица, у ни-сан это получилось. Получилось переубедить старейшин, привести весомые аргументы и уверить, что это никак не связано с розой Блэков. — И чем ты клялся, чтобы уверить мудрецов в кристальной чистоте своих намерений? Хаширама обидчиво надул щеки, но Сенджу не мог ничего с собой поделать: с каждым собранием клятвы брата становились все более абсурдными, как и заверения, что он не смотрит на матриарха Блэков как на женщину. Если бы Цедрелла-сан услышала хотя бы половину заверений брата, то сильно оскорбилось бы, что воспетая красота никак не трогает молодого мужчину. — Ты все еще злишься, что информатор ошибся с цветом кимоно? Киза-сан не ожидал, что Блэк-сан сменит утренний наряд, в котором она прогуливалась вместе с Нара-сан. — В сотый раз начал оправдываться ани-чан. — Или твое знакомство с женщиной в фиолетовом кимоно прошло плохо? — тяжелый взгляд не заставил Хашираму прекратить нести чепуху. — О, она просто не оценила тебя по достоинству! «Зато я оценил по достоинству юмор на грани легкого издевательства». Ни-чан пытается узнать о том, что произошло с того самого момента, когда Тобирама нашел их компанию, прощающуюся с Цедреллой-сан и ее спутниками. Тогда он внимательно осмотрел женщину, удивляясь, как возможно спутать такую яркую и искрящуюся смехом женщину с тихим светом, который осторожно заволакивает в свои сети? Девушка из Клана Блэк и его матриарх были схожи лишь некоторыми чертами лица и фигурой, но на этом их схожесть и заканчивалась. Возможно, он и оставил свое мнение неизменным, если бы Блэк-сан не посмотрела на него, что заставило на пару минут потерять самообладание — взгляд. Точно такой же обволакивающий, лукавый и невероятно затягивающий в самую душу, но если у женщины он был похож на воду, то у ее родственницы это напоминала ночное небо с его глубинами. И последнее затянуло Тобираму сильнее, чем взгляд матриарха. — Ани-чан, — страдальчески промолвил младший, когда брат вышел на второй круг невероятных заверений и попытку поднять самооценку. — Мы поговорили, выяснили, что это недоразумение, пожелали друг другу хорошего дня и разошлись в разные стороны. Хаширама расстроенно выдохнул. Он надеялся, что ошибка информатора — своего рода знак, что отото встретил кого-то важного, но из-за своего серьезного вида упустил. Сенджу всегда верил в знаки и лучшее, поэтому ответ Тобирамы его немного расстроил: он хотел бы счастья для него, раз уж ему, как главе, уготован брак по расчету. — Но имя такой вежливой девушки ты мне сказать можешь? Мастер водных техник нервно потер переносицу. Иногда ни-сан перебарщивает, и если он не ответит, то пытка «а кто она?» продлиться несколько месяцев, хотя Тобирама не считал девушку чем-то существенным. — Я не интересовался, — ответил он, не солгав. «Если бы я знал, кто она, кроме того, что является Блэк».***
Альфрад вдыхал запах цветов, которые благодаря умелым рукам Аи-чан цвели так, как ни у кого другого. Двор главы Блэк встретил его разноцветными клумбами и идеальной дорожкой из гравия — все же в Ковене чувствовалось инородность японскому стилю, хотя бы пышными садами и аккуратными дорожками к дому. — Дядя Альфрад! — как вихрь на него налетел один из сорванцов Кэрола, которого он потрепал по волосам. — Здравствуйте! Вы к папе? Будете показывать новые крутые штуки? — тараторил мальчишка, сияя своими любопытными глазенками. Маг лишь подмигнул мальчишке, выискивая глазами других обитателей гостеприимного дома, которые любили в этот час посидеть в беседке, играя в шоги. — Не сегодня, Генри, — малыш от такого ответа расстроился. — Но в следующий раз я принесу нечто особенное. А пока можешь дать информацию авансом? Юный Блэк вздохнул, всем своим видом показывая, какое он делает одолжение глупому взрослому, и кивнул. — В какую нору заползли твои то-сан и джи-чан? — Они с ни-сан разбирают его ошибки в беседке за пиалой сакэ, — сдал всех домашних ребенок. — Ка-сан в госпитале, а мне уже пора бежать к Офелии-баа-чан! Меня Нэд и Белви уже заждались! Альфрад подумал, что это и к лучшему: не придется повторять по несколько раз. И судя по суровой муштре старой гадюки, то Ричи уже почти в курсе всех дел, которые связывают Клан и Ковен на сегодняшний день. — Думаю, тебе это пригодится, — прямо из воздуха появилась небольшая корзинка, от которой пахло любимой сладостью детей — данго. Генри подпрыгнул от такой удачи, протараторил благодарности, взял корзинку и умчался к друзьям, обещая поделиться угощением с ними. Если он не сунет раньше времени руку в корзинку. Блэк с ностальгией вспомнил, что точно также радостно убегал от него малыш Сири, спеша поделиться конфетами с Регом, пока Вэл отчитывала безалаберность домовиков. Идя по тропинке, ведущей за дом, Альфрад увидел витую плющом беседку и слышал подтрунивающие голоса и слабо протестующий. Очевидно, плохой аврор ушел, оставив только доброго для наследника Блэка. Медленно ступая к цели, до него доносились некоторые обрывки фраз. — …женить его, Мордред всех дери! И дело с концом, — махнул пустой пиалой Финеас, кивком приветствуя нового гостя. — Присоединяйся, Альфрад! Магу даже жаль портить такое редкое и хорошее настроение верховного слизеринца их семьи, но ничего не остается — дальше медлить нельзя. — Я слышал проклятье «женитьба», — хмыкнул он, садясь на место, где тут же появилась пиала и тарелка с едой. У старика мастерски выходят бытовые чары, как бы он не открещивался от обоснованных подозрений Эллы, что с собой протащил домовика. — И кто тот несчастный? Взгляд Ричарда предостерег от дальнейших шуток, однако это было напрасно: когда Финеас в ударе, то он передает это всем по воздуху, а с учетом того, что Кэрол сын своего отца… — Попытка агитации в целях будущего обеспечения меня внуками, а отца правнуками не удалась, — налил гостю сакэ действующий глава Блэк. — Вот скажи мне, Альф, неужели у нас в Ковене нет девушки, которая бы покорила вот этого святошу? Маг присвистнул, прикидывая, что же такого мог ляпнуть Ричард, раз родня начала его мусолить на эту тему. — Я с детьми не связываюсь, Кэрол, а вот дамы моего возраста все прекрасны и, увы, окольцованы, — вздохнул он. — Остаются только Элла, Дора и Лу, но они все же в косом родстве с твоим сыном. Ричард уже был готов провалиться под доски беседки, лишь бы не слышать невероятных предположений о своей дальнейшей судьбе. Джи-сама не раз и не два уговаривал приглядеться к Луне, как и мама, что со стороны последней выглядела предательством. Почему-то Дору никто не предлагал ему в жены, хотя их степень родства позволяла спокойно вступать в брак. Как едко только недавно отметил дед — он не справиться с истинной Блэк, если та узнает о сватовстве и примет меры, в результате чего будет носить траур по горе-жениху. О Цедрелле-сан в таком качестве боязно думать — она же ему как тетя! — Дементор всех залюби, Ричард — Блэк, и он сам найдет себе жену, как ты, Кэрол, — тот с легкой улыбкой вспомнил, как его любимая Аи-чан стала его женой. — То есть я должен как истинный Блэк украсть девушку и притащить ее в Ковен? — удивился Ричард, понимая, что отец с дедом на радостях от нового участка земли, который то-сан смог приобрести в стране Чая, немного перебрали. Те лишь синхронно кивнули, на что Альфрад махнул рукой. Сейчас с ними обоими говорить бесполезно. «Главное, чтобы про нас с Эллой не вспомнили, а то эти кудесники могут и не такое предложить».***
Солнце было в самом зените, когда Цедрелла покинула дом. Все же было нечестно с её стороны просить Альфрада сыграть гонца с дурными вестями, однако женщина давно поняла ту отстранённость, которую держит с ней Финеас, поэтому не собиралась ничего менять, напротив, собралась всеми силами поддерживать решение старшего родича и сокращать и без того малое общение. Блэк знала, что случилось с Финеасом, когда погибла Айола — Офелия не скупилась ни на слова, ни на эмоции — такой её матриарх Блэк видела в первый и последний раз. «В тот день тот Финни, которого я знала, умер». Блэк стал жёстче, хладнокровней и перестал показывать свою любовь и привязанность. До того момента, пока зов крови не начал выворачивать наизнанку и он не вычислил, где может встретить причину своего ухудшения. Элла не знала, что её тогда заставило подняться с холодной зимней земли и приветствовать человека, смутно похожего своей внешностью на представителя рода Блэк, когда самой хотелось выть и раскачиваться из стороны в сторону, не обращая внимания ни на кровь, ни на сосущую пустоту внутри. Пустоту, которая затягивала её сильнее, как постепенно уходило тепло руки Септимуса и звонкий крик её малыша из ушей. Несмотря на слабость и головокружение она смогла заметить, как он смотрел на неё и её руку у живота. Финеас понял все без слов и притянул еле стоящую проблему к себе ближе, обнимая, дав волю снять маску, привычную с детства, и разреветься как обычной двадцати однолетней женщине, которая потеряла гораздо больше, чем он. После того случая маг не проявлял таких открытых чувств по отношению к ней. Это не было и нужно: Элла чувствовала лёгкий перезвон беспокойства и гордости, как и привычные подколы. Цедрелла стянула негу воспоминаний, будто он был шелковым платком, не меняясь ни на миг на улочках Ковена. Она остановилась, поскольку смогла заметить Минору, который шёл от кузницы соклановца в сторону дома. — Минору-кун, — позвала его Цедрелла, на что юноша остановился и улыбнулся, дожидаясь, пока женщина ответит на вопрос ребёнка, который оказался вмиг около нее, блестя любопытными глазами. Ямато с легкой улыбкой смотрел, как матриарх Блэк присела на корточки и разговаривала с сыном Кенты-сана. Мальчик размахивал руками и явно пытался переубедить или что-то доказать. Минору одернул себя. Нельзя так прямо смотреть и улыбаться, нельзя давать лишний подозрения для сплетниц, которым дай только повод, чтобы лишний раз ужалить Цедреллу. Он помнил, как его отвёл в сторону Сириус и как серьёзно и угрожающе звучали слова, что он все знает. Сказал, что жизнь Эллу потрепала так, что он никому такого не пожелает и в этой трепке она перестала думать о себе и том, что потеряла. Потом его лицо чуть смягчилось, и Блэк похлопал его по плечу, советуя обратить внимание на ту милую девушку, с которой потом он сможет создать семью и забыть о Цедрелле Лисандре Блэк. Минору тогда впервые горько усмехнулся. Как можно забыть Цедреллу, которая с того самого мига, как подлечила ссадины шестилетнего мальчишки и грустно с каплей теплоты улыбнулась ему, поселяясь где-то глубоко внутри? И с возрастом детское восхищение и симпатия сменились на более глубокие чувства. Ямато наблюдал тёплое прощание с мальчонкой и то, как плавно к нему шла та, о которого старался не думать лишний раз, что выходило неважно. Он всегда считал, что у него хорошо получается скрывать от всех свои чувства и ту, кто забрала его сердце, что даже Ричард и ка-сан не догадались, а непредсказуемый Сириус взял и разрушил всю уверенность в один миг, будто все это был шалаш из тонких веток. — Как Ваше пребывание во дворце? — решился он на светскую беседу. Элла удостоила такую вежливую формулировку лёгким фырком, который Ямато все равно услышал. Она никогда не была полностью открыта, разговаривая с ним, будто он все ещё тот мальчишка. Ему не хотелось быть им в её глазах, хотелось быть другим. — Приемлемо, если не считать парочку побитых ваз и кровожадного ки, — Элла чуть приподняла уголки губ, вспоминая отличную траекторию полета вазы, которую имел наглость прислать ей какой-то вельможа. Женщина не говорила, что ей было тяжело, некомфортно или она хотела оттуда сбежать, напротив, она показала лишь одной фразой то, что умудрилась немного повеселиться только в ведомом стиле Блэков. Иногда Минору проклинал занятия с отцом и его уроки, что нужно смотреть глубже — от того, что видел он, становилось слишком горько, что он ощущал внутреннюю тьму. Сделать пару вдохов и выдохов, сосредоточится на легком пении Цедреллы, которая радостно идет в их дом, отогнать внутренних демонов. «Наша сила — в спокойствии, не поддавайся эмоциям, сын. Иначе твой клинок будет обжигающим и ядовитым и проткнет тебя, а не врагов». Минору старался следовать заветам отца, но когда он видел те взгляды на матриарха Блэк или слышал ее незначительные фразы, которые говорили ему больше, чем следовало, то контроль постепенно ослабевал. — Надеюсь, Исаму-чан все же не изменил своим привычкам? Цедрелла искренне улыбнулась, когда наследник клана открыл перед ней калитку, и ее взору предстали двое ребят, которые, смеясь, бежали к воротам и остановились буквально в паре дюймов от них. — Здравствуйте, Цедрелла-сама, — десятилетний Даичи поклонился и ему вторил таким же поклоном четырехлетний малыш, который после застенчиво спрятался за старшего брата. Минору давно заметил, что с детьми она всегда оставляет в сторону манеры и вежливость, оставляя доброту и искренность. «Она была бы хорошей матерью», — Ямато подавил дальнейшие мысли, зная обрывки истории стойкой женщины: отец сказал об этом матери вскользь, но тогда ка-сан обнимала их с Даичи крепко и не отпускала далеко ни на миг, пока отец не вмешался. «Ками-сама, дай сил Блэк-сан пережить такое горе: потерю мужа и ребенка», — шептала тогда ка-сан, когда видела теплый взгляд на только родившегося Ясуши. — Опять в мастерскую? — на его вопрос младшие радостно закивали. Он был рад, что им интересен путь меча и то, как мастер создает произведение искусства из стали, но иногда так хотелось увидеть их проказы. — Только не задерживайтесь, ка-сан обещала сделать терияки. Мальчишки закивали. — Да, ни-сан, — они поклонились еще раз и быстро побежали в сторону кузницы. Элла наблюдала за этим словно со стороны: так всегда было с ней, когда она ощущала тепло этого дома и видела семью Исаму. Она чувствовала, что грусть развеивается, уступая место покою. Так было с ней только в присутствии всех Блэков-волшебников под крышей ее дома. — Они быстро растут, кажется, только вчера я видела как Ясуши-чан открыл глаза и издал первый крик. Легкие шаги гостьи не выдали ни печали, ни сожаления, лишь искреннюю радость и ностальгию. Минору восхищался силой духа, но мысли о том, что для этой яркой и такой притягательной женщины еще не поздно выйти замуж оставались роится на краю сознания. Она могла выйти за кого угодно и быть счастливой, но Ямато не был уверен, что сможет видеть кого-то рядом с ней. — Они оба спокойны, как и Кеншин. Братья Ричарда более активные. Цедрелла не удержалась от короткого смешка: дети Кэрола были теми еще непоседами, что давали фору даже Сири с его неугомонной фантазией. — Поверь, Минору-кун, им есть в кого быть такими неугомонными — такова участь всех детей из рода Блэк. Он хотел бы продолжить разговор, но нейтральные темы кончились, и он не стал переходить незримую черту, молча сопровождая ее к отцу, который в это время обычно находился в кабинете. Шуршание ткани и его дыхание хоть как-то дополняли тишину. Отец никак не выдал своего удивление гостье, лишь тепло улыбнулся вошедшей, а его поприветствовал кивком и указал на место рядом с собой, что было непривычно — обычно, когда приходил кто-то из клана Блэк, то отец беседовал с ними без его участия. — Вы давно не радовали нас своим присутствием, Цедрелла, — Исаму приглашающе махнул рукой, сбрасывая привычную вежливую отстраненность. — Сердечно приношу свои извинения, Исаму-чан, этот год был… сложен. Она легко опустилась на пол напротив двух воинов кланов, что Минору не мог не восхититься плавности и естественности такого движения. — Да, и в дальнейшем наш общий путь будет нелегок, — согласился глава Ямато, лишний раз уверив Эллу, что она выбрала верного человека для того, что они задумали с Альфрадом. Старший сын Ямато не уходил, и то, что отец полностью ему доверяет, было наглядно показано, но она не была уверена, что всю правду раскрывать сейчас будет разумно. — Ты прав, и я не хочу ходить вокруг, плести шелк и тратить время, — она достала из широкого рукава письмо главы Учиха и положила на небольшой стол, разделяющий их. — Боюсь, что у меня и семьи нет на это времени. Ямато-старший внимательно скользил взглядом, заставив Эллу замереть в напряжении. Им нужен союзник в будущей авантюре по сохранению Ковена, который будет действовать из-за тени, когда они с другими главами будут на виду. Им необходимо хладнокровие Ямато, иначе все выльется в новый конфликт, который приведет еще к большему хаосу, поскольку Блэки никогда не терпели подчинения. Письмо было отложено на край стола, и привычные теплый взгляд хозяина дома сменился на сосредоточенный. — И что же хочет Демон Учиха? Минору понял, что та встреча в лавке не прошла бесследно, раз Глава Учиха лично обратился у матриарху Блэк. — И это все, что тебя интересует, Исаму? — ее поразило, что он не спорил по поводу того утверждения в письме, что всем в Ковене ЛяФей руководят Блэки. — Многое лежит на поверхности, Элла-чан, и вы, Блэки, мастера прятать свои тайны у самого носа, — она не шелохнулась, не выдала себя ни взглядом, ни движениями. — Мой дед прекрасно все понял еще в первую встречу с прекрасной и опасной, как стая волков, Айолой-сама. Поверь, так он отзывался только о ней и столько скрытого восхищения я никогда не слышал от него, — она прикусила губу, но не отвела взгляда. — В отличие от причины появления клана Хару, мой дед предпочитал молчать, уважая силу и путь, который выбрала чужестранка. «Все знает», — билось у нее в голове. Все с самого начала знали, что они не отсюда и что это не геном, а нечто другое. Она всегда восхищалась тактом и умом этого мужчины, но то, что Ямато были все время с ними и не отвернулись — вызывало больше уважения. — Прошло много времени, как Мудрец шести путей подарил миру свое учение и в людях начали течь потоки чакры. Мир забыл историю, утопая в войне и смертях дорогих людях. Минору не мог дышать, понимая, что за всем этим стоит нечто большее, отчего во рту пересохло. — Мудрец шести путей… — Элла прервалась на полуслове, будто одергивая даже малую мысль о таком. — Все возможно, иначе откуда появились письмена и древний забытый всеми язык? Но, пожалуй, подобные изыскания я оставлю на откуп твоей семье, все же любители приключений все из Клана Блэк. Цедрелла слабо улыбнулась, ощущая, что дальше она узнает больше от этого надежного человека. — Трудно с этим спорить, — ответила Элла. — Ни я, ни моя семья не хотят, чтобы черные и кровавые щупальца разрушили Ковен и наше единство, какое оно не было бы изнутри. Как не бравировал старик Акира о налаживании связей и мелких интригах, даже он будет против подобного предложения. Хару поддержит большинство, которое займут Блэки, помня о родственных связях с нами. Мы подними эту тему на Совете, но ответ главе Учиха лучше дать немедленно — слишком долго тянуть, тоже нет времени. Исаму молчал, а Цедрелле захотелось впервые выпить сакэ с бутылки — она волновалась, и поводов у нее теперь для волнения с избытком — ей прямым текстом сказали, что волшебство и польза от него для нескольких поколений глав Ямато не является секретом. И одному Ками-сама известно, какую могут запросить цену человек, которого она уважает. Удержание Ковена — одно, сохранения тайн Блэков — иное. Глупо думать, что Исаму пояснил все это просто так, несмотря на все благородство, он остается главой Клана, который должен укреплять позиции и искать союзников даже внутри ЛяФей. — Я понимаю твои тревоги, — он подтвердил все сказанное. — Клан Блэк, как и Ковен ЛяФей может не сомневаться в данном слове нашего родоначальника, — Цедрелла прикрыла глаза, чуть выдыхая, готовясь ко второй части. — Я уважаю тебя, Элла, как и Финеаса-сама и Офелию-сама, но в сложившейся обостренной ситуации нам нужны гарантии, что в будущей партии двух кровных врагов наш клан не исчезнет. Ямато-младший не верил, что это говорит его отец. Ковен, как и Клан — одна семья и то, что отец выдвигает смутные условия, вызывало противоречивые чувства. — Я понимаю ваши тревоги, — Элла была покорна, не спорила и не возмущалась. — И я, и все Блэки сделаем все возможное, чтобы игры Сенджу и Учиха не отразились на Ковене ЛяФей. Это наш дом, Исаму, и мы не отступим. И будем рады и горды сделать все, чтобы наш союз остался таким же прочным. Голос спокоен, но в глазах закручивается вихрь, будто вода выплеснет наружу свои водовороты. Красиво, завораживающе и опасно и от этого невозможно оторвать взгляд, что Ямато-младший и не думал делать. — Наши чувства взаимны, — глава клана склонил голову. — Нет ничего прочнее, чем честь воина и родственные узы. Цедрелла сжала ткань кимоно, выдавая свое негодование. Это было ожидаемо, но все же предполагать и получить прямой ответ — совершенно разные вещи. Сейчас с ней говорил не друг, а Глава Клана, и только это удерживало ее от яростных выпадов и ударов. «Быть Блэком означает быть королем. А короли всегда держат свое слово, запомни, Цедрелла», — единственное наставление отца, которое она никогда не игнорировала и следовала ему всю жизнь. Будь то покупка сестре приглянувшейся игрушки или выход замуж за первого и искреннего человека, как и попытка ослабления проклятия. — Если бы это были не вы, то я убила бы вас, — голос был холоден и отчужден. — Я никогда не торговала своей семьей и не собираюсь этого делать, Исаму. И раз уж все из Ямато знают приблизительную правду, то должны понимать, к чему приведет подобный союз. Прикусывать язык было поздно, но Элла не сожалела о своих словах, прямо смотря на него. Ямато Исаму начал понимать своего достопочтенного предка, который восхищался той, теплые чувства к которой не смогла затмить ни одна женщина. Своеобразное проклятие их семьи — быть влюбленным в женщин из клана Блэк и скрывать это. «Действительно, волчица, которая готова уничтожить любого, ради своей семьи». И которая разрушит персональное проклятие мужчин Ямато. — Я тоже не торгую своей семьей, Цедрелла, и понимаю, почему ни одна из женщин вашей семьи не приняла чужой мон. Элла начала терять мысль, поскольку он не спорил с ней. Это было бессмысленно. Зачем говорить о кровных узах, но не предпринимать ровным счетом ничего? — Раз все понятно… Она не успела закончить, встречая теплую и лукавую улыбку воина. — Никто не мешает изменить мон клана Ямато на клан Блэк. Матриарх не удержалась и чуть приоткрыла рот, но тут же его закрыла. Гриндиллоу ей в домашнее животное! Так выбивать почву из-под ног умел только старик Финеас, недооценила она Ямато и то, что их будущие родственные связи очень нужны конкретно ему, а не Клану, иначе он бы настаивал на том, чтобы будущая невестка вошла в клан мечников. — Мой наследник будет достоин этой чести.