Эффект плацебо

— Кристина Уолтерс, — не слишком задумчиво растянул лысый мужчина, выпрямляясь и наклоняясь ближе к резюме. Кристина сидела по ту сторону стола и не знала, куда деть ноги, ведь под стол их не сунешь, как сделал этот сотрудник. Ее сторона закрыта деревяшкой. Положение «нога на ногу» занимало меньше всего места, так что... да. А еще она заметила разные носки на ногах. Как она умудрилась? — Два высших образования. Живете в Лос-Анджелесе. Сюда приехали на каникулы? «Терпеть не могу зимние каникулы», — проносится в голове у девушки. Все каникулы заканчивались какой-то херней, и вот, получите, распишитесь. Дедушка лежал в больнице, Кристина налажала с клиентом и теперь слишком уверенно (серьезно, у нее нет причины быть уверенной) сидела на собеседовании. Наверно, потому что в ней порвалась последняя натянутая струна. Чувства притупились. Безразличие же не равняется уверенности? Маленький стеклянный кабинет показался ей уютным издалека, а теперь кажется душным. Все равно лучше, чем на морозе. — Да, приехала навестить дедушку, — соглашается Кристина и смотрит в сторону, отлепляя руку от другой, которая лежала на колене, в жесте «ну да, и что такого?» — А он кем работает? — Психологом. — О, у вас это семейное, — тихо смеется мужчина, и Уолтерс не желает смотреть на его улыбку и поэтому смотрит на бейджик. Дэнис. Очень приятно, Дэнис. Взгляд все еще сосредоточен на бейджике. — Ну, моя мама глава MetLife, так что наше семейство разошлось по всем сферам. — Виктория Уолтерс? Ваша мать? — Он выгибает бровь, наверняка не веря. Кристина подавлено улыбается, кивая. Она привыкла к удивлению, после того как люди узнают о месте работы ее мамы. Только Уолтерс это настолько достало, что она перестала упоминать о свей маме в обществе. И сама она не хочет иметь ничего общего со страховыми компаниями... не хотела. Жизнь грубо схватила ее за затылок и ткнула в страховую компанию. Точнее, если не психолог, это ее единственный вариант. Здесь хотя бы мама протолкнет. Как же низко она упала. Хотя бы что-то на время, пока дедушка лежит в больнице. Потом можно вернуться в ЛА и наслаждаться деньгами и славой. Кристина закрывает глаза и шумно выдыхает. — Очень строгая и беспощадная женщина. Как ты с ней справляешься? — Наверно, для этого и нужны каникулы, — коротко и холодно улыбается Крис, вынуждая Дэниса тоже усмехнуться и вернуться к теперь никчемной бумажке. Он смотрел на нее не так заинтересованно, как минуту назад. В другой ситуации Крис бы посмеялась над своей шуткой. Или бы заразилась улыбкой собеседника. Сейчас ее ничего не берет. Вдруг его лицо становится серьезным, и он кашляет, будто бы проклиная себя за минутную слабость. Интересно, кто здесь босс? Дэнис наверняка не босс. Босс должен сидеть в огромном кожаном кресле в кабинете с большим окном, и все должно быть в коричневом цвете. А Дэнис... ценный сотрудник, возможно. Судя по всем этим американским флагам, патриот. На другой стене висела карта США. И календарь с Линкольном прямо за спиной. У Кристины было время покрутить головой, пока Дэнис соображает, что спросить. — Значит, вы знаете, что такое страховые компании? — Знакома. — Но опыта работы у вас нет? — После школы сидела у мамы в офисе. — Вы считаете, что подходите нашей компании? Классический вопрос? Или он импровизированный. Она несколько секунд смотрит ему в глаза, а затем широко улыбается, но это все не настоящие улыбки Кристины. У нее болят уголки губ. — Видимо, бывший сотрудник так не считал, раз уволился, — спокойно и весело говорит Уолтерс, пройдясь взглядом по полкам с сувенирами. Заметить внезапное изменение его выражения лица она не успела. Дэнис опустил глаза и вытянул губки трубочкой. Конечно, Кристина знала, куда идет. В интернете черным по белому написано, что место освободилось из-за добровольного увольнения. Ей не нужно больше отвечать на его вопрос. Этого ответа достаточно, чтобы Дэнис понял, с какой отчаянной девчонкой имеет дело. Именно отчаянной. Нет, ей так не нравится. Кристина предпочитает «слегка запутавшейся». — Мы вам перезвоним, — выходит мужчина из ступора, и Кристина тут же поднимается. — Спасибо. *** Они перезвонили, и Кристина не знала по какой причине: по причине ее равнодушного настроения, которое они восприняли как «настоящий дух упорства и смелости сотрудника нашей компании», либо Виктория Уолтерс закрыла им глаза на недостатки дочери. — Кристин, я им не звонила. Я хочу, чтобы ты сама набиралась опыта, — медленно и красиво расставляла ударения мама: обычно она говорила быстро, но, когда учила жизни, — медленно. Кристина почти засыпает, пока ходит с домашним телефоном у уха. — Ты не представляешь, как я рада, что ты в страховой компании. — Да, я тоже рада, — тихо тянет Уолтерс и останавливается у окна. Смотрит на спокойно падающий снег. Она бы хотела стать такой же спокойной снежинкой. — Может, когда я вернусь, ты сразу возьмешь меня к себе? — Ну, конечно. А когда MetLife обанкротится, в тюрьму за долги сяду я. — Мне есть восемнадцать. Возьму удар на себя, — грустно улыбается Кристина, крепко держится за телефон и опускает голову. — Ты очень благородна. — Стараюсь, — усмехается и возвращает взгляд к окну. В комнате так много света из-за блестящего снега, что Крис впервые не чувствует тюремной атмосферы. Телефон в руке молчит и дышит. — Ты не приедешь навестить дедушку? — Телефон громко вздыхает, создавая помехи. — У меня много работы, ты же знаешь, — будто бы заготовленный ответ с нужной интонацией. Не будто. Кристина знает, что она бы так ответила в любом случае. — Да, конечно. — Расскажешь, как у него дела, — она культурная женщина. — Да. — Люблю тебя. Во всяком случае, ее взяли не сразу страховым агентом, хотя их компания не такая большая и серьезная, чтобы играть в «строгое руководство». Им нужны сотрудники! У них маленький бюджет! Не все ринутся сюда работать. Сейчас она просто проверяла бумажки, ставила печати, относила другим страховым агентам или секретарю. У нее даже личного офиса не было. Ей выделили свободный стол в кабинете Дэниса, но они с ним практически не разговаривали. Спрашивал лишь, хочет ли она кофе, и Кристина соглашалась. Он все время с умным и серьезным лицом пялился в компьютер и изредка молча уходил и мог не возвращаться до вечера следующего дня. Видимо, он действительно ценный сотрудник. Кристина все равно не хотела разговаривать. Она сидела со своего компьютера и ждала указаний от кого-либо, а когда их не было... рассматривала карту США и меняла день на календаре. Ей должно быть скучно, но ей не было. Она обещала себе ничего не чувствовать, пока дедушка не вернется в дом. Конечно, сначала скука, потом нервозность, потом злость и нескончаемые срывы, которые одними таблетками не запьешь. А она пила их по утрам, будто бы они ее ингалятор. И по вечерам. Джон не держал дома таблеток, но она купила пару пачек успокоительных. Давно она не срывалась и не тряслась на холодных плитках в ванной. Худший случай был лет в двенадцать, когда она ударила парня в школе, а затем по сугробам бежала домой. Падала и падала, пока не осталась лежать. После пятизвездочного отдыха в сугробе она валялась с температурой неделю. Последний раз был... еще в Лос-Анджелесе, когда мама снова рассказывала о плюсах работы в ее страховой компании и называла дедушку «человеком, плохо влияющим на состояние Крисси». Будто бы он не тот, кто спас ее от морального разрушения, а тот — кто его ускорил. Вечно она переворачивала вещи вверх дном. — Да он и сына своего так же угробил. Я думала, Курт мне изменял, когда переписывался с кем-то по ночам, но знаешь что? Это все его отец. Уговаривал бросить меня. И когда он сорвался в Ванкувер, ты знаешь, что случилось. Наверняка Джон до сих пор винит меня в автокатастрофе. Но ты же умная, правильно? Ты знаешь, кто на самом деле виноват. Я не хочу, чтобы ты ехала к нему, — на повышенных тонах крутила старую пластинку мама в миллионный раз. Она срывала горло, пока оно не начало обжигать, будто раскаленным металлом по внутренностям. Потом слезы, которые Кристина никогда не ощущала и не ловила момент, когда они начинаются. Виктория не воспринимала ее «переходный возраст» всерьез и тем более желание дедушки помочь ей. Всю эту ругань по телефону Уолтерс слышала за закрытой в комнату мамы дверью. А потом зачесались руки, и она рванула в ванную комнату, ударила по двери, потом этими же руками схватилась за волосы, опустилась на пол, и все как обычно... Кристина смотрит на ручку, которую крутит пальцами. После срывов она всегда заканчивала на полу. Желание спрятаться. Стать невидимкой. Так же, как в лифте. Джаред Падалеки. Отсутствие дыхания. Она продолжает крутить ручку и поглаживать ее, гипнотизируя взглядом. То, что было после него, срывом не назовешь. Так, логичная реакция на обвинение в чем-то, чего Кристина не делала. Например, не фотографировала его машину и не выставляла на Фейсбук. У нее есть страница на фейсбуке, но она туда заходит только ради общения с Остином. И та страница, с которой были выложены фотки без надписи, ей не принадлежит. Только кому? Кому-то, кто знал, что она занимается с Джаредом. Опять ты про него думаешь. Делать нечего? — Уолтерс. Забавно, как на другом конце страны к другому человеку обращаются как «миссис Уолтерс», но Кристина еще не того уровня. Девушка быстро поднимает взгляд с ручки на дверной проем. В кабинет уже заходила полная женщина с крашенными бордовыми волосами. Валери всегда давала ей задания. Она была здесь самой спокойной. И она никогда не перемещалась ногами, а словно порхала в сантиметрах над землей. Ее голос был низким для такого женственного лица, но всегда напоминал колокольчики, которые звенят на входе в магазины. — Документы босса. Проверь. Он летит в Дели, — растянула она. Бумаги прилетают на то место, откуда Кристина успевает убрать руки под стол, захватив в одну руку и ручку. Валери с интересом рассматривает девушку, наверно, думая, почему она ничего не отвечает. Ну, нет так нет. Медленно развернувшись, она загадочно покинула кабинет. Прозрачная папка с документами. Это отлично. Можно забить мысли лишним мусором. Ее голова на данный момент — это много, много мусора. Вопрос в том, какого окажется больше. Виза старая, новая, копии паспорта... Кристина лениво берет кончик бумажки и приподнимает, присматриваясь к фотке и к имени. Холден Ли. Следующая бумажка. Нет, подождите. Девушку будто кто-то трогает за плечо, заставляя вернуться назад. Она тормозит с дальнейшим чтением и хмурит брови. Холден Ли. Кто ты? Знакомое имя. Приходится задуматься и поискать ответы в потолке. Его имя засело прямо в горле вместе с объяснением о том, кто он, но оно там застряло. Уолтерс напрягается, но не может вспомнить. Теперь ее это мучает. Она грубо отцепляется от бумаг и кладет на них руки. Взгляд на прикрытую дверь. Так, у нее есть право увидеть босса или нет? Что еще за Холден Ли, которого Крис почему-то не может вспомнить. Ей нужно несколько секунд, чтобы продумать план действий. Точнее, решиться, поднимать свой зад или нет. Стоит поднять. Кабинет босса она видит каждое утро, когда поднимается вверх по закругленной стеклянной лестнице. Чаще всего он пуст. Холден постоянно куда-то ездит и заключает какие-то крупные сделки. Сейчас-то он здесь, раз все документы у Кристины? Она проходит мимо скопления столиков, похожее на один большой муравейник, и идет прямо к черной двери с табличкой его имени. Дверь больше чем открыта. Она стучит и аккуратно заглядывает, словно боясь кого-то разбудить. — Здравствуйте, — неловко улыбается Кристина и на секунду оборачивается. — Вы же Холден? Явно он. Темная кожа, темные волосы, щетина, черные глаза, серый костюм и шея, на которую мужчина наматывал шарф. По внешности он похож на человека с индейскими корнями, но по имени — американец, а по фамилии — вообще китаец. Наверно. Кристина не разбиралась в ономастике, и вряд-ли кто-то другой разбирался. — Ну, кому еще быть в кабинете директора, — он смеется. — Заходи. Кристина же, да? — Да, я недавно... — Да, я знаю, — низким голосом растянул, бегая по кабинету в переполохе. Брал кошелек, пальто, перелистывал еще кучу бумажек, — мне Дэнис рассказывал. Значит, по стопам мамы? Улыбка на лице Кристины застывает и не пропадает, потому что Холден бы заметил ее изменившееся лицо. Ей не хочет по ее стопам. Ей не нужны страховые компании. Ее от этой атмосферы офиса блевать тянет. К животу она прижимала прозрачную папку. — Наверно. Если честно, сначала я хотела в психологи. Очень хотела. — О, — пропел он, рассматривая себя в зеркале на шкафу. Он поправлял шарф и галстук. Его веселенький голос очень спешил. — Значит, здесь есть и влияние Джона. Уже снова захотелось ответь положительно, но откуда он знал имя дедушки? Уолтерс прирастает к месту и взгляд замораживает на неугомонном Холдене. Он выглядел невозмутимым. — Вы знаете его имя? Я не говорила на собеседовании его имя. Я сказала, что я на каникулах у дедушки, но о имени... — понеслось. — Да ладно, успокойся ты. Я же был его постоянным клиентом. — Его голос звучит очень близко, наверно, потому что босс бегал где-то рядом. Вот он уже стоит перед ней, а Кристина смотрит на него с широко распахнутыми глазами. — Если бы не он, меня, — он тыкает пальцем ей чуть выше груди, — и тебя бы здесь не было. — Пожал плечами. Цокнул. Улыбнулся. Легко выхватил папку, которую Кристина особо не держала. Она не чувствовала своего тела. Смотрела пустым взглядом. — Что тебе привезти из Индии? С ней будто говорят на индийском. Она глупо подняла уголок губы. Из головы не уходит второй ящик слева. Второй ящик слева — перед ней. То, что из последних сил говорил дедушка, вот, стоит и пялится на нее. Джон будто знал, в какой дыре закончит Кристина, и она правда стояла в одном кабинете с этим Холденом, чье имя видела у дедушки дома. — Ничего. — Магнитики, нет? Индийских сериалов? Правда, они такие длинные, господи боже. — Нет, я не... Спасибо, ничего не надо. — Ладно. — Он по-доброму кладет руку на плечо и проходит мимо, отпуская. — Не забудь выключить свет. И передавай привет Джону.