Притворщик

— Что вы себе позволяете? — голос контр-адмирала эхом отразился от полированного металла стен, — вламываетесь в очередь на ремонт, как банта во фруктовый сад, и думаете, что вам это сойдет с рук? Ошибаетесь! «Скорее, надеюсь», — мрачно подумал Пиетт, разглядывая пол под ногами и стараясь не вздыхать особенно явно. Очень хотелось заткнуть уши, но по отношению к старшему по званию это было бы не слишком вежливо, да и вредно для здоровья. По слухам, господин комендант не гнушался рукоприкладства, а глядя на его внушительную фигуру, увенчанную маленькой, странно бугристой головой, в это охотно верилось. Вперив в провинившегося офицера тяжелый взгляд блекло-серых глаз, Торгерсен набрал в легкие побольше воздуха и пошел на второй заход. Фирмусу не нравилось, когда на него орут, но в данном случае сделать что–либо было невозможно, оставалось ждать, пока контр-адмирал выдохнется и заткнется, наконец! Причиной спешного и совершенного неожиданного вызова и.о. командира «Пресекающего» на ковер к коменданту верфей послужила, как выяснилось, излишняя инициативность Пиетта. Выведя свой ИЗР на орбиту Куата, Фирмус первым делом выгрузил лишних «пассажиров» и пострадавших членов собственного экипажа, число которых произвело на местную медицинскую службу нехорошее впечатление. После этого приказал загнать изувеченный крейсер в док и приготовился выслушать много разного о своих талантах кораблевождения от ремонтной бригады. Но вместо упреков получил лишь двух инженеров да дюжину дройдов, которые должны были оценить нанесенный кораблю ущерб и составить соответствующий документ для службы снабжения. Чем они и занялись с удивившей капитана основательностью. По мнению Фирмуса, сгоревшие генераторы следовало заменять целиком, а не считать, сколько пластин на кожухе оплавлено и как сильно. Сделав несколько попыток донести эту простую мысль до проверяющих и быстро придя к печальному выводу, что повлиять на скорость и методы оценки повреждений не в его силах, Пиетт занялся давно откладываемой писаниной. Первым пунктом в списке необходимых дел значился доклад в штаб тридцатого флота, потом на Корускант, потом в интендантскую службу. И так далее и тому подобное, двенадцать суток без передышки. По счастью, штаб его отчет принял без замечаний, но был настолько изумлен манерой изложения, что решил не пытаться добиться от пришлого кавторанга чего-то более осмысленного. В конце концов, имелись еще отчеты капитана ИЗР «Лунная заря» Сигизмунда Осси и старпома «Пресекающего» Кристофера Лунка, составленные куда последовательнее и четче. А с правильностью действий своего «практиканта» пусть в Центре Империи разбираются — высадка десанта на Зарир была санкционирована оттуда, эвакуация, получается, тоже. Но Корускант пока молчал, и это молчание порядком нервировало Фирмуса. А успокоиться, бродя по бесконечным чиновничьим кабинетам со стопкой датападов в руках, получалось плохо. В особенности после того, как выяснилось, что номер в очереди на ремонт, присвоенный «Пресекающему», на деле ничего не значил. Необходимые запчасти исчезали со складов как по волшебству, всплывая потом в личных сделках заинтересованных лиц. Номера тасовались, штатное оборудование заменялось тем, которое было, чертежи перерисовывались буквально на колене, а дата окончания ремонта все отодвигалась и отодвигалась. Последний раз Пиетту пообещали ввести крейсер в строй уже не через два, а через пять стандартных месяцев, скромно сообщив, что ИЗР в любом случае перейдет в другие руки. Фирмус, уже несколько раз сталкивавшийся в процессе своих блужданий с Сигизмундом Осси, легко догадался — в чьи. «Лунная заря» после инцидента у Зарира требовала капитального ремонта, а «Путеводная звезда» и вовсе подлежала списанию. Но капитан «Зари» был жив, здоров и деятелен. И уже нашел подход к Лунку. Старпом «Пресекающего», в отличие от генерала Вирса, методы Пиетта считал неприемлемыми, а поведение и.о. капитана — безответственным. Из чего логично следовала смена приоритетов. Сам по себе этот союз опасности не представлял, если бы Фирмус проходил практику по стандартному графику, но поводом для высылки капитана второго ранга с Корусканта была вовсе не необходимость получения боевого опыта, а нашумевшее «Дело Старра». И Пиетту очень не хотелось, чтобы этот факт стал достоянием общественности. А раз так — следовало сделать все возможное, чтобы через четыре стандартных месяца оказаться подальше от населенных областей Галактики. Одно дело — найти человека на цивилизованной планете, и совсем другое — вылавливать его крейсер в недрах Пространства Хаттов. И предъявлять претензии. Капитан понимал, что позорное окончание практики поставит крест на его возможном возвращении в Генеральный штаб, но сдвинуть бюрократическую машину с места законными методами не получалось. Оставались незаконные. Придя к такому заключению, Пиетт принялся размышлять над возможными выходами из ситуации. Лишними средствами он не располагал, знакомствами, в отличие от того же Осси или Лунка, тоже. И если первых взять было просто негде (вариант продать кого-то из экипажа на органы капитан не рассматривал, как негуманный, а лишних запчастей на «Пресекающем» уже не осталось), то в полезности вторых сомневаться не приходилось. А значит, следовало ими разжиться. И заодно, собрать максимум необходимой информации. Переборов, наконец, свое неумение и нежелание общаться с незнакомыми людьми и прочими условно разумными существами. Полагаться в этом деле на старпома Фирмус не стал — Лунк был кровно заинтересован в том, чтобы крейсер вернулся в строй уже с новым капитаном, и ремонт по мере скромных сил и врожденной порядочности саботировал. Бросаться в омут «черного рынка» было тем более глупо, поскольку в экономических махинациях Пиетт разбирался не лучше, чем в абстрактной живописи. Проще говоря — никак. Ко всему прочему, давать взятки деньгами Фирмус никогда не умел, да и смысла в этом не видел. Верфи финансировались отлично, но очередь страждущих урвать кусочек технологических благ была слишком велика, и Куат просто захлебывался в этом потоке. С другой стороны — таким же нескончаемым потоком на верфи обрушивались грузы, в основном состоящие из высокотехнологичного оборудования, предназначенного для крейсеров новейших типов и совершенного бесполезного для «Побед» и прочего антиквариата. Собственный корабль Пиетта — «Пресекающий», находился в этом смысле в более выгодном положении. Как показал тщательный анализ имеющихся чертежей и произведенных соседями по ремонтной очереди модификаций разной степени разумности, при некоторой доле смекалки и наличии растущих из нужного места рук «Император-1» вполне мог быть модернизирован если не до «Императора-2», то хотя бы до некой промежуточной стадии. ТТХ при этом от заводских стандартов уходили опасно далеко, но крейсер мог летать, стрелять и относительно культурно вести себя при выполнении сложных маневров. Большего Фирмусу и не требовалось. Повторять свои эволюции при Зарире капитан не собирался и вообще планировал остаток практики держаться подальше от любых конфликтов. Для подвига, как он уже выяснил, в жизни всегда находилось место, только вот лучше бы его было поменьше. Следующий этап включал несколько дружеских бесед с товарищами по несчастью за стопочкой вирренского выдержанного. В обмен на некоторые уступки и списание весьма нужных в хозяйстве модулей Пиетту клятвенно пообещали разыскать умельцев, способных превратить кусок покореженного металла во вполне прилично выглядящий и способный пройти проверку комиссии корабль. По счастью, нужные люди нашлись действительно быстро, поскольку к концу второй недели переговоров Фирмуса уже всерьез начала беспокоить мысль, что сопьется он быстрее, чем сдвинет дело с мертвой точки. Но дело сдвинулось, причем значительно быстрее и резче, чем ожидалось. И теперь капитан, проклиная хроническое похмелье и патологическую честность Лунка, не в той компании поинтересовавшегося происхождением сомнительного вида запчастей, выслушивал от коменданта верфей свою нелестную характеристику. Вкупе с обещанием засунуть некоторым излишне умным экспроприированные генераторы в место, не предусмотренное конструкцией. Излагаемым с весьма живописными, но совершенно непечатными подробностями. Наконец, контр-адмирал замолчал, переводя дух и сверля Пиетта злобным взглядом. По мнению Торгерсена, его гневная речь на проштрафившегося офицера должного впечатления не произвела и воспитательного эффекта не возымела, но у коменданта был еще один козырь в запасе. — Похоже, вы не понимаете всей серьезности своего положения… — процедил сквозь зубы слегка запыхавшийся контр-адмирал. — Но вам его очень скоро объяснят. Час назад из Центра Империи сюда прибыл агент СИБ. За вами. Фирмус изумленно моргнул и уставился на Торгерсена кристально честными глазами. — Простите, сэр? Но комендант был слишком опытен, чтобы купиться на такую простую уловку. — Вон! — рявкнул он так, что зазвенела люстра. А Пиетт понял, что если еще немного тут задержится, то из кабинета начальства его будут выносить, и хорошо, если одним куском. Вылетев из дверей испуганной нетопыркой, Фирмус едва не споткнулся о ноги сидящей в приемной адмирала единственной посетительницы. Ничуть не смутившаяся его неловкостью женщина в черном мундире без знаков различия плавно поднялась с кресла и посмотрела на капитана с легким интересом. — Фирмус Пиетт, полагаю, — произнесла она низким, чуть хрипловатым голосом. — Совершенно верно, — подтвердил тот, скользнув взглядом по безвольно поникшему силуэту отключенного робота-секретаря и небольшому серебристому шару на стойке рядом с ним, подозрительно напоминающему портативную «глушилку». Похоже, дама распоряжалась на чужой территории, как у себя дома. — Исанне Айсард, специальный агент СИБ, — идентификационная карточка исчезла из ее узкой ладони так же быстро, как появилась, но в подлинности документов сомневаться не приходилось. А вот в истинности указанного в них имени — очень даже. Если память не изменяла капитану — Директора СИБ звали Арманд Айсард. Маловероятно, что кто-то мог рискнуть использовать его фамилию для маскировки, но людей в Галактике достаточно — могли быть и совпадения… если это не идиотский розыгрыш, конечно. Впрочем, в этом оснований сомневаться у Фирмуса было еще больше, чем в истинности имени гостьи. «Слишком красива для простого исполнителя и слишком самоуверенна, может, и правда родственница?» — решил Пиетт, разглядывая даму снизу вверх. Исанне выглядела лет на двадцать пять — тридцать, была выше него минимум на полголовы, а кошачья грация движений выдавала в ней опытного полевого агента. Резкие черты картинно-правильного лица в рамке угольно-черных волос казались несколько тяжеловесными, но противоестественная для живого человека симметрия нарушалась широкой седой прядью, идущей ото лба до затылка, и разноцветными, пугающими глазами. Пронзительно-голубой и терракотово-красный — исчезающее редкое сочетание. Женщину можно было бы назвать классической красавицей, но все портило холодное пренебрежение, сквозившее в пристальном, изучающем взгляде. — Наверное, я должен был сказать что-то вроде «очень приятно», но у нас, кажется, не слишком радостный повод для встречи, так что прошу извинить меня за краткость, — Фирмус прищурился, оценивая реакцию собеседницы. Но та ожидала конца его маленькой речи с завидным спокойствием. — Стремитесь сразу перейти к делу? Или сразу с ним покончить? — полные губы чуть изогнулись в ироничной полуулыбке. — Можно и так сказать, — пожал плечами Пиетт. Головная боль, вызванная вчерашними «договорными» возлияниями, проходить явно не желала, грозя превратиться в затяжную мигрень. Не самое лучшее состояние для бесед с безопасниками. Впрочем, Фирмус предпочитал обходить представителей СИБ десятой дорогой вне зависимости от обстоятельств. — В таком случае не будем затягивать. Господин комендант так бурно выражал свое возмущение вами, что было слышно через дверь. В деталях, — снова эта улыбка, не касающаяся холодных глаз. — И я, пожалуй, хочу взглянуть на эти ваши генераторы. Надеюсь, на «Пресекающем» сохранился хотя бы один шаттл? — Даже два, — ответил Пиетт, пытаясь понять, к чему клонит гостья. — Прекрасно, значит, мне не придется снова трястись на почтовом курьере. «О, выходит, кое-кто у нас привык летать с комфортом, что подтверждает мою теорию. Интересно, сама она вызвалась пойти на эту работу или сочла верность семейным традициям более важным доводом, чем собственное мнение? С таким лицом из нее получилась бы превосходная актриса... на роли отрицательных героинь, разумеется». — Простите, мэм, — медленно произнес Фирмус, — вы хотите забрать мой шаттл для своих нужд? — Именно, — на этот раз улыбка Айсард была искренней, хоть и не особо приятной, — и вас я собираюсь взять тоже. На Корускант. «Только не это!» — Боюсь, я ничего не понимаю, — сухо отозвался капитан. Перспектива досрочного возвращения, да еще и в такой компании, его совершенно не радовала и определенно грозила какими-то новыми неприятностями. А по состоянию на сегодняшний день их и так накопилось с избытком. — Не паникуйте раньше времени, — Исанне обожгла его презрительным взглядом разноцветных глаз и отвернулась, поправляя выбившуюся из прически прядь. После чего принялась задумчиво изучать свое отражение в зеркальной стенной панели, начисто игнорируя собеседника. Похоже, ей нравилось дразнить тех, кто от нее зависел. Не самое лучшее качество, но выбирать не приходится. — «Дело Старра», из-за которого вы оказались здесь, всего лишь результат более серьезного конфликта интересов, о котором вам лучше не знать. Покойный вице-адмирал подготовил приказ о присвоении вам, Фирмус, — тут женщина сделала маленькую паузу, словно пробуя имя на вкус, — ах да, о присвоении очередного звания и переводе в другой отдел более пяти месяцев назад. Но не успел, и вы попали в наши сети. Очень кстати, надо сказать. Пиетт промолчал. Его мнения о методах СИБ не спрашивали, а лезть на баррикады с обвинениями было бессмысленно. Ричард Старр, глава третьего управления Генерального штаба, талантливый офицер и просто хороший, насколько это возможно для штабиста, человек, пал жертвой неких внутренних разборок. Вероятнее всего, связанных со сменой высшего флотского руководства и вводом в строй «новейшей боевой станции». Фирмус мысленно поморщился, вспомнив свое первое место службы. Ранкорий угол Галактики, закрытый для посещения кем бы то ни было, кроме автоматических транспортников, полная неопределенность и скучно-серый шар недостроенной станции, болтающийся над головой вынесенным, но не приведенным в исполнение приговором. Назвать детище Таркина вершиной технической мысли можно было лет двадцать назад, когда оно существовало лишь в виде чертежей. Но бесконечные срывы сроков разработки необходимых модулей, поставок всего, чего только можно, вечный недостаток финансирования и прочие сопутствующие строительному хаосу моменты превратили технологического монстра в бессмысленную, по мнению Пиетта, трату государственных денег. Да, служба под руководством гранд-моффа сулила быстрый взлет, но и падать, в случае чего, пришлось бы долго. А падать капитан второго ранга не любил, предпочитая сомнительным скоростным восхождениям медленное и уверенное движение вперед. К сожалению, Таркин придерживался иного мнения и ценил только карьеристов, готовых ради сомнительной выгоды рисковать слишком многим. Похоже, сейчас он решил рискнуть сам, намереваясь доказать право изобретенной им «Доктрины страха» на жизнь любыми доступными методами. Неудивительно, что полетели головы. И жаль, что Старр оказался в этом замешан. — И что же вы от меня хотите? — Ничего особенного, — равнодушно хмыкнула Айсард, — есть один интересный проект, в котором вы могли бы принять участие. — Невзирая на мою… подмоченную репутацию? — саркастически поинтересовался Пиетт. — Благодаря ей, — закончив сеанс любования собой, Исанне развернулась к Фирмусу и оценивающе на него посмотрела, — запомните, капитан, те, кто был наказан за оплошность и прощен, служат много лучше тех, кто не допускал ошибок. Менее склонны… к головокружению от успехов. — Интересная точка зрения, — пробормотал Пиетт. — Единственно верная, впрочем, вы сами скоро в этом убедитесь… *** Двадцать четыре часа спустя, ступив на звенящую под ногами дюрасталь посадочной платформы левого крыла Императорского дворца, Фирмус все еще гадал, в какую историю он умудрился влипнуть. Срочная передача дел ошарашенному Лунку и предельно вежливое письмо, отправленное каперангу Осси, в котором Пиетт выразил надежду, что Сигизмунд будет рад получению нового корабля и всех сопутствующих этому проблем, включая позаимствованные со склада генераторы числом восемь штук, настроения не улучшили. А короткий шестичасовой перелет лишь усугубил головную боль, приведя капитана в состояние легкой невменяемости. Айсард наверняка видела, что ему нехорошо, но не пожелала обратить на это внимание, то ли из чистой мстительности (во время перелета Фирмус не преминул задать своей сопровождающей несколько скользких вопросов), то ли еще по какой причине. Срочности вызова, например. «Ну что ж, подыграем даме, — раздраженно думал Пиетт, шагая по бесконечному коридору и гадая, как скоро ему станет совсем скверно, — раз ей так хочется почувствовать свою значимость — почему бы и нет?» Прохлада раннего утра немного облегчила его страдания, но затхлая атмосфера закрытого помещения мгновенно свела весь эффект к нулю. Фирмус молча порадовался требованию Айсард явиться на таинственную аудиенцию без головного убора — сейчас даже легчайшее прикосновение к ноющему правому виску было подобно удару током. Пытаясь отвлечься от собственных проблем, Пиетт разглядывал обстановку. Как и ожидалось — нарочито богатую и достаточно безвкусную. Бросив взгляд в высокое стрельчатое окно, капитан отметил странный контраст между ярким утренним солнцем, окрасившим башни Корусканта сияющим золотом, и сохраняющимся против всех законов физики полумраком коридоров дворца. Абсолютно пустых, кстати, если не считать постов охраны. Пиетту всегда казалось, что резиденция Императора должна напоминать гудящий улей и днем и ночью — ведь все государственные дела вершились именно здесь, в этом огромном здании, многоступенчатой пирамидой возвышающемся над прилегающими кварталами. «Еще один миф развенчан», — мысленно хмыкнул Фирмус, краем глаза наблюдая за тем, как меняется выражение лица его спутницы по мере углубления в хитросплетение коридоров. Тень самодовольства куда-то исчезла, сменившись выражением предельной сосредоточенности. Похоже, Исанне тоже нервничала, но пыталась это скрыть. Еще один хороший повод для беспокойства, если подумать. Наконец, за очередным поворотом обнаружилась массивная дверь темного дерева, охраняемая двумя гвардейцами в алых плащах. Фирмус нервно сглотнул — такого он действительно не ожидал. Как и того, что Исанне работает в обход родной конторы. «Все интереснее и интереснее», — отстраненно признал капитан, глядя, как расходятся перекрывающие проход силовые пики гвардейцев, а тяжелые створки двери, каждая из которых была в высоту не меньше трех метров, медленно и беззвучно раздаются в стороны, обнажая непроглядную тьму скрытого за ними помещения. — Не стойте на пороге, — прошипела Айсард, бесцеремонно подталкивая застывшего капитана в спину. Тот покорно шагнул вперед, искренне надеясь, что в предательской темноте не прячутся ступеньки. На все прочие мысли у него уже просто не хватало сил. Створки качнулись обратно, с протяжным вздохом ледяного сквозняка отрезая кабинет Императора от всего остального мира. Ослепленный обступившей его тьмой, капитан несколько раз моргнул, пытаясь понять, где именно он находится и что его окружает. После освещенного коридора чернота комнаты казалось абсолютной, а тишина — давящей. Впрочем, уже через несколько секунд Пиетт вынужден был признать, что несколько поторопился с первым впечатлением. В завешанном тяжелыми полотнищами гобеленов кабинете действительно было темно, но редкие лучи солнца, пробивающиеся сквозь небрежно подобранные бархатные шторы, позволяли различить детали интерьера. Высокие стеллажи, заставленные древними даже на вид фолиантами, изящный стол у окна и высокое кресло рядом с ним. От которого, кстати, ощутимо тянуло потусторонним холодом. — Санни, дитя мое, — бесплотный скрипучий голос повелителя Галактики, казалось, плыл в пыльном воздухе, — чем ты меня порадуешь? Айсард шагнула вперед и застыла, склонившись в глубоком официальном поклоне. — Мой Император, — начала она, а Фирмус почувствовал, как невидимая сила хлестнула его по ногам, вынудив преклонить колено. Точнее — рухнуть на него, едва удержав равновесие. Кажется, тут принято было наказывать даже за малейшее проявление неуважения. Причем сразу. «Палпатин… одаренный?!» — мысли Пиетта, осознавшего, что бухнулся на колени он против собственного желания, запрыгали, как детские мячики. Такие же яркие и бессмысленные. Способность чувствовать чужие эмоции, его маленький и тщательной оберегаемый секрет, не раз помогавший принять правильное решение, сыграла с ним сегодня злую шутку. Во всей красе продемонстрировав истинную суть того, кто занимал кресло в нескольких шагах от оглушенного своим открытием капитана. Чтобы принять ЭТО за обычного человека, надо было быть слепцом с рождения. И клиническим идиотом в придачу. «Неудивительно, что джедаи вымерли. Естественный отбор в чистом виде, и сказка про заговор тут ни при чем. Если у подножия трона склонилось чудовище, то и на самом троне… не ангел с лун Иего!» — Оставь нас, — прошелестел тьма, и тихо докладывающая Айсард умолкла на полуслове, с поклоном отступив куда-то в тень. А Император поднялся со своего трона и сделал пару шагов вперед. Плотный шерстяной плащ тянулся за ним, как шлейф, напоминая хвост доисторического ящера. Фирмус зажмурился, чувствуя, что еще немного, и он просто потеряет сознание — эхо чужой мощи билось в больной голове вперемешку с собственными абсурдными мыслями, грозя расколоть череп. — Посмотри на меня, — не терпящим возражений тоном приказал Палпатин. Пиетт поднял голову и уставился в желтые глаза повелителя Галактики. Прямо в бездонный колодец зрачков. Несколько долгих секунд Император просто смотрел, а потом едва заметно улыбнулся и… ударил. Водоворот золотых искр скрутился тугой спиралью, ввинчивающейся в лопающиеся от боли виски, комната качнулась, а в глазах потемнело. Фирмус до крови закусил губу, пытаясь удержать ускользающее сознание. Но тут давление ослабло, унося с собой тошноту и последний отголосок боли. — Эмпатия, друг мой, — наставительно произнес Палпатин, наслаждаясь произведенным эффектом, — это не только дар, но и проклятие. — Да, повелитель, — едва слышно ответил ошеломленный Пиетт, старательно глядя в пол и убеждая себя, что голова у него больше не только не болит, но и не кружится. — Люблю понятливых, — сухо рассмеялся Император. — Вставайте, капитан, демонстрация покорности безусловно льстит мне, но не тогда, когда она мешает делу. Фирмус осторожно поднялся на ноги и нетвердо шагнул к столу. Детали головоломки потихоньку начали собираться в цельную картинку. Палпатин не доверял ни своим ставленникам, ни СИБ, предпочитая контролировать все происходящее иными методами. Что ж, весьма разумное поведение в такой ситуации. Если бы оно еще не сопровождалось жутковатыми театральными эффектами, переворачивающими с ног на голову привычную материалистическую картину мира — было бы вообще замечательно. Император опустился обратно в кресло, разметав широкие рукава по резным подлокотникам, и устало вздохнул. Как самый обычный, просто очень пожилой человек. Идеальная маскировка, нарушаемая лишь насмешливым взглядом желтых глаз. — Как вы уже наверняка догадались, молодой человек, — с отчетливой ноткой сарказма произнес Палпатин, доказывая, что он уже в курсе сумбурных размышлений стоящего перед ним офицера, — вы мне нужны не для украшения интерьера. С этим прекрасно справляются мои гвардейцы. Ваши же таланты я собираюсь потребить на решение более сложной задачи. Повинуясь щелчку сухих пальцев, над столом вспыхнула картинка — вытянутый, похожий на наконечник копья силуэт военного корабля. — Нравится? Пиетт лишь кивнул, завороженный совершенством форм вращающейся перед глазами трехмерной модели. Новый крейсер превосходил все, виденное им ранее. И по размерам, и по изяществу. «Похож на второй «Император», но существенно больше и, скорее всего, уже по специализации… флагман? Если да, то Вескесс превзошла сама себя…» Император тихо фыркнул. Сам он детской любви военных к их смертельным игрушкам не разделял, но его забавляла искренность чужих чувств к груде бездушного металла. — Надеюсь, потенциальному владельцу мой подарок тоже понравится, — задумчиво произнес он. — Лорду Вейдеру? — Именно, капитан, — узкие губы Палпатина изогнулись в презрительной полуулыбке, словно он был недоволен сообразительностью собеседника. — И я хочу, чтобы он получил свой подарок в целости и сохранности. Фирмус непонимающе взглянул на модель. Если корабль уже строится, то что может помешать завершению проекта? Саботаж? Повстанцы? Или… конкуренты? Последнее было наиболее вероятным — в свете последних событий у Темного лорда наверняка обнаружится переизбыток недоброжелателей. А уж Таркин постарается, чтобы недовольство методами Вейдера выразилось не только в бесконечных доносах, но и возымело реальные последствия. Например, в виде высылки в Неизведанные Регионы, следом за Трауном. Нельзя сказать, чтобы Пиетта подобная перспектива расстраивала, но флот под руководством ситха куда лучше решал проблему повстанцев, чем любая политическая доктрина. — Как пожелаете, мой Император, — склонил голову Фирмус, внутренне передернувшись от раздавшегося в ответ смешка. — Разумеется, все будет так, как я хочу, — снова хихикнул Император и тут же сменил тон, резко добавив: — Не подведите меня, капитан, иначе вы горько об этом пожалеете… — Ни в коем случае, повелитель, — выдавил Пиетт, склоняясь еще ниже и проклиная свою богатую фантазию. Если хотя бы сотая часть из того, о чем шепчутся на нижних уровнях — правда, то гнев Палпатина временами принимает причудливые формы. И проверять собственную выживаемость после всех этих… изысков на практике Фирмусу категорически не хотелось. — Идите, — брезгливо отмахнулся Император, — иначе вы сейчас умрете от ужаса прямо на моем любимом ковре. Исанне введет вас в курс дела… мой маленький пугливый друг. Отзвук лающего смеха еще долго звенел в ушах Пиетта даже после того, как дворец остался далеко позади. *** — Надо полагать, теперь вы — мой куратор? — капитан грел бокал вина в ладонях, старательно делая вид, что пальцы у него больше не дрожат. — Можно и так сказать, — Айсард, сидевшая напротив на узком диванчике, откинулась на спинку и прикрыла веки, греясь на ярком солнце. Конспиративная квартира, в которую она привела Пиетта, располагалась на верхнем этаже недостроенной башни, высившейся на краю промышленного квартала. Белизна огромного пустого пространства, залитого полуденным светом, нарушалась лишь парой ярко-оранжевых кресел и контрастирующего с ними травянисто-зеленого дивана. Чем объяснялся такой выбор цветов, Фирмус сказать затруднялся. Возможно, Исанне ставила своей целью сбить возможных посетителей с толку или ей просто нравились подобные сочетания, приятно отличающиеся от мрачных тонов Императорских покоев. Хотя, какая к хаттам разница? Основное «блюдо» сегодняшнего дня позади, можно переходить к «десерту». Пиетт отхлебнул вина, так и не почувствовав вкуса, и вкрадчиво поинтересовался: — Значит, я могу задавать вам вопросы? Исанне поморщилась. — Вам не надоело, капитан? Сидите и радуйтесь жизни. С повелителем поговорили, подачку, — Айсард кивнула на лежащую на крышке тяжелой деки планочку со знаками различия капитана первого ранга, — получили. Что вам еще надо? — Удовлетворить свое любопытство, — едва заметно улыбнулся Фирмус. — Вопрос на вопрос, — Исанне сыто прищурилась, — иначе я в эти игры не играю. — Как пожелаете… Санни, — Пиетт не удержался и вернул гордячке ее же слова, точно так же попробовав имя на вкус. Айсард взвилась: — Не смейте меня так называть! Капитан удивленно вздернул бровь. Такой бурной реакции он не ожидал. — Лишь два человека имеют право так ко мне обращаться, — холодно отрезала Исанне, пытаясь вернуть маску неприступной красавицы на место. — И вы в их число не входите. — Прошу прощения. И позвольте, я попытаюсь угадать этих двоих. Первый — Палпатин, а второй? Ваш отец? Айсард сдержанно кивнула. Похоже, ей не слишком нравилась потеря инициативы, но она все еще надеялась поймать собеседника на слове при первой же допущенной им оплошности. — Как определили? Ведь внешнее сходство у нас минимальное, если не считать этого, — женщина привычным движением взъерошила седую прядь, упавшую на лицо. — Исанне, я же работал в аналитическом отделе, — мягко укорил ее Фирмус. — Вы не скрываете имени, очень амбициозны, горды, вхожи в самые высокие круги и так далее по списку. Из этого можно не только догадаться о родстве, но и сделать вывод о том, что вы не прочь занять место Арманда. Лицо Айсард заледенело. — Как я сейчас вижу, в вашем досье было сказано преступно мало… например, там умолчали о том, что вы бестактный… язвительный невыносимый хаттов сын! — Исанне наверняка хотела употребить более сильное выражение, но не смогла подобрать подходящее. — Бессмысленно упрекать меня в качествах, приобретенных в процессе долгих лет штабной работы, — хмыкнул Пиетт. — Вы тоже не подарок, если уж на то пошло. — Я женщина! — И что это меняет? — Стандарты вежливости! — рявкнула разозлившаяся Айсард. Фирмус старательно прикрыл ухмылку бокалом. Как он и предполагал, доверенное лицо Императора находилось в таком же неприятном положении, как и его собственное. Пожаловаться повелителю Исанне не могла, поскольку это сразу поставило бы крест на всех ее начинаниях, да и вообще — грозило опалой, а удержаться в рамках холодной вежливости молодой женщине не позволял взрывной характер. Ледяное спокойствие, которое она демонстрировала на верфях Куата, объяснялось ее тогдашней полной уверенностью в своих силах и монополией на информацию. А сейчас игра шла практически на равных. — Позвольте узнать, мэм, когда это я успел вас оскорбить? Кажется, я лишь выразил восхищение вашими амбициями… — Хватит, капитан, мне надоело это слушать, — Айсард попыталась взять себя в руки, но нервно раздувающиеся крылья точеного носа выдавали усилие, с которым ей удавалось удерживать на лице маску спокойствия. — Если вам так угодно, мэм. Кстати, ваш вопрос? — Раз уж мы начали про имена… в досье вы значитесь как Фирмус С. Пиетт, но расшифровки этого «С» нет даже в самых старых записях. Что же оно значит? Пиетт беззвучно вздохнул, искренне поражаясь тому, как мало на самом деле о нем известно безопасникам. Конечно, проверять каждого офицера Империи досконально слишком затратно даже для СИБ, но такую ерунду можно было и выяснить. А ведь его «госпожа куратор» не лгала — она действительно не знала ответа. — Сорел. Когда будущих курсантов принимают в Академию, им настоятельно рекомендуют не выделяться, поэтому я не стал указывать второе имя полностью. — Так просто? — разочаровано протянула Исанне. И тут же попыталась съязвить. — А как же обязательная тайна? Или вы так скучны, что обходитесь без нее? Пиетт пожал плечами с деланным равнодушием. — Спрашивайте, быть может, найдете, но, боюсь, искать придется долго. А я не уверен, — Фирмус коснулся закрытой крышки деки, — что время терпит. Айсард залпом допила свое вино и скривилась. — С вашим характером, капитан, я категорически не могу понять одного — что смогло привлечь в вас, сером и неприметном, такую привередливую особу, как та куртизанка, что была куплена для Старра. Вы ведь наверняка ее помните. — Разумеется. Ее звали Рю, — он прикрыл веки, делая вид, что воскрешает в памяти события прошлого. И выждал несколько секунд, специально, чтобы у Исанне было время помучиться очередными вопросами. После чего произнес: — Но вынужден вас разочаровать, ей просто нужен был собеседник, способный скрасить несколько часов ожидания. Достаточно трезвый, чтобы не заснуть и не наделать глупостей. Вот и все. — Собеседник? — недоверчиво переспросила Исанне, одним словом сумев выразить все свое нелестное мнение об уровне образования, получаемом выпускниками Каридской Академии. — Иногда достаточно молчать и слушать, — едва заметно улыбнулся Пиетт. — Возможно, это и есть мой секрет. — Я вам не верю, — Айсард наклонилась вперед, придвинувшись так близко, что стал слышен тонкий аромат духов. Такой же переменчивый, как и его носительница. — Ваше право, Исанне, но оно, увы, не отменяет обязанностей. Айсард зло фыркнула, откинувшись на спинку дивана и сверля Фирмуса яростным взглядом разноцветных глаз. — В таком случае слушайте и запоминайте, поскольку записи делать запрещено… *** На верфи Фондора Пиетт попал двенадцать стандартных суток спустя, загруженный всевозможной информацией до предела. Был представлен генеральному конструктору Лире Вескесс как наблюдатель от флота и получил полный допуск ко всем система строящегося корабля, включая мастер-пароль от главного компьютера. С детским интересом разглядывая щерящийся ребрами несущей конструкции «Исполнитель», а именно такое имя получил новейший линкор, Фирмус еще не подозревал, во что выльется его опрометчиво данное Императору обещание приложить все усилия к тому, чтобы корабль вошел в строй вовремя. И в надлежащем состоянии. Как не подозревала, в свою очередь, Исанне Айсард, что двойник «Исполнителя», «Лусанкия», когда-нибудь достанется ей в качестве прощального подарка старого ситха.