Притворщик

Мяукающий вой ревуна вспорол тишину, заставив адмирала нервно дернуться. Который уже раз за последние шесть месяцев. Привыкнуть к мерзкому звуку было совершенно невозможно, как и побороть инстинктивную реакцию на него. Впрочем, на то он и был рассчитан — разбудить спящих и заставить встряхнуться бодрствующих. Мысленно обложив капитана ИЗР нехорошими словами, Пиетт вдавил кнопку селектора. — Мостик слушает! — оператор явно старался произвести впечатление, но злой от недосыпания и просто по факту сложившейся ситуации адмирал его старания проигнорировал, мрачно поинтересовавшись, какого хатта объявлена боевая тревога. — Выход из гиперпространства через десять минут, сэр! — бодро отрапортовал дежурный офицер. — Ясно, — буркнул Фирмус, обрывая связь и оставляя оператора терзаться сомнениями — соизволит командующий посетить мостик или обойдется? Разумеется, Пиетту было далеко до лорда Вейдера, но экипаж «Опустошителя» уже из личного опыта уяснил, что неопасный на вид адмирал умеет быть очень неприятным человеком. Пиетт оглядел свой стол, заваленный датападами, инфокристаллами и черновыми распечатками всех мастей, и страдальчески сморщился. Оперативные разработки штаба «Эскадрона» можно было смело спускать в утилизатор. Повстанцев в данном секторе отродясь не водилось, во всяком случае, СИБ о них ничего не знала, а вот пиратов встретить было можно. Правда, Фирмус знал только одного человека, которому в сложившейся ситуации могло прийти в голову атаковать соединение, состоящее из трех ИЗР класса «Император», но этот ненормальный в данный момент был заморожен в карбоните и болтался в трюме корабля самого известного охотника за головами в Галактике. Уже за одно это Пиетт был практически готов простить Вейдеру то, что произошло в Облачном городе. «Беспинский инцидент», как окрестили в отчетах СИБ эту авантюру, дорого обошелся всем его участникам. И если повстанцы, по сути, отделались лишь испугом да телесными повреждениями, то для «Эскадрона» все сложилось несколько серьезнее. Лорду, в качестве наказания за провал операции, пришлось лично доставить Палпатину свой кошмарный трофей, позволивший подтвердить столь шокировавшее одного юного повстанца родство и получить сведения о степени одаренности младшего Скайуокера. Зачем Императору понадобилась отрубленная кисть джедая, Пиетт спрашивать у Вейдера, с собственными конечностями расставшегося больше двадцати лет назад, поостерегся. С одной стороны, считая подобный вопрос бестактным, с другой — подспудно ожидая услышать что-то вроде «для коллекции». И это пугало его гораздо сильнее, чем возможная немедленная казнь. Палпатин, насколько мог судить адмирал, был человеком весьма странных вкусов и пристрастий, но говорить об этом вслух было чревато. Да и думать тоже не рекомендовалось. Поэтому Фирмус оставил свои мысли по этому поводу при себе, как и удивление тем фактом, что за мертвого Скайуокера все еще предлагали денег не меньше, чем за живого. Разумеется, Император не стал бы назначать награду лично, да и вообще тратить на рыцаря недоучку такую астрономическую сумму, но могли найтись и другие желающие, особенно если информация о родстве мальчишки с Вейдером просочилась куда не надо. Или была попросту предоставлена заинтересованным лицам. С какой целью это было сделано, Пиетт мог только предполагать, поскольку вариантов хватало. Например, Повелитель считал, что это сделает игру более интересной, дразнил Вейдера или испытывал мальчишку на прочность. Или преследовал какие-то свои личные цели, не очевидные ни на первый, ни на сто двадцать первый взгляд. Лорд по этому поводу хранил молчание, равнодушно принимая все упреки Палпатина и не делая ни малейшей попытки защититься, что со стороны выглядело более чем странно и производило отталкивающее впечатление. Но Императору это однозначно нравилось. Последние недели, потребовавшиеся «Эскадрону» на перегруппировку сил и возвращение в центральные миры, Палпатин упоенно дергал за ниточки, стравливая приспешников, наказывая невиновных и награждая непричастных. И всячески демонстрируя Вейдеру, что у него всегда найдется десяток более молодых и нахрапистых кандидатов на место второго человека Империи. Лорд продолжал молчать, не забывая, однако, соблюдать минимальные меры безопасности, выразившиеся в высылке с «Исполнителя» двух десятков человек. Точнее, выгрузке их еще теплых тел, старательно упакованных в стандартные серые мешки для мусора, прямо на стылую дюрасталь посадочной площадки Императорской резиденции. Сам Фирмус, всю дорогу до Бисса проведший в тоскливом ожидании приговора (а его последний доклад главкому и царящие на борту линкора настроения ни на какие другие мысли не могли настроить по определению), к моменту возвращения Вейдера на флагман уже был готов лезть на стенку. Или набить кому-нибудь из подчиненных физиономию, наплевав на личные принципы и разницу в росте. Именно поэтому адмирал ждал лорда в малом конференц-зале на шестой палубе, а не на мостике. Во-первых, не хотел, чтобы их неминуемый разговор, вне зависимости от его итогов, слышал кто-нибудь посторонний, а во-вторых, грызть ногти на людях было как-то неудобно. Здесь же Фирмусу никто не мешал предаваться мрачным размышлениям о жизни, смерти и прочих философских материях. Потратив первые два часа ожидания на бесцельное хождение вдоль стенки, Пиетт смирился с неизбежным и теперь сидел в одном из кресел, понуро сгорбившись и рассматривая свое хмурое отражение в полированном пластике столешницы. Сил нервничать уже не осталось. Шорох открывающейся двери и накатившее ощущение чужого присутствия заставили его вскочить с места, вытянувшись по стойке смирно. Главком смерил бледного адмирала взглядом и выразительно хмыкнул. А Фирмус понял, что еще чуть-чуть — и он начнет позорно клацать зубами. Лорд не зря носил неофициальный титул «Ужаса Империи» — оставаться спокойным в его присутствии было чрезвычайно сложно, особенно если сам Вейдер при этом был не в настроении. — Император, — значительно произнес ситх, — выразил свое неудовольствие результатами нашей экспедиции. Сообщив мне, что помимо сводок СИБ читал еще и ваш личный доклад. Полагаю, подобная демонстрация недоверия должна была меня обидеть. И я решил соответствовать ожиданиям Повелителя. Пиетта замутило. Варианты реализации этой обиды, которые любезно подсказала ему память, были разнообразны, мучительны и все, как один, заканчивались кладбищем. И угораздило же его попасть между двух огней! Вейдер наверняка знал, о чем думает его адмирал, но не спешил вносить ясность в этот животрепещущий вопрос. Выдержав садистскую двухминутную паузу, главком невозмутимо сообщил: — А вы мне в этом подыграете. Пиетт сел, где стоял — подкосились ноги. *** И только сейчас, несколько месяцев спустя, Фирмус мог с уверенностью заявить, что в тот день ему в действительности ничего не угрожало. Ну, кроме инфаркта на нервной почве, разумеется. Проблема заключалась в том, что он понял это слишком поздно, впрочем, на то и был расчет. И Палпатин, и Вейдер неплохо разбирались в том, как правильно заставлять людей делать свою работу максимально эффективно, и знание это активно применяли. Не считаясь с возможными потерями. Что им чужие нервы и амбиции? Адмирал вздохнул и снова поморщился. Как бы то ни было, этот неприятный эпизод он уже пережил. И стоило приложить определенные усилия к тому, чтобы впредь в такие ситуации попадать как можно реже. В идеале — никогда. Но с поправкой на труднопредсказуемый нрав ситхов это пока оставалось в разделе несбыточных мечтаний. Пригладив пятерней растрепанную челку и водрузив форменный головной убор на законное место, Фирмус оглядел стол, мысленно отметив, что рабочий беспорядок уже давно выплеснулся за пределы столешницы и это, в случае чего, будет стоить ему очередного километра нервов, вымотанных сотрудниками СИБ. Будь она неладна — от Директора до последнего агента. Но Пиетт, тихо ненавидевший привычную многим имперским офицерам «стерильность» рабочего места, был готов мириться с подобным риском. В конце концов, должны же быть хоть какие-то преимущества в высоком положении? Раз уж недостатков и так целый грузовоз. *** Вторая сирена, ознаменовавшая выход из прыжка, застала адмирала на полпути к мостику и окончательно испортила ему настроение. «Опустошитель», до ввода «Исполнителя» в строй бывший флагманом «Эскадрона», до сих пор нес на себе отпечаток некой исключительности. Избранности, если это можно было так назвать. А его командир, капитан первого ранга Лайонел Мур, по-прежнему считал, что ему позволено несколько больше, чем другим. Разумеется, на этой почве у них с Пиеттом немедленно возник конфликт, усугубленный «сидячей забастовкой» штаба соединения. Высшие офицеры «Эскадрона» всегда очень чутко реагировали на изменения настроений начальства и сейчас старательно следовали примеру лорда, не спешившего проявлять инициативу за рамками приказа. Да и в рамках тоже, если уж на то пошло. Но обязанностей Фирмуса это не отменяло — вконец обнаглевших повстанцев надо было ловить, и делать это не для галочки, а по-настоящему. Именно поэтому «Эскадрон» был разбит на тройки и пары, разбросанные по разным уголкам Галактики с целью максимального охвата территории. В некоторых случаях, не требующих проявления особых талантов и сводившихся к банальному прочесыванию необитаемых систем, к операциям привлекались и местные силы. Проблема заключалась в том, что сам Пиетт присутствовать в нескольких местах сразу не мог, а носиться за своими же разрушителями на шаттле считал ниже своего достоинства. Поэтому нещадно гонял сначала «Охотник», а потом «Опустошитель» в качестве личной яхты, время от времени перенося флаг на другие корабли соединения. Начисто игнорируя при этом глухое недовольство капитанов, которых раздражало подобное «мельтешение» и сама манера командования несправедливо, по их мнению, возвышенного офицера. Впрочем, обиженные ожидали столь же скорого падения нового «любимчика» главкома, подозревая, что со стороны ситха назначение адмиралом никому не известного каперанга было не более чем наглядным доказательством старинной армейской мудрости: «инициатива наказуема исполнением». Причем второе слово в свете мрачной славы Темного лорда явно приобретало не только прямое, но и зловещее переносное значение. Как и название флагмана карманного флота Вейдера. Со штабистами, демонстративно придерживающимися аналогичной точки зрения, Пиетт умудрился разругаться вдрызг в первую же неделю рейдерства, пригрозив отправить под трибунал всех, кого можно было туда отправить без санкции главкома, а остальных сдать Вейдеру с подробной сопроводительной запиской — кто, что, где и когда имел неосторожность сказать или сделать. И какие это повлекло за собой последствия. Пример Оззеля был еще достаточно свеж, поэтому желаемого Фирмус добился — штаб поставлял все требуемые документы, но при встрече офицеры — от вице-адмирала до зеленого лейтенанта –делали вид, что сочувствуют Пиетту и заранее сожалеют о его неминуемой скорой гибели. Упорный слух о которой распространялся с ведома того же лорда Вейдера. «И как, спрашивается, в такой ситуации можно было плодотворно работать и не допускать ошибок?» Беззвучно выругавшись, адмирал перешагнул порог бронированной двери, ведущей на мостик. — Все же решили присоединиться, сэр? — Мур, стоящий у обзорного иллюминатора, поприветствовал адмирала едва заметным кивком. — Именно, — сухо отозвался тот, проигнорировав едва заметный оттенок иронии, с которой командир крейсера произнес свои слова. Фирмус прекрасно знал, что каперанг с презрением относился к покойному Оззелю, считая того напыщенным кабинетным воякой, но к самому Пиетту Лайонел тем более не питал теплых чувств. Адмирал подозревал, что это не в последнюю очередь связано с его слишком быстрым карьерным ростом и штабным прошлым. В то время как сам Мур последние пятнадцать лет провел на мостике боевых кораблей, начав службу в патрульных силах Внешних Регионов, и вполне обоснованно надеялся получить в ближайших год хотя бы капитан-командора. И линкор. Но судьба распорядилась иначе. — Надеюсь, на сей раз военная разведка предоставила нам точные сведения, — вполголоса проговорил Мур, разглядывая пустой космос по ту сторону транспаристали. Адмирал, вспомнивший операцию в двадцать втором секторе, в которой ошибка планирования едва не стоила «Эскадрону» двух ИЗР, едва слышно вздохнул. В неудаче «Полуденной грозы» была немалая доля его вины, но повстанцам просто невероятно везло и с местом, и со временем. Хорошо хоть крупные корабли успели вовремя остановиться и не влетели на полном ходу в гравитационную аномалию. Эскорту повезло куда меньше. «Сомнительное в каком-то смысле везение, если подумать, — Фирмус скосил глаза на тактический монитор. До встречи с «дичью» оставалось еще пятнадцать минут. — Влети мы в черную дыру тогда, дело закончилось бы значительно быстрее...» — «Возмздитель», займите верхний эшелон, — приказал Мур капитану одного из приданных к «Опустошителю» ИЗР. Умудрившись при этом произнести название крейсера с таким презрением, что можно было без труда догадаться — творчество штабистов, скрестивших в одном слове «Возмездие» и «Мститель», капитан не одобряет. А уж попытку этим творчеством примазаться к славе «Эскадрона» — тем более. Второй разрушитель, «Пламенеющий», спустя долгих тридцать секунд, потраченных на обдумывание чужого приказа, двинулся было за собратом, но был остановлен резкой командой Лайонела, обругавшего бестолкового кавторанга Рьеку по открытому каналу в таких выражениях, что у случившегося рядом дежурного офицера покраснели уши. Пиетт удивленно вздернул бровь, но промолчал. По правилам Мур должен был получить официальное разрешение на временное командование соединением, но не счел нужным его спрашивать. Не то чтобы нарушение протокола было действительно значимым, особенно с учетом того, что Фирмус присутствовал на мостике и мог в любой момент отменить приказ, но подобное пренебрежение устоявшимся ритуалом неожиданно задело адмирала. Тот же Герент, командующий сейчас «Исполнителем», переспросил бы трижды, да и подумал перед просьбой не меньшее число раз. Впрочем, если капитану «Опустошителя» так хочется выслужиться — пускай. Ответственность за любой прокол неизбежно ляжет на него же. Разумеется, после того как лорд вдоволь потопчется по остаткам адмиральского самолюбия и выскажет все, что он думает по поводу умения некоторых отдельно взятых офицеров планировать простейшие операции. И осуществлять контроль за претворением этих планов в жизнь. Позиция наблюдателя, которую, по сути, занимал сейчас Фирмус, давала ему определенные преимущества, но уверенность подчиненных в том, что скоро они избавятся даже от такого щадящего воздействия с его стороны, Пиетта расстраивала. Он искренне надеялся, что сделал все возможное, чтобы заслужить если не признание и уважение, то хоть ровное отношение со стороны «Эскадрона». Но, похоже, все, на что он мог надеяться — это экипаж «Исполнителя». К несчастью, флагман сейчас был на задворках Галактики, отправленный туда мстительным Императором, твердо вознамерившимся держать Вейдера подальше от большой политики. И некоторых повстанцев заодно. Серая туша «Возмздителя», с медлительностью престарелого хатта менявшего позицию, заслонила обзорный иллюминатор, и адмирал нервно вздрогнул, в красках представив, к каким последствиям приведет столкновение лишенных щитов кораблей. Маневрирование в плотном строю не было сильной стороной даже элитного «Эскадрона», а уж про окраинные флоты и заикаться не стоило. Пиетт набрал воздуха для гневной тирады, намереваясь отчитать чрезмерно инициативного каперанга за самоуправство, но Мур уже уводил свой крейсер из-под удара, разворачивая «Опустошитель» буквально на пятачке. Забытый всеми «Пламенеющий» тоже шарахнулся в сторону, справедливо опасаясь попасть под раздачу. «Бардак», — устало подумал Фирмус, закрывая глаза, чтобы не видеть этой вопиющей безграмотности. Но заткнуть уши возможности не было, поэтому неожиданно прозвучавший возглас связиста выдернул Пиетта из мрачных размышлений. И заставил обратить внимание на происходящее. Как раз вовремя. — Объект вышел из прыжка! Объект атакует! — два выкрика слились в один, а громадная тень тяжелого транспортника, вывалившегося из гиперпространства в непосредственной близости от маневрирующих разрушителей, пригасила свет далеких звезд, вызвав инстинктивное желание упасть ничком. Или хотя бы прикрыть голову руками. «Что за?» — успел лишь удивиться адмирал. Грузовоз, по форме мало отличавшийся от грубо очерченного параллелепипеда, к которому по недоразумению приделали дюжину двигателей, с неожиданной для своих габаритов легкостью обошел возникшее на пути препятствие, резко взяв вверх и проскользнув в опасной близости от надстройки крайнего ИЗР. Расцветившись при этом целым созвездием ярких точек, в которых Фирмус с ужасом опознал выхлопы стартующих протонных торпед. Развернутый бортом к противнику «Возмздитель», так и не успевший активировать дефлекторы, да и вообще предпринять хоть что-нибудь, содрогнулся от множественных попаданий. И начал угрожающе заваливаться на бок, прямо на любезно подставленный нос «Опустошителя». О том, чтобы разойтись без последствий, следуя прежним курсом, не могло быть и речи. — Реверс четыреста! — рявкнул мгновенно сориентировавшийся Мур, выдав тем самым немалый опыт командования фрегатами. Там подобные фокусы проходили на ура, а вот крейсер обладал слишком большой для таких маневров инерционностью. — Дефлекторы со… — но договорить капитан не успел. Разрушитель взбрыкнул, как необъезженный эопи, сбрасывающий своих незадачливых всадников, и взвыл аварийными сиренами — половинной мощности реактора ожидаемо хватило лишь на маневр уклонения, а вот на защиту, не говоря уже про компенсацию ускорения, остались жалкие доли процента. «Сначала ставят щиты, идиот!» — мысленно взвыл Пиетт, которого ускорением швырнуло прямо на холодную транспаристаль трапециевидного иллюминатора. Рядом кто-то коротко вскрикнул, и Фирмус от души пожелал, чтобы самоуверенный каперанг расшиб свою дурную голову о дюрастальной переплет. Но отчетливый хруст ломающихся костей, прозвучавший буквально над ухом, несколько охладил его пыл. А когда спустя десять секунд корма ярко горящего «Возмздителя» прочертила широкую полосу по броне флагманского ИЗР, адмиралу стало совершенно не до того. — Разгерметизация блоков с шестого по двадцать четвертый, пожар на палубах 12-10, 12-11, 12-13, 12-14… — синтезированный голос главного компьютера бесстрастно зачитывал список повреждений, к которым вот-вот грозило добавиться фатальное «перегрузка реактора». Но обошлось — экипаж подбитого разрушителя очнулся от ступора и вспомнил о своих непосредственных обязанностях. А украшенный свежими подпалинами бронированный борт покалеченного корабля сначала замер в какой-то сотне метров от надстройки «Опустошителя», а потом и вовсе ушел в сторону, своротив напоследок еще пару турболазерных батарей. — Твою мать, — простонал привалившийся к иллюминатору Мур. Правая кисть каперанга, которую он осторожно прижимал к груди, торчала из рукава под странным углом, а манжета быстро окрашивалась кровью. Фирмус сглотнул, убедившись, что хруст костей ему не привиделся, и мысленно поздравил себя с собственным везением. В отличие от крейсера и его капитана он был все еще цел. — Старпом! Маневр уклонения, право десять, выровняйте корабль. И поднимите, наконец, щиты! — Лайонел уцепился здоровой рукой за дюрастальной переплет и выпрямился, пытаясь понять, куда делся противник. Тактически мониторы показывали какую-то ерунду — часть датчиков не видела ничего, кроме все еще заслоняющего обзор «Возмздителя». А кормовые детекторы, у «Императоров» никогда высокой точностью не отличавшиеся, распознавали только собственный выхлоп маршевых двигателей «Опустошителя», все еще работающих на реверс. «Подходи и бери тепленькими!» — капитан едва удержался от вертящегося на языке ругательства. Крепкими словами криворукость проектировщиков не поправишь, поэтому надо исходить из того, что есть. Например, затребовать доклад у командира уцелевшего, как надеялся Мур, разрушителя. Должны же они были что-то видеть! Если, конечно, не ловили нетопырок всем экипажем. — Установите связь с «Пламенеющим», запросите сводку… — Лайонел зашипел от боли в пострадавшей руке и умолк, пытаясь восстановить дыхание. Похоже, собственные проблемы также требовали немедленного внимания. «И какого хатта молчит адмирал? Ненавижу штабистов, вечно от них никакого толка…» — Сэр, — дежурный связист, за спиной которого маячила пара медиков, спешно вызванных из лазарета, рискнул отвлечь каперанга от его мрачных мыслей. — Мы установили связь с «Пламенеющим», но передатчик работает только на прием — повреждена основная антенна дальней связи. После расхождения с «Возмздителем» мы сможем задействовать передатчик ближнего радиуса действия. — Не тяните нексу за хвост, лейтенант, мне нужна связь, а не ваши оправдания! Офицер козырнул и поспешил убраться подальше от начальственного гнева, предоставив медикам утихомиривать командира. — Цель захвачена... — сквозь треск помех и хрипы поврежденного передатчика пробился голос капитана «Пламенеющего», все это время остававшегося, как выяснилось, на связи по открытому каналу. — Цель поражена, на корабле противника выведены из строя двигатели, нарушена целостность корпуса... и они ожидаемо капитулируют! Нотка самодовольства, отчетливо прозвучавшая в последней фразе кавторанга, заставила Мура поморщиться. Его обошли, и кто? Офицер окраинного флота! Есть от чего расстроиться. Это если не считать всего прочего… — Передайте этому умнику, что мы высадим десант на подбитый грузовоз, — проговорил Лайонел, баюкая пострадавшую конечность, уже упакованную медиками в полупрозрачный фиксирующий браслет, — эти мерзавцы наверняка везли что-то ценное, раз рискнули нас атаковать. Причем сделали это достаточно грамотно. — Полагаете, это повстанцы? — Пиетт рискнул отпустить переплет, за который до сих пор держался, и даже сделал шаг в сторону от иллюминатора. Транспаристаль была на редкость прочным материалом, но у адмирала сложилось стойкое впечатление, что пятнадцать минут назад он едва не вышиб треугольно окно. Повторять опыт не хотелось. По крайней мере, со своей головой. — Я не собираюсь гадать, — отрезал командир «Опустошителя». — Увидим трупы — узнаем точно. «Я бы на вашем месте не был так оптимистично настроен...» Но эту мысль Фирмус предпочел оставить при себе. Незачем призывать новые неприятности, сидя по уши в старых. — Команда покинула корабль, — командир «Пламенеющего» решил комментировать все происходящее. То ли оповещенный о проблемах со связью, то ли так — из любви к искусству. Судя по сопровождавшим доклад комментариям, вторая причина была для кавторанга более важной, но ни Мур, ни Пиетт не могли его в этом упрекнуть. Не было технической возможности. — Шаттл на подходе, просит разрешения на посадку… вучьи дети, они туда что, штабелями укладывались? — бурно удивился капитан «Пламенеющего». Фирмус моргнул. Лезть друг другу на головы в попытке сдаться в плен было со стороны потенциальных повстанцев как минимум странно. А как максимум… — Дайте изображение шаттла в тепловом диапазоне, — приказал адмирал. Вспыхнувшая на ближайшем мониторе картинка на первый взгляд выглядела именно так, как ее описал кавторанг Рьеку — челнок был забит пассажирами под завязку. В десятиместный салон утрамбовалось, судя по докладу о составе экипажа, предоставленному капитаном грузовоза перед сдачей, почти три дюжины человек. «Что же тут не так? — Пиетт нахмурился, пытаясь сообразить, что ему показалось неправильным. — Несколько десятков человек, с учетом минимума места…» — Отмените разрешение на посадку! Немедленно! — Но, сэр, мы… — связист натолкнулся на яростный взгляд адмирала и проглотил все свои возражения, сосредоточившись на оживлении передатчика. — Что случилось? — Мур недоуменно уставился на монитор. — Тепловое пятно расположено неправильно, слишком низко. А это значит, что пассажиры не сидят, а лежат на полу. И, полагаю, очень быстро остывают. — Они тащат на крейсер покойников? Но зачем!? — Сейчас узнаем, — мрачно пообещал Фирмус. Шаттл, то ли не получив соответствующего сообщения, то ли проигнорировав приказ, прошел за границы защитного поля, опасно приблизившись к створу ангара главной палубы. И вдруг вспыхнул, залив монитор тепловизора ослепительно белой кляксой. Передатчик хрипло пискнул и замолк. Связь с «Пламенеющим» прервалась. — Взорвался гипердвигатель, — равнодушно констатировал Лайонел. — Как и следовало ожидать. — Простите? — Пиетт повернулся к разом осунувшемуся капитану лицом. — Старый пиратский фокус, — устало пояснил Мур. — Если контрабандистов ловят в обычном пространстве, бросить груз у них обычно возможности нет. А сдаваться в плен для многих из них равносильно немедленной казни, поэтому в таких случаях груз уничтожают вместе с кораблем и слишком любопытным патрульным фрегатом. В такой близости от крупной массы уйти в прыжок нельзя, но в режиме принудительного запуска можно вывести двигатель на необходимую мощность и получить «большой бум». — Ну, по крайней мере «Пламенеющий» не взорвался, — с нервным смешком отозвался Фирмус, — это мы бы точно заметили. Адмирал наклонил голову набок и прислушался, проверяя свою теорию. Но никаких новых катаклизмов не последовало. Каперанг же, озадаченный последней фразой Пиетта, подавленно молчал, пытаясь понять — шутка это или нет. И насколько в таких условиях вообще уместно шутить, если уж на то пошло. «Кажется, кое-кто уже свихнулся… или на полдороге к этому». *** Спустя десять минут связисты, подстегнутые пристальным вниманием начальства и собственными страхами, наконец-то победили капризную технику и теперь вызывали «Пламенеющий». Мостик не отвечал, но внезапно прорезавшийся в эфире начальник корабельной СБ крыл кавторанга Рьеку в таких выражениях, что у операторов сводило скулы. К несчастью, безопасник лишь изливал в пространство свое раздражение и не слышал обращенных к нему запросов. Или просто не желал на них отвечать. Покалеченный же разрушитель с развороченным взрывом створом главной летной палубы медленно дрейфовал в сторону, словно извиняясь за поведение своего экипажа. За кораблем тянулся шлейф мелких осколков и серебристая дымка замерзающего хладагента, которым спасательная команда щедро поливала все очаги пожара. — Блестяще, — с отчетливым сарказмом проговорил Пиетт, провожая взглядом подбитый ИЗР. — Мне придется приложить нечеловеческие усилия к тому, чтобы сделать доклад об этом происшествии читабельным. И не отправить в итоге нас всех на Кессель. Точнее, тех, кто доживет до волнующего момента оглашения приговора… Мур сглотнул, представив, как он будет объяснять Вейдеру причины провала. Эту сомнительную честь он однозначно предпочел бы переложить на адмирала. Ничего личного, просто жить очень хочется. Как быстро выяснилось, жить хотелось не только ему. — Каперанг, через час я желаю видеть результаты осмотра этого грузовоза. И очень надеюсь, что там отыщется хоть что-нибудь действительно ценное, — Пиетт развернулся на каблуках и направился к выходу с мостика. — Разумеется, сэр, — с запозданием кивнул капитан «Опустошителя». Сейчас его уже не тянуло иронизировать. *** Полковник Стоцци, возглавивший десантную группу и получивший от капитана недвусмысленные указания на предмет того, что ему надо сделать, лично сорвал пломбу со стандартного контейнера. Крайнего в ряду сотен точно таких же синих кубов, заполняющих кажущийся бесконечным трюм пиратского грузовоза. Поддетая найденным тут же ломиком крышка жалобно хрустнула и отпала, явив под собой толстый слой упаковочного материала, прихваченного клейкой лентой с угрожающей надписью «Хрупкий груз, не бросать, беречь от огня, не подвергать замораживанию!». Стоцци тихо хмыкнул под шлемом. После залпа «Пламенеющего», разворотившего двигательный отсек транспортника, о температурном режиме можно было смело забыть. «Вряд ли эти ребята думали, что их поймают», — с этой мыслью полковник вытащил вибронож и принялся сосредоточенно кромсать плотную упаковку. Его подчиненные деловито обшаривали трюм, фиксируя число, вид и расположение контейнеров. Судя по всему, копаться в грузе предстояло не один час. Разумеется, если кислорода хватит — поврежденная обшивка плохо держала атмосферу, а едва живой реактор обеспечивал температуру немногим выше нуля. Не самые комфортные условия существования для тех, на ком не надета штурмовая броня. — Сэр, — груженый портативным сканером лейтенант с облегчением водрузил тяжеленный прибор на ближайший ящик и отрапортовал: — стандартных контейнеров типа «Аурэ-342-10» три тысячи шестьдесят штук, типа «Хэш-3876» — две тысячи триста, типа «Тэта-42» — восемьдесят три. Вероятность того, что содержимое каждого из типов контейнеров идентично — семьдесят три целых три десятых процента по результатам предварительного сканирования. Прикажете вскрывать? — Не торопитесь, лейтенант, — проговорил Стоцци, отдирая последний кусок вспененной пленки. В холодном свете нашлемного фонаря блеснула металлическая табличка с номером груза и эмблемой компании-производителя — единственная понятная полковнику вещь по всем этом переплетении плат и проводов. Подцепив пластинку пальцами, полковник потянул ее на себя, с намерением оторвать, но табличка поддалась неожиданно легко, фактически отпав со своего места. А под ней внезапно обнаружилась прекрасно знакомая эмблема верфей Куата. — Вызывайте «Опустошитель», — тяжело уронил Стоцци. — У нас появилась проблема. — Есть, — отозвался озадаченный внезапной сменой настроения начальства лейтенант. *** — Адмирал, сэр, — хрипло каркнул комм, придавленный стопкой датападов, — капитан просит вас срочно прибыть на мостик. «Неужели?» — Фирмус извлек устройство связи из завалов и защелкнул браслет на запястье. Со вздохом посмотрел на экран, на котором за последние полчаса не прибавилось ни строчки, и захлопнул крышку деки. Похоже, что отчет в любом случае придется переписывать. А раз так, то и смысла мучиться дальше, придумывая благообразную ложь, нет. Шагая по коридору, Пиетт размышлял над причиной, заставившей Мура его вызвать. Десант вместо ожидаемой контрабанды нашел рабов? Маловероятно, этот тип кораблей не предназначен для перевоза живых существ. Скорее уж грузовоз оказался забит просроченными пайками из закромов родины. Региональные губернаторы были не прочь приторговывать всем, что плохо лежало. Причем в подобных ситуациях еще и маскировали свою «предпринимательскую деятельность» под действия, направленные на искоренение преступного элемента. Впрочем, вместо пиратов, в жизни не рискнувших бы попробовать подобный груз, страдали обычно обитатели разнообразных трущоб, которых хватало на любой цивилизованной планете. Но почему тогда эти ненормальные рискнули атаковать разрушители? Не спайс же они везли — корабль слишком велик, да и взрывали бы тогда не шаттл, а сам грузовоз… С этой мыслью Пиетт переступил порог широко распахнутой гермодвери и вопросительно уставился на ожидающего его капитана. — Мы кое-что обнаружили, сэр, — тихо произнес каперанг. — И, боюсь, это требует вашего внимания. — Личного? — изумился Фирмус. Помрачневший Лайонел медленно кивнул в ответ, указав на ближайший монитор, развернутый так, чтобы никакой излишне любопытный оператор не сунул туда свой длинный нос. Несколько секунд Пиетт смотрел, как на экране мелькают выпотрошенные контейнеры со снятыми табличками. — Организуйте мне транспорт, — приказал он. — Я хочу посмотреть на этот груз собственными глазами. «Ранкор раздери, а ведь старина Стоцци был прав — адмирал действительно решил осмотреть трофей лично», — молча удивился Мур, но вслух произнес лишь: — Шаттл уже готов. Вас встретят у шлюза и проводят к грузу. Должен предупредить, температура в трюме быстро падает, так что на осмотр будет не больше получаса. — Учту. *** Облачка пара, вырывающиеся из фильтров шлемов, были единственным признаком того, что застывшие у дверей шлюза штурмовики все еще живы, а не замерзли насмерть. Пиетт провел на борту грузовоза всего две минуты, но уже был готов бежать обратно к шаттлу со всех ног — уши мерзли немилосердно. Украдкой потерев кончик носа, адмирал убедился, что тот все еще на месте, и тихонько вздохнул, пожалев, что на его рост штурмовых доспехов не делают. Сейчас бы он не отказался от скафандра с подогревом. — Сэр? — офицер с алым наплечником возник из темноты трюма, как привидение. — Полковник Стоцци? — Да, сэр, — кивнул тот. — Идемте, адмирал, у нас мало времени. «Я заметил», — едва слышно буркнул Фирмус, поднимая воротник куртки. Конденсат, оседающий на меховой оторочке, неприятно холодил кожу, намекая, что задерживаться на борту мертвого корабля не стоит. «Если меня сюда вытащили чтобы показать два ящика устаревшего оборудования — упеку всю десантную группу на гауптвахту до возвращения на базу!» — Осторожнее, тут ступенька, — полковник подсветил дорогу и тут же перевел луч фонаря на вскрытый контейнер. Пиетт моргнул от яркого света и неверяще протянул руку к переплетению проводов. «Не может быть…» — Сэр? — спустя минуту переспросил Стоцци, обеспокоенный молчанием адмирала. — Вы знаете, что это, сэр? — Да. Сколько… сколько тут таких контейнеров? — Больше трех тысяч. Фирмусу безумно захотелось проснуться, или хотя бы оказаться где-нибудь подальше отсюда. То, что обнаружилось на борту «пиратского» транспортника, однозначно тянуло на неприятность года. — Больше трех тысяч систем наведения для турболазерных батарей ИЗР класса «Император»… — с трудом выговорил Пиетт. «Тьма милосердная, именно эта модифицированная серия стоит на «Исполнителе»! Но кто может себе позволить построить еще один линкор?!». — Полковник, вы понимаете, что это значит? — Нет, сэр. То есть, да, — сбился с мысли Стоцци. — Измена? — Именно. Зафиксируйте все данные, включая результат сканирования и выборочного вскрытия контейнеров. Мне нужны качественные снимки с серийными номерами «изделий». Полагаю, в Центре Империи очень заинтересуются этим грузом. — Есть! *** — Не лезьте не в свое дело, адмирал, — Исанне Айсард, директор СИБ, сидящая в своем столичном кабинете, расположенном в сотнях парсеков от «Опустошителя», презрительно усмехнулась, прищурив разноцветные глаза. — Оно вам не по зубам. — Вы так в этом уверены, мадам? — Фирмус, которого уже буквально трясло от злости, едва удержался от резкого выпада в сторону Снежной королевы. Ведь это именно она настояла на проверке сектора, передав координаты точки встречи. А Вейдер лишь пожал плечами, философски отметив, что сотрудничество между разными структурами пойдет Империи лишь на пользу. — Я всегда уверена в своих словах, — отрезала Айсард. — Вы встретили корабль, но вас никто не просил его потрошить. Достаточно было просто уничтожить! — В следующий раз потрудитесь ставить задачу четче, — огрызнулся Пиетт, — и заодно обеспечьте правдоподобную легенду. У повстанцев нет таких кораблей, да и у пиратов — тоже. А вот корпорации или преступные синдикаты типа «Черного Солнца» вполне могут себе их позволить! Но меня больше интересует заказчик груза, а не владелец этой посудины! — Вы все сказали? — холодно поинтересовалась Исанне. И не дожидаясь ответа, уронила: — Уничтожьте корабль. И не забудьте спустить в утилизатор ваш отчет, он никому не нужен. Ни мне, ни лорду. И еще — считайте, что в данном случае ремонт ваших любимых крейсеров, которые вы оказались неспособны сохранить, спонсирует Служба. — Как любезно с вашей стороны, — процедил адмирал, обращаясь к опустевшему экрану. Айсард исчезла не простившись. В два шага преодолев расстояние, отделявшее его от стола, Пиетт рухнул в кресло и невидяще уставился на столешницу, посреди которой лежали два инфокристалла с записью осмотра трюма «пиратского» транспортника. Подумав с минуту, Фирмус смахнул один инфокристалл в ящик стола, где он смешался с десятками таких же серых ромбиков, а второй спрятал во внутренний карман кителя. После чего отправился искать Мура. Капитан обнаружился у выхода из лазарета, и, судя, по его недовольному лицу, уходил он оттуда со скандалом. — Подождите минуту, Лайонел, — Мур обернулся, не успев скрыть удивленную гримасу. — Адмирал? Вы получили ответ с Корусканта? Пиетт скривился. — Получил, вместе с пожеланием не проявлять инициативу. И приказом уничтожить трофейный груз. — Но ведь связывались вы не с Генеральным штабом? — уточнил каперанг, не преминув «уколоть» адмирала. — Или «Эскадрон» уже переподчинили СИБ? Фирмус внимательно посмотрел на командира «Опустошителя». Похоже, тот тоже был не так прост, как стремился казаться. Ну что ж, это его проблема. — Не спешите с выводами, каперанг. Ошибка в этом деле может очень дорого стоить, — парировал Пиетт. — Кто бы ни был… заказчиком данной операции, отчитываться и вам, и мне предстоит перед одним и тем же человеком. Или вы считаете, что лорд Вейдер поверит в сказку о повстанцах, укравших продукцию верфей Куата, которую им даже некуда применить, и перебивших таблички с опознавательными знаками исключительно из любви к искусству? Лицо Лайонела потемнело. Угрозы, пусть и от старшего по званию, он терпеть не собирался. — Но лорд куда охотнее поверит документальным свидетельствам. Решайте сами, что вам выгоднее, Лайонел, — с этими словами Фирмус вложил в руку капитана инфокристалл с отчетом и откланялся. Оставив Мура столбом стоять посреди коридора. «В интересные игры играете, адмирал, — каперанг с силой сжал пальцы. Так, что острые грани впились в ладонь даже сквозь кожу перчатки. — Только вот меня в них втягивать не надо!» Обломки кристалла беззвучно полетели в утилизатор. «Разбирайтесь со своими покровителями сами, Пиетт. Я могу лишь пожелать вам удачи в этом нелегком деле. Впрочем, в вашем случае удачей можно назвать и быструю смерть. От удушья, например…» *** Четыре недели спустя, оставив «Опустошитель» у Фондора, Фирмус вернулся на Корускант. Точнее, на борт «Исполнителя», по прихоти Императора переведенного из захолустья в самый центр Империи. Флагман в сопровождении нескольких ИЗР «Эскадрона» расположился в тени планеты, скрытый от посторонних глаз. Темный лорд, следуя старой привычке, предпочитал до поры до времени лишь обозначать свое присутствие. И лишь потом переходить к активным действиям. «Очередная ловушка? И кто же должен попасться на сей раз?» — размышлял адмирал, глядя на постепенно приближающийся линкор, пока шаттл проходил стандартную процедуру идентификации. «Надеюсь, что не я…» — Адмирал, сэр, вас ждут на мостике, — встречавший его офицер был незнаком Пиетту, но Фирмуса это не удивило. Временно, как он надеялся, заменивший его в роли командующего «Эскадроном» адмирал Окинс привел на флагман свою «команду». И хорошо бы потом не забыть от нее избавиться. На всякий случай. — Я знаю дорогу, кавторанг, — Пиетт отчетливо нажал на слово «знаю», намекая, что соглядатаи ему не нужны и упорствовать в выполнении приказа в данном случае не стоит. — Прошу прощения, сэр, — офицер коротко откланялся и поспешил убраться. «Надо полагать, Вейдер уже здесь, — отметил про себя адмирал, скользнув взглядом по красующемуся на соседней площадке истребителю, вокруг которого толпились техники, — а это значит, что собраться с мыслями перед докладом мне не дадут. Проклятье!» Машинально проверив наличие инфокристалла с данными, Фирмус шагнул в лифт и неожиданно для себя вздрогнул, когда тяжелая створка двери захлопнулась с отчетливым лязгом. «Добро пожаловать домой…» — Императора здесь нет. От имени Империи говорю я… — рокочущий бас Темного лорда раскатывался по помещению мостика осязаемыми волнами. Ошарашенный подобным пассажем со стороны непосредственного командира, Пиетт замер на полушаге и прислушался. Но равнодушие в голосе Темного лорда было абсолютно искренним, ни малейшего намека на игру или скрытое удовлетворение. «Ах, значит это пока еще не переворот», — с облегчением выдохнул Пиетт. И, пользуясь тем, что сейчас командовать парадом приходится не ему, а бледному до синевы Окинсу, позволил себе на секунду отвлечься, попытавшись представить Империю Вейдера. Но в голову упорно лезли мысли о чем-то среднем между уничтоженным джедайским орденом и колонией строгого режима. Фирмус зажмурился, пытаясь затолкать непрошенную фантазию куда подальше, и едва не пропустил самое интересное. — Я рискну вызвать недовольство Императора, — главком помолчал несколько секунд, после чего с едва ощутимым сарказмом добавил: — К сожалению, на этот раз вас там не будет… Силуэт возмущенно размахивающего руками фаллиена, в котором Пиетт с удивлением признал главу синдиката «Черное Солнце», до того виденного им исключительно в СИБовских досье, рассыпался синими искрами и погас. «Блестящий образчик фирменного ситхского чувства юмора, подкрепленный действием для большей наглядности, — мысленно констатировал адмирал, глядя, как гибнет в огне орбитальный дворец мафози, рискнувшего вызвать гнев Темного лорда. – Только вот недовольство Императора тоже не заставит себя ждать…» Пиетт едва слышно вздохнул, вспоминая события последних месяцев. История имела нехорошую привычку повторяться, причем не особо утруждая себя разнообразием даже в деталях. Но в этот раз у него в рукаве есть один маленький козырь, который не только поможет ему сохранить голову, но и позволит доказать свою лояльность. «Только вот кому? Вейдеру, Императору или самому себе?» Увы, время, отпущенное на размышления, истекло, и Фирмус шагнул вперед, склонив голову в формальном поклоне. — Милорд…