Света фонарей, разрезавших черноту вокруг людей, всё равно не хватало, чтоб достаточно осветить подвал, оказавшийся почти пустым, за исключением некоторых ящиков и поломанных вещей, сваленных у стен. Однако именно эта пустота помогла выхватить металлическую дверь, запертую на тяжёлый засов, который двум матросам с трудом удалось отодвинуть в сторону, лишь затем, чтоб, открыв её, оказаться в природном туннеле, тянувшемся далеко за пределы видимости. Подняв фонарь, Томас с интересом разглядывал неровные борозды на стенах и сводах, оставленные водой тысячелетия назад, пока Диппер хмурился, чувствуя небольшую слабость.
— Ронда, почему бы тебе не вернуться назад, в деревню? — Повернувшись к племяннице, предложил Пайнс. — Мистер Хьюитт мог бы присмотреть за тобой до нашего возвращения, или доставить тебя обратно на корабль.
— Я тоже считаю, что так будет лучше, — заметил Томас, оторвавшись от изучения неровных борозд на стенах природного коридора. — Кто знает, сколько нам придётся идти. Пещеры не место для юных девушек.
Ронда невольно сжала запотевшими ладонями ткань юбки, виновато опустив глаза, понимая, что зря спустилась вместе со всеми, поддавшись любопытству. Её не осуждали, но она и сама догадывалась, насколько обременительной может стать в их походе по природному лабиринту, а быть балластом доставлять всем лишние неудобства девушке совсем не хотелось.
— Что случилось? Почему опять медлим? — поинтересовался Картер, переводя взгляд с друзей на Пайнс и обратно.
— Простите, я думаю, мне стоит подождать вашего возвращения наверху, — тут же ответила на его вопрос шатенка. — Платье и туфли не та одежда, которую следует надевать в подобные места.
— При всём уважении, мисс Пайнс, у нас нет времени, чтоб сопровождать вас наверх и тем более ждать, когда вы подберёте подходящий наряд. К счастью, пол здесь достаточно ровный, чтоб по нему можно было идти. Мы и так потеряли много времени и я не хочу тратить дальше на пустые разговоры. В крайнем случае мистер Оуэн с радостью поможет вам идти вперёд, — не смотря на то, что девушка пыталась вежливо извиниться, капитан не обратил на это внимания, говоря жёстко, а при взгляде на ближайшего помощника Дилана Ронде и вовсе стало не по себе.
— Но так нельзя, — нахмурился Диппер, выступая вперёд.
— Нельзя отправлять девушку одну на корабль, или оставлять её в деревне, где полно рыбаков, давно не видавших симпатичных чужестранок, Диппер, — холодно отрезал Картер, но, видимо поняв, что говорит слишком жёстко, вздохнул. — Если с мисс Пайнс что-то случится, ты же первый будешь винить себя. Поверь, здесь, под нашим присмотром, она будет в куда большей безопасности, чем там.
Помолчав немного, раздумывая, парень всё же кивнул, нехотя соглашаясь с доводами своего друга, и отправился вперёд, искать оставленные Фиддлфордом подсказки в каком направлении им надо идти. Ронда осталась стоять на месте, сжимая кулаки до побеления костяшек, впиваясь ноготками в кожу.
— Может быть Дилан и прав, — неуверенно протянул Томас, избегая взгляда Пайнс, которого и так не последовало. Что бы не говорили о капитане Картере, как бы к нему не относились остальные, но шатенке он не нравился. Возможно всё это было лишь её воображением, после всего пережитого ждущим подвоха от каждого человека в поле зрения, хотя самой Ронде приятней было думать, что так проявляла себя её женская интуиция, однако от этого мужчины ей хотелось находиться как можно дальше.
— Вы в порядке?
— Да, в полном, — коротко кивнула Пайнс профессору. — Не беспокойтесь, я постараюсь не задерживать вас.
Ронда направилась вперёд, тем более что Диппер нашёл нужный указатель и отряд начал свой путь, освещая дорогу фонарями. Пещера не тянулась прямым ходом, постоянно извиваясь, то становясь настолько широкой, что по ней бы спокойно прошёл полк солдат, то сужалась до таких размеров, что приходилось идти боком. И уж точно эта пещера не походила на тот туннель из воспоминаний бабушки, теперь ещё больше походивший на детский аттракцион со всеми своими ловушками. Здесь ловушек не было, но их отлично заменяли то там, то тут растущие сталагмиты, свисающие сверху сталактиты и сам проход, что мог резко уйти вниз, или, наоборот, встретить путников преградой, которую приходилось преодолевать при помощи карабканья вверх по стене. После несколько часов такого прохода Пайнс начало казаться, что они и впрямь будут блуждать вечность в этом бесконечном проходе. Когда под ногой в очередной раз оказалась неровность, шатенка покачнулась и непременно бы упала, если бы не оказавшийся позади Томас, удержавший её на месте.
— Спасибо, со мной всё в порядке, — поблагодарила девушка, откровенно солгав. Ноги горели от долгой ходьбы, а на ступнях абсолютно точно появились кровавые мозоли, от чего Пайнс уже некоторое время прихрамывала, а тело ныло, требуя хотя бы небольшой передышки. Впрочем, шатенка понимала, что все устали, потому молчала, продолжая двигаться вперёд. А заодно мысленно костерить проклятого Картера, который то и дело подгонял всех, причём делал это так рьяно, что порой Ронда невольно задавалась вопросом: кто на самом деле больше всех хочет достичь цели?
— Всё же вам следовало остаться в деревне, — вздохнул МакГакет. Ему, человеку привыкшему проводить большую часть времени за книгами, путешествие тоже давалось с трудом.
— Чего уж теперь, — тоже вздохнула девушка, невесело улыбнувшись. — Не поворачивать же назад теперь.
— И то верно, — согласился профессор. — Будем надеяться, что большую часть пути мы преодолели и конец ждёт нас уже за следующим поворотом.
Увы, вопреки надеждам, за следующим поворотом конца не было, зато изумлённым взглядам открылось нечто иное. Туннель разделялся на два рукава, а между ними стояла очень странная статуя старика, вскинувшего вверх руку и наступившего ногой на поставленную ребром шестерёнку. Едва увидев её, Пайнс так и застыла с открытым ртом, ведь точно такую же статую она видела на кладбище.
— Что это? — нахмурившись, спросил Дилан, приблизившись к статуе, у которой уже склонился Диппер, сосредоточенно изучая табличку в основании.
— Здесь написано: «Дай мне самое главное и иди вперёд», — протянул парень, задумавшись. В памяти всплыли недоделанные механизмы на полке в кабинете изобретателя.
— «Самое главное», — сплюнул под ноги статуи капитан. — Лучше скажи, куда нам двигаться дальше, Диппер. Направо или налево?
— Подожди, — махнул рукой Пайнс, рассматривая небольшую чашу в руке Фиддлфорда. — Это какая-то загадка, не решив которую, нам не удастся пройти дальше. Думаю, в эту чашу надо положить какой-то предмет.
— А если не положить?
— Скорее всего активируется ловушка.
— Да ты смеёшься надо мной! — прорычал Картер, пнув с досады камешек. — В дневнике написано, что это может быть?
— Я посмотрю, — примирительно поднял руки матрос, надеясь, что это поможет другу успокоиться. В конце концов, они все устали и им всем нужна была небольшая передышка.
Поняв, что какое-то время никуда идти больше не придётся, команда начала рассаживаться у стен в полной тишине. Ронда тоже села, как и некоторые другие задумавшись над тем, какой предмет имелся в виду, однако в голову, как назло, ничего дельного не приходило. Звучали разные варианты: кто-то предполагал, что сумасшедший старик имел в виду деньги, Томас склонялся к дневнику, а Диппер к тому, что имелась ввиду шляпа, тем более что такая как раз украшала голову статуи и была снимаемой.
— Если откровенно, это может быть что угодно, — горестно вздохнул Томас, повесив плечи. — Эта загадка предназначалась не нам, а лучшему другу Фиддлфорда, с которым они затеяли всё это. Скорее всего, у них была какая-то договорённость, с чем именно должен прийти Стенфорд Пайнс, что бы избежать ловушки. И они вполне могли не записать этого в дневник, опасаясь что их записи попадут не в те руки.
— Лучшему другу? — встрепенулась девушка, зацепившись за слова, что-то всколыхнувшие в памяти. Она хмурилась, силясь вспомнить, где же уже встречала нечто подобное, а когда вспомнила, удивлённо достала из кармана деревянную коробочку. С этим походом Пайнс совершенно забыла о её существовании, а ведь собиралась отдать их профессору. Однако теперь она ещё раз пробежалась взглядом по надписи:
— Моему лучшему другу. Они очень важны, так что береги их и при случае верни мне, — прочитав, шатенка повернула голову, встречаясь с удивлёнными взглядами Диппера и Томаса, и, смутившись, передала им находку. — Эти очки принадлежали покойному мистеру МакГакету. По словам отца Андерсона, местного священника, перед своей смертью он попросил передать их мистеру Пайнсу, если тот когда-нибудь вернётся в Литтлбэй. Вот он и отдал их мне.
Под конец девушка начала говорить совсем тихо, совсем растеряв уверенность. В конце концов, ну кто стал бы делать ключом к разгадке очки.
— Простите, наверное, это была глупая идея.
— Нет, — внезапно хлопнул себя по лбу Диппер. — Это же было так очевидно! Приедь Стенфорд в Литтлбэй и узнай, что его друг умер, он бы в первую очередь отправился узнать подробности его смерти и не замешан ли здесь Билл, а получив очки и послание сразу понял, что их надо приберечь! Я самый настоящий дурак!
— Нет, — покачал головой огорчённый Фиддлфорд. — Мы все так рвались разгадать тайну наших родственников, что совсем забыли о них самих. По правде, мне сейчас ужасно стыдно за самого себя. Благодарю вас, мисс Пайнс. Приятно знать, что хоть кто-то из нас не забыл о человечности.
МакГакет мягко накрыл ладонью руку Ронды, чуть сжав в благодарности, от чего девушка вспыхнула, не сумев вымолвить ни слова, лишь улыбнуться в ответ. Не став медлить, Диппер взял очки и положил их на чашу. Секунду ничего не происходило, а затем раздался грохот, едва не оглушивший людей, воздух наполнился каменной пылью. Когда всё закончилось, правый туннель был полностью завален камнями, сдвинуть которые не представлялось возможности.
— Похоже, нам остался только этот вариант, — произнёс капитан, первым направившись вперёд. — Будем надеяться, что он верный.
— Он верный, — посмотрев на племянницу, ободряюще улыбнулся шатен. — Ты молодец, Ронда.
Не сдержавшись, Пайнс улыбнулась ему в ответ и кивнула. В груди отчего-то разлилась уверенность, что они почти у цели.
***
С наступлением темноты заметно похолодало, воды близ Литтлбэя накрыло дымкой тумана, и лишь по огонькам из окон можно было понять, в какой стороне находится берег. Оставшиеся на Ост-Индце матросы, не занятые дежурством, по большей части собрались на нижней палубе, в отсутствии капитана и его помощника коротая время за играми в карты или развлекая друг друга историями, порой не самого приличного содержания. Однако прикладываться к спиртному никто не спешил, ибо приказ Картера был предельно ясен: быть готовыми отплыть в любой момент. Чем руководствовался капитан, мичман не имел ни малейшего понятия. Говоря откровенно, он и не горел желанием узнавать, сетуя лишь на невозможность отправиться в таверну, чтоб пропустить кружечку другую.
— Тц, — недовольно цокнул языком мичман, в очередной раз проиграв. Гулящая девка по имени Фортуна этим вечером предпочла общество молодого матроса, позволив тому выиграть уже в четвёртый раз. Пока счастливчик сгребал к себе монеты и парочку рубинов, мичман поднялся, решив подышать свежим воздухом.
Палуба встретила человека холодным промозглым воздухом, неприятно оседавшем на коже, и одежде. Подожжённый фитиль самокрутки на миг вспыхнул, пронзив ночную темноту красным огоньком, а мичман с удовольствием втянул в лёгкие густой табачный дым, медленно выдохнув. Прислонившись к бортику, время от времени стряхивая пепел, мужчина предавался сладким мечтам, в которых он покидает ненавистный Ост-Индец и проклятого Картера. Тот невзлюбил его с самой первой встречи несколько лет назад, закрепив на одной должности и отказываясь переводить в ранг выше. Горсть найденных рубинов приятно оттягивала внутренний карман, обещая безбедную жизнь по возвращении из рейса. И не только ему.
Мужчина даже усмехнулся, вспоминая как часто в самых разных уголках обнаруживались горсти алых камешков, которые все старались припрятать как можно надёжнее, так что мичман бы не удивился, если бы вдруг оказалось, что среди них нет никого, кто не разжился бы хотя бы одним драгоценным сувениром. Разве что Уильямс, но его мужчине не было жалко ни капли. Сам виноват, что упустил богатство. Впрочем, подумал он, если парень не совсем дурак, то успел прикарманить хоть что-то.
Дальнейшие его мысли больше не возвращались ни к доверчивому матросу, ни к капитану, выбрав направление мечт о большой квартире в центре города, молодой блондиночке, что будет согревать его ночами, и весёлых вечерах в клубах со всеми своими приятелями. За этими приятными мыслями мужчина выкурил несколько самокруток, прежде чем холод начал пробираться под одежду и он решил вернуться. Выбросив последний окурок за борт, мичман потянулся, разминая затёкшие плечи, и направился было обратно к команде, но остановился, прислушавшись. На палубе было тихо, даже слишком, что его невольно насторожило. Не было слышно ни приглушённого смеха, доносящегося из недр корабля, ни редкого крика чаек, ни разговоров матросов, что должны были дежурить на палубе. И хоть по сути ничего необычного в этом, казалось бы, не было, отчего-то мужчине стало не по себе. Беспокойно озираясь, мужчина почти дошёл до лестницы, ведущей вниз, когда краем глаза уловил движение в стороне.
— Джонс? Уидвик? — позвал он, но никто не отозвался, что, в купе со странной нервозностью, лишь разозлило мичмана, резко направившегося в ту сторону, где должны были быть находиться дежурившие. — Джонс! Уидвик! Отзовитесь!
Однако палуба, сколько хватало зрения, была пуста, и никаких следов матросов на ней не было. Мужчина уже было решил, что ему привиделось, собираясь повернуть назад, но тут дымка тумана лишь самую малость развеялась, однако этого оказалось достаточно, чтоб заметить очертания валяющегося на снастях человека.
— Уидвик! — прорычал мичман, узнав матроса. — Почему не отзываетесь, когда вас зовёт старший по званию? Почему в столь не подобающем виде? Вы что, пьяны?! А ну поднимайтесь немедленно!
Наклонившись, мужчина схватил лежащего матроса за руку, резко дёрнув на себя, ожидая как минимум почувствовать сопротивление, а как максимум услышать пьяную ругань. Однако не встретив ни того, ни другого, сам же и оказался сидящим, продолжая сжимать запястье парня, отчего-то твёрдое, словно вырезанное из дерева. А в следующий миг заорал так, как не орал никогда в жизни. Уидвик смотрел на него широко раскрытыми остекленевшими глазами, на лице, вернее на оставшейся его половине, застыло посмертной маской выражение ужаса. Тело его было разорвано на две части и пока верхняя половина прижималась к мичману, ноги так и остались лежать. Живота не было, органы кровавым месивом валялись рядом, позвоночник был перебит.
Отбросив то, что осталось от бывшего члена команды, мужчина спешно попятился, не без труда поднявшись на дрожащие ноги, и бросился было поднимать тревогу, как, не преодолев и половины пути до лестницы, замер. Впереди появилась тень, а стоило моряку приглядеться, как дикий ужас пронзил его. Огромный тёмный монстр с перепончатым гребнем на спине, склонился над телом Джонса, вгрызаясь острыми гвоздями-зубьями в плоть, с треском ломая кости. Вырвав кусок мяса, существо запрокинуло вверх свою рыбью морду и с довольным чавканьем проглотило, длинным языком слизнув вымазанные в крови губы. Поглощённое своей жуткой трапезой, чудище пока не замечало присутствие ещё одного человека, но, мичман был уверен — стоит ему только попытаться добежать до лестнице и он станет ещё одним блюдом в меню, разделив участь Джонса и Уидвика.
Кинув последний взгляд на открытую дверь, мичман внезапно понял, что должен делать и, отступив назад, бросился к краю корабля. Скорее всего, закончив на палубе, монстр спустится вниз, чтоб полакомиться остальной командой. Пока эта тварь будет пировать, рассуждал матрос, ни чуть не мучаясь угрызениями совести, что бросает товарищей на произвол судьбы, он сможет добраться до берега, пусть и вплавь. Перемахнув через бортик, мужчина прыгнул в холодную воду.
***
Съёжившись под кроватью в одной из кают, Престон Уильямс дрожал и шептал все знакомые ему молитвы, отчаянно прислушиваясь к звукам за дверью. Вид залитого кровью пола нижней палубы и мёртвых товарищей, которых пожирали чудовища, никак не хотел исчезать. Случайность, что Уильямс отошёл на камбуз, надеясь перехватить какое-нибудь сушёное яблоко, и лишь потому разминулся со странными тварями, неизвестно как пробравшимися на корабль. Однако он понимал, что, скорее всего, остался последним живым человеком на всём Ост-Индце и если его найдут, то тоже съедят.
В этот момент из коридора донёсся шорох, будто что-то большое волочилось по полу, и глухой рык. Затем тихо заскрипела дверь и Престон замер, в ужасе смотря как покрытое склизкой тёмно-серой чешуёй тело заползает в каюту, замирая в центре. Существо с шумом втянуло воздух, а затем на пол опустились тонкие руки с длинными перепончатыми пальцами, оканчивающимися острыми когтями. Монстр наклонился, заглянул под кровать, уставившись на человека большим жёлтым глазом, и оскалил рот. В голове у матроса пронеслось что вот он, его конец. Сейчас эта тварь вытянет его своими ручищами и разорвёт как остальных. Но чудище не торопилось, лишь принюхивалось и фыркало, пока, наконец, не распрямилось. Несколько секунд стояла абсолютная тишина, а за тем на пол упал крупный рубин. Престон не двигался, не смог бы пошевелиться, даже если бы очень этого хотел.
Подождав немного, существо вновь зарычало и подвинуло драгоценный камень к самому краю кровати, оцарапав когтями пол, и у матроса вдруг возникла совершенно дикая мысль, что оно хочет, чтоб он взял рубин. Вместо этого Уильямс лишь сильнее прижался к стене, не зная, что произойдёт дальше. Чем дольше тянулось время, тем громче рычало чудовище, видимо теряя терпение. В конце концов оно с силой ударило по кровати своим рыбьим хвостом и издало не то рык, не то писк, от которого у Уильямса заложило уши, но, так ничего и не добившись, покинуло каюту, удаляясь громко стуча по полу и стенам.
***
Мичман плыл что есть сил, ориентируясь по огням впереди. Лёгкие жгло, тело горело от ледяной воды, но с каждым гребком расстояние между ним и кораблём увеличивалось, придавая сил. Мужчина усмехался тому, что перехитрил злобное чудище, оставшееся на Ост-Индце, не сразу обратив внимание, как что-то задело его ногу. Когда нога вновь зацепилась за что-то, мичман решил было что это водоросли или мусор, но когда ногу не сильно дёрнули, в голове мужчина почувствовал неладное. В следующий момент нечто утянуло его под воду и всё стихло. Лишь перепончатый гребень, бесшумно показавшись из воды, направился в сторону дальнего берега к одинокому утёсу.
