Генри Хестон

      Ночью в городской тюрьме царили полумрак и холод — казалось, железные прутья вот-вот покроются инеем. Генри Хестон, кое-как устроившись на маленькой койке, уснул, уткнув лицо в поднятый воротник пиджака. Впрочем, согреться это нисколько не помогало.       За шерифским столом посапывал Шмидт, вытянув свои длинные ноги в потрескавшихся сапогах и откинув голову. Котелок слетел с его макушки и теперь валялся на холодном полу. Внезапно на него кто-то наступил, а затем по открытой шее помощника шерифа скользнул миниатюрный нож. Незваный гость на всякий случай ткнул лезвие в бок Шмидту, обыскал его и только потом приблизился к тюремной камере.       Побрякивание чего-то металлического разбудило Генри. Он встрепенулся и попытался разглядеть, что происходит. Кто-то чиркнул спичкой, и у замка появились чьи-то большие руки, держащие связку отмычек. Вскоре слабый отсвет погас, но звон продолжился. Наконец, решётчатая дверь с лёгким скрипом открылась, голос в темноте произнёс:       — Генри, я от Итана. Выходи.       Хестон узнал этот голос. Именно он с такой живостью рассказывал горожанам, как умер Ник Уильямс. Со злобой вскочив на ноги, Генри ринулся к метису и схватил его за воротник, намереваясь если не избить, то уж точно обстоятельно поговорить. Но незваный гость опередил его:       — Тише, мистер Хестон. Предлагаю сперва уйти отсюда, а уж потом…       Генри смерил его мрачным взглядом и отпустил, направившись к выходу. Внезапно он остановился, увидев мёртвого Шмидта, и повернулся к метису:       — Ты убил его!       — Пришлось. Пойдём, лучше не задерживаться тут.       Хестон, будто извиняясь, взглянул на помощника шерифа и вышел вслед за своим освободителем. Ему пришлось снова поднять ворот пиджака, чтобы хоть как-то защититься от накинувшегося мороза. Мелькнула мысль вернуться в тюрьму и забрать плащ у мёртвого Шмидта, но возвращаться назад нисколько не хотелось.       — Кто убил Ника Уильямса? — спросил Генри, оборачиваясь назад — невысокий метис не поспевал за его стремительным шагом.       — Итан. Но его вообще не должно было там быть! Я поехал с парнем примерно через час после того, как индеец отвёз тебя в прерию, и внезапно к нам примчался твой брат. Уильямс начал задирать Итана, а он взял да пырнул мальца ножом.       — И приказал тебе свалить всю вину на меня?       — Не совсем... — Метис замялся. — Он сказал, чтобы я придумал, как выпутаться из этого, но чтобы ты не пострадал.       Генри нахмурился, затем поинтересовался:       — Так, значит, это тебя Итан зовёт Койотом?       Метис, словно отмахиваясь, буркнул: «Да». Он надеялся, что хотя бы Генри отнесётся к нему с меньшим презрением.       — Нам надо спешить, — проговорил Койот. — Сейчас — самое подходящее время для побега, город полностью спит — я… долго изучал это.       В публичной конюшне посапывали лошади. Мальчишка-конюх тоже спал, опрометчиво решив, что эта ночь ничем не отличается от предыдущих, и никто не посмеет сюда вторгнуться. Здесь было куда теплее, чем в тюрьме или на улице, и Генри с наслаждением грелся, пока метис выводил своего коня. Однако когда Койот собрался вывести лошадь, на которой он привёз мёртвого Ника, Хестон прошептал:       — Полагаю, я должен ехать к Итану?       Метис, предчувствуя проблемы, кивнул. Генри упрямо мотнул головой, не намереваясь никуда идти.       — Чёрт бы тебя побрал! — прошипел Койот. — Я не собираюсь тащить тебя силком, так что дальше выкручивайся сам. Если тебя поймают, пеняй на себя!       Он вышел, ведя лошадь в поводу. Стук копыт, наконец, разбудил мальчика. Поправив большую для его головы шляпу, он удивлённо воззрился на Генри и медленно поднялся на ноги. Когда рука потянулась к револьверу, Хестон быстро схватил его за плечи и опустился на корточки, заглянув парнишке в глаза.       — Прошу, не надо, — проговорил он, стараясь убедить мальчишку взглядом и голосом в своих безобидных намерениях. — Я просто хочу уйти отсюда, хорошо? Не я убил Ника Уильямса, и я не хочу, чтобы меня убивали.       Паренёк совершенно неожиданно для Генри кивнул и прошептал, будто это было страшнейшей тайной:       — Я вам верю, мистер.       Хестон облегчённо выдохнул и поднялся. Но мальчишка ещё не закончил — задрав голову, он снова зашептал:       — Вам ведь негде прятаться, мистер. Подите сюда, я вам покажу.       Генри насторожился, но всё-таки пошёл за пареньком. Тот достал из кармана маленький ключ, поправил шляпу и, дойдя до последнего стойла, открыл напротив неё неприметную дверь.       — Там, конечно, тесно, да и пауки, наверное, но зато вас никто не будет искать в конюшне, а особенно — вот здесь.       Мальчишка приглашающим жестом указал на темнеющий проём. Хестон, пригнувшись, зашёл внутрь, и паренёк тут же закрыл дверь. Мелькнула неприятная мысль, что это — ловушка, но было поздно.       Комнатушка оказалась не только тесной, но и невысокой, поэтому Генри решил усесться. Что происходило снаружи, услышать было невозможно — то ли потому, что ночью никто в конюшню не заходил, то ли потому, что дверь не пропускала ни звука. Но Хестон не стал рисковать, и потому максимально притих. Ему удалось даже улечься и заснуть ненадолго — благо здесь тоже было тепло. Однако какое-то насекомое, забывшее о приближении зимы, настойчиво бегало то по рукам, то по лицу, и Генри пришлось бодрствовать.       Он пытался прикинуть, что делать дальше, стоит ли пытаться найти Итана или просто уехать прочь из города. Но Эмма?.. Он не видел её уже давно и опасался, что брат всё испортил. Пожалуй, стоит просто уехать. Надо дождаться ночи — и сбежать. Если только мальчишка не выдаст Генри шерифу. «Наверное, стоило дать ему денег, — корил себя Хестон и тут же добавил: — Надо было просто поехать вместе с метисом!».       Лёгкий голод добавлял дискомфорта. Кроме того, начали затекать ноги, и Генри осторожно поменял положение, попытавшись даже подняться. И так предстояло провести как минимум день...       Хестон не слышал, какой шум поднял Джонсон, обнаружив мёртвого Шмидта и пустую тюрьму. Не слышал и не видел, как собрались на площади горожане, тут же отправившие отряды искать беглеца. Впрочем, о поднявшейся тревоге Генри догадался — в конюшне стало шумно, люди выводили лошадей, ругались, что-то невнятно говорили. Виновник переполоха лежал, застыв и боясь, что малейшее движение его выдаст. Он всё ждал, что дверь вот-вот откроется, и его вытащат наружу, отблагодарив мальчишку. Но о позабытой комнатушке, кажется, было известно только юному конюху.       Не знал Генри и о том, что Сэм вместе с Мэттом пришёл к шерифу и рассказал об Итане. Джонсон выслушал историю с явным недоверием, а затем произнёс:       — Убили твоего брата, Уильямс, и только поэтому я поверю во всё это. Но мне нужны доказательства. А пока что Генри — сбежавший из тюрьмы подозреваемый, который ещё и убил человека. Если бы ему нечего было скрывать, сбежал бы он?       — Мы не знаем, он ли убил Шмидта, — возразил Мэтт.       — Далеко Хестон уйти не мог, — тянул своё шериф, перестав слушать гостей. — Можете идти. Я всё равно должен изловить беглеца.       Четыре отряда вечером вернулись ни с чем — ни следа преступника не обнаружили.       Кто-то — вероятно, один из старших конюхов — долго стоял совсем рядом с дверью. Генри слышал, как переступают чьи-то сапоги и что-то говорит низкий голос. Мысленно простонав, Хестон откинул голову на отчего-то мягкий пол и бесшумно взмолился, чтобы его не обнаружили. От мучительного ожидания даже стало душно, и он рискнул сначала ослабить галстук, затем расстегнуть жилет. Наконец, мучитель ушёл, но кто-нибудь то и дело заходил в конюшню, приводил или уводил лошадей или просто стоял у стойл.       Внезапно дверь открылась. Генри вздрогнул, но подняться смог не сразу. В полутьме он различил очертания невысокого человека в широкополой шляпе. Мальчишка. Хестон не без труда встал на ноги, выбрался наружу и осмотрелся. Только лошади и паренёк. Севшим голосом, улыбнувшись, Генри поблагодарил мальчика и протянул ему несколько долларов.       — О, спасибо, мистер, — обрадовался парень. — Вы теперь поосторожнее.       Генри не стал задерживаться и быстро вышел на улицу. Было ещё холоднее, чем в прошлую ночь, и Хестон спешно застегнул жилет и поднял ворот пиджака. Вокруг ни души. Самое время уходить.       Вскоре он добрался до заброшенного дома. Здесь ещё остались следы одного из отрядов — горожане надеялись, что беглец спрячется неподалёку. Теперь, хотелось верить, они забудут про эту старую хижину. Хорошо бы уйти, добраться до другого города, пока его не стали искать повсюду, но слишком уж холодно было снаружи. Если переждать ночь, то можно попробовать уехать на каком-нибудь дилижансе.       Близился рассвет. Хестон — весьма безуспешно — пытался согреться у маленького костерка внутри заброшенного дома. На улице бушевала метель, а в комнату через многочисленные щели проникали ледяной ветер и хлопья снега. Генри забился в дальний угол, стараясь хоть немного спастись от холода, но ни пиджак, ни едва горевший огонёк его не спасали. Хестон отломал от старого кресла ножку и подкинул в огонь. Пламя накинулось на дерево и вспыхнуло, поднявшись высоко вверх.       Генри улыбнулся, зарылся носом в поднятый воротник пиджака и уставился на огонь. Через минуту он закашлялся с такой силой, что чуть не угодил головой в пламя. Наконец, кашель унялся, и Хестон, тряхнув головой, устало прислонился к стене — за небольшой промежуток времени он уже успел простыть, и это отнюдь не радовало. Он быстро заснул, не в силах бороться с усталостью.       Проснулся Генри от нахлынувшего холода. Сначала он подумал, что это метель разбушевалась ещё больше и распахнула дверь, однако затем он разглядел в темноте дверного проёма человеческую фигуру.       — Так вот ты где, — донёсся до ушей Хестона чуть хрипловатый, слишком знакомый голос. Человек подошёл к костру, и Генри увидел своего брата.       — Итан?       — Если ты думаешь, что мать родила не двоих, а троих, то можешь считать, что я не Итан, — усмехнувшись, ответил второй Хестон. Он протянул руку и помог брату подняться. — Пойдём, — сказал он и вышел из дома. Генри ногой потушил огонь и последовал за близнецом.       — Лошадь всего одна? — недоумённо произнёс он, уставившись на коренастого коня, привязанного к двери.       — Ну да, — ответил Итан, поглаживая мерина по морде. — Индейская лошадка вынесет и двоих. Это тебе не твои любимые породистые скакуны, загибающиеся при первых заморозках. Эта лошадь — коренной житель, привыкший ко всем невзгодам, в том числе и зимним, — сказал он с гордостью. — Впрочем, хватит разговоров, — одёрнул он себя и вскочил на голую, без седла, спину лошади. — Садись передо мной, а то упадёшь ещё, — сказал Итан с долей пренебрежения и снова протянул руку.       — Я могу сесть и сзади, — проворчал Генри.       — Знаю я, как ты ездишь, — усмехнулся Итан и похлопал по спине коня, приглашая брата сесть. — Держись за гриву, а то сдует. Вьюга, кажется, только начинается.       Он дал шпоры коню, и тот побежал настолько быстро, насколько это было возможно в условиях метели.       — Зачем ты за мной приехал? — осведомился Генри, надрывая голос, — ветер, воя, уносил его слова.       — Ты думаешь, я позволю родному брату свести себя в могилу? — не менее громко ответил Итан. — К тому же, я бы сам от скуки умер, — добавил он ехидно. — Кого мне прикажешь изводить?       — Идиот, — буркнул Генри и уткнулся подбородком в грудь, надеясь спастись от бьющего в глаза снега, а заодно и согреться.       Наверное, он бы обязательно уснул, если бы не пронизывающий холод и жуткий ветер. Мустанг, казалось, практически не замечал огромных сугробов — он бежал, и довольно быстро. Как конь и его хозяин определяют дорогу, Генри так и не понял. Когда он уже хотел спросить у Итана, как долго им ещё ехать, сквозь бушующую вьюгу показался дом, и Генри даже стало теплее, как только он представил себе прогретую комнату.       Пока Итан отводил лошадь в маленькую конюшню, его брат неуверенно топтался на месте, вжав голову в плечи. Итан пригласительным жестом указал на дверь и, лукаво улыбаясь, важно произнёс:       — Прошу пожаловать, мистер Хестон.       — Перестань, — буркнул Генри и вошёл в дом. Итан рассмеялся и прошёл вслед за братом.       В небольшой постройке было всего две комнаты — тесная спальня и гостиная. Впрочем, эта комната служила и кухней — в дальнем углу висела скудная утварь для готовки. Поставленный посередине стол окружали три тёмных грубоватых стула, у одной стены, рядом с камином, который Итан затопил только сейчас, ютилось кресло с громоздким сундуком, а у другой — грязноватая лежанка. На светлых обоях висели кое-какие охотничьи трофеи — в том числе и индейский кинжал, висевший над кроватью.       Генри, успевший снять намокший пиджак, тут же сел возле камина, уставившись на огонь и тихо отстукивая пальцами какой-то бодрый ритм.       — Отогреваешься? — осведомился Итан, с долей озабоченности посматривая на близнеца.       Генри кивнул, не отрывая взгляда от огня.       — Куда подевался метис? — спросил он, чтобы не допустить воцарения тишины.       — Отправил его в город, он меня раздражает, — усаживаясь в кресло, откликнулся Итан и, подобно своему брату, уставился в одну точку.       В силу своей чрезмерной любопытности и неусидчивости Генри, толком не согревшись, поднялся и принялся осматривать комнату. Его внимание сначала привлекла голова волка на стене, а затем — лестница, ведущая на чердак. Однако не успел он подняться и на две ступени, как Итан тут же раздражённо произнёс:       — Сиди и грейся. И не маячь!       — Я лишь хотел...       — Чёрт возьми, ты можешь просто сесть, когда тебя просят?! — взорвался Итан и с бешенством воззрился на брата.       — Может, я хочу уйти, — бросил Генри. — Я не твой пленник. Мне надо увидеться с Эммой, в конце концов.       Итан метнул на близнеца гневный, немного удивлённый взгляд. Он и забыл, что в девушку влюблён не он один.       — Ты её тоже любишь, верно? — тихо спросил Генри.       — Я похож на тебя, — притворно-безразлично отозвался его брат и пожал плечами. — Разумеется.       Генри вздрогнул. Итан никогда не говорил: «Мы похожи» или: «Ты похож на меня» — только неизменное: «Я похож на тебя», будто его близнец был в этом виновен.       — Ты останешься здесь! — неожиданно ледяным тоном произнёс Итан.       По лицу его прошла странная судорога, и Генри, намеревавшийся уйти мгновение назад, остановился, предчувствуя недоброе. Когда взгляд Итана лихорадочно забегал, а кулаки сжались с неимоверной силой, его брат приблизился и аккуратно положил руку ему на левое плечо. Генри знал, что Итан сорвался, и в том была его вина.       — Прости, я...       Итан, нервно дыша, дёрнул плечом, отчего Генри отшатнулся, но руку не убрал. Безумные глаза не останавливались ни на чём, взгляд скользил туда-сюда. Генри почувствовал, как заходило мелкой дрожью тело брата, развернул его к себе и ухватил за руки, чуть выше локтей.       — Итан, посмотри на меня, прошу, — тихо произнёс он, пытаясь поймать скачущий взгляд.       Наконец, большие беспокойные глаза встретились с встревоженными глазами брата. Дрожь стала менее заметной, но вздувшиеся на лбу вены ещё не исчезли. Нижняя губа Итана напряглась, обнажив зубы, и он шёпотом на выдохе произнёс:       — Ник Уильямс...       Генри нахмурился. Итан смотрел брату прямо в глаза и будто не узнавал его, но старался сказать ему что-то важное.       — Чарльз Гэррис... Нет. Нет, он выжил! — Глаза быстро осмотрели всё кругом и вновь устремились на лицо близнеца. — И Вуд тоже. Я его почти задушил. — Итан дёрнулся, явно намереваясь схватить брата за шею, но тот сильнее сжал его руки. — Майк Уайт...       Генри не первый раз заставал брата в таком состоянии. Он называл это приступами или припадками и понятия не имел, как их прекратить. Эти приступы пугали его, но он всегда оставался рядом, не давая Итану навредить себе или кому-нибудь ещё. Приходилось просто ждать, когда всё пройдёт.       Поток бессвязных фраз продолжался, но Генри всё-таки отпустил близнеца. Итан, внезапно умолкнув, медленно посмотрел вниз как раз в тот момент, когда с его ладони скатилась капля крови. Он поднял руки и разжал пальцы. Три красных полумесяца украшали каждую ладонь. Ранки снова открылись, и под ногтями и на пальцах оказалась кровь.       — Итан? — осторожно произнёс Генри.       Стихший было приступ вновь охватил близнеца. Он внезапно ударил рукой по окну, впился ногтями в лицо, но Генри быстро одёрнул его руки и прижал к себе. Итан, простонав, уткнулся брату в плечо и, дрожа, пытался успокоиться. Брат, прикрыв глаза и что-то шепча, терпеливо ждал, когда он придёт в себя.       Наконец, Итан отстранился от Генри и, приподняв лежанку, вытащил из-под неё два сложенных пополам листа бумаги, а затем протянул их близнецу:       — Отправь это родителям. Мама недовольна тем, что мы так редко пишем. Теперь твой черёд, так что не откладывай с отправкой.       Оба почувствовали себя неловко. Ни мать, ни отец не подозревали, что на самом деле происходит у братьев; они по очереди писали родителям безобидные письма, в которых не сообщалось ничего важного. И оба не любили говорить об этих письмах по одной им ведомой причине.       Генри молча кивнул, спрятал письмо в карман и быстро вышел, желая как можно скорее уйти из этого мрачного дома, подальше от брата и его приступов, которых он так боялся. Когда он уже вышел, внезапно раздался выстрел.       Швырнув револьвер в сторону, Итан смотрел туда, где минуту назад был виден Генри. На лице его множество чувств сменяли друг друга каждую секунду. Но чаще всего на этом лице появлялось выражение обиды, ревности и досады. Бросив последний взгляд на бушующую метель, Итан закрыл дверь.       Генри поднял голову и оглянулся. Сквозь метель проглядывался дом, где обосновался Итан. Дверь была закрыта. Хестон чуть двинулся, с опаской посмотрев на ногу. С облегчением и долей удивления он заключил, что Итан промахнулся, хотя был уверен, что чувствовал боль. Генри с минуту оглядывался вокруг, решая, что предпринять, а затем неловко поднялся на ноги, уже начавшие замерзать. Только сейчас он понял, что подбородок онемел, пока он лежал, уткнувшись в снег. Хестон пошёл прочь от дома Итана, понятия не имея, где находится и в какой стороне нужно искать город.       Судя по всему, на лошади от дома Итана до города было по меньшей мере полдня пути. Значит, пешком — и вовсе весь день, но дело ухудшал глубокий снег, значительно замедлявший шаг. Генри пытался не думать о расстоянии, а просто двигаться вперёд, надеясь, что идёт он в правильном направлении.       Чем ближе была ночь, тем чаще одна мысль назойливо вертелась в голове. Что делал Итан, пока он, Генри, сидел пленником в доме у леса? Он наверняка встречался с мисс Тэйлор, но как далеко он зашёл в своих встречах? Какое-то неприятное чувство ощутил Генри при этой мысли. Он не видел Эмму уже очень давно...       Впрочем, мысли о любимой девушке и брате вскоре уступили место злобе на самого себя. Хестон и подумать не мог, что так скоро похолодает, а потому не позаботился о тёплой одежде. Пиджак, хоть и был довольно плотным, ничуть не согревал, ноги облепил снег, который пробрался даже в ботинки. Кашель снова атаковал Генри — теперь с двойной силой.       Тихо напевая весёлую песню про моряка, чтобы согреть немеющие губы, продрогший Хестон, наконец, добрался до города. Он остановился неподалёку, не зная, что делать. Только сейчас Генри осознал, что понятия не имел, зачем шёл сюда.