Генри Хестон

      Уже было за полночь, и город опустел, когда Эмма Тэйлор собралась на улицу. Её отец, сидевший в гостиной большого семейного дома, записывал что-то в небольшую книжку. Он склонился с кресла к камину, чтобы лучше видеть написанное — в комнате не горели ни свечи, ни лампы. Услышав шаги дочери, Джерри выпрямился и не без строгости спросил:       — Куда ты собралась?       — Миссис Фокс просила меня дать ей немного ткани для их маленького сына. — Эмма показала отцу большой свёрток. Джерри нахмурился.       — Что, именно сейчас?       — Она сама попросила зайти ночью.       Старик Тэйлор пожал плечами, отпуская дочь. Не встречалась бы с Хестоном — и ладно. «И всё-таки, странные эти женщины» — подумал он и вновь склонился к камину.       Эмма немного волновалась. Она побаивалась темноты, хотя та часть города, в которой она жила, освещалась фонарями. Девушка успокаивала себя напоминанием о том, что никаких проезжих ковбоев в городе сейчас нет, а горожане по ночам спят и не думают буянить. Впрочем, это не помогало. Эмма всегда радовалась, что живёт в менее оживлённой, спокойной части города, но сегодня эта тишина внушала необъяснимую тревогу.       Сзади послышались быстрые шаги. Человек нагнал Эмму и встал перед ней, заграждая дорогу. Девушка вгляделась в мужчину, на лицо которого почти не падал свет. Впрочем, волосы, беспорядочно поднимавшиеся надо лбом, и чуть искривлённый нос сразу заставили девушку прошептать вопросительно и отчего-то испуганно: «Генри?».       Человек покачал головой и ответил:       — Итан. Брат Генри.       По его тону стало ясно, что ему любопытна реакция Эммы. Подождав немного, он сделал шаг назад, чтобы его лицо было лучше видно.       «Господи, это правда!» — пронеслось в голове мисс Тэйлор — она, как и многие горожане, всё ещё не верила в рассказ Эллиота. Она вгляделась в знакомые черты лица и с испугом осознала, что видит совсем другого человека, с которым, впрочем, встречалась (и это особенно пугало).       Итан подошёл к девушке практически вплотную, аккуратно взял её за руку, и заглянул в глаза, пытаясь понять, что она чувствует. Эмма вздрогнула — не то от неожиданного прикосновения, не то от этого странного испытующего взгляда. Она почему-то ждала, что рука Хестона окажется холодной или, наоборот, невероятно горячей. Но нет, ладонь была самой обычной, чуть суховатой и слишком знакомой.       — Я ждал тебя, — улыбнувшись неизвестно чему, произнёс Итан. Девушке показалось, что он наслаждается её замешательством.       — Меня ждут, и у меня нет никакого желания раговаривать, — взяв себя в руки, ответила мисс Тэйлор и попыталась уйти. Хватка Хестона показалась ей железной.       — Тем не менее, со мной ты общалась невероятно долго, и ничто тебя не отталкивало. Не хочется общаться с убийцей?       Хестон недобро ухмыльнулся, всё ещё смотря в глаза девушки, как она ни пыталась избежать этого неприятного въедливого взгляда. Внезапно он сильнее сжал её руку и полушёпотом заговорил:       — Эмма, прошу, давай уедем отсюда! Я ведь знаю, ты любишь меня, а не Генри. Если ты согласишься уехать со мной, я… — Его глаза лихорадочно забегали из стороны в сторону, и мисс Тэйлор почувствовала, что ей стало намного легче. Тем не менее, такая быстрая смена поведения испугала её и заставила снова попытаться уйти. — Я больше никогда не убью ни одного человека, — по-детски пообещал Итан. — Что делать тебе здесь, среди этих грубых мужланов? Прошу, соглашайся! Я смогу обеспечить тебя, ты будешь жить просто прекрасно... Решайся же! — с силой произнёс Итан и снова сжал руку Эммы.       Девушка ошарашенно посмотрела на него. В глазах Хестона появилась надежда, он вновь успокоился, и взгляд опять остановился на Эмме.       Она попыталась собраться с мыслями. Удивляясь самой себе, она раздумывала, что потеряет, покинув Запад. Практически ничего. Отца да кое-каких знакомых. Но Генри… Эмма задумалась. Кого в действительности она любит? С кем из братьев она встречалась чаще? Девушка воскресила в памяти все встречи, но всё ещё не могла понять, кто из Хестонов с ней сблизился.       Покинув Запад, мисс Тэйлор не теряла ничего. Но что она приобретёт? Уже сейчас она поняла, насколько переменчив характер Итана. Столь быстрые перемены пугали Эмму, и в какой-то момент ей стало страшно за свою жизнь. Постоянно находиться в страхе, опасаться любой вспышки гнева этого человека… Нет, она не была готова на это.       Итан, внимательно, пытливо вглядывавшийся в лицо девушки, понял, каким будет её ответ. Он отпустил её руку и смотрел на неё уже не с надеждой — лишь с грустью и признанием поражения. Девушке показалось, что вот сейчас он и взорвётся, накинется на неё... Но Хестон, сжав кулаки чересчур сильно, только покачал головой, словно успокаивая и себя, и девушку. На мгновение он криво и невесело усмехнулся испугу Эммы.       — Что ж, — проговорил Хестон и смахнул снег с рукава, — не буду задерживать.       Он отошёл в сторону, подождал, пока девушка уйдёт, и пошёл в противоположном направлении. Только затем Эмма поняла, что надо было позвать хоть кого-нибудь — она ведь только что разговаривала с убийцей Ника Уильямса. Но когда девушка обернулась, улица пустовала. Ещё можно было закричать, позвать шерифа, но отчего-то ей совершенно не хотелось нарушать ночную тишину, и Эмма пошла дальше, к дому четы Фоксов.       ***       В третьем часу ночи в городе поднялся невообразимый шум. Я тут же вскочил на ноги и наспех оделся. Генри спал, но не лёжа на кровати, а сидя на ней и прислонившись спиной к стене, сняв лишь пиджак и жилет.       Кажется, весь город был на ногах. Я протолкал себе путь в самую гущу толпы и увидел Джонсона, Эллиота и О’Нила. Не понимая, в чём дело, я осмотрелся и взглянул на землю. Сквозь просвет в толпе (вперёд мне протиснуться не удалось) я увидел мёртвую миссис О’Нил. Мэтт сокрушённо качал головой и, кажется, плакал.       — Что твоя жена делала на улице так поздно? — пробившись-таки к О’Нилу, спросил я.       Заикаясь, тот сбивчиво ответил:       — Она должна была что-то принести миссис Фокс. Не знаю, что её потянуло в такой поздний час идти… Женщина, черт бы её побрал! А ведь я говорил!.. Ну, она ушла, а я даже уснуть успел. Просыпаюсь — её ещё нет. Сначала подумал, что просто заговорилась, но слишком уж долго её не было. Выхожу — а она лежит здесь…       Раздалась новая волна шума, и толпа выплюнула растрёпанного Генри. Быстро осмотревшись, он первым делом застегнул жилет и машинальным движением хотел поправить воротник пиджака, но его на плечах не оказалось. Хестон повёл плечом и посмотрел на нас, пригладив волосы. Всё это он проделал с весьма невозмутимым видом, и лишь бегающие из стороны в сторону чересчур большие глаза да тяжёлое дыхание выдавали его истинное состояние.       — Чёрт возьми! — воскликнул я, осознав, что какие-то смельчаки вломились в мой дом. Я дёрнулся в гущу толпы, чтобы найти этих смельчаков, но понял, что они уже скрылись или и вовсе убежали.       — Пора что-то делать! — выкрикнул кто-то. — Вы отпустили Хестона — и вот результат!       Мэтт взглянул сперва на толпу, потом на Генри и кинулся на него, готовый растерзать за смерть жены. Наперерез ему кинулся сначала я, затем Эллиот. Хестон, кажется, и рад бы был уйти, да горожане бы ему не позволили. Стоило ему шевельнуться — и Бен Кроули тут же схватил его чуть выше локтей, заставив остановиться.       — Что будем с ним делать, шериф? — свирепо осведомился Бен и пихнул Генри. Тот поморщился и взглянул на Джонсона.       — Для начала разойдитесь все, — произнё Эллиот, но Кроули его перебил:       — Я спрашиваю шерифа!       — Хестона надо допросить, — вздохнув, откликнулся Джонсон. — Но сержант Эллиот прав — вам всем лучше уйти.       В толпе раздались недовольные голоса, но постепенно люди всё-таки стали расходиться — тело несчастной унесли, и глазеть было не на что. Мэтт ушёл последним. Он постоянно твердил, что надо было сразу посадить Генри, а удалился со словами: «Повесил бы его ещё вчера!».       Хестона усадили на стул, Эллиот взял дело в свои руки, потому что шериф больше суетился над телом миссис О’Нил (её убили, пырнув ножом в живот, как и Ника). Я облокотился о дверь, решив просто наблюдать. Впрочем, Генри тут же заставил меня вмешаться, сказав:       — Сэм может подтвердить, что я не выходил из дома этой ночью.       — Я спал, Генри, — устало ответил я, отчего-то совсем не желая помогать другу. Он посмотрел на меня так, словно я был его последней надеждой. — А вот ты всё ещё был на ногах, когда я заснул.       — Клянусь, я не убивал эту женщину, — твёрдо произнес Хестон, глядя в лицо Эллиоту.       Сержант бросил на него презрительный взгляд и ответил:       — Я и не считаю, что вы убили. Мы оба знаем, кто убийца, верно? Я привёл вас сюда, чтобы узнать про вашего брата. Вам известно, где он живёт, не так ли?       Генри мотнул головой, решительно посмотрев в глаза Эллиота, но быстро отвёл взгляд. Это заметил и сержант, и мы с Джонсоном.       — Я бы всё равно вам не сказал, где живёт Итан. Мстите без моего участия. И ищите его тоже без меня.       Эллиот схватил Хестона за воротник и притянул ближе к себе — так внезапно, что Генри вздрогнул, а его уверенность и спокойствие пропали, уступив место испугу.       — Я не просто хочу убить твоего брата, — сквозь зубы процедил сержант, не отпуская Хестона. Впервые его голос не звучал раздражающе медлительно. — Я хочу узнать, куда он дел тело моего отца.       — Но... тело вашего отца нашли, потому меня и хотели повесить, — озадаченно произнёс Генри и с тревогой и недоверием посмотрел на Эллиота.       — Ты предпочёл улизнуть как можно скорее, но твой брат решил задержаться. За день до моего приезда тело отца исчезло, и я до сих пор не знаю, где оно. Поэтому я ищу твоего проклятого близнеца. — Сержант отпустил Хестона и спокойно обратился ко мне: — Что известно вам, мистер Уильямс?       — Насколько я знаю, у Итана есть помощник. Или помощники…       Генри, задумчиво уставившись в пол, машинально кивнул. Эллиот тут же бросился на него:       — Вы видели этих помощников?       — Нет, давно уже… — так же машинально ответил Хестон.       Это было ошибкой. Я понял это быстрее Генри, который лишь через несколько секунд внимательно посмотрел на нас троих, надеясь, что мы ничего не заметили.       — «Давно уже»? — переспросил сержант.       — Какое-то время Итан держал меня в заброшенном доме, и следили за мной его друзья. — Речь Хестона стала медленнее, он явно подбирал слова, чтобы не сказать лишнего.       Эллиот с недоумением посмотрел на Джонсона:       — Неужели никто из вас не удосужился проверить тот дом? Убийца был у вас под носом!..       — Боюсь, вы ошибаетесь, сержант, — возразил Генри с некоторой опаской. — Итан не все время жил в заброшенном доме. Это не основное его жилище...       Хестон умолк и выдохнул, закрыв глаза. Он провёл ладонями по лицу и обратился к Эллиоту:       — Но я понятия не имею, где это жилище находится.       Сержант, подавшись вперёд, внимательно смотрел на Генри. Он явно что-то задумал, но, видимо, решил оставить это на потом.       — Шериф, отведите мистера Хестона, — произнёс он, отойдя в сторону.       Генри встрепенулся, готовясь возразить, но Джонсон быстро заставил его подняться и, крепко сжав плечо, отвёл за решётку.       — Вы же поняли, что я невиновен! — закричал Хестон, хватаясь за прутья.       — Лучше заткнись, — посоветовал шериф. — На тебе ещё побег из тюрьмы и убийство мистера Шмидта.       Эллиот, не обращая никакого внимания на Генри, приторно-учтиво сказал мне, что я могу быть свободен, и тихо заговорил с Джонсоном. Озадаченный не меньше Хестона, я вышел из тюрьмы и, немного подумав, решил сходить на кладбище.       Оно находилось в некотором отдалении от города, и почти никто сюда не приходил. Здесь находилось не больше пятнадцати могил — за десять лет существования нашего городка успело умереть не слишком много народу.       Я остановился у могилы Ника, смахнул с креста снег и отпил из бутылки какое-то пойло. В такие моменты я испытывал ненависть не только к Итану, но и к Генри. Итан ведь убил не Ника Уильямса, а брата друга Генри. Не сблизься я с Хестоном — ник был бы сейчас жив.       — Он был вашим младшим или старшим братом? — послышался тягучий голос Эллиота позади.       — Младшим, — отозвался я, не оборачиваясь. Меньше сержанта я хотел видеть лишь Итана. — Двадцать один год…       — Сочувствую. Но, знаете, я даже завидую — вам есть, куда идти, у вашего брата есть нормальная могила. А я… Два года гоняюсь за человеком, который, наверное, и забыл уже о моём отце.       Мне стало понятно, что Эллиоту нет никакого дела до Ника, и незамедлительно сказал ему об этом.       — Вы правы, — согласился сержант. — Мне нет дела ни до вашего брата, ни до жены мистера О’Нила. Однако мы втроём заинтересованы в одном — мы хотим отомстить за близких нам людей.       — Что вы хотите? — равнодушно спросил я, снова отпив из бутылки.       — Я думаю использовать Генри как наживку. Если у Итана есть помощники, как вы выразились, они наверняка могут быть в городе, а значит, расскажут своему главарю про брата в беде. Итан примчится на помощь и…       Я усмехнулся. Эллиот, прохаживающийся по кладбищу, непонимающе посмотрел на меня.       — Дурной план. Не придёт Итан на помощь. Ему наверняка всё равно, что происходит с его братом.       — У меня есть идея получше, — кивнул сержант и подошёл ближе. — Генри точно был в доме Итана.       — Да, он мне об этом рассказал.       — Прекрасно! Я надеюсь на вашу с мистером О’Нилом помощь. Ведь не я один мечтаю о мести, так? — Я кивнул, всё ещё не понимая, чего хочет сержант. — Так вот, как насчёт того, чтобы хорошенько угостить Хестона? Этот болван не слишком внимательно следит за своим языком, а что будет после пары лишних стаканов чего-нибудь крепкого? — На губах Эллиота воцарилась поганая улыбка. — Ну как? Я выпущу Генри из тюрьмы, мы предложим это отметить. Он ничего не заподозрит.       Я задумался. Жажда мести давно не давала мне покоя, а узнать, где обитает Итан, можно было только от Генри. Но спаивать его... Это смахивало на предательство, да и вообще было подло.       — Ваш брат будет отомщён, — надавил на меня сержант. — И мой отец, и многие другие несчастные. Неужели вам не хочется отомстить за всех этих людей?       — Мне обязательно участвовать в этом?       — Предпочтительно, — прохладно ответил Эллиот и посмотрел на меня чуть презрительно, явно посчитав слабаком.       Я полностью осушил бутылку и молча кивнул, уставившись на могилу Ника. Эллиот что-то произнёс, а затем ушёл прочь.       Весь день я думал о предложенном Эллиотом плане. Он был мне противен, но как иначе добиться правосудия? В городе умерло три человека по вине Хестонов, и что может случиться дальше? Миссис О’Нил ни разу даже не общалась с Генри, и почему её убили, я так и не понял.       Вечером в дверь моего дома постучали. На пороге стоял Хестон, и я почувствовал, как на мгновение замерло сердце. Генри радостно улыбнулся и сказал, что Эллиот приглашает нас в салун — отметить освобождение. Казалось, он шёл быстрее обычного и всё рассказывал про невообразимый холод в тюрьме, отвратительную еду, которую ему принёс Джонсон и внезапно подобревшего сержанта. Я же молчал, пытаясь сообразно реагировать на слова Генри, и он это заметил.       — Нет, всё в порядке, — заверил я. — Просто смерть миссис О’Нил не выходит из головы.       Хестон сразу стал серьёзнее и умолк. Он вновь нахмурился — явно думал об Итане.       Эллиот подсел к нам спустя десять минут, извинившись за задержку и объяснив её разговором с шерифом. Долгое время мы сидели молча, медленно распивая пиво. Разговор никак не вязался, пока сержант не принялся рассказывать о своей службе и войне с индейцами. Генри заинтересовался и даже принялся спорить с солдатом, отзывавшимся о дикарях весьма грубо. Наконец, когда спор достиг кульминации, Эллиот предложил выпить в знак примирения, заявив, что «краснокожие не должны мешать дружбе двух джентльменов».       Вскоре Хестон начал упираться, твердя, что больше пить не будет, но сержант весьма ловко заставлял его опустошать стакан за стаканом. Язык у Генри развязался, он принялся рассказывать о каком-то городке, в котором жило на удивление много метисов, а затем внезапно заговорил о Берлине.       Что-то неуловимое переменилось в Хестоне. Я с некоторой тревогой следил за ним, отмечая чрезмерный блеск в глазах, появившуюся дёрганность и слишком уж быструю (даже для него) речь. Кажется, его уже мутило — лицо то и дело меняло оттенок, а брови слишком часто сходились у переносицы. Пил Генри явно редко, а в таком количестве — наверняка впервые. Когда он на некоторое время замолчал, стиснув челюсти и не слишком осмысленно оглядывая стол, Эллиот подался вперёд и спросил:       — Генри, ты ведь встречался со своим братом?       Я почувствовал, как опять неприятно дрогнуло сердце — момент, которого я так боялся, наступил.       Хестон посмотрел на сержанта неожиданно ясными глазами и будто пытался понять, что значит этот вопрос. Эллиот кашлянул, сдерживая негодование, и налил нам виски. Генри, всё ещё пытающийся догадаться, что задумал солдат, медленно взял стакан и выпил из него, неотрывно глядя на сержанта.       — Ты бывал в доме своего брата? — снова попробовал Эллиот.       Упорное молчание. Как бы ни был опьянен Генри, он ещё понимал, на какие вопросы не следует отвечать. Я вдруг понял, что мысленно твержу: «Молчи!», и в то же время заметил сидящего неподалеку шерифа. Было видно, что он пытается услышать наш разговор сквозь шум. Мне отчаянно захотелось крикнуть: «Беги отсюда!», — но вместо этого я, сам себе удивляясь, спросил:       — Где ты пережил метель, когда сбежал из тюрьмы?       Эллиот с одобрением посмотрел на меня и снова уставился на Генри. Тот нахмурился, что-то обдумывая, тяжело вздохнул и пробормотал:       — Я был в заброшенном доме, а затем приехал Итан...       Он умолк, вновь принявшись блуждать взглядом по столу. Кажется, он уже с трудом контролировал и свои мысли, и речь.       — Насколько далеко живёт Итан? — приободрившись, поинтересовался Эллиот.       Генри наполнил свой стакан, осушил его и только после этого ответил:       — Не знаю... На лошади ехать примерно полдня. — Он будто сдался и теперь был готов рассказать что угодно.       — И где же он живёт?       — Надо ехать не по дороге, а дальше по равнине, — невнятно ответил Хестон. — Прямо к лесу. Там есть дом...       Сержант удивлённо посмотрел сначала на меня, потом на шерифа, заметно напрягшегося от желания услышать нас.       — Странно, что никто из вас... — Генри глубоко вздохнул, будто ему не хватало воздуха, и улыбнулся. — Никто из вас не додумался просто проехать прямо! — Всё с той же улыбкой, он покачал головой, закрыв глаза.       Эллиот кивнул мне, прошептав: «Уводи его», — и встал. Шериф продолжал встревоженно следить за нами, а у меня появилось стойкое желание ударить его. Но сперва — Хестон. Он послушно поднялся, но самостоятельно пойти не смог. Поняв это, он снова уселся, и провёл руками по лицу. Мы с сержантом вместе подняли его и повели к выходу, с трудом продвигаясь сквозь движущуюся толпу посетителей. Вести такого худого и, на первый взгляд, лёгкого человека оказалось на удивление трудно.       Зимний, ночной, холод после осязаемой духоты салуна — то, что надо, но в нужных количествах. Если я был одет вполне тепло, чтобы, не замерзнув, дойти до дома, то Генри, в жилете, надетом поверх красной рубашки, обдувал буйный ветер, треплющий его волосы.       До кровати Генри всё-таки дошёл сам и с облегчением улёгся, вытянув ноги, на которых так и остались ботинки. Завтра моего друга ждало весёлое утро.       Хестон почти до полудня пролежал в бессознательном состоянии, а затем начал приходить в себя. Я смотрел на него и тихо усмехался, глядя на то, как человек, которого кое-кто из горожан прозвал Аристократом, всегда безукоризненно аккуратно одетый, сейчас чувствовал себя не лучше последнего пьяницы.       Генри лежал, усталым взглядом осматриваясь вокруг. Голова его повернулась в мою сторону, и, увидев, что я едва сдерживаю смех, болезненно нахмурился, но промолчал — видимо, на слова сил пока не хватало. Он лишь страдальчески сморщил лицо и повернулся лицом к стене. Однако долго он так не пролежал, и снова лёг на спину, упрямо глядя в потолок.       — Чёрт возьми, — наконец проговорил Хестон, проводя рукой по глазам. Голос его ещё не обрел обычную мягкость, зато чётче обозначилась скрипучесть. — Никогда я ещё не чувствовал себя так паршиво!       — Ещё бы! Думаю, ты к тому же никогда ещё так не напивался, — рассмеялся я.       — Это не смешно, — мрачно произнёс Генри, не снимая руки с лица. — Проклятье! Кто меня вообще потянул туда?! И перестань смеяться! — не выдержал он и попытался сесть, но тут же снова принял горизонтальное положение. — Лучше принеси воды, — буркнул Хестон.       Я выполнил поручение, и только тогда Генри встал. Он долго обмакивал руки в холодной воде, подносил их к лицу, пытаясь прийти в себя, затем не выдержал и сунул голову прямо в ведро. После этой процедуры он выглядел довольно посвежевшим, хотя всё ещё временами страдальчески постанывал и предпочитал сидеть и не двигаться.       Однако, как бы меня ни забавлял Хестон, ни я, ни Эллиот ни на секунду не забывали, для чего мы так немилосердно отпаивали Генри. К тому моменту, как мой друг пришёл-таки в себя, казалось, весь город знал о плане сержанта. Было решено, что на поиски дома Итана пойдут не более десяти человек. В их число, помимо меня и солдата, вошли также: О’Нил, желавший мести за жену, Бен Кроули и Джонсон.       Все мы собрались у шерифа. Первым делом сержант обвинил нас в тупости — никто из нас, как и сказал Генри, даже не подумал о том доме в лесу. Затем он рассказал вторую часть своего плана. Завтра утром мы должны были поехать к Итану, сделав довольно большой крюк, чтобы незамеченными подобраться к дому со стороны леса.       — Лошадей оставим в лесу. Лучше пойти всем — на случай, если помощники Хестона будут с ним, — твердил Эллиот. — Запомните: сначала я узнаю, где тело моего отца. Потом можете делать, что хотите. Застрелить его прямо там или же привезти в город — решать вам.       Несколько раз я чуть не открыл Генри наш план, но всё же удержался. Мне всё это надоело, я хотел снова жить спокойно, перестать думать о том, что Ник так и не отмщён. Лёг я раньше обычного, сославшись на то, что завтра буду работать с раннего утра. Правда, сон долго ко мне не шёл — мыслей было так много, что заболела голова, и я просто лежал, вперив взгляд в стену.