Огненная гвардия

- х – х – ха – ха – Ха – Хаш – Шах – Дзынь – Дзынь – Рррах – Блям – Дзынь – Блям – БЛЯМ – БАЦ! Он открыл один глаз. Сверху посыпались мелкие камешки. «Я проспал почти две эпохи для того, чтобы мне на голову свалилось – ведро?!» Ведро, точнее – оставшийся от него искореженный кусок металла, с лязгом откатился в сторону и замер. Балрог пошевелился. Огромное, неповоротливое тело не желало слушаться. За время, проведенное в подземельях Мории, только однажды он покинул убежище у корней гор, чтобы выплеснуть накопившийся гнев на незваных пришельцев. Это не составило труда, он даже не запомнил, кого и за что убивал – глухая, беспросветная обида копилась в нем тысячелетия. Теперь тело словно рассеялось, проросло в толщу камня, и балрог боролся с искушением снова забыться, заснуть. - В другой раз, когда заскучаешь, прыгай в колодец сам! – ворчливый старческий голос донесся из далеких залов, едва различимый, но ясно слышный тому, чья плоть почти срослась с горой, почти сама стала камнем. Голос был незнаком, но предчувствие кольнуло балрога. Пробежали искры, он вздрогнул, вспыхнули язычки пламени, и тело обрело ощутимые границы. Балрог проснулся. «Кто я? Багровое пламя. Сын Земли. Истинный Огонь». Он вспоминал. Голос, отделенный от него огромной толщей гор, принадлежал врагу. Он ощущал чужое присутствие – не мельтешащих смертных тварей, а кого-то, кто сравним с ним, столь же могущественного, столь же великого. Этот голос он слышал много веков назад, в битве, где он выжил, но Силы Тьмы потерпели сокрушительное поражение. «Под чьими знаменами я сражался? Кто вызвал меня из земных глубин? Владыка Мелькор. Я - солдат Мелькора». Была война, из Амана пришли эльфы и майар, и армия Владыки была разбита. Из туманов памяти проступила картина боя, звон и грохот, запах гари и железа. Этот крылатый майа был плохим воином, он отступал, и балрог гнался за ним, в запале позабыв обо всем. Один раз он почти настиг пепельного майа, тот выхватил меч, но от аманских укреплений его окликнули: - Назад, Олорин! Это балрог, тебе не справиться! – и майа бросился наутек. Балрог и сам не понял, как оказался под прицелом золотоволосых эльфов, занявших соседние холмы. Стрелы защелкали по броне, вспыхнули на подлете, вонзились в плоть, вызывая фонтаны пламени. Сейчас враги должны поверить, что огненные духи неуязвимы. - Ты трус, валинорец! – выкрикнул балрог, - Олорин, или как тебя там, выходи и сражайся! Азарт боя из далекой памяти воспламенил почти угасший дух. Огонь побежал по жилам, балрог поднялся. Руки и ноги налились силой, приобрели зримые контуры. Олорин укрылся за щитами светлых эльфов. От вражеских позиций выдвинулся отряд мечников под командованием майа Эонве. Под ливнем вражеских стрел балрог начал слабеть. За спиной почувствовалось движение. Огненных духов оставалось мало, но они пришли вызволить товарища из ловушки. - Шати, держись! «Шати? Это мое имя?» Воспоминания обрушились лавиной, пестрая круговерть затмила взор, чувства рвали и ранили сердце. Балрог рухнул на колени, обхватив голову руками, застонал. - Держись, Шати, - закричал Боги, заслоняя его от стрел. Началась рукопашная, Шати был ранен, но еще видел, как рядом с ним упал Куртил, как Тхаук бился с Эонве. А потом прилетели орлы, и валинорцы отступили, а на головы уцелевшим балрогам посыпались камни, и Шати накрыла тьма. Так погибли остатки Огненной гвардии Ангбанда. Он помнил всех – капитана Готмога, рыжего Хашата, смешливого Тхаука, всех своих товарищей, все битвы, всю жизнь в Северной Твердыне под рукой Владыки Мелькора, до минуты, как может помнить бессмертный дух. Всех тех, кто погиб и не был отомщен. Шати стиснул зубы и встал на ноги. Теперь тело было сильным и легким, словно не было двух эпох сна под корнями гор. Сержант Шати прижал к груди кулак и хищно оскалился. Его одежда давно истлела и рассыпалась в пыль, но меч и огненная плеть привычно легли в руки и вспыхнули былым огнем. «Что-то ты занервничал, майа. Чувствуешь меня? Слышишь мои шаги?» Шати размеренно понимался вверх – по пещерам и трещинам, по наклонным шахтам, по самым глубоким лестницам. Он не торопился – тот, кого он хотел встретить, не успеет сбежать через Восточные врата. В этот раз – не успеет. На средних уровнях ему повстречались и с визгом бросились врассыпную орки. Самого крупного из них Шати подсек плетью, разминая мышцы. Вытряхнул бесчувственное тело из одежды и доспехов, но себе взял только перевязь, чтобы повесить меч. Орочьи тряпки брезгливо отпихнул в сторону. Он был бы рад принять бой в ангбандском мундире и сверкающей броне, но раз нет, то пусть пепельный майа смирится с тем, что он встретит его как есть. «Или испугаешься меня таким, без штанов?» - усмехнулся Шати, и почувствовал, как далеко, через сотни лестниц, стен и галерей, майа дрогнул. Наконец Шати заслышал звуки боя. Майа и сейчас был не один, он и его товарищи отступали, но сражались отчаянно. Орки шарахались от балрога, освобождая ему дорогу. Шати презирал и ненавидел бывших союзников – за то, что разбежались с поля последней битвы, за то, что не устояли. «Опять бежишь, валинорец? Знаешь же, что кроме тебя мне никто не нужен. Ну, давай, прячься за дверью, как испуганный ребенок!» Внезапный обвал, устроенный майа, почти не задел Шати. Огненный дух усмехнулся – за прошедшие века валинорец кое-чему научился. Пришлось направиться в обход, чтобы перехватить врага на пути к вратам. «Делаешь вид, что не помнишь меня? Не помнишь нас? Гадаешь, что это за лихо из глубин, которого боятся даже орки? Чем же ты таким важным был занят эти эпохи, майа, что позабыл тот бой? А я вот ждал». Орки и тролли, толпящиеся у огненной расщелины, поспешно разбежались в стороны, и Шати легко перепрыгнул провал. Майа в ужасе замер. «Теперь-то ты узнал меня? Ты же знаешь, что мой противник – не эльф и тем более не те однодневки, что с тобой. Они мне не нужны, они могут идти свободно. Что же ты – опять спрячешься за чужими спинами?» - Эй, ты, валинорец! Выходи на бой! «Он устал – рушить каменные стены непростая работа, он боится, но отступает не поэтому. Хорошо. Будем драться на мосту». - Уходи! Багровое пламя бессильно на земле! «О, так ты можешь говорить!» - усмехнулся про себя Шати. Он замер, оценивающе глядя на врага. Облик ссутуленного старца не мог его обмануть – перед ним стоял майа, рыцарь Амана, владеющий мечом и словом. Пожалуй, он мог быть достойным противником. Сердце огненного духа возликовало, забилось от щемящей радости - будет бой. - Вспомнил меня… Олорин? - Вспомнил. Шати. Первый удар был настолько силен, что лишил Шати меча. А второй майа обрушил не на него – на узкую арку моста. Шати прыгнул вперед, но не успел, и уже падая вниз, на лету взмахнул плетью. «Огненная гвардия сражается до последней искры, так, Хашат? Спасибо, что научил», - краем мысли успел подумать Шати, увлекая майа за собой. Но бой не был окончен – слишком глубока была пропасть. Они падали вниз, вцепившись друг в друга намертво. Рассекаемый воздух поднимал пламя, Шати видел, как алыми крыльями разлетается огонь, как кричит и бьется в огне пепельный майа. Но тот и сам светился, хоть и совсем иным светом, и свет этот палил и жег балрога. Два враждебных огня неслись в пропасть, противники не отпускали друг друга. «Это скоро закончится, скоро закончится», - повторял себе Шати, с удовлетворением чувствуя, что враг его слабеет и все тише бьется в его руках. Падение закончилось совсем не так, как они предполагали – не жестоким ударом и развоплощением, а вихрем брызг и пара и погружением в холодную, темную воду. На дне пропасти под мостом Дурина было бездонное ледяное озеро. Огни погасли. Шати закричал. Он был готов ко всему, он знал, что может не пережить этого боя, но такого дрянного конца он для себя не ждал. За время службы в Ангбанде Шати научился справляться со страхом воды, свойственным всем огненным духам, но она так и осталась ненавистна ему. Шати кричал и бился отчаянно, теряя воздух, отпустив противника, беспорядочно размахивая руками и встречая тяжкое сопротивление ледяных вод. Однако на краю сознания всплыл четкий приказ, и Шати смог задержать дыхание и несколькими сильными движениями вытолкнуть себя на поверхность. Добравшись до почти отвесной скалы, обдирая руки о камни, он кое-как вскарабкался на берег. Шати постарался отползти от воды как можно дальше. Вдох-выдох, размеренно, как кузнечные мехи, чтобы согреться, оживить то пламя, которое еще теплилось в нем. Вдох-выдох. Привыкшие к кромешной темноте подземелий глаза балрога заметили блеклую спутанную массу в воде – растрепанные космы пепельного майа и остатки его балахона. Шати содрогнулся, но сам от себя не ожидая, протянул руку и вытащил майа на камни. «Никто не заслуживает такой гадкой смерти». Поначалу валинорец не подавал признаков жизни, хотя его рука все еще судорожно сжимала меч. Шати несколько раз встряхнул его вниз головой, ударил по спине. «Дыши же, как там тебя – Олорин!» Майа закашлялся. Шати отцепил от его одежды свою плеть и отодвинулся подальше. Вдох-выдох. Он не утонул в подземном озере, противник его тоже жив, и, стало быть, ничего еще не закончено. Майа отдышался и обернулся к балрогу. - Ты спас меня? Шати молча пожал плечами. Битва с озером отняла у него все силы, и он едва удержался от того, чтобы прикончить бесчувственного противника и так закончить бой. Майа помолчал. - Ну что, может, поговорим? – наконец, не выдержал он. - Есть о чем? – отрезал балрог. Майа потупился. - Скажи, когда будешь готов, - Шати очень хотелось еще потянуть время, но он подобрался, напружинился, ожидая любой реакции от врага. - Хранители ушли, моя миссия выполнена, - с печальной улыбкой сказал Олорин. - А ты спас меня. Нам не обязательно сражаться дальше. - Опять собираешься сбежать? Не надейся, - рыкнул огненный дух. - Бой не закончится, пока я не убью тебя. Я не собирался тебя спасать – просто утопить тебя в этой ледяной луже было бы слишком бесчестно. Ты ничего мне не должен. Майа удивленно посмотрел на балрога, покачал головой, вздохнул, и, опираясь на меч, начал тяжело подниматься на ноги. Сейчас он выглядел жалко, но Шати помнил, что этот старик одним ударом разбил его меч на куски. Огненный дух встал, чуть пошатнувшись на крутом скользком склоне. - Сдается мне, что мы все-таки утонем здесь оба, - хмыкнул майа. Шати оглянулся на воду и невольно вздрогнул. Он не мог понять, было ли это очередной уловкой, но на минуту задумался и сделал майа знак следовать за собой. Шати не знал этих мест, но хорошо чувствовал камень: не так далеко располагались глубинные тоннели. Так они шли - впереди балрог, за ним майа - пробираясь по обрывистым склонам, плутая в тесных пещерах, пока наконец не оказались у подножия лестницы. - Тебе и здесь мало места? – с вызовом спросил Шати. - Это – Бесконечная лестница, - словно не слыша, с восторгом выдохнул майа. - Отлично. Рад, что ты разбираешься в архитектуре смертных, - Шати начал раздражаться. - Так чем она тебя не устраивает? - Ты был когда-нибудь наверху? Шати вспыхнул. Этот майа издевается? Он не был наверху и не мог там быть – после войны огненным духам запрещено было показываться на поверхности, они были навсегда заключены в подземном мире. Это было глупо, но Шати тосковал по поднебесному миру, по солнечному свету. Он жил там до того, как была проиграна война. До того, как было потеряно все, и он остался в одиночестве. - Там, наверху – Серебряный пик, одна из высочайших гор над Морией. В ее вершине выточена Башня Дурина. - Угу. Думаешь, там тебе хватит места развернуться, валинорский воитель? – съязвил Шати. - Идем. Это был глупый и самоубийственный выбор, но Шати первым ступил на лестницу. Путь наверх был долог. Лестница винтом врезалась в толщу скалы, изредка перемежаясь площадками и боковыми входами. Майа пыхтел за спиной, иногда начиная рассказывать какие-то истории из жизни смертных народов, иногда задавая вопросы. Чаще всего Шати лишь рассеянно огрызался, но истории были смешными, и идти становилось легче. Потом стало казаться, что лестница действительно бесконечна и ведет куда-то за пределы мира. Шати уже не смеялся шуткам Олорина, да и сам майа с трудом переводил дыхание. Остуженный подземными водами Багровый огонь вспыхнул с новой силой, разгораясь с каждым шагом, с каждым вдохом, и словно откликаясь ему, вся ярче пылал пронзительный свет валинорского майа. Погасни эти огни, и, казалось, оба противника бессильными рухнут на ступени. Наконец, повеяло холодом, воздух стал пронзителен и свеж, и лестница окончилась. Высеченная прямо в скале просторная зала была залита светом, которого Шати не видел тысячи лет. Он замер, пораженный блистающей красотой поднебесного мира – кругом были лишь искристый снег, лед, и далеко внизу – пелена облаков. А надо всем этим – синее небо и огненное солнце. Но незримая тяжесть легла на плечи огненному духу, и он понял, что надо спешить, ведь неизвестно, сколько времени ему отмерено на поверхности. Противники вышли на заснеженную площадку, еще помедлили, глядя на ослепительные склоны Серебряного пика и жемчужные облака, и встали лицом к лицу. На миг Шати показалось, что сейчас майа дрогнет, попытается уйти от боя, но Олорин поднял меч и отсалютовал огненному духу. Тот в ответ прижал к груди кулак с зажатой в нем огненной плетью. - Тьма и Пламя! Это был хороший бой. Над ледяной вершиной клубился пар, и полыхали молнии, и горели огни. Балрог и майа сражались не щадя ни врага, ни себя. Скрылось солнце, на смену ему пришло серебро лунного света, и Шати был счастлив, когда, отирая пот, на мгновение увидел эту красоту. А потом вечные снега окрасились розовым и алым, и вновь взошло солнце. Меч был сломан, огненная плеть с шипением канула в снег, и могучие прежде тела истончились от внутреннего огня. Майа прижал балрога к обрыву, удерживая над самой бездной от падения, и замешкался на миг, словно надеясь что-то изменить. Шати улыбнулся: - Спасибо, Олорин. И до встречи. Тяжелый кулак опустился на подбородок майа, и тот рухнул замертво. Плечо огненного духа выскользнуло из ослабшей руки, он откинулся назад и начал падать. Бой окончен, повержен враг и долг исполнен, потери отомщены, теперь он с честью может взглянуть в глаза товарищам. Багровый огонь полыхнул перед лицом Шати, и он протянул руки своим огненным братьям, чтобы остаться с ними, обрести покой – до конца времен. До новых битв.