Я бы сделал тебя королевой...

                    Эребор горел. Золото тяжелыми каплями стекало по стенам и падало на пол, а иногда и на в панике мечущихся по городу гномов, прожигая тело до костей. Жители Эребора как муравьи хаотично метались по коридорам, пытаясь найти спасение в своих домах. Но пламя драконьего огня настигало их, сгоняя всех вместе в одну кучу. Торин был в их числе, в панике осматриваясь вокруг себя, пытаясь найти родных и близких. Единственное желание билось сейчас в его голове: выжить! Он увидел Фрерина, испуганно жавшегося к колонне и побежал к нему, расталкивая по пути гномов. Схватив брата за руку, он на миг прижал его к себе и потянул вниз, к огромному залу, лежавшему у самых корней горы. Отец рассказывал ему, что где-то в тех уровнях есть маленький потайной ход, ведущий наружу. Основная масса гномов стремилась к главным воротам, чем ниже спускались братья, тем меньше становилось гномов вокруг.        — Торин, сюда! — голос Балина прозвучал откуда-то слева. Торин поднял глаза, замечая неприметную лестницу, ведущую в небольшой проход. Братья поспешили наверх, перескакивая через ступени и буквально падая внутрь тоннеля, тяжело дыша.        — Торин, Фрерин, слава Махалу, вы живы! — Мать, державшая на руках младшую сестренку, стремительно обняла сыновей, тревожно всматриваясь в темноту лежащего перед ними зала. В тоннеле собралось несколько десятков гномов, напуганных, обожженных. Кроме Балина здесь были и Дойн, и Фрор и несколько высокопоставленных гномов с семьями — все они находились внутри горы, когда дракон напал на них и пути наверх у их не было. Балин привел их сюда, но выводить пока медлил, ожидая Трора и Трайна. Томительные минуты растягивались в этой тревожной темноте, крики из верхних переходов стали доноситься явственней и громче, а в дальних коридорах уже отражалось пламя огня. Гномы напряженно смотрели вниз, ожидая сигнала Балина, на время выбранного старшим, как единственного, кто знал дорогу наверх.        — Ждем еще несколько минут и уходим, — тяжело проговорил гном. — Скоро и здесь станет небезопасно. — Он повернулся было к проходу, когда крик Торина разнесся по залу.        — Отец, дед! Мы здесь! — Обожженные, поддерживающие друг друга, гномы ковыляли к лестнице, ежесекундно оглядываясь назад. Гул пожара за их спиной нарастал, перемежаясь с криками и звуком многочисленных обвалов. Они поднимались наверх, цепляясь за протянутые руки, что спешно затягивали их в спасительный тоннель. Не оборачиваясь более назад, гномы сбились в кучу, поднимаясь по гладко обтесанному коридору. Ход привел их к двери в стене, Трор снял ключ с шеи и вставил его в замочную скважину. Дверь бесшумно распахнулась и на гномов повеяло чистым воздухом. Они очутились на противоположном от главных ворот склоне. Ветер доносил до них запах гари, но здесь по-прежнему было тихо. Гномы поспешили наружу, закрывая за собой дверь. Они оказались на плоской площадке, укрытой каменистой насыпью и соснами, цепляющимися за породу. Осторожно спускаясь вниз, погорельцы цеплялись за корни деревьев, растущих на склоне, спеша как можно скорее спуститься с горы. Наконец тяжелый спуск был преодолен и оставшиеся в живых гномы поспешили к Эсгароту, стараясь не оглядываться назад, молясь, чтобы дракон их не заметил.        — Эльфы! Это же эльфы! — Торин указал на холм перед ними, ощетинившийся копьями эльфийской армии. Там, наверху, застыл Трандуил, с ужасом наблюдая картину разорения. Надежда всколыхнулась в душе юного гнома, ему вдруг показалось, что теперь все будет хорошо, что эльфы помогут им и убьют дракона. Но голос Трора остудил его надежды.        — Я не приму помощь от лесного короля! Никогда! Пусть мы лучше умрем в горах от голода и холода, но никогда больше не будем иметь дел с эльфами! — Трор закашлялся, демонстративно отворачиваясь от эльфов.        — Но как же так, с нами же женщины, дети, раненые! — растеряно произнес Торин, все еще взирая на Трандуила с надеждой. Он заметил их, но едва ли слышал слова, сказанные Трором. Вдруг король что-то произнес и спустя минуту армия скрылась из глаз — эльфы отступали!         — Они бросили нас! Они не захотели нам помогать! — пораженно прошептал Торин. Едкая горечь затопила его и он плюнул на землю, со злостью глядя вслед скрывшимся. — Мы никогда не будем больше иметь дел с эльфами! — повторил слова деда Торин и повернулся спиной к холму.

***

      Жизнь давно вошла в привычную колею, а о былом королевском величии остались лишь воспоминания. Гномы долго скитались и бедствовали, богатый народ Эребора рассеялся по Средиземью. Молодым наследникам было намного легче, нежели их родителям. Да, они горели жаждой мести, мечтали вернуть гору, но и мир вокруг был им в диковинку. Все для них, не видавших ничего, дальше горы и леса, было интересно и занятно. Торин легко нашел работу кузнеца, а его семья осела неподалеку. Они даже смогли снять за небольшую плату дом, в котором жили теперь все вместе.       Но Трор не мог смириться с потерей. Всю свою жизнь он прожил королем и умереть хотел им же. Спустя несколько лет после разорения их дома драконом, Король-Под-Горой ушел вместе со старцем Наром, никому не сказав, куда направляется. Шли годы, но от Трора не приходило вестей. Постепенно мирная жизнь брала свое, гномы обзавелись небольшим капиталом, позволившим открыть свою лавку и продавать свой товар. За прилавком стояла Дис, подросшая и похорошевшая. Фрерин и Торин работали в теперь уже своей кузнице, Трайн и Балин ездили с караванами за товаром. Шли годы, и образ Тиннель истончился в памяти Торина, оставив горький привкус после предательства эльфов. «Она такая же, как и все они!» — думалось ему и при этих мыслях Торин лишь яростнее стучал молотом по наковальне.       Нар снова объявился в деревне с ужасной вестью — орки Мории во главе с Азогом убили Трора, отрубив ему голову. Трайн молча слушал, глотая соленые слезы, а затем впал в задумчивость и никто в течении семи дней не мог вывести его из нее. Молодые гномы были полны ярости и желания отомстить.        — Мы должны пойти на них войной! — горячился Фрерин, никогда не бывавший прежде в сражениях. — Мы отомстим поганым оркам за смерть нашего короля!        — Я уверен, отец этого так не оставит, — глухо ответил Торин, сверкнув глазами. — Мы слишком разнежились и отъелись, пора показать оркам, кто настоящий хозяин Мории!        — Да-а-а! — поддержал Торина нестройный хор голосов — гномы были неспокойны в эти дни, в каждом доме шли подобные разговоры, поговаривали о войне. И война не замедлила начаться. Жестокая и кровопролитная, она шла между орками и гномами несколько лет, то утихая, то вспыхивая с новой силой. Гномы собрали огромное войско, к Трайну присоединились воины из других кланов — слишком велико было нанесенное им оскорбление. Влекомые праведным гневом, гномы теснили орков от Гундабада пока не загнали их в Морию — последнее их убежище. Узрев ворота древнего королевства, войско Трайна взревело, но перед ними стояли полчища орков — последние силы, которые смог собрать Азог. Понимая, что живыми им не выбраться, орки с яростью бросились на гномов, тесня их к лесу. Войско оборонялось как могло, но все же отступало. Торин рубился рядом с Фрерином, прикрывая младшего брата. Они сражались на берегу Келед Зарам, вода в котором давно потемнела от орочьей и гномьей крови. Отбивая очередную атаку орка, Торин услышал сдавленный крик и на миг обернулся к брату, посмотреть, что с ним случилось. Фрерин стоял на одном колене, с каждым разом все тяжелее поднимая меч. Воспользовавшись этой заминкой, орк опустил на щит Торина тяжелую палицу, разбивая тот на осколки. Торин повернулся к орку, нагибаясь и уходя от палицы в сторону. Лихорадочно осмотревшись по сторонам, он заметил большой дубовый сук, вероятно выброшенный на берег озера после дождя. Не долго думая, он схватил его и подставил под удар, одновременно пронзая орка насквозь. Черная тварь захрипела, валясь на бок, но Торин уже не видел этого — он бежал к брату. Фрерин лежал в воде, разрубленный пополам ятаганом. Взгляд его уже угас, обращаясь к небесам. Торин зажмурился, мотнув головой, и вздохнул, вознося короткую молитву Махалу. Но в следующий момент он открыл глаза, бешено сверкнув ими, и перехватил свой сук поудобнее. Он намеревался защищать тело брата до конца и дорого отдать свою жизнь за него.       Отряд, посланный за принцами, пробился к берегу спустя час. Торин больше не мог поднимать меч, он лишь отбивал атаки, подставляя изрубленный в щепки дубовый щит под очередной удар. В его глазах стояла отчаянная решимость забрать за собой как можно больше орков. Когда гномы пробились к нему, Торин не сразу смог понять, что спасен, а когда понял, опустил руку и без чувств повалился на землю.       Очнулся он уже в лагере, под сенью густых деревьев. Гномы вновь ушли к воротам Мории, но у Торина не было даже сил подняться. Он тихо застонал, чувствуя, как болит каждая клеточка в теле, как впивается в легкое сломанное ребро. Перед глазами все плыло и Торин с трудом различил встревоженное лицо Балина, раненого и оставшегося помогать в лагере. Торин пролежал в беспамятстве несколько дней, сгорая от лихорадки. Когда он очнулся, бой был выигран, Дайн Железностоп отрубил голову Азогу и насадил ее на пику у входа в Морию. Но какой ценой далась эта победа? Тысячи тел лежали на поле и у оставшихся в живых не было ни сил, ни возможностей отдать им последние почести, как было принято в их народе. Решено было сжечь павших, дабы они не достались оркам и воронам. Весь лес ушел на возведение погребальных костров и с тех пор не рос больше на берегах Келед Зарам. Покончив с этим, гномы засобирались назад. Да, они победили орков, но сил на то, чтобы отстоять Морию у них не было.        — Мы обязательно вернемся сюда, — пробормотал себе в бороду Балин, обращая свой взгляд на снежные вершины. — Вернемся и снова будем править в Кхазад Дум! — Отвернувшись, он побрел вслед за тяжело нагруженными своим и чужими доспехами гномами.

***

      Зимний вечер опустился на маленькую деревушку, затерянную в глуши Эред Луина. Торин смотрел на трепещущее пламя свечи, допивая третью пинту эля. Погода уже второй день подряд не давала покоя, буран замел все дороги и добраться до кузницы никому не удавалось, даже если бы в этом вдруг стала особая нужда в это время года. Торин не любил такие вечера. Вечера, когда он был предоставлен самому себе. Когда ничто не могло отвлечь его от горьких мыслей о своей судьбе и судьбе своего народа. В его памяти все еще жили прекрасные залы Эребора, шумные коридоры и бесконечные лестницы. Богатые дома, комнаты, украшенные толстыми гобеленами и постоянный стук молота, доносившийся из огромных кузниц. Груды драгоценностей, ждущие, когда их коснется умелая рука ювелира, золото, сваленное в кучи у стен. Память услужливо перескочила на его личную сокровищницу, на камни, которые он сам добыл когда-то из недр Одинокой Горы, мечтая сделать из них прекрасные украшения. Там осталась лежать и диадема, предназначенная когда-то, десятки лет назад, прекрасной эльфийке.       Тиннель… Странно, но ее имя все еще вызывало приятную дрожь. Торин почти не помнил, как она выглядит, помнил лишь черные смоляные волосы и то, что летом всегда щемило грудь, когда цвели белые цветы. Тиннель… Он судорожно вздохнул, позволяя светлому чувству разлиться по сердцу, медленно опуская голову на руки, лежащие на столе. В его мыслях она жила сияющей звездой, той таинственной и недоступной, озаряющей путь ночному страннику. Он не помнил ее голос, но помнил счастье от ее присутствия. Торин прикрыл глаза, пытаясь вызвать в голове ее образ, но лишь яркий свет стоял перед ними. Постепенно в середине начала зарождаться темная точка, разрастаясь, приобретая черты женского силуэта. Торин потянулся к ней, пытаясь разглядеть ее черты сквозь яркое зарево. Тиннель… Торин улыбнулся, протягивая ей руку, пытаясь заставить подойти поближе, еще чуть-чуть…       Кто-то мягко коснулся его волос, заставляя вздрогнуть и вынырнуть из объятий беспокойного сна. Торин моргнул, поднимая мутный взгляд на Дис, стоявшую рядом. Сестра приехала погостить и застряла в отчем доме из-за снежного бурана. Торин привычно погладил выступающий живот, здороваясь с малышом или малышкой.        — Не спится? — он поднялся, пододвигаясь и освобождая сестре место рядом с собой. Срок подходил к концу и Дис все чаще бродила по дому без сна, томимая обычными страхами и суевериями, к которым так склонны беременные.        — Тебе тоже, — улыбнулся Торин. — Недолго осталось?        — Думаю, на этой неделе. — Дис сложила руки на животе, пристально глядя в огонь. — От отца так и нет вестей?       Трайн, Балин, Двалин и несколько гномов исчезли из селения несколько месяцев назад, не сказав никому ни слова. Позже от Балина пришла весть о том, что Трайн решил идти к Эребору, чтобы разведать, можно ли совладать с драконом. Это было осенью, с тех пор от отряда не приходило ни одной вести. Торин молча покачал головой, в душе осуждая отца за то, что тот ушел тайком, не взяв его с собой. Он вздохнул, поднимаясь из-за стола и протягивая руку сестре.        — Пойдем спать, уже поздно. — Он дождется весны, и если вестей от отца не будет, пойдет искать его сам.