***
— Мы пойдем в Эребор и отвоюем его! — Торин поднял в воздух кулак, горящим взглядом обводя собравшихся перед ним гномов. Все они, горстка преданных друзей и товарищей, всего одиннадцать воинов, сидели перед ним, сверкая глазами, улыбаясь в бороды. Встреча с Гэндальфом перевернула тихий мирок, в котором жили гномы, вновь напомнив о былом величии гномов рода Дарина. Получив карту, Торин загорелся давней мечтой — восстановить утраченное королевство, заставить золото вновь течь рекой из недр Одинокой Горы. Не имея четко оформленного плана, Торин все же заразил своим энтузиазмом нескольких гномов, давно засидевшихся в Синих Горах. Они собирались уже несколько раз и сегодня должны были окончательно определить дату предстоящего похода и окончательный маршрут. — Я не говорил вам до этого, — Торин торжествующе улыбнулся, — но с нами пойдет Гэндальф! — Гэндальф?! — восторженно загомонили гномы. — Ну теперь-то мы точно не пропадем! — Я вам больше скажу, — продолжил Торин, — волшебник обещал найти нам лучшего взломщика во всем Средиземье! Небольшой зал потонул в криках и стуке кружек. Гномы на время замолчали, отдав должное отменному элю. В этот момент в углу, где стояли бочки с напитками, раздался шум, и одна из пустых бочек с грохотом выкатилась в центр зала. Закаленные в боях, гномы моментально вскочили, вооружаясь кто ножом, кто вилкой, а кто и серебряным блюдом. Торин выхватил из ножен меч, но был отодвинут Двалином, среагировавшим раньше всех и с топориком наперевес уже приближавшимся к темному углу. Всмотревшись в темноту, Двалин вдруг усмехнулся и, заткнув топорик за пояс, резко выбросил вперед руки, вытаскивая на свет двух молодых гномов за уши. — Фили?! Кили?! Какого тролля вы здесь делаете?! — рассерженно спросил Торин, убирая меч в ножны. Племянники повисли в руках Двалина, даже не думавшего их отпускать, виновато глядя на дядю. — А ну, марш домой, и чтобы я вас тут не видел! — Но дядя! — заголосили юноши в один голос, выворачиваясь из рук Двалина с риском оставить свои уши у него в руках. — Мы тоже хотим идти с тобой! Мы хотим увидеть Эребор, дом наших предков! Разве можешь ты отказать нам, когда сам так рвешься туда?! — Я не могу взять вас с собой, — покачал головой Торин. — Хотя признаю, что просьба ваша обоснована. Впрочем, — он задумчиво посмотрел на замерших перед ним гномов, — думаю, что Фили уже достаточно взрослый, чтобы отправляться в такой долгий и тяжелый поход. — Ты был намного моложе меня, когда сражался с орками Гундабада! — обиженно нахохлился Кили, кусая губы. Даже в страшном сне он не мог представить себе, что его брат уйдет в поход без него. — Разве при этом ты испугался, или рука твоя дрогнула? Я такой же наследник Дарина и я должен идти с вами! — Кили твердо выдержал взгляд дяди, не отводя глаза. Торин вздохнул, переводя взгляд с одного на другого. Затем, решившись, указал им на скамью рядом с собой. Фили и Кили радостно заулыбались, садясь за стол и придвигая к себе пустые кружки. — Вот только что я скажу вашей матери? — пробормотал он чуть слышно себе под нос… — Ты выжил из ума, вот что я тебе скажу! — Дис кричала на брата второй час подряд, не прервавшись ни на минуту. Торин съежился в кресле, старясь не встречаться с ней взглядом. — Они же еще так молоды! Как они смогут справится со всеми тяготами вашего похода?! Я уж молчу про дракона! Торин молчал. Аргументы закончились на первых минутах и теперь он терпеливо ждал, когда сестра выплеснет свой гнев и наконец смирится с тем, что ее драгоценные мальчики уже выросли. Так и случилось спустя еще полчаса. Дис упала в кресло напротив, прикладываясь к кувшину, ждавшему ее на столе. Утолив жажду, она покачала головой, встречаясь наконец взглядом с Торином. — Береги их, — попросила она, положив ладонь ему на колено. — Я буду беречь их пуще самого себя, — пообещал Торин, сжимая ее руку.***
Они бродили по Лихолесью уже несколько дней, давно сбившись с дороги и заблудившись. Измученные, уставшие и голодные, они шли меж стволов, опутанных паутиной, цепляясь за ветки. Торин поражался, как сильно изменился лес за эти годы. Темный, мрачный он задыхался от зла, пропитавшего его границы. После того, как храбрый хоббит освободил их от пауков, гномы все еще не могли прийти в себя. Они шатались, ковыляя по незаметной тропинке и Торин не заметил, как свернул в другую сторону. Он шел из последних сил, стараясь не закрывать глаза, понимая, что ночь в этом лесу он не переживет. Вдруг вдали мелькнул огонек, затем еще один и ободренный Торин поспешил вперед, надеясь на чудо. Огни были уже совсем близко и можно было услышать мелодичные голоса, перекликавшиеся между собой. Сделав последнее усилие, Торин шагнул вперед, к большому костру, горевшему на поляне. Голоса смолкли, а он, не обращая на это внимания и щурясь от яркого света, протянул руку к живительному теплу. — Кто ты? — голос Трандуила Торин узнал безошибочно, решив молчать до последнего. — Возможно, стоит сперва ему помочь, Владыка? — Будто молния прошла сквозь тело, заставляя гнома вздрогнуть. Он вскинул голову, ища глазами источник голоса и наконец встречаясь с ним. Она стояла здесь, перед ним, такая яркая и живая в охотничьем костюме багряного цвета, озаряемая пламенем костра. В его мечтах она всегда была весной, теперь же Тиннель являлась самой ожившей осенью. — Неужто сам Король-Под-Горой пожаловал на наш скромный пир? — протянул Трандуил, с интересом разглядывая угрюмого гнома. — Позволь же оказать тебе наше гостеприимство, Торин, сын Трайна, сына Трора. — С этими словами Владыка обвел рукой поляну, словно приглашая его присоединиться к веселящимся эльфам. — Я не нуждаюсь в твоем гостеприимстве, Трандуил, Владыка Лихолесья, — голос Торина звучал глухо и надтреснуто. — Тому, кто предает старые союзы чуждо понятие о чести и мне противно уже то, что я стою так близко от тебя. Эльфы, стоявшие вокруг, зашевелились, многие схватились за рукояти мечей. Торин усмехнулся, позволяя страже увести себя, всеми силами сдерживаясь, чтобы не обернуться и не посмотреть еще раз на оставшуюся на поляне эльфийку. Его привели в сухую и просторную темницу с топчаном, покрытым соломенным тюфяком у дальней стены. Так же в камере присутствовал стол и стул, вскоре на столе появился хлеб, мясо и сыр и даже кувшин с вином — в честь праздника, как объяснили эльфы. Торин, однако, не спешил приступать к трапезе. Первым делом он подумал о друзьях, что бродили сейчас по лесу в темноте. Живы ли они, смогут ли дойти до Одинокой Горы, или будут искать его, пока не попадут в плен к эльфам? Мысли плавно перетекли к встрече на поляне и Торин кропотливо восстанавливал каждую деталь этой встречи, вспоминая, как Тиннель выглядела, как говорила… Судьба будто нарочно сводила их, бередя затянувшуюся старую рану. Торин вздохнул, опускаясь на кровать и разглядывая темный потолок. Оттуда на него смотрела эльфийка, яркая, как осеннее утро… Он заслышал ее легкую поступь лишь тогда, когда свет от факела уже плясал по коридору, приближаясь. Торин не смог бы объяснить, как, но он точно знал, кто сейчас появится из темноты. Запах жасмина заполнил камеру намного раньше, чем его обладательница подошла к решетке. Гном подошел к решетке, щурясь от непривычно-яркого света. — Не думал, что еще хоть раз увижу тебя, — от вынужденного молчания голос звучал хрипло. — Ты изменился, — тихий голос звучал сладкой музыкой, которую Торин готов был слушать вечно. — Кажется, еще вчера ты показывал мне прекрасные залы Эребора. — Забытое чувство покоя и счастья накрыло Торина, на мгновение перенеся его туда, под гору, когда мир еще был безмятежен. Гном вздохнул, возвращаясь на землю. — Немало зим минуло с той счастливой поры, — горько ответил он, приближаясь к решетке. Тиннель оказалась почти вровень с ним, присев на камень рядом. — Милостью твоего короля мы потеряли свое королевство. — Ты несправедлив и знаешь это, — покачала головой эльфийка, — но я пришла сюда не за тем, чтобы обсуждать былое. Скажи, как ты оказался в Лихолесье? Куда шел и зачем? — Торин обхватил руками решетку, стараясь таким образом стать хоть чуточку ближе к Тиннель. — А если я скажу, что шел увидеть тебя, ты мне поверишь? — тихо произнес Торин, прислонившись лбом к решетке. Едва эта фраза сорвалась с его губ, как гном понял, что в этом есть немалая доля правды. Он скрывал ее даже от себя, но в глубине души, где-то очень глубоко, он хотел завоевать Эребор и снова стать Королем-Под-Горой, чтобы иметь возможность видеть ее, разговаривать с ней на равных. — Я хочу помочь тебе. — Тиннель раздраженно повела плечом, не соглашаясь с таким ответом. — Ты ведь к Горе идешь? — Торин угрюмо молчал, прикрыв глаза. Внезапно Тиннель положила свои ладони поверх его, заставляя его вздрогнуть. Он впервые в жизни чувствовал ее прикосновение, настоящее, а не выдуманное и это чувство требовало самому дотронуться до нее, положить свою мозолистую руку на щеку, потянуться к губам… — Не ходи туда! Не буди дракона! Прошу тебя! — Эльфийка умоляюще смотрела на гнома. Ее горячее дыхание шевелило его волосы; Торин глубоко вздохнул, на миг прикрыв глаза. Когда он вновь открыл их, они сияли, мягко лаская такое близкое и в то же время такое далекое лицо. Осторожно освободив одну руку, он протянул ее к Тиннель, невесомо касаясь щеки. Секунды растянулись, замерли, Торин жадно заглянул в ее глаза, силясь найти в них ответ на мучающий его вопрос… Нет, она никогда не сможет ответить ему взаимностью. Горечь затопила его, разъедая остатки надежды на счастье. Торин отступил вглубь камеры, не желая, чтобы она видела страдание в его взгляде. — Не за меня ты беспокоишься, прекрасная госпожа, — печально произнес он. — Сгинь я в пламени дракона, едва ли слезинка скатится с твоих чарующих глаз. — Не говори так, Торин, — прошептала Тиннель, поднимая на него глаза, полные слез. — Дракон несет боль, разрушения. Я скорблю по каждому погибшему в те страшные дни, и буду скорбеть сильнее, если все повторится. — Мне нечего ответить тебе. — Торин вздернул голову, сверкнув глазами во тьме. — Если Махал будет милостив, я выйду отсюда и, быть может, мы даже встретимся еще в этом мире. А сейчас, — гном вновь подошел к решетке, окидывая Тиннель стремительным взглядом, словно стремясь запомнить ее всю, целиком и полностью, — уходи. И не приходи сюда больше, ибо я с тобой не заговорю. Он отошел к дальней стене, стискивая зубы и сжимая кулаки, только бы не закричать: «Останься!». Но Тиннель, прерывисто вздохнув, уже ушла, забирая с собой свет и новую частичку его души. В бессильной злобе Торин ударил кулаком в стену, тупо смотря на кровь, выступившую на костяшках…