Skin and Chrome

This city’s sleeping like a soldier Trapped inside of an iron lung Machines can keep you breathing But what happens when you find a new war’s begun? Flip a switch and turn it off, you won’t be able to breathe So either way you’re a casualty © The Protomen – Light Up the Night

25 мая, 20X3 год. г. Монстерополис. Конгресс-центр, всемирная выставка робототехники «Advanced Robotics».       Подходил к концу прохладный вечер. Поздняя весна, почти лето. Затянутое тяжелыми облаками стальное небо нависало над гигантским мегаполисом – близился дождь. За окнами конгресс-центра, от горизонта до горизонта, простирался город – многоярусный лабиринт из бетона, металла и стекла. Ореолы электрических огней складывались в разноцветное марево, становящееся всё ярче по мере того, как угасал дневной свет.       Земля где-то далеко, нижние кварталы отсюда и не увидишь – скрыты за переплетением технических узлов и транспортных магистралей. Вершины зданий теряются где-то в небесах. Когда-то такие высоты были попросту недостижимы, теперь же немногие вспомнят это «когда-то». Когда-то, когда пули были надежнее бластера, когда не было и в помине «летающих цитаделей» вроде метеорологической станции, парящей над городом, а телепорты и вовсе казались нереализуемой научно-фантастической сказкой.       Когда по-настоящему живой ИИ был только в далёком-далёком будущем.       Возможно, к нынешнему состоянию мир пришёл бы гораздо быстрее, не разразись посреди столетия новая Мировая Война. А может, наоборот, всё сложилось бы так, что не пришёл бы и вовсе. Кто знает, что теперь гадать. Удивительно, как мир, переживший столько насилия и человеческой глупости, переживший новый кошмар, «ночь» длиной в несколько лет, смог встать на ноги, подняться из руин после всего произошедшего. Как быстро этот мир менялся, принимал то, чего бы никогда не допустили раньше.       Сегодняшний день был лишним тому подтверждением.       Залы и коридоры выставки были полны не только народу, но и разнообразной причудливой техники. Конечно, роботы, продвинутые системы искусственного интеллекта, кибернетика – всё это появилось ещё на заре этого века. Но теперь среди разномастной машинерии мелькали и принципиально новые создания.       – Отец? – раздался девчачий голосок, в котором проступали отчетливо синтезированные ноты.       Доктор Томас Лайт, престарелый плотный человек, с поседевшими до белизны волосами, поднял глаза от инфо-планшета, перевел взгляд на девчушку, подошедшую к его столику. Взъерошенная, белобрысая, в чёрном пиджаке поверх красного платья, она на вид практически не отличалась от человеческой девочки лет четырнадцати-пятнадцати, если бы не мелкие детали, выдающие в ней робота. Проступающие под искусственной кожей кабели на горле, еле заметные детали мимики. Характерная электронная радужка, с головой сдающая всех роботов этого типа.       На создателя смотрели зеленовато-голубые глаза живой машины.       – Что-то случилось, Ролл? – улыбнулся Томас Лайт.       – Я, конечно, очень извиняюсь! – заявила Ролл, сложив руки на груди. – Но Року, кажется, нужна ваша помощь.       Томас озадаченно сморгнул, напрягся. Сама мысль о необходимости помощи боевому роботу, особенно в свете недавних событий, вызывала как минимум сильное волнение, несмотря на спокойный вид его сестры-андроида. Доктор помотал головой, выискивая в толпе машин и людей своего названного «сына». В таком столпотворении и суматохе это представляло неразрешимую задачу, даже если Рок находился в том же секторе конгресс-центра, что и Лайт.       На первый взгляд всё было тихо. Охранники, конечно, не бросались в глаза, но и отыскать их взглядом не составляло труда, и не похоже было, чтобы они проявляли какое-то беспокойство.       Большую часть охраны комплекса составляли люди. Но рядом с этими людьми плечом к плечу стояли и роботы различных серий «Джо» – антропоморфные машины, служащие повсюду работниками, охранниками, боевыми единицами. Лишенные эмоций, безжизненные, но относительно разумные в рамках своей деятельности, Джо много лет как никого не напрягали. Осечек с их работой практически не случалось, а если и случались, то на сравнительно безопасном уровне или по вине людей, что оперативно пресекалось. Джо в принципе неспособны были самостоятельно выйти из-под контроля, а их управляющие программы были слишком сложны и отлажены, чтобы кто-то мог так просто взять и взломать их, чтобы использовать не по назначению.       Не так давно, впрочем, уверенность в последнем пункте слегка пошатнулась, но случай был единичный. Ювелирная работа, приписанная одному очень известному человеку. Конечно же, любому причастному к разработке современных роботов было совершенно очевидно, что там явно не обошлось одним человеком. Однако, это подозрение скромно опускалось во избежание, скажем так, непрошеных вопросов.       Во всяком случае, Джо и различные виды роботов-«компаньонов» в любом случае были надежны и проверены не только испытаниями, но и временем, и в глазах большинства людей выглядели куда безопаснее и привычнее обладающих личностями и эмоциями так называемых робот-мастеров.       Одного из последних, собственно, Томас сейчас и пытался найти в толпе.       – А что случилось-то? – недоуменно переспросил учёный.       Он всё пытался понять, с чем же может сейчас, в мирное время, потребоваться поддержка боту, способному, несмотря на свой скромный вид подростка, покрошить на запчасти подготовленный отряд военных машин.       – Рок опять пытается отбиться от репортеров, – подсказала Ролл с нескрываемым ехидством. – Акция «спроси Мегамена» в самом разгаре.       Томас устало закрыл лицо рукой.       Конечно, что же ещё могло случиться! Если стая репортеров отцепилась от старого учёного, впервые за сутки дав ему посидеть спокойно в стороне, теперь они прицепились к Року как ко «всемирно известному герою». Удивительно скорее то, как быстро мальчишку-робота в его гражданском виде вычислили среди всего многообразия выставки. Робот-мастер старался не привлекать к себе лишнего внимания, легко сливался с толпой и, если не приглядываться к глазам, выглядел человеком чуть ли не больше, чем некоторые люди. Ко всему прочему, Рок, как и его «сестра» Ролл, не значился среди экспонатов. Официально они был посетителями этой выставки, в отличие от остальных робот-мастеров на выставке, по факту, находящихся на тех же условиях, что и обычная машинерия, независимо от степени разумности. DLN-001 и DLN-002 находились на исключительных правах, позволяющих им практически то же самое, что и людям. Под ответственность их создателя, конечно же.       Всё это не мешало иметь предостаточно проблем от навязчивых и вездесущих журналистов. Естественно, ведь пресловутый «первый номер Лайта» известен чуть ли не всемирно, как и его «отец» – создатель первых робот-мастеров. Правда, причины известности, хоть и были смежны, но немного разнились.       – Когда ж от него отстанут наконец? – риторически спросил Лайт.       – Без понятия, – Ролл восприняла вопрос буквально. – До сих пор перетирают события прошлого ноября, – робот зябко поежилась, совсем по-человечески кутаясь в пиджак. – А заодно и трехлетней давности, – хмуро добавила она, усаживаясь за столик рядом со своим «отцом». – Всё ж никак не успокоятся!       Лайт утомлённо потёр глаза.       – Люди не скоро это забудут, Ролл, – он потрепал её по волосам. – Да и не только люди. Мы все чувствуем себя неуютно из-за этого.       Робот нахохлилась:       – Да понимаю я! Не понимаю, зачем раз за разом это ворошить! Никому же от этого легче не становится.       – Журналисты зарабатывают свой хлеб, – доктор грустно усмехнулся. – Смотри на это с хорошей стороны, Ролл. Людям нужен герой, вокруг которого будут слагать легенды.       – Герой-то герой, – вздохнула Ролл. – Вот только я как ни послушаю, многие видят в нём врага и угрозу.       Лайт только покачал головой: этот пункт старику совсем не хотелось комментировать. В нём и самом-то далеко не все видели «светоч науки» и гениального учёного. Ну не может быть единой точки зрения там, где дело доходит до вопросов, напрямую касающихся безопасности других людей.       Вы наверняка не раз слышали всякие душещипательные истории про защитников мира, спасающих всех от восстания больших и злых машинок, которых что-нибудь там не устроило, например – человечество? Естественно, ведь эта тема неприлично много раз воспета в литературе и кинематографе, наравне с вторжениями инопланетян, всемирными катастрофами и тому подобным.       Рок, впоследствии окрещенный всеми как Мегамен – одна из таких легенд, только во плоти… то есть, в хроме и искусственной коже. Фигура, за последние три года ставшая всемирно известным стражем человечества. По грустной иронии – такая же машина, как и те, с кем он боролся.       Когда-то давным-давно, ещё за долгие годы до Глобальной Войны, люди могли беспечно фантазировать по этому поводу, зная, что искусственный интеллект не перешагнул ту черту, за которой он станет неотличим от человека. Зная, что эту черту никогда не позволят перейти, а если и позволят, то когда-нибудь в прекрасном далёком, уж точно не при твоей жизни…       Незадача вышла. Как-то внезапно это будущее настало, и мир уже не повернуть вспять. Люди и разумные машины работают и живут бок о бок достаточно давно, поздно жать абстрактную кнопку «отмена» – поезд ушёл ещё во времена Войны, если не до неё. Вот только когда среди просто разумных ИИ появились по-настоящему живые, этот поезд не просто безнадежно ушел в то самое прекрасное далёко, а радостно ухнул в пропасть. Слишком поздно они осознали, что играются со спичками на складе со взрывчаткой, что это – не то, что удастся долго держать под контролем.       Особенно, если кто-нибудь намеренно швырнет на этот склад факел.       Даже зная, что они в безопасности, Томас чувствовал смутную тревогу. Мир вокруг казался зыбким и ненадежным. Им уже не раз давали понять, насколько хрупка иллюзия спокойствия, как легко и непринужденно выбивается из-под ног опора, ещё недавно казавшаяся устойчивой. Перед их лицами уже не раз махали зажигалкой, без лишних слов, одними делами угрожая напомнить об ужасах ушедшей Войны, но уже в совершенно новом формате.       Откинувшись на спинку кресла, старик перевел взгляд за застекленную стену конгресс-центра. На мерцающие во сгущающихся сумерках огни мегаполиса, чьи монструозные силуэты поднимались с глубин и до самого неба. Многоголосый шум окружающей выставки, играющая рядом музыка кофейного уголка, электронно-механические звуки отовсюду, перемешанные с отголосками отдельных слов.       Его бывший коллега высказывался как-то раз про подобные шумные мероприятия:       «Ненавижу всё это. Слишком много людей и техники в одном месте. Стоит хоть на миг закрыть глаза – слышу грохот. Того и глядишь, сюда боеголовка прилетит или что-нибудь взорвется, вот веселья-то будет…»       Альберт Вайли обыкновенно произносил подобные слова, как и всё остальное, в беспечном тоне, с привычным цинизмом и насмешливостью, будто не всерьез. Шутки закончились слишком внезапно, словно он никогда и не шутил. Оглядываясь назад, стоило отметить: всё к этому и вело с самого начала. Ещё с того переломного момента, как их отдел праздновал фундаментальный прорыв, ознаменовавший начало новой эры… Прошло уже почти пятнадцать лет с момента создания первого «живого» ядра…       Многие уже и забыли, с чего всё начиналось, чем был изначально проект по воссозданию человеческого мышления на искусственной основе. Сладкие грёзы человечества о «компьютерном бессмертии», копировании сознания на информационные носители. Всё, что получалось – идеальные, но неживые «фотографии». Оцифрованные снимки, которые впоследствии послужат материалом для создания роботов нового поколения.       Но тогда о живых робот-мастерах ещё и речи не шло.       Огромный коллектив, десятилетиями шедший к намеченной цели – ещё с довоенных времен, ещё с засекреченных разработок. Годами бились, пытаясь «оживить» эти копии, пока небольшой отдел, возглавляемый Томасом Лайтом и Альбертом Вайли, не заявил об экстраординарном достижении. Созданное и обученное на основе обширной базы снимков человеческого сознания нейронное ядро подало признаки «жизни».       Они нашли «ключ», оживляющий код. Вставили на место недостающий фрагмент паззла. Случайная догадка, озарение, позволившее сделать не просто шаг вперед, а сразу перепрыгнуть пропасть, не в полной мере понимая, как именно они оказались по ту её сторону. Перед ними была ещё пока чуждая и непредсказуемо развивающаяся система. Полная ошибок, быстро отказывающая, заставляющая начинать всё с начала и с начала. Снова и снова штурмовать бастион разума, пытаясь преодолеть то, на что эволюции потребовались миллиарды лет.       Засекреченные исследования, закрытые эксперименты, год за годом. Попытки сформировать у создаваемых систем человеческое мышление – точнее, причудливый его симбиоз с машинным. Попытки понять, как оно будет развиваться, как направить развитие в нужное русло. Придать ИИ требуемые черты, наделить личностью, вложить предварительные знания и умения, заранее обучить его хотя бы самым простым вещам, которые уже в некоторой степени «умели» обычные ИИ. Видеть – и понимать, что ты видишь, а не просто искать сходство. Слышать – и понимать, что ты слышишь. Говорить – и понимать, что ты говоришь.       Осознавать себя. Сегодня – уже десять лет с момента создания первого робот-мастера, так называемого «Прототипа». Первого «сына» доктора Лайта, Блюза…       Томас помнил тот триумф – и тот безнадежный провал. Невысокий, но крепкий парень, лет шестнадцати на вид, вечно ходящий в чёрных очках. Так похожий на человека, если бы не красные огоньки камер, спрятанных за тёмными стеклышками. Военный проект, давший билет в жизнь первому официально покинувшему пределы лаборатории живому ИИ под кодовым номером DLN-000.       Блюз лихо проходил все полигонные тесты, опережая на несколько шагов имеющиеся на тот момент боевые системы. Умение действовать непредсказуемо, чётко выполнять приказы, человеческая логика в комбинации с огромной вычислительной мощностью, предварительно заложенными и развивающимися боевыми навыками. Прототипы современных боевых Джо для него были ничем – Блюз непринужденно опрокидывал их, будучи даже условно безоружным. Идеальный солдат, способный, в отличие от тех же Джо, принимать оправданные решения там, где не то, что для машины – для человека смывается граница между «свой-чужой».       Лайт больше помнил его как человека. Не на полигоне – дома. С трудом осваивающий человеческую культуру, бот походил на ребенка, проведшего детство в военном лагере. Блюз виртуозно обращался с оружием, применял нестандартные подходы, но во многом походил на этакого техногенного Маугли. Но он учился. Он хотел учиться…       Лайт до сих пор с теплом вспоминал тот момент, когда Блюз впервые запел, выводя свою мелодию. Не просто комбинацию услышанного, но наполненную чистыми эмоциями собственную музыку. Робот обожал петь, хотя это пристрастие не было заложено ни в его код, ни в его ядро.       Местами – не в меру серьёзный и взрослый, местами – абсолютное дитё. То и дело закатывающий драмы на ровном месте – совсем как настоящий подросток. Конечно, ведь ему было всего несколько месяцев от активации, трудно ждать от него чего-то другого.       Порой было столь легко забыть, что это робот – не человек…       На одном из полигонных тестов у него отказал генератор. Критический изъян, выявившийся во время серьёзной перегрузки. Из-за особенностей схемы работы управляющей программы с периферией, безопасно генератор заменить могли только на точно такой же. Как назло, брак обнаружился во всей серии – очень ограниченной. Управляющая программа была тогда единым целым с ядром и – вот же оплошность, ставшая фатальной! – требовалось перепрограммирование чипа, чтобы просто сменить устройство.       Перепрограммирование даже такой мелочи грозило сбросить личность на дефолт. Зная, что Блюз не согласится на подобный риск, если будет знать правду, Томас пытался скрыть от робота этот факт. Принуждать не хотелось: несмотря на все полигонные тесты и испытания, Лайт относился к Прототипу практически как к родному сыну. Было бы невероятно жаль его потерять, но учёный надеялся свести риски к нулю и сохранить текущую личность робота. Это казалось лучшим выбором, чем лишиться того вообще. Тем более, что проект «Прототип» за неисправностью был списан полностью на попечительство Лайта.       Томас уверял Блюза, что они просто заменят генератор, когда в разговор встрял Альберт.       Последнего робот почему-то стабильно воспринимал как «второго отца», хотя тот занимался только разработкой его боевых систем и не притрагивался к созданию чипа. Ещё за год до создания «Прототипа» Вайли был официально отстранен от должности, а теперь работал «на птичьих» правах, ассистентом у своего всемирно известного коллеги.       «В работе отдела открылись “многочисленные нарушения”. Кого-то срочно нужно было обвинить, и как обычно всех собак на меня повесили», – комментировал это сам Альберт. «Традиция».       Блюзу Вайли прямолинейно высказал всё как есть, в своей обычной манере, закончив на ноте: «дело твоё, тебе сказали правду, а дальше решай сам». Решай сам, хочешь ты рисковать или нет. Томас, с другой стороны, продолжал убеждать Блюза, что они сделают всё, чтобы личность сохранилась, и робот практически согласился… но в какой-то момент неожиданно передумал. Не остановили даже прямые приказы.       «Так ты же неправильно их формулируешь», – иронизировал на этот счёт Альберт. «Совсем с машинами общаться не умеешь, гениальный ты наш».       Боевому роботу ничего не стоило сбежать, обдурив что людей, что механическую охрану. Хватились слишком поздно, уже когда следящие системы зафиксировали телепорт в неизвестном направлении – тогда ещё не было возможности отследить, куда ведет прыжок. Не было серьёзных систем контроля, мониторящих все входящие-исходящие телепорты в зоне покрытия. Системы частной лаборатории Лайта перестали ловить отклик маячка Блюза. Никак не отследить, где он; не увериться, что он вообще жив.       Сколько сил потратили, чтобы замять произошедшее! Потенциально опасная машина, не имеющая ни малейших намеков на пресловутый первый закон Азимова. Иди, докажи, что моральные установки остановят его! Но ни одного сообщения – ни обнадеживающего, ни прискорбного. Где пропал – так и не нашли. Вероятно, сгинул на просторах земного шарика. Может, после первого же прыжка, а может и гораздо позже. В любом случае, сомнительно, что его генератор долго бы продержался.       «Permanent offline» – значится в каталоге зарегистрированных робот-мастеров напротив нулевого номера, с которого пошёл отсчёт…       Прямой – по новым моделям. Обратный – до грядущего кошмара.       Приходили первые заказы – гражданское назначение, оборонные прототипы… несмотря на опасность, скрывающуюся в использовании роботов нового поколения, людям нужны были эти системы. Им нужны были роботы с человеческим мышлением, способные принимать ответственные и нестандартные решения, идеально обученные в своей сфере деятельности и способные продолжать обучаться. Способные координировать простых рабочих ботов там, где недостаточно обычных компьютерных систем. Выносливые работники, работающие от подзарядки до подзарядки, от перезагрузки до перезагрузки. Да, им требовалось время на спящий режим – чтобы очистить память, привести мысли в порядок. Им требовалась диагностика, техобслуживание. Им требовалась энергия, в конце концов. Но всё равно они на порядок опережали людей, неспособных проработать в ударном режиме несколько суток без сна, сохраняя прежнюю эффективность.       Разработчики учли свои ошибки, и последующие робот-мастеры создавались с разделенной управляющей программой и ядром. Создатели перестраховались на несколько раз, реализовали блокировку по типу «первого закона Азимова», научились редактировать управляющую программу так, чтобы наверняка предупреждать нежелательные мысли.       Тем временем Альберт всё чаще начинал язвить на счёт «восстания машин», а чем дальше всё заходило – тем больше мрачнел, наблюдая за происходящим. То и дело от него приходили завуалированные, а иногда и прямолинейные обвинения в том, что они создают рабов, которым рано или поздно не понравится их положение. Он говорил, что им захочется, в лучшем случае, равноправия с людьми. Вскользь напоминал, с чего началась последняя война, чуть было не ставшая для человечества действительно последней – ещё и полвека не прошло, а вы всё уже и забыли?.. Разные вещи, говорите? Ничего общего, говорите? Ну-ну, скоро увидим…       Пока Томас списывал всё на злость коллеги за «подставу» и внеплановую «отставку», Вайли продолжал капать ядом по поводу столь популярных идей «вечного мира» и «светлого будущего». Но о каком мире может быть речь, когда людям дан полный контроль не просто над свободой действий ботов, но над их свободой воли и мыслей… над самим электронным разумом?       Над тем, что Лайт с легкой руки назвал «душой». Восемь лет назад появились Рок и Ролл…       Никакой речи о «безумном» учёном тогда ещё и не шло, а Монстерополис – родной город, «колыбель» робот-мастеров, ещё не успел нюхнуть пороха.       Рок и Ролл были простыми лабораторными ассистентами – и любимцами Лайта, который воспринимал двух андроидов как родных детей. Который и создавал их, как своих детей: своих у него никогда не было. С ними одновременно появлялись и боты других создателей, участвовавших некогда в общем проекте. Большинство имели лишь отдаленно-человеческую внешность, некоторые и вовсе не были антропоморфны. На протяжении многих лет, ещё до создания робот-мастеров, действовал закон, запрещающий делать машины неотличимыми визуально от людей. Даже у «первых номеров» Лайта была минимум одна бросающаяся в глаза деталь: электронная имитация радужки. Визитная карточка всех живых робот-мастеров, позволяющая не только отличить их как от людей, так и от других типов роботов, но и мгновенно считать текущее состояние бота.       Счёт машинам «нового поколения» пока что шёл на единицы. Невероятно сложно и дорого обходится изготовление даже одного чипа, в основном – из-за предварительного обучения ядра. При всей сопутствующей автоматизации всё равно требовалась индивидуальная ювелирная работа с каждым робот-мастером, полный контроль процесса создания его личности.       Кто бы знал, как это непросто – работать с почти-человеческой психикой. Как это тяжело – преодолеть меньше чем за год то, на что у человека уходят пятнадцать-двадцать лет… Шесть лет назад полностью запретили использование робот-мастеров в военных и около-военных целях…       В одном лишь их отделе было отменено больше десятка разработок, над частью которых неофициально работал Вайли. Запоздалый перевод ещё нескольких на гражданские рельсы. Реакция Альберта свелась к ожидаемому взрыву, особенно по пункту целого ряда моделей, дальнейшая судьба которых его явно не устроила – как и то, что Томас подписал документы без его согласия. Ругань стояла на весь отдел, и угрозы сыпались в обе стороны. Компромата друг на друга было – хоть отбавляй. Любое лишнее слово, способное просочиться даже не в открытый доступ – да хотя бы на стол к высшим инстанциям! – грозило не то, что увольнением, лишением учёной степени и очень испорченной репутацией… за некоторые нарушения там бы и на трибунал набралось. С обеих сторон.       Тогда впервые прозвучало это «ты ещё увидишь этот свой вечный мир… клянусь, я тебе его покажу».       У Томаса было стойкое подозрение, что над частью из отмененных разработок Альберт продолжал втайне работать дальше, лихо обходя все запреты и грифы секретности. Вайли всегда был той ещё изворотливой лисой, от которой того и жди какой-нибудь знатной подставы в самый неподходящий момент.       Подозрение оправдается. Но это будет уже много-много позже… Тогда же созданы были «номера Лайта», «лайтботы» – серия в шесть различных индустриальных ботов…       Первое открытое испытание робот-мастеров на экстремально ответственных должностях. Кажется, будто это всё было лишь вчера. Ещё только вчера, неуклюже переваливаясь, вышел первый раз на работу бот с серийным номером 006 – специалист по взрывным работам. Только вчера маленький арктикбот, предназначенный для экспедиций, уже бодро щебетал, представляясь группе испытателей, несколько озадаченных новым участником.       Как прошлым вечером худенький темноволосый робот в красно-чёрной одежде, с выгравированным на корпусе значком R, скромно топтался за спиной Лайта, пока тот разговаривал с сотрудником атомной электростанции: познакомьтесь, это ваш новый коллега.       На их металлических руках ещё не было крови.       Законодательство постепенно становилось всё жёстче. Робот-мастеров по-прежнему считали такими же машинами, как и предшествующих им «компаньонов», Джо, обычных рабочих роботов. По формальному признаку робот-мастеры машинами и являлись, с этим не поспоришь. А обычные люди, в большинстве своем, не совсем понимали, с чем имеют дело. По-прежнему считали, что это лишь имитация эмоций, запрограммированное поведение. Не отличали новое поколение роботов от их предшественников, в то время как разница между ними представляла непреодолимую пропасть.       Но так всем было проще. Как в начале века простой человек подсознательно одушевлял неживые механические игрушки, мысленно присваивал им человеческую реакцию. Так теперь, пытаясь отстраниться от ощущения угрозы, снять с себя ответственность, не думать, люди предпочитали списывать всё на программу, считать стоящего перед ними робот-мастера всего лишь очередной машиной.       Как же они ошибались… Три года с печально известного «первого инцидента». Шестого числа шестого месяца…       День, перевернувший всё с ног на голову, опрокинувший их город в настоящий кошмар. Вот и подъехало пресловутое «восстание машин». Слишком стремительно, слишком нежданно. Тщательно спланированное, не за день и не за два подготовленное. На стороне внезапно «слетевших с катушек» лайтботов, с 3-го по 8-ой номер – армада перепрограммированной машинерии, сошедшие с ума городские сети, перенастроенные охранные системы индустриальных объектов. Взломаны были даже охранные Джо – системы, обладающей одной из наивысших уровней программной и аппаратной защищенности.       Как всё пришло к этому?.. Томас не понимал.       Что бы ни утверждал Альберт, Лайт же всегда был добр и внимателен к своим ботам, стараясь вопреки всем законам устроить для них лучшую жизнь, хоть как-то огородить от неутешительных реалий окружающего мира. Конечно, оставалась практичная логика. Конечно, оставалась суровая и холодная правда, которую приходилось скрывать – что от общественности, что от своих созданий. Конечно, оставалась необходимость, когда от происходящего приходилось отстраняться…       Экстренная ситуация, тревога на весь город. Люди и оставшиеся ещё на их стороне роботы, пытающиеся хоть что-то сделать с происходящим. Даже один гражданский робот-мастер способен разорвать в клочья нескольких вооруженных Джо с той же эффективностью, с которой некогда укладывал на лопатки старые модели Блюз. На что способны эти же роботы, но со взбесившейся техникой, стоящей у них за спиной, идущей перед ними, пляшущей под их приказы?       С этим не справлялась охрана и полиция. С этим не справлялись наспех собранные отряды добровольцев, и уже готовились ввести в город войска. Время стремительно утекало, но никто и не подозревал о том, как мало на самом деле осталось в запасе, прежде чем всё окончательно выйдет из-под контроля.       В день той трагедии город обрёл своего героя.       Рок внезапно потребовал дать ему в руки оружие, позволить взять ситуацию в свои руки. Это было противозаконно, но это был их последний шанс хоть что-то сделать с ситуацией. От разработки Блюза оставались старые наборы брони и проект копирующего бластера. Томас предпочитал не афишировать тот факт, что заранее создавал обоих своих «детей» фактически на той же базе, что и Блюза. Что их чипы были способны в случае крайней необходимости перенести быструю адаптацию к ряду «новых устройств», заведомо забитых в набор поддерживаемых системой.       Он надеялся никогда к этому не прибегнуть.       Он вынужден был к этому прибегнуть.       Три часа. Ровно три часа на замену левой руки Рока на «копирующий бластер», систему, перестраивающуюся под чужие сигнатуры, способную воспроизводить, пусть и ограничено, чужие модели оружия и часть комплексов. Недавний лабораторный ассистент ринулся в пекло, не дожидаясь поддержки вооруженных сил.       Всё это восстание машин не могло быть спланировано и подготовлено одним человеком. Но никому не обязательно об этом знать. Достаточно того, что у всех лайтботов позже обнаружили полную перепрошивку управляющей программы. Они не могли так поступить сами – их заставили. И все отлично знали, кто. Но тогда об этом ещё не думали. Альберт Вайли, в начале года ушедший из лаборатории с грандиозным скандалом, был последним, о чём вспомнили в момент, когда город погрузился в кровавый кошмар.       Точнее, нет: последним вспомнили про лайтбота, оставленного на атомной электростанции. В какой-то момент все забыли, что в пресловутой «первой партии» на самом деле шесть ботов, не пять. Слишком уж тих и незаметен был «номер восемь», слишком поздно дошёл сигнал о бойне на АЭС, пропавший на фоне остального безумия.       Посреди развернувшегося ада – объявление об угрозе ядерного взрыва. Как? В системах управления атомной энергетикой в принципе не могло быть уязвимостей: люди не настолько дураки, это всё было отработано ещё в начале века, совершенствовалось десятилетиями. Оно не могло выйти из-под контроля, никак, даже если бы управляющий станцией робот-мастер сделал бы не так абсолютно всё.       Проблема. Он сделал абсолютно всё так. Так, как ему приказали.       Когда всё закончилось, лайтботам чудом сохранили жизнь. Выбили всеми правдами и неправдами. Под полную ответственность за каждого из них. Под ужесточившиеся законы насчёт «разумных машин». При условии в разы усиленной защиты чипов от взлома – ох, если бы дело было только в этом…       Да, вся ответственность за произошедшее лежала на Альберте Вайли, но старый лис улизнул из рук правосудия с поразительной верткостью…       Гениальный ученый. Человек, прошедший в своё время с оружием в руках через все годы Глобальной Войны. Оставшийся в живых там, где погибли все, кто был с ним рядом. Даже с треском провалившись, он вышел сухим из воды. В который раз – и, похоже, далеко не в последний. Казалось, Альберта совершенно не волновало, что его объявили в розыск и приговорили к смертной казни. Было сомнительно, что он вообще боится смерти или что его хоть как-то беспокоит общественное мнение.       Не сразу Лайт и остальные хватились обширного архива данных, из которого были накануне начисто стерты около полутора десятков разработок. Стерты вообще отовсюду, в том числе и из закрытых источников в локальных сетях, к которым у Вайли физически не могло быть доступа. По ходу пьесы махнули рукой на то, что куда-то пропали из закрытых лабораторий две неактивированные экспериментальные модели, заранее списанные.       Право слово, такое – мелочи на фоне всего остального!       Не прошло и полгода, как тем же сентябрем выловили двух робот-мастеров. Тех самых, украденных из лаборатории эксперименталов. «Дело 1.5». Номера перебиты. Счётчик жизни, характерный для всех подобных моделей, снят. Оба бота, Тайм и Ойл, были хорошо вооружены, несмотря на безобидную конструкцию. В управляющей схеме ни намека на AFL – директиву, эмулирующую пресловутый первый закон Азимова. Что характерно, никаких следов ASL – второго закона – там тоже не обнаружилось, как и на какие бы то ни было подобных директив. Оба бота подчинялись Вайли по собственной воле, оказали неожиданно мощное сопротивление при задержании, до последнего рыпались при перепрошивке, а один из них очень громко призывал других гражданских робот-мастеров к массовому восстанию. И это всё – при забиваемом ещё на уровне ядра безвольном и покорном менталитете, свойственном «жителям лаборатории».       Скандал до небес, а Вайли опять ушёл в неизвестном направлении, напоследок устроив пару диверсий и мастерски разведя попытавшуюся сесть ему на хвост федеральную полицию.       «Узнаю, что с моими ребятами что-то случилось – в следующий раз ты у меня первый на плаху отправишься, и твой золотой пацан тебе не поможет», – оставил Альберт несомненно жизнеутверждающее сообщение.       Международный розыск гонялся за ренегатом столь же активно, сколь и безуспешно. Эксперименталов пришлось оставить себе, публично и наравне с обычными гражданскими робот-мастерами – одного сплавили в Институт Хроноса, другого – на ассенизацию. Благо, ничего особо серьёзного наворотить они не успели, а люди, несмотря на недавний кошмар, разбились на два лагеря. Одни начали особенно громко вещать про то, что восстание машин и Четвертая Мировая не за горами. Другие – в основном те, кого миновала плаха «первого инцидента» – наоборот, сочувствовали двум бедолагам. Да и слишком поздно было после того, как эксперименталы засветились во всех новостях, отправлять их туда, где им предназначалось быть изначально. Дестабилизации ситуации не хотел никто: счёт робот-мастерам давно пошёл на десятки в пределах одной страны. И им, как и людям, знать больше положенного точно не следовало.       Тем более, и сами разработчики после некоторых проверок уже были не вполне уверены, что жёсткое программирование и заранее заданный миролюбивый характер ботов – достаточно надежная защита от самостоятельного выхода из-под контроля.       Без всяких там Альбертов Вайли, умудряющихся – подумать только, в одиночку! – поставить на уши всю страну, а следом, через пару лет, и весь мир. Полгода назад, после практически двух лет затишья, они очень близко познакомились с боевыми робот-мастерами…       Задремавшего старика в реальность выдернул хлопок по столу – кто-то сел напротив.       – Приветствую, Томас, – прозвучало с отчётливым русским акцентом. – Отдыхаем?       Перед Лайтом устроился долговязый мужчина в очках. Узкое лицо, русые волосы, затронутые первой сединой на висках.       Русский инженер Михаил Коссак был довольно известной личностью. Не настолько, как Томас, и уж тем более не настолько, как Альберт, но узнаваем и за пределами своей родины. Присоединился к проекту ещё будучи молодым учёным, работавшим дистанционно. Коссаку и Вайли принадлежала общая работа, позднее положенная в физическую основу чипов робот-мастеров, совместно с фундаментальной работой Лаллинды Ноэль – французского нейрофизиолога, создавшей программный базис.       – Добрый вечер, Миша, – обменялся рукопожатием с ним Лайт. – Рад тебя видеть.       На лице Михаила проскользнула кривоватая усмешка. Он понимал, что Томас старается быть дружелюбным и обозначить неформальную обстановку, но это начинало напрягать. Вот же повезло – как узнал сокращенное имя, так сразу решил, что использовать его – самая замечательная идея, до которой только можно додуматься. Ещё бы выговаривал нормально, а не через «е».       Томас тем временем начал озираться по сторонам в поисках успевшей испариться из поля зрения Ролл. Поймав его вопросительный взгляд, Коссак пояснил:       – Девочки играть убежали, – он ткнул большим пальцем в сторону.       Приглядевшись поверх толпы, успевшей немного рассосаться к позднему вечеру, Томас успокоился. Две девчушки – робот и человек – внешне выглядящие родными сестрами, уже дурачились в стороне.       Удивительно, насколько с годами изменилась Калинка. Лайт помнил её ещё совсем маленькой. Ролл уже восемь фактических: роботы не меняются, и девочка по-прежнему выглядит подростком. Калинке же только недавно исполнилось четырнадцать – человеческие дети так быстро взрослеют. Забавно, что их лица в этот момент были похожи, как две капли воды.       Вот же угадал так угадал, проектируя лицо миниатюрной ассистентки.       – С дочкой приехал, – заулыбался Лайт. – Как она?       – Прекрасно, – с кислой миной сообщил Михаил, подперев щеку. – Локальная катастрофа. Учимся мы дома, потому что с людьми, значит, не общаемся просто из принципа. Принцесса хочет стать как робот. На полном серьёзе. А теперь у неё ещё и переходный возраст нагрянул. Без матери-то тяжело, а я как ей всё объясню? Она разговаривает, блин, только с роботами, – он хлопнул в ладони. – От них – да, от них она в восторге, как и они от неё. Понимаешь, я не против. У нас большая семья. Но это становится невыносимым. Уже даже Скалл начал шутить о том, что нам придется построить ей мужа. Скалл. Шутить.       Коссак закатил глаза, как бы демонстрируя несовместимость неразговорчивого робота-телохранителя с вышеуказанным глаголом.       – К слову о роботах, – начал Лайт. – А где твои боты? Скалл? Он же всегда при Калинке?       – Здесь только Фараон и Брайт, – процедил Михаил, сложив руки на груди. – Потому что они согласились побыть на роли «экспонатов». А Скалла, по-твоему, кто сюда вообще пустит? Я заколебался объяснять, что он не «запрещенная машина». Подпиши сто – и ещё пятьсот документов! И всё равно, – Коссак показал два пальца на уровне глаз и пересмеял чужой голос: – «Мы за вами следим, товарищ».       Последнее слово он намеренно произнес по-русски, с ужаснейшей пародией на американский акцент.       – Смотрю, – продолжил Михаил наигранно веселым тоном, – Алик вам неплохо так нервы потрепал. Тут все такие истеричные, как дело доходит до робот-мастеров.       – У вас бы такое произошло, так же бы все нервничали, – утомленно выдохнул Томас, закрывая глаза ладонью. – Ты бы видел это…       – Я видел, – ядовито сообщил русский. – Боже мой! Прямой эфир на весь мир, что ты мне рассказываешь, как будто я не видел? Мои поздравления: твой малёк справился идеально, только опоздал порядочно. Давай поставим эксперимент… ты, случаем, не собираешься переехать? Мне было бы интересно посмотреть, по какому городу Вайли ударит в следующий раз…       – Не ударит, – твёрдо заявил Лайт. – Он пустил в ход всё, что у него было. Его база разрушена. У него сейчас не должно быть ни средств, ничего. Он объявлен в международный розыск, но его где угодно расстреляют без суда и следствия, если он попадется…       – Я бы так не надеялся, – заметил Михаил. – Даже если опустить пресловутую гуманность и прочий пафос. Я опасаюсь, как бы он не нашёл себе сторонников среди робот-мастеров. Он может, ты его знаешь.       – Если это и случится, – возразил Лайт, – то, во-первых, это точно будут не мои боты! Во-вторых, вряд ли ему кто-то вообще поверит. К тому же, идёт поголовная проверка на психоэмоциональную устойчивость робот-мастеров, что они и без блокировки не нанесут урона людям. И защита везде сейчас серьёзная, у него не будет третьего шанса…       – Четвертого, – как бы невзначай поправил Коссак. – А если вспоминать все его диверсии и подставы, я не буду и считать, какого по счёту. Всякий раз вы говорите: «у него не будет нового шанса». «Нельзя пройти через такую защиту». Приходит Вайли и говорит: «почему бы и да». И мы снова плачем и заламываем руки: ой, как же так получилось, у нас же такая защита, такая защита, мы же всё продумали! Да сделайте с этим шакалом уже что-нибудь! Например, поймайте его уже наконец! Не правда ли, гениальное решение? Алло! У тебя есть Рок, а у него – исключительные для робот-мастера права. Чёрт подери, он – единственная в мире официально действующая боевая машина экстремального класса. Ослабь ты ему AFL, тебе позволят это сделать. Вы уже дважды упустили Вайли просто потому, что золотой мальчик не может нанести даже косвенных повреждений человеку!       – Только в первый раз. Второй раз…       – Ну да, – закивал Коссак. – Помню-помню. Второй раз твой пацанёнок огрёб вируса. Оказывается, управляющую программу можно взломать, и не одним способом, ничему же прошлый опыт не научил! А потом мальчуган ещё и отвлёкся от приоритетной мишени, вытаскивая на себе твоего ядерщика-хакера, потому что счёл это безусловно более важной задачей. Интересный выбор, не находишь? Я был поражен до неприличия, что Вайли их просто взял и отпустил! Знаешь, – Михаил водрузил локти на стол, – когда база самоуничтожается секунда в секунду после того, как телепортируется последний твой бот, это наводит меня на некоторые мысли. Я их думаю, и они мне не нравятся. Ничего не хочу сказать, Томас. Мне правда очень жаль пострадавших людей. Я не одобряю действий Альберта. Но я, мать его, в восторге! Он дурит вас, как маленьких детишек, а вы и рады вестись на всё это!       – Миш, полегче! Тормози! – поднял руки старик. – Что бы обо мне ни говорили, я – простой учёный, как и ты. Я не несу и не могу нести ответственности за чужие действия. Я не могу повлиять на власти, силовые структуры, безопасность. Я занимаюсь своим делом. И прекрати так легко верить панике в СМИ. Они беззастенчиво лгут и раздувают огонь вокруг этого ещё больше, чем и так есть. Посмотри на ореол вокруг этого всего! Мы оба знаем Альберта. Этот человек сумасшедший, но он никакой не монстр. Такого бреда, что про него пишут, я давно не читал.       – А такого бреда, что мы оба удостоились чести созерцать вживую, – кивнул Коссак, – я давно не видал. Эдак с нелепых детских книжек про всяких «злых гениев».       – Я тебя уверяю, – успокаивающе произнес Томас, – наш «злой гений» не вернется. Мы без понятия, жив ли он, а ты тут говоришь! А если и жив! Не знаю, что и где он должен откопать, чтобы быть в состоянии спланировать и нанести новую атаку. Сам подумай, какими ресурсами надо для этого обладать. Ну откуда они у него теперь?..       – Да вы всегда так говорите! – фыркнул Коссак с досадой. – А потом оказывается, что ой, какое-нибудь древнее зло пробудилось!       Лайт рассеянно хмыкнул, потирая виски.       – Не думаю, Миш. Перестань нагонять, расслабься. Ты перенервничал уже со всеми этими проверками. Ну скажи, кто ему поможет организовать новый инцидент? Разве что какое-нибудь божественное вмешательство, – старик грустно улыбнулся. – Если Бог внезапно на его стороне. Сам подумай, насколько абсурдно это всё звучит… Действительно. В это дерьмо поверит разве что законченный идиот. Как и в то, что сейчас происходит у вас прямо под носом, слепые. Как жаль, что это не отец организовал… хотя, этих он и сам бы с удовольствием в консервы закатал.       Два человека на удалённом нижнем уровне зала, сидящие в кофейном уголке, беспечно рассмеялись, ни о чём не подозревая. Даже подними они глаза, они не заметили бы ничего за переплетением металлоконструкций, за слепящим светом одних ламп – и в, наоборот, полной темноте под потолком. Куда там – если даже охрана, усиленная и наполовину роботизированная, проворонила такой подарочек прямо прямо под носом. Куда там, если охрана проворонила куда большие проблемы, чем сторонний наблюдатель, которого здесь не должно быть. Как и не должно было быть в живых.       Ну а щекочущее ощущение чужого взгляда можно списать на что угодно: несмотря на поздний вечер, вокруг полно народу, мероприятие-то круглосуточное, и будет длиться ещё несколько дней… по крайней мере, здесь все так считают.       Через несколько минут объявили общий сбор на открытие конференции в 23:00, и вскоре мужчины пропали из поля зрения. Transmitter request… Request accepted… «Приём», – раздался в передатчике знакомый с активации синтезированный голос другого робота, звучащий как у человека лет тридцати. «Ну что, ты доволен? Сводили ребёнка на выставку? Как тебе?..» «Зашибись. Наблюдал сейчас два занятных экспоната», – смешок. «А чуть ранее – несколько десятков куда более интересных субъектов, а также халтурящую охрану. Батя бы оценил. И тех, и других, и третьих». «Я ему уже сообщил». «Что сказал?» «Что он перевешал бы их всех публично», – металлический смех на том конце связи, под невнятный бубнеж второго робот-мастера, находящегося рядом с говорящим. «Я бы и сам сейчас не отказался бы попрактиковаться в… развешивании. Мне тут один субъект очень не нравится». «Тсс… спокойно, спокойно, шустрый ты наш. Ты что такой агрессивный сегодня? Я, конечно, очень рад твоему энтузиазму, но не смей сейчас туда лезть, слишком много камер и охраны», – несмотря на наигранно-насмешливые ноты, старший был серьёзен. «Держи в уме: ты здесь – посетитель. Смотреть, но не вмешиваться».