***
На следующий день Альбус Дамблдор отправился прямиком в Азкабан. В мрачных коридорах волшебной крепости директору было не по себе. По коже то и дело бегали мурашки, а где-то в груди всё словно сжималось в маленький комочек. Каждый шаг отдавался здесь негромким эхом. Всё вокруг ужасно давило на него, громоздилось по сторонам и, казалось, вот-вот сомкнётся над головой, захватит и никогда не выпустит. В воздухе витало отчаяние, а вместе с ним и смерть. Директору было по-человечески жалко тюремщика. Зная о пагубном влиянии дементоров, он принёс мужчине две плитки хорошего молочного шоколада, но теперь, когда он сам сумел прогуляться по Азкабану, это казалось ничтожно малым. Мрачный мужчина с огромными мешками под глазами и синеватой кожей остановился рядом с дверью, ведущей в камеру на одном из верхних этажей. Заросший заключённый не обратил на посетителей внимания. Он смотрел куда-то на стыки кирпичей в стене, по которой медленно водил пальцами, словно стараясь почувствовать свободу, скрывающуюся за камнями. — Сириус. Человек не ответил на зов. В соседней камере кто-то визгливо расхохотался. За прутьями решётки, в вечернем небе носились тени дементоров. — Сириус, ты жив? — А? — Блэк медленно повернулся к посетителям. Взгляд его был замутнённым, — А… Альбус? — Это я, Сириус. Ответь мне честно, ты убил Питера Петтигрю в ноябре восемьдесят первого? — Что? — прищурился он, припав к прутьям камеры. — Я спросил, это ты убил Питера Петтигрю? Это ты убил его, Сириус? — Питера? — Блэк помотал головой и нахмурился. — Нет! Я не успел! — Не успел? — Проклятый ублюдок отрезал себе палец и сбежал! Крыса! Чёртова крыса! Ненавижу! Ненавижу! — кричал Блэк, словно здесь не было ни Дамблдора, ни тюремщика. Его сильно трясло, он качался из стороны в сторону и дрожал от распирающей его ярости. — Сириус, ты был хранителем? — Нет! — ярость Блэка мгновенно сменилась едва ли не плачем. — Джеймс, Лили! Как же я виноват… если бы я только знал, о, если бы я не испугался… трус! Жалкий, ничтожный… нет… — он закрыл лицо руками и уткнулся головой в колени, продолжая бормотать, — Я заслужил, я заслужил… — Идёмте, сэр, — до плеча Альбуса дотронулся тюремщик, — здесь вы вряд ли добьётесь чего-то ещё… — Да, пожалуй. Сириус! Сириус! Директор продолжил только, когда Блэк медленно поднял голову. — Помни о Гарри и держись! Мы ещё поборемся за справедливость! — Да… — слабо выговорил заключённый, вновь отвернувшись к стене…***
Покидая тюрьму, старый маг знал, что Блэк невиновен. Нашлась нестыковка. Петтигрю сбежал так просто, потому, что был анимагом. Анимагом-крысой. Осталось только это доказать. Этим же вечером Альбус написал письмо министру, где изложил свои размышления по поводу дела Сириуса. Так же он сообщил, что собирается поднять этот вопрос на ближайшем заседании Визенгамота и, разумеется, спросил мнение министра об этом деле. Независимо от того, что ответит министр, ему будет приятно думать, что Верховный чародей Визенгамота интересуется его мнением по данному вопросу. Этим же вечером школьная сова унесла ещё одно письмо, на этот раз на юг Англии.***
6 мая 1989. Хогвартс. Шотландия. — Ха-ха! — Альбус потёр ладони, широко улыбаясь. На столе перед старым магом лежало письмо с приглашением на чай, которое он не планировал получить так скоро. Не то, чтобы проблема была в совиной почте, вовсе нет, просто человек, которому писал Дамблдор, согласился на встречу в сотню раз быстрее, чем он рассчитывал. Всё-таки, их отношения с предшественником мага нельзя было назвать тёплыми. Как, впрочем, и отношения с Люциусом Малфоем, но это совсем другая история. Конверт, пришедший от председателя Совета попечителей, кстати, лежал неподалёку. Мистер Малфой писал, что согласен выслушать предложения директора касательно изменений в учебной программе Хогвартса во время ланча десятого мая в Малфой-мэноре. Письмо было выдержано в подчёркнуто-вежливом стиле и было написано так, что у читателя складывалось впечатление, будто барин оказал ему величайшее одолжение. Альбус не обратил на это внимание. Пусть он пишет, как хочет. При личной встрече мистер Малфой будет вести себя по-другому. Весточка от докторов из больницы Св. Мунго сообщала, что мальчонка, найденный Дамблдором посреди Лондона, уже идёт на поправку. Его разум почти стабилен и через неделю паренька, скорее всего, выпишут. Это письмо старик бережно отложил в верхний ящик. Он уже отправил запрос в министерство, чтобы выяснить личность своей находки и сейчас только ждал ответа. Сам директор предполагал, что мальчику по какой-то причине не дошло письмо из Хогвартса. — Такой самородок нельзя выпускать из рук, верно, Фоукс? Птица курлыкнула и нахохлилась, словно соглашаясь с хозяином. Феникс перелетел с жёрдочки на шкаф и, сунув голову под крыло, заснул. — Спонтанная анимагия, ха! Ты только представь, какой у него потенциал! Нельзя такую находку из рук выпускать, ой, нельзя… — пробормотал Альбус. «Выяснить о семье», — аккуратно вывел директор в своей записной книжке. Он не верил в такие совпадения. Парень не мог быть магглорожденным. Время близилось к пяти, когда директор закончил бумажную работу в своём кабинете. Он аккуратно разложил бумаги по ящикам стола, отставил чернильницу и отложил перо. К пяти Альбус должен быть на другом конце Англии. Совсем скоро для него откроют камин. Старик переоделся. Теперь на нём была новая, строгая тёмно-синяя мантия, взамен рабочей повседневной. Незадолго до назначенного времени Дамблдор переправился в Эдинбург, а оттуда, уже ровно в пять, по нужному адресу. Из камина он вышел в старом поместье. Комната была практически пуста, если не считать нескольких гобеленов и одинокого диванчика, рядом с какой-то древней вазой у окна. Тусклый дневной свет еле-еле пробивался из-под плотных штор на высоченных французских окнах. — Добро пожаловать, сэр, хозяин уже ожидает. В холле гостя приветствовал старый, сморщенный домовик. Эльф старался выглядеть представительно, но из-за дряхлости даже вежливый тон выходил у него скверно. Маленькое существо протянуло худые ручки к Дамблдору. — Вашу мантию, сэр… Старик снял верхнюю одежду и протянул её эльфу. Домовик щёлкнул пальцами и мантия исчезла. — Следуйте за мной, сэр. Альбус последовал за существом. Поместье пустовало. Всё здесь выглядело тусклым и старым, как будто мёртвым и никакое богатое убранство не могло сгладить этого ощущения, что буквально давило со всех сторон. Шаги старика по шикарной плитке пола гулким эхом отдавались от стен поместья. Они прошли на второй этаж, миновали длинный пустой коридор и остановились перед высокими дверьми, ведущими, скорее всего, в гостиную. Домовик почтительно открыл перед Альбусом дверь. Убранство гостиной впечатляло. Здесь под потолком висела чудеснейшая люстра, а на стене, лишённой окон, можно было наблюдать огромную панораму какого-то средневекового сражения. С участием магов, разумеется. Несколько секунд Альбус созерцал картину. Она неуловимо изменялась, словно двигаясь в замедленном действии. У дальней стены расположился обыкновенный камин, ныне, разумеется, не растопленный. Перед ним стояла пара кресел и небольшой круглый столик, сервированный для чаепития. В дальнем кресле сидел старик. Он был почти лыс, по краям головы слабо виднелись островки коротких седых волос. Дед хмурился, от чего его лицо казалось ещё более сморщенным, чем было. Его густые брови сошлись на переносице, а чёрные глаза неотрывно следили за Альбусом. Одна рука спокойно лежала на подлокотнике, вторая же медленно поглаживала короткую, но густую бороду. Шумно вздохнув, хозяин дома поднялся с места и, сделав несколько шагов навстречу гостю, пожал тому руку, не переставая хмуриться. — Здравствуй, Альбус. — Здравствуй, Арктурус. — Присаживайся, — хозяин дома указал рукой на пустое кресло и, дождавшись, пока гость усядется, опустился в своё. Домовик разлил в чашки ароматный чёрный чай. Несколько минут старики наслаждались чудесным напитком. Альбус взял печенье из хрустальной вазы и довольно прищурился, запивая лакомство чаем. Прошло пятнадцать минут, прежде чем Дамблдор начал направлять русло беседы к цели своего визита. — Не сочти меня бестактным, Арктурус, но как давно этот дом видел гостей? Блэк тяжело вздохнул. — Что, всё настолько плохо, да? — спросил он, понурив плечи, — Я-то живу здесь, не замечаю этого, — маг обвёл рукой помещение, скорее всего, имея в виду то самое ощущение старости и запустения, так давившее на директора вначале, — Знаешь, за последние два года ты — единственный мой посетитель. Особенно, с тех пор, как я поссорился с Сигнусом. — Два года… Снимаю шляпу перед твоей выдержкой… Маг поморщился, эти слова не были ему приятны. Арктурус отпил из чашки, воздержавшись от печенья. — Нет ничего страшного в том, чтобы жить в одиночестве, Альбус. Я уже дряхлый старик, и совсем скоро мою компанию с радостью разделят мертвецы и портреты. Тебе, наверное, трудно понять, но в моём положении самое страшное — доживать свой век, осознавая, что твой род прерван. Не знаю, почему я ещё не сдался, как Вальбурга? Хотя, она всегда была храброй только на словах. Не надо было, наверное, Ориону жениться на ней. Зоркий глаз директора заметил, как его собеседник стиснул подлокотник кресла одной рукой. Похоже, не всё было так гладко в его отношениях с невесткой, как казалось на первый взгляд. Альбус не решился лезть в это дело, прекрасно сознавая, что если задеть слишком больную тему, можно и на улице оказаться. Вместо этого он решил заострить внимание на другом. — Признаться, Арктурус, я был очень удивлён, когда получил твоё приглашение. Скажу честно, я планировал, по самым скромным прикидкам, оббивать твой порог как минимум пару месяцев, а то и больше. — Увидев твоё письмо, Альбус, я подумал, что это какая-то дурацкая шутка. Сначала я хотел отказать тебе, но, немного поразмыслив, передумал. Знаешь ли, предпочитаю сразу расставлять точки над i. — Вот как? Тогда, пожалуй, не буду отнимать твоё драгоценное время почём зря, и перейду сразу к делу. Я пришёл поговорить с тобой насчёт твоего живого внука. Арктурус Блэк недобро прищурился. — Живого внука? Если ты о Сириусе, то мне о нём говорить нечего. Стараниями Вальбурги он ещё ребёнком отказался от семьи, а после вообще угодил в Азкабан, ещё и пожизненно! — Вот именно поэтому я и пришёл. Недавно я перерывал дела того времени, и в деле твоего внука есть некие обстоятельства, которые меня сильно смутили. Не буду утомлять тебя подробностями, при случае он сам всё расскажет, но суть в том, что его можно вытащить. Особенно сейчас, когда министр еженедельно присылает мне сов, прося совета. Хозяин дома с минуту молчал. Он напряжённо думал, сидя в своём кресле и бросал на Альбуса полные сомнений взгляды. Наконец, Арктурус Блэк тяжело вздохнул и поставил пустую чашку на блюдце. — Звучит заманчиво, конечно, но ты же меня знаешь. Я не верю в бескорыстие. Что ты получишь от этого? — Рад, что старость не затуманила твой разум, Арктурус. Что касается мотивов, то, во-первых, юному Поттеру необходим нормальный крёстный, а не оборванец с дороги. А во-вторых… скажем так, мне не слишком нравится нынешний уровень образования в Хогвартсе и то, как живут маги в нашей стране в целом. С этим надо что-то делать. — Посмотрите, кто очнулся, — саркастически хмыкнул Блэк, — не продолжай, я тебя понял. Ты хочешь, чтобы я, пока ещё не сдох, помог сгладить отношение чистокровных стариков, типа Освальда и Ричарда, к тебе, да? Ну, хотя бы ты со мной честен. Скажи, может быть, тебе ещё что-то от меня надо? — Ну, я был бы очень рад, если бы ты принял Сириуса обратно в семью. — Само собой, если мы договоримся, я приму его обратно — проворчал Блэк, — Я ему ещё мозги вправлю! Должен же я удостовериться, что мой род не угаснет на внуке. Если это всё, что тебе от меня нужно, жди сову через две недели. Я подумаю. — Спасибо, Арктурус. — Пока не за что. К слову, раз пошёл такой разговор, ответь, почему ты, Великий Дамблдор, начал искать поддержку? Почему спохватился именно сейчас? По твоему слову могло измениться всё! Да что там, весь Визенгамот… — Не надо приписывать мне мистических талантов и невероятного влияния, Арктурус. Моей защиты искали во время первой магической. Прошло восемь лет с её окончания, и теперь мало кому интересен старик, вроде меня. Да, моё слово всё ещё имеет какой-то вес, но уже далеко не решающий. Последние три месяца я вообще не появлялся в Министерстве, а полгода до этого бывал там довольно редко. Так что сейчас я именно тот, кто я есть. Директор Хогвартса и, пока что, Верховный судья. — И ещё один из сильнейших магов в мире. Но это детали, — улыбаясь, добавил Блэк. — Один в поле не воин… — Знаешь, что самое смешное? Что ты спохватился тогда, когда пролетел с креслом министра и теперь хочешь взять власть, которую упустил, обратно в свои руки. Однако ты не думал, что твоя цель может быть неосуществима? Мне кажется, многим нашим министерским труженикам не так уж и нужна серьёзная магия. Им хватает Люмоса и бытовых чар. — Но ведь это не значит, что из-за них мы должны тормозить всех, верно? Блэк лишь хмыкнул в ответ и разлил по чашкам свежий чай. Альбус пробыл в гостях до половины седьмого. Они долго беседовали с Арктурусом Блэком о нынешней ситуации в стране, о старческих проблемах, о временах Волдеморта. Ушёл Дамблдор в приподнятом настроении. Хоть хозяин дома обещал поразмыслить, но директор точно знал, что он согласится. Не может не согласиться.***
10 Мая 1989. Уилтшир. Альбус появился у ворот Малфой-мэнора, когда стрелки карманных золотых часов показывали без десяти полдень. Стальные створки медленно разъехались, впуская гостя. Не спеша, директор прошёл по коридору из живой изгороди до входа в дом, где его встречал хозяин. Люциус Малфой был вежлив и холоден, как и подобает человеку его положения. Он сдержано поприветствовал Альбуса, ничем не показав своего личного отношения к гостю, так же спокойно передал извинения супруги и сына, которые не смогли сегодня присутствовать в их доме. По пути в малую столовую, хозяин поддерживал с гостем непринуждённую беседу о погоде-природе, рассказывал о картинах, что висели в коридоре, да отвечал на вежливые вопросы о поместье. Усадив гостя за стол, Люциус приказал домовику подать обед. И пока они наслаждались едой, Альбус мягко перевёл разговор к Хогвартсу. Расспросил, что нравится, а что не нравится в школе Председателю совета попечителей. Услышав в ответ о том, что Малфоя устраивает далеко не всё, директор мысленно хитро потёр ладони. — Мне не нравится, директор, что школа не может полностью раскрыть потенциал чистокровных учеников. От природы более сильные, они обычно легко осваивают школьную программу и начинают скучать, не получая от учителей новых знаний. Мой сын скоро поступит в Хогвартс и мне совершенно не хочется, чтобы его время тратилось впустую. Конечно, каждый уважающий себя чистокровный волшебник в состоянии после школы нанять ребёнку учителя, или, на худой конец, самому взяться за образование наследника, но, я думаю, любой был бы счастлив, если бы школа могла сэкономить семейные деньги и, что гораздо более важно, время своих студентов. Что же касается вашего вопроса о преподавательском составе, то моё мнение с прошлогоднего собрания Совета попечителей не изменилось. — Извините, мистер Малфой, не могли бы вы повториться? Я слегка запамятовал, какой конкретно из преподавателей вас не устраивал, кроме Сибиллы Трелони, разумеется. Люциус вздохнул и, испив красного вина из хрустального бокала, продолжил: — Профессор Бербидж и профессор по уходу за магическими существами. При всём моем уважении к мистеру Кеттлбану, он уже вышел из того возраста, в котором можно чему-то научить детей. — Простите, не могли бы вы более подробно пояснить, чем вас не устроила профессор Бербидж? Люциус чуть-чуть, еле заметно поморщился, выразив своё недовольство неспособностью собеседника понять очевидные факты. — Профессор Чарити Бербидж, во-первых, откровенно говоря, не слишком хороша в преподавании Защиты от Тёмных Искусств, а во-вторых, я считаю, что гр…магглорожденная волшебница не может преподавать предмет, требующий от мага не только знаний о том, как защититься от всяческих существ, но и силы. — Хм, возможно, вы правы. Если это так, я уберу её с этой должности к следующему учебному году, — сказал директор, оценивая прекрасный аромат вина. В это же время он внимательно наблюдал за реакцией собеседника. Уголки губ Люциуса Малфоя еле заметно, совсем чуть-чуть, приподнялись, обозначив лёгкую улыбку. — Рад слышать, мистер Дамблдор. — Ещё я хотел бы узнать ваше мнение, касательно вот какого вопроса. Я планирую небольшое расширение школьной программы, и, разумеется, её усиление для старших курсов. Мне бы очень хотелось в следующем году видеть в школьном списке для шестых и седьмых курсов такие факультативные предметы, как ритуалистика и боевые заклинания. Ещё я размышляю над тем, что стоило бы добавить преподавание иностранных языков, хотя бы на базовом уровне. Однако я не могу точно спрогнозировать реакцию Совета попечителей, ведь для новых предметов придётся найти учителей, а у нас не хватает средств, чтобы нанять профессора по истории Магии, которого, кстати, тоже стоило бы заменить. Поэтому, собственно, я и пришёл к вам, Люциус. Ведь ваш сын вскоре поступит в Хогвартс и ваше мнение, как отца, невероятно ценно для меня. Как вы считаете, стоит ли беспокоить Совет подобными просьбами, или дети могут обойтись тем, что уже есть? — Разумеется, программу нужно усилить. Я хочу, чтобы мой сын получил образование, подобающее чистокровному волшебнику и такие предметы, как ритуалистика и боевые заклинания ему точно не помешают. Кстати, почему их до сих пор нет в школьной программе? — О, к большому сожалению, они были отменены ещё, когда мой предшественник, многоуважаемый Армандо Диппет, только-только заступил на пост директора Хогвартса. А что вы думаете по поводу языков? Такой полезный навык, как владение иностранной речью и латынью, несомненно, пригодится в жизни любому! — Согласен, знание иностранного языка очень полезный навык. Меня, в своё время, отец заставлял учить французский, и я ему сильно благодарен за это. Вот что, я подумаю над вашей просьбой. Как вы смотрите на то, чтобы посетить Малфой-мэнор скажем, через месяц? Мы как раз сможем обсудить, что представить перед Советом на собрании. — Я рад, что вы не остались безучастны, мистер Малфой. Остаток ланча прошёл спокойно. Люциус уже не был так холоден, как вначале. Альбусу удалось сгладить острые углы, возникшие во время общения с мистером Малфоем. Он прекрасно знал, что сумел немного удивить своего собеседника. Выразив свои комплименты хозяину дома, и поблагодарив за прекрасный обед, Дамблдор покинул Малфой-мэнор. Едва ворота за спиной старика захлопнулись, он пробормотал себе под нос: «Ну и снобище же вы, мистер Малфой», и аппарировал.***
Директор отправился обратно в Хогвартс, где в одном из ящиков его стола ещё с позавчера лежало заявление об увольнении профессора Квиррела, который решил оставить работу в школе и отправиться в кругосветное путешествие, и прошение миссис Бербидж о переводе на освободившуюся должность профессора маггловедения. Следующим утром Альбус проснулся в хорошем настроении. Утренней почты не предвиделось и, после зарядки, директор проигнорировал завтрак в большом зале и остался в комнате. На глазах студентов он показался только на обед, хотя сильно сомневался, что его отсутствие кого-то смутило. Приближалась середина мая, студенты выглядели немного взволнованными, в преддверии ежегодных экзаменов. Обед сегодня был попросту чудесным. У директора было невероятно хорошее настроение. Он уже выходил из большого зала, когда услышал громкий голос профессора трансфигурации. — Персиваль Игнатиус Уизли! Минус двадцать баллов Гриффиндору и отработка у мистера Филча за ваше поведение! Сколько раз я буду повторять, что любым домашним питомцам, в том числе и вашей крысе не место за столом в Большом Зале, даже если вы её каждый день моете! Если я ещё хотя бы раз увижу её, или, не дай бог мне пожалуются, что она снова бегает и ест с чужих тарелок, я буду вынуждена отправить её совой вашим родителям, и я очень сомневаюсь, что в этом случае она долетит в целости! «Крыса!» — мелькнуло в голове у директора, словно кто-то задёргал за тревожный звоночек. Альбус остановился и окинул взглядом женщину, отчитывающую третьекурсника. Какое-то время он стоял так, напряжённо размышляя, после чего покачал головой и продолжил свой путь. «Ты перегрелся, Альбус, быть такого не может» — успокоил он сам себя. В кабинете его ждало письмо из министерства. Пришла информация о тигрёнке. Парнишку звали Феликс Росс. Отец погиб от тяжёлой болезни в семьдесят восьмом. Мать, чистокровная волшебница Иннес Росс, погибла в маггловской автокатастрофе в восьмидесятом году, поэтому мальчик попал в маггловский приют. Сбегал оттуда трижды. Первый раз в июле восемьдесят пятого. Пойман был в октябре того же года. Второй побег в восемьдесят шестом, третий в сентябре восемьдесят восьмого года. «Видимо, письмо просто не пришло ему, или в приюте посчитали это глупой шуткой» , — подумал маг. Бережно отложив письмо в папку, Альбус послал за Минервой. Декан Гриффиндора показалась на пороге его кабинета только через час, когда закончился очередной урок трансфигурации. — Ты хотел меня видеть, Альбус? — Да, располагайся, — старик кивнул на кресло напротив своего стола. — Что-то случилось? Ты выглядишь очень довольным. — О, у меня есть для тебя очень интересные новости. Помнишь, я как-то рассказывал о мальчике, которого нашёл в парке Святого Джеймса? — Ты о тигрёнке? — женщина слегка приподняла бровь, — он уже пришёл в себя? — Говорят, идёт на поправку. — Это хорошо. Я вообще удивлена, как он не сошёл с ума. Как представлю, насколько нужно быть напуганным, чтобы без всякой подготовки превратиться… брр… — женщина поёжилась. — Да, он настоящий везунчик, — улыбнулся старик. — Так, о каких новостях ты хотел мне рассказать? — Слушай, — Альбус наклонился поближе, — сегодня пришёл ответ из Министерства. Я отправлял запрос по поводу личности мальчика. Так вот, ни за что не поверишь, какая у него фамилия. — Ну, явно не Гриффиндор. — Почти. Юношу зовут Феликс Росс. Минерва так и замерла. Она несколько раз пыталась что-то сказать, но утраченный дар речи всё не желал возвращаться. Кое-как совладав с собой, женщина поправила очки и переспросила: — Росс? Ты не ошибся? — Нет. — Бред какой-то… быть того не может! «Мама говорила, что дедушка с бабушкой умерли в одиночестве…» — подумала волшебница и тяжело вздохнула, словно в ком-то разочаровавшись. — Его мать звали Иннес Росс, отец — Рэймонд Монтгомери, вроде бы магглорожденный. Как видишь, ваше фамильное сходство налицо, — добавил Альбус. — Да, — Минерва рассеянно кивнула, — сообщи мне, пожалуйста, когда мальчик выздоровеет. — Обязательно. Я планировал зарегистрировать его в Министерстве и, вместе с ним, посетить Косой переулок, но, если хочешь, можешь сама забрать его из Мунго. — Лучше я загляну с ним в Косой. Работы и так очень много… конец года всё-таки. — Что ж, замечательно. Компенсацию от министерства он вряд ли получит, но хотя бы стандартный школьный пакет и палочку мы ему выбьем. — Спасибо, Альбус… — Не благодари. Моей заслуги здесь почти нет. Минерва покинула директорский кабинет в глубокой задумчивости. Новость о свалившемся с неба племяннике выбила её из колеи, оживив в памяти глубокие воспоминания из далёкого детства, когда её мама со слезами в глазах вспоминала родителей-магов. Она была слишком горда, чтобы пойти и просить прощения. Минерва была такой же, ей ничего не было нужно от бабушки с дедушкой, поэтому она сразу поверила в слова мамы о том, что те умерли в одиночестве, и даже не пыталась получить какое-либо наследство. И вот теперь, спустя долгие годы появляется ребёнок, с исключительными способностями и той самой фамилией. Она просто не может остаться к нему равнодушной.***
Вечером того же дня директор заметил одну странность в своей новой палочке. Он сидел в кабинете и задумчиво рассматривал её, словно впервые. Она была всё так же прекрасна, но что-то было не так. Настроение директора сильно испортилось, как только он заметил изменения. Руны с рукояти исчезли. Вместо них виднелись небольшие круглые вмятины в дереве, словно кто-то очень аккуратно их выковырял. Маг взмахнул палочкой и сравнил ощущения. Ещё вчера она подчинялась легко и непринуждённо, словно ласковый щенок, готовый нестись за брошенной палкой. Сейчас он как будто дразнил льва куском мяса. Палочка изменилась. — Суть довлеет над формой, да? — грустно усмехнулся старик, — похоже, просто так мне от тебя не избавиться…***
Прошло ещё два дня. Мысль о крысиной форме Петтигрю с самого утра преследовала Альбуса, который всё старательнее убеждал себя, что в Хогвартсе никакого Питера нет, и быть не может. Он же не дурак, верно, соваться под нос директору? В конце концов, когда школьный завхоз пришёл к нему и попросил, чтобы тот попросил профессора Снейпа снабдить Аргуса крысиным ядом, так как грызунов в нижних подвалах развелось слишком много, Альбус решил, что это какой-то знак свыше. Он снял с верхней полки старого шкафа свиток с гомункуловыми чарами, и развернул его на столе. — Директор должен знать, где в замке каждого искать. На огромном пергаменте проявились рисунки. Старик смотрел на огромную карту школы, усеянную множеством точек с приписанными именами. В данный момент она показывала большой зал. — Покажи мне Минерву МакГонагалл, — на секунду карта словно мигнула и изменилась. В центре появилась точка, подписанная именем замдиректора. Насколько мог судить Альбус, карта показывала все помещения примерно в радиусе двухсот метров от центра. Декан Гриффиндора пребывала в своём кабинете. — Филиус Флитвик, — картина вновь изменилась. Кабинет маленького профессора находился в другом конце замка. Протестировав карту ещё на нескольких персонах, директор перешёл к самому главному. — Персиваль Уизли, — сказал директор. Точка с именем третьекурсника появилась в центре карты. Гостиная Гриффиндора. Пошарив взглядом по помещениям, Альбус обнаружил в одной из спален того, кого искал. На одной из кроватей находилась точка с подписью «Питер Петтигрю». Громко выругавшись, директор помчался в гостиную Гриффиндора. И почему он раньше не додумался посмотреть в эту карту? А ведь, когда он пытался похожим образом найти Питера, только обращаясь к старому замку в мыслях, ничего не выходило. Видимо, здесь задействованы немного другие механизмы и крысюку как-то удалось их обойти. Директор очень вовремя вломился в спальню мальчика. В этот момент Перси, как раз громко общался с другими мальчишками. — Коросте уже восемь лет! Она слишком старая для ваших глупых игр! — недовольно заявил он своим сокурсникам, пряча от них питомца, — ой… здравствуйте, директор Дамблдор. Альбус оглядел помещение. Перси сидел на своей кровати, рядом с ним мялись двое других мальчишек. В руках рыжего была пухлая, немного облезлая крыса. — Мистер Уизли, будьте так добры, дайте мне вашу крысу, — старик протянул руку. Животное начало вырываться. Получалось у него не слишком хорошо, напуганный третьекурсник со страху держал её слишком крепко. — Но… зачем вам Короста, директор? Я честно-честно обещал миссис МакГонагалл, что она не будет безобразничать, и с тех пор ничего не произошло. — Я понимаю, но я не миссис МакГонагалл, мне всего лишь нужно кое-что проверить. Я посмотрю, и сразу же верну тебе, ладно? — Ай! Короста! А ну, перестань! — крикнул парнишка, когда крыса цапнула того за палец. Что примечательно, из рук он её не выпустил. — Крысу! — потерял терпение Альбус, видя, как животное отчаянно пытается сбежать. До его рук она так и не дошла. Едва Перси попытался передать её старику, она отчаянно укусила его за большой палец, на этот раз достаточно сильно, чтобы мальчишка выпустил её из рук. Дамблдор не растерялся — вместо крысы на пол гриффиндорской спальни упал пухлый, заросший и вонючий мужчина в драном полосатом костюме. Его руки были плотно прижаты к груди, а глазки быстро бегали по помещению. Похоже, он ещё не сообразил, что снова стал человеком. — Silencio, incarceo, somnus! Быстро к мадам Помфри, расскажите ей, что произошло! Пропустив мальчишек вперёд себя, Альбус сделал спящее тело невидимым и покинул спальню. Ровно через двадцать минут он вышел из камина в Атриуме, с небольшой коробкой в руках. Часы показывали половину пятого вечера. Быстрым шагом он отправился прямиком в аврорат. В лифте старик столкнулся с главой Департамента международного магического сотрудничества. Дамблдору совсем не хотелось с ним общаться, но мистер Крауч был чем-то сильно раздражён и, едва заметив Альбуса, тут же на него накинулся с претензиями. — Какая встреча, господин Верховный Чародей! — Добрый день, Бартемиус, — сдержанно ответил старик. — Представляете, сегодня я был на приёме у министра, и он спросил моего мнения по одному интересному вопросу. — И какому же? — Вашему, мистер Дамблдор! Какая гениальная идея — пересмотреть дело опаснейшего преступника, террориста и пожирателя! — Я не понимаю, что вас не устраивает? Мне кажется, в письме я изложил Корнелиусу достаточно доводов. — Да как вам такое вообще могло прийти в голову, Альбус? Я говорил, ваша вера в людей однажды вас погубит! Мало ли, что может наговорить сумасшедший террорист, сидя в Азкабане, да он наплетёт вам чего угодно, лишь бы выйти оттуда хотя бы на день! — Я знаю, что он невиновен. — Доказательства были железными. Сириус Блэк — опасный преступник, а не невинная жертва обстоятельств. — Барти, — раздражённый директор попытался обратиться к Краучу спокойным тоном, — я понимаю, почему ты вдруг всполошился и относишься к этому так резко. Но, пожалуйста, не надо говорить о доказательствах. Не было у вас доказательств, были предположения. — Да как ты… доказательств было море! Хотя бы палец Петтигрю! — Мистер Крауч, — заговорил Дамблдор, — вы можете сколь угодно долго срывать на мне своё раздражение, но толку от этого не будет. У меня имеются железные доказательства невиновности Блэка, — директор тряхнул коробкой перед самым носом мужчины, — и я намереваюсь представить их Аластору. — У меня мало времени, Альбус. Что там у вас? — Барти сбавил обороты. — Увидите, — директор толкнул дверь и вошёл в приёмную Аластора Грюма. Буквально через минуту доказательства были представлены. Живой, но связанный и усыплённый, Питер лежал посреди приёмной главы аврората. — Лопни мои глаза, это же Питтегрю! — всплеснул руками Грюм, увидев мужчину. — Матерь божья… — ужаснулся секретарь. Тут же на голову Альбуса посыпались вопросы. Как ты его вычислил? Почему не сообщил в аврорат? Почему, почему, почему? Директор вкратце рассказал, что нашёл крысу совершенно случайно и, если бы не беспорядок во время обеда, устроенный грызуном, он бы никогда и не узнал, что Питер скрывается под носом у всего Хогвартса. Грюм покивал с важным видом, его эти объяснения устроили. Барти Крауч нетерпеливо стучал по полу носком ботинка и поглядывал на часы. Похоже, его что-то сильно торопило. — Занятно, — прохрипел Грюм, когда два дюжих аврора уволокли пленника, — Эндрю, пошли сову в Азкабан, надо вытащить невиновного. Ах да, и заодно отправь кого-то за этим, как его, Артуром. Надо узнать, откуда в его семье появилась эта крыса. Я не верю в случайности. — Будет сделано, — серьёзно кивнул секретарь и покинул помещение. — Поверить не могу! Крыса! Мать её, крыса! — громко воскликнул Грюм, продолжая расхаживать по кабинету, — Барти, ты можешь себе представить, что эта тварь целых восемь лет скрывалась от нас! — Да, звучит невероятно, — натянуто улыбнулся Крауч, — Господа, я всё понимаю, но мне срочно нужно идти… Аластор окинул его взглядом, полным подозрения, взглянул на время, заметил нервно стучащий по полу носок ботинка. От него не укрылось, как Барти Крауч теребил рукав своего костюма. Подозрения в голове старого аврора укрепились. — Чего это ты так рано нас покидаешь, Барти? — Мой рабочий день закончился, я уже шёл домой, когда встретил Альбуса! — Да? Я слышал, в департаменте работают до шести? Почему ты ушёл раньше? — не отступился Аластор. Подозрения в странной связи между поимкой Петтигрю и нервами Крауча всё крепли. — Я не обязан отчитываться перед тобой, как какой-то преступник! — вспылил Крауч, — у меня свободный график, я прихожу и ухожу, когда считаю нужным! — Нет, Барти, тебе придётся здесь задержаться. Главе департамента международного магического сотрудничества потребовалось чуть больше часа, чтобы развеять все подозрения Аластора Грюма. Крауч был вынужден отвечать на самые каверзные вопросы, касающиеся его пребывания на должности Верховного Чародея восемь лет назад и приговоров, им вынесенных. Уходил домой Бартемиус донельзя взбешённым и нервным. Суд над Питером был назначен на завтра.***
15 Мая 1989. Хогвартс Утро выдалось дождливым и немного мрачным. Перед завтраком директор отвечал на вопросы преподавателей, вкратце обрисовывая вчерашнюю ситуацию с крысой Уизли. Новости по школе разнеслись быстрее молнии и слух о том, что крысой юного Перси был взрослый мужик, вызвал живейший интерес. Едва начался завтрак, в большой зал вломились совы с газетами. Новости вызвали сильнейший ажиотаж среди студентов и преподавателей, причём, судя по всему, к Петтигрю они имели весьма отдалённое отношение. Когда же газета попала в руки Альбуса, тот едва не выронил её из рук. На колдографии первой полосы в ночном небе над старинным особняком зловеще парил туманный череп, изо рта которого выползала змея. Заголовок гласил: «Тот, кого нельзя называть вернулся?! Бартемиус Крауч убит в собственном доме!» Ниже приводилась длинная статья с размышлениями о том, вернулся в самом деле «Все-сами-знают-кто», или же это был теракт уцелевших его последователей, которые за что-то мстили мистеру Краучу. Приводилось интервью Аластора Грюма, который прибыл на место ещё вчера ночью, и Люциуса Малфоя, которого тоже где-то отловили. Оба уверяли, что с «Тем самым» давно покончено и преступники, скорее всего, просто решили таким экстравагантным способом замести следы. Что, в принципе, могло быть правдой. Альбус лишь покачал головой. Он не знал Бартемиуса слишком близко, но тот факт, что ещё вчера он общался с ним вживую, сильно омрачал сегодняшнее утро. Запоздало директор задумался, что скорая смерть мужчины могла быть связана с его вчерашней спешкой. Подумав, Дамблдор отмахнулся от мысли, сложил газету и выпил за мистера Крауча: — Да упокоится его душа с миром. Все без исключения преподаватели поддержали директора. Зоркий глаз Альбуса заметил, что и кто-то из студентов тоже символически почтил память Барти стаканчиком с соком. Между прочим, стараниями Альбуса в рационе детей появился яблочный сок. Тыквенный всё так же в изобилии присутствовал на столах, но теперь хотя бы было, из чего выбирать. Смерть главы департамента международного сотрудничества обсуждалась до самого вечера, что в Хогвартсе, что в Министерстве, где судьба Питера, не без помощи Веритасерума, решилась за каких-то полчаса. На фоне смерти Барти Крауча новость об освобождении Блэка и живом Питтегрю прошла как-то серо. Страну больше напугала возможность возвращения Томаса, чем какой-то заключённый из Азкабана. Сириуса переправили в клинику Св. Мунго, где он должен был пройти полный курс лечения. Альбус написал письмо деду Блэка, где поведал об обстоятельствах поимки Питтегрю. Они, обстоятельства, между прочим, сложились невероятно удачно. Дамблдор до сих пор не мог понять, был ли Питер слишком самоуверенным, пытаясь скрываться в Хогвартсе, под самым носом у Верховного судьи, или просто был очень недалёкого ума. Профессор Снейп за обедом придерживался именно этой точки зрения. Тем не менее, через шесть дней страну встряхнула ещё одна невероятно громкая сенсация, связанная всё с тем же Питером. В этот день директор не был на завтраке, решив остаться в кабинете. Новости ему принесла донельзя возмущённая Минерва незадолго до обеда. — Ты видел это?! — положив газету на стол начальнику, женщина всплеснула руками. — Что? — На первой полосе! Я… я слов найти не могу, насколько нужно быть тупыми, чтобы допустить такое! — в сердцах возмутилась она. Директор в ответ промолчал. Ему даже не пришлось брать газету в руки, чтобы понять всю ситуацию. На первой полосе красовалась колдография пойманного Питера, а под ней висела надпись «Разыскивается опасный преступник!». Альбус тяжело вздохнул и закрыл лицо ладонью. Он был полностью согласен с Минервой.