Ты - мой фильтр

К следующей неделе Сантана предоставила план убийства. Куинн копалась в своем шкафчике в раздевалке. Она осталась одна. К ней подошла Лопез. — Фабрей, у меня всё готово, — блондинка ровным счетом всё подзабыла, но не раздражая латиноамериканку пыталась вспомнить о чем та говорит. В течении десяти минут они беседовали о предстоящем действии до последних мелочей и секунд. Вечером всё свершилось. — Надень вот это, — Куинн уже была в квартире родителей Сантаны, беря черную толстовку из её рук. — Нам бы остаться не замеченными. Девушки вышли на улицу и стали подходить к дому Китти. В это время она обычно выходила прогуляться. Они следовали за ней. Черлидерши были одеты в черные толстовки, джинсы и солнцезащитные очки. За спинами, в рюкзаке, у них находились топоры, которыми они собирались расправиться со своей жертвой. Китти проходилась медленным темпом по аллее парка. Вокруг ни души. Ветерок легонько покачивал кроны деревьев. Она никогда не обращала внимание на тени, в этом была ее ошибка. "Прости меня, Рейчел" — со слезами на глазах Куинн разрубила черепушку Китти. Уальд сразу рухнула на землю, казалось был слышен грохот ее костей. Сантана расчленила ее на семь кусков, Куинн покорно складывала все в черные пакеты для мусора. Глаза Китти выглядели, будто стеклянные, наполненные пустотой. Слишком много крови. Девушки полили землю водой, которая у них была с собой. Не привлекая внимания, с рюкзаками и пакетами, они направились к гаражу Сантаны. Куинн остановилась у входа и таращилась на все глазами. Было похоже на какой-то завод по производству консервов, а не на гараж. Девушки вытрясли куски Китти на пол, покрытый пленкой. Куинн вся тряслась. — Я боюсь за Рейчел! А если кто узнает? Я сяду в тюрьму. — паниковала блондинка. — Успокойся, никто не узнает, если сейчас ты мне поможешь. И хватит переживать за свою подружку-лесбиянку. — накричала Сантана на свою подругу. — Значит, сейчас берем вытаскиваем из всего кости, складываем в мукомолку. Отделяем мышцы от жировой прослойки и органов. Все кишки и прочую гадость надо положить вон в то ведро у стены, там кислота. — она указала на противоположную стену. — Мышцы аккуратно режем на кусочки 5-6 сантиметров и закидываем в сковороды на плитке, что за моей спиной. Печень, сердце, мозг — в банки. Все уяснила? — Д-да, — чуть заикнувшись, произнесла Фабрей. Они начали все разбирать, вдруг Лопез вскрикнула. — Что это, блять, такое? — вопросила Сантана, показывая на живот убитой. — Полагаю, эмбрион, нежная кожа, потрогай. — Не буду я это трогать, пошлем посылкой в кунсткамеру, замаринуй в банку. — приказала Сантана. Куинн сунула палец в соус для мышц и облизнула его, издав приятный звук наслаждения. Через пару часов, когда кости были перемолоты, органы замаринованы, а мясо зажарено как следует, у Сантаны появилась шальная мысль. Лопез прижала Фабрей к стене, елозя рукой под ее толстовкой. — Что ты делаешь? Хочешь трахнуться в луже крови? — вопросила блондинка. — Почему бы нет? — ответила Сантана. И еще полчаса странные стоны издавались из гаража. Девушки полностью измарались кровью. Так никто и не узнал о убийцах Китти. Сантана смело угощала семью и друзей человечиной, а Куинн открыто признавалсь в любви к Рейчел. А эмбрион Китти хранился в Кунсткамере Санкт-Петербурга. Вот такая история.