Давай начнём с улыбки

      — Ну разве этот день не прекрасен! — воскликнул Килгрейв, размашисто жестикулируя. — Ты и я: в самом центре Лондона, идём за покупками, словно счастливая семейная пара. Кто бы мог подумать, да, Джесси? — подставил он локоток уныло плетущейся за ним девушке.       Та лишь одарила Килгрейва тяжёлым презрительным взглядом исподлобья и, полностью проигнорировав его слова и жест, постаралась поплотнее закутаться в широкий серый шарф — порывистый ветер пробирал до костей, заставляя кожу покрываться мелкими мурашками. Джессике всё же пришлось надеть вещи, подаренные Кевином, но они не только не согревали, но, кажется, наоборот, вытягивали из и без того продрогшего тела остатки тепла.       — Дорогая, где твои манеры? — продолжал подначивать её Килгрейв. — Я полагал, что, проникнувшись здешней атмосферой, ты хоть немного начнёшь походить на леди.       — Обойдёшься, — тихо огрызнулась Джонс. — Долго нам ещё идти?       — Мы вышли из дома от силы пять минут назад, а моя самая-сильная-на-свете Джессика уже успела устать? Ты же знаешь, нужно только попросить, и я уже готов нести тебя всю дорогу на руках, — воодушевившись тем, что девушка, пусть даже с агрессией, но идёт на контакт, ухмыльнулся Килгрейв.       Кевину безумно нравилась вся эта спонтанно придуманная им затея. Вытащить Джесс на прогулку, идти рядом, дышать одним на двоих сырым Лондонским воздухом, говорить с ней — и почему он раньше не ценил всех этих мелочей, делающих его сейчас таким счастливым? Для абсолютного счастья ему по-прежнему не хватало того, чтобы Джессика целиком разделяла его чувства и эмоции, но с этим можно было и повременить. Главное, что у него появился реальный шанс всё исправить, и он добьётся взаимности — любыми средствами.       Килгрейв понимал, что Джесс плохо ориентируется в незнакомом городе, так почему бы им, «двоим влюблённым», не потеряться в лабиринте узких опрятных улочек? Это же настоящее приключение (на фоне последних двух недель), оно несомненно сблизит их и поможет наладить общение.       — Ты так и не ответил на вопрос, — резко прервала Джессика болтовню Килгрейва, уже минут двадцать восхищавшегося местной архитектурой. — Долго нам ещё тащиться до этого чёртового магазина?       Джессику противно знобило, тело чуть потряхивало, а сердце колотилось в бешеном ритме, то ли в попытках разогнать кровь по замерзающим конечностям, то ли от непосредственной близости её самого страшного ночного кошмара, обернувшегося теперь омерзительной реальностью.       — А ты так и не ответила, нравится ли тебе Лондон. Я же не жалуюсь, — умело парировал Килгрейв.       — Холодно, сыро; полно низких вычурных зданий и чопорных хипстеров, — сквозь зубы выдавила Джессика, стараясь согреть с трудом гнущиеся пальцы в карманах пальто. — Ещё одна такая прогулка, и я возненавижу его так же сильно, как и тебя. Кто бы мог подумать...       — О, этот ядовитый тон, эти колкие словечки! Считаешь себя остроумной?       — Считаю тебя конченным шизанутым психопатом, которому место за решёткой, а не среди нормальных людей, — огрызнулась Джессика, внутренне сжавшись и ожидая незамедлительно последующей расплаты за свои резкие слова.       Если уж быть до конца честными — она хотела этого. С какой-то мазохистской одержимостью ждала его реакции: чтобы Килгрейв взорвался, приказал ей заткнуться или откусить себе язык, — любое из проявлений свойственной ему жестокости, лишь бы не эта дешёвая маска из доброжелательности и понимания. Кто-кто, а Джессика знала Килгрейва слишком хорошо — он импульсивный, мстительный маньяк, не считающийся с желаниями и чувствами других, ломающий жизни, причиняющий боль ради забавы. Но сейчас перед ней был другой человек, спокойно улыбающийся в ответ на все её оскорбления; человек, от которого не знаешь, чего ожидать, и от этой неизвестности становилось по-настоящему жутко.       — Что же ты замолчала, Джесси? — вкрадчиво спросил Килгрейв, хищно оскалившись и еле сдерживаясь, чтобы не заставить её делать то, о чём он позже крепко пожалеет. — Мы тут, кажется, над доверием работаем. Можешь говорить в открытую всё, что сочтёшь нужным. Я тебя не трону, даю слово.       Они стояли, застыв в напряжении на углу Итон-сквер, прожигая друг друга яростными взглядами. Спешащие по своим делам прохожие тщательно обходили их стороной, замедляя шаг и любопытно оборачиваясь. Килгрейву не было дела до всех этих праздных зевак, он видел только Джессику. Он всегда видел только её — прекрасную, умную молодую девушку, такую сильную, но в то же время удивительно хрупкую и ранимую. К ней хотелось прикасаться, ловить ртом каждый её вздох, ощущать тепло её тела под собой — кожа к коже. Ей хотелось сделать больно, но лишь для того, чтобы она почувствовала его собственную боль. А потом всю жизнь залечивать их общую, одну на двоих рану, находя спасение во взаимности.       Ярость отступила, и Килгрейв теперь смотрел Джессике в глаза с надеждой и подавляемым вожделением, а она по-прежнему видела перед собой лишь монстра, за которым тянулся кровавый след загубленных жизней. Но сейчас этот монстр не нападал, не вредил, а покорно «сидел» и дружелюбно «протягивал лапу». Доверие? Она никогда не поверит в его «любовь» и никогда не доверится.       Как же холодно и гадко. Джессике необходимо забыться. Джессике нужно выпить...       — Я не хочу говорить с тобой, Кевин, — зло выкрикнула она, делая акцент на настоящем имени Килгрейва, зная, что его это разозлит, — я хочу получить свой бурбон, вернуться в ту комнату с идиотскими синими занавесками и пить до тех пор, пока не забуду своё собственное имя. Потому что это единственный способ, который у меня остался, чтобы избавиться от тебя!       — Выговорилась, полегчало? — усмехнулся Килгрейв, которого забавляли попытки Джесс обвинить его в собственной алкогольной зависимости. Нет, девочка, это полностью твой выбор.       — Да пошёл ты!       Килгрейв равнодушно пожал плечами, молча развернулся и зашагал вверх по Лиолл-стрит, прекрасно понимая, что связанная внушением девушка не может уйти от него дальше чем на триста футов. Пройдя ещё три улицы и свернув направо, они всё так же молча зашли в супермаркет с зелёным навесом над входом. Он взял коробку голубики, Джессика схватила с полки сразу четыре бутылки дешёвого виски. Заминка случилась возле касс.       — Мы с Джессикой, — сделал паузу Килгрейв, выразительно покосившись на стоящую рядом девушку с продуктовой корзиной полной бутылок, — будем оплачивать покупки раздельно, — припечатал он, протягивая кассиру наличку за свою голубику.       Пикнул сканер, считывая штрих-код на коробке с ягодами; стукнула об пол пластмассовая корзина, звякнув бутылочным стеклом; испуганно охнул молодой парнишка-кассир.       — Ты сам отнял у меня кредитку, а потом решил протащить через все эти проклятые закоулки, чтобы просто поиздеваться? Как-то мелочно для такого ублюдка как ты, — скрестила руки на груди Джонс, в негодовании отправляя пинком ноги к стене ни в чём не повинную продуктовую корзинку.       Несчастный продавец весь испуганно сжался, не решаясь возразить взбалмошной покупательнице, и лишь лихорадочно переводил взгляд с неё на расползающуюся у стены янтарную лужу и обратно.       — Милая, ты даже друзьями нас не считаешь. Почему я должен платить за твою выпивку? — лукаво протянул Килгрейв.       Кевин был доволен, ведь всё складывалось как нельзя лучше — он правильно рассчитал, что ради любимого «болеутоляющего» девушка пойдет на всё.       — Чего ты хочешь? — поняла наконец скрытый мотив всей этой затеи с покупками Джессика.       — Умница моя. Быстро догадалась, обожаю это в тебе, — удовлетворёно кивнул Килгрейв. — Я кое-что запланировал на завтра, хотел, чтобы ты составила мне компанию. Что скажешь?       — Так у меня есть выбор? — нервно прикусила нижнюю губу Джесс.       — Ну конечно, мы же налаживаем доверие, — сделал ударение на последнем слове Килгрейв, изображая крайнюю степень возмущения её бестактным вопросом.       Повисла неловкая пауза, во время которой до смерти перепуганный кассир начал медленно сползать вниз под прилавок, молясь всем святым, чтобы девушка ответила согласием своему худощавому спутнику в пурпурном пальто. Тот, хоть и не громил магазин, но почему-то производил впечатление в разы более устрашающее.       — Мне нужно больше виски, — мысленно взвесив все «за» и «против», сдалась Джессика.       — Всё, что захочешь, дорогая.       Килгрейв, торжествующе улыбаясь, выудил кассира из-под прилавка и приказал принести ящик лучшего виски, что у них есть. Он уже и думать забыл о недавно данном себе обещании не контролировать сознание других, ведь ему наконец-то хоть в чём-то удалось договориться с Джесс без применения внушения. Сделав первый уверенный шаг на пути к их «долго и счастливо», Кевин был уверен, что весь остальной путь дастся ему так же легко и играючи. Увлекшись покупками, он даже не заметил, как стремительно бледнеющая Джесс судорожно цепляется трясущимися пальцами за прилавок.       Стараясь отвлечься от внезапно нахлынувшего приступа дурноты, Джессика устало прикрыла глаза, мысленно пересчитывая улицы такого далёкого Нью-Йоркского пригорода: «Берч-стрит. Хиггинз-драйв. Кобальт-лейн». У неё почти не осталось сил сопротивляться, не осталось воли — это убьёт её раньше, чем отравляющий разум пурпурный яд Килгрейва.