Сестра уже минут двадцать, как покинула палату, а я все еще разглядывал черную сферу, боясь сделать то, что должен был сделать уже давно. Эх… была не была. Миг, и я опять в знакомой пустыне… почти знакомой.
— Хм, вода… А хорошо выглядит, — выдал я свой важный вердикт, рассматривая разделенную на две части, бывшую пустыню, с одной стороны, на сколько хватает моего зрения, везде вода, сливающаяся где-то далеко с горизонтом, с другой уже привычное мне высушенное соленое озеро.
— Правда? — раздался голос у меня за спиной.
— С чего бы мне лгать? — обернулся я к девочке… девушке, стоящей у меня за спиной. Лазурные глаза были, как обычно бесстрастны, белые волосы уложены в идеальную прическу, которая одной сплошной волной повторяла все движения хозяйки, а в недавнем времени, высокотехнологичная броня, сменилась сплошным белым облегающим комбинезоном, абсолютно повторяющим все детали тела.
— Вы, люди, любите иллюзии настолько, что даже ложь в ваших устах становится правдой, — сказала она.
— Ааа… — я потерял дар речи, от такой речи. — Наверное, потому, что мы, люди, слишком сильно полагаемся на собственные грезы и иллюзии… Настолько сильно, что они обретают тело и плоть в реальности, — ответил я в том же ритме, взяв себя в руки.
— Забавно это слышать от того, кто живет одним днем, — ответила она и прошла мимо меня к кромке воды и суши.
— Мои иллюзии не столь масштабны, чтобы их воплощение в жизни занимало больше одного дня, — не согласился я с ней. В конце концов, что такое мечта, как не иллюзия? А её исполнение, воплощенная во плоти иллюзия?
— Осознанное ограничение себя? — задумчиво спросила она.
— Хм… оптимизация личности к условиям существования, потому скорее не осознанное, а вынужденное ограничение.
— Интересно, — задумчиво сказала она, — я обдумаю это на досуге… А сейчас настало время «наказаний», — сказала она и сверкнула глазами… прямо как Табанэ.
— А может, не надо? — умоляюще спросил я.
— Надо… Федя, надо, — улыбнувшись, сказала она.
— Кто бы мог подумать, что я не обрадуюсь старой доброй классике? — задумчиво сказал я, вприпрыжку убегая от несущейся за мной белокурой бестии.
Некоторое время спустя.
— Долго ты будешь убегать от меня? — отстраненно спросила Афина.
— Можешь предложить другие альтернативы? — спросил я, поглядывая за спину, где за мной бежала разъяренная Валькирия двадцать первого века, то есть в технологичной броне и светошашкой в руках.
— Умереть с честью? — задумчиво сказала она.
— А почему бы и нет? — ответил я, уловив, наконец, «ключ» к этому месту. — Меч! — выкрикнул я, и, подчиняясь моей воле, из песка появился самый простой, прямой полуторный меч, который я подхватил и, остановившись, рубанул с разворота в горизонтальной плоскости.
Девушка не останавливаясь, подпрыгнула, перелетая через меня и делая в полете сальто вместе со своей шашкой, которая должна была разделить мою голову на две ровных части.
Избегая удара, мне пришлось позволить мечу потянуть меня вперед, вытягивая из-под удара.
Восстановив равновесие, мы застыли друг напротив друга.
— И когда ты решила применить тактику: «сделай или умри»? — спросил я, приняв стойку напротив неё.
— Когда один чурбан решил поиграть в героя, — ответила она, выпадом атакуя меня.
— Значит, все, — печально констатировал я уже известный мне факт, — хотя чего-то подобного стоило ожидать.
Что же за «тренировка» спросите вы? О, все просто, как никогда и сложно, словно это первый шаг новорожденного, одновременно. Правда одна вредина решила, что меня лучше сначала избить, и тогда объяснить правила игры, для пущей доходчивости, но битым я быть не хочу, это больно, между прочим. Так вот, мне «всего лишь» нужно избавиться от интерфейсного управления внешними электронными системами. Взамен им, воссоздав собственный, который не будет использовать для активации событий «фиксированного типа мысли», вроде направления взгляда, мысленной команды или моргания глазами, с взглядом в определенном направлении и прочие программные извращения, пытающиеся обуздать наш аналоговый мозг с гибкой нейронной структурой.
И первое испытание: подчинить окружающую среду, подобно тому самому Нео из легендарного фильма. Доступ открыт, осталось только вырастить виртуальные ручки для обращения с этим самым доступом.
Откуда я все это знаю? Нет, я не гений (да-да, я от скромности точно не умру), просто нужно было обратить внимание на стандартное сообщение почты в виде закрытого конверта на периферии зрения и все это в более сжатой форме всплыло передо мной (едва не споткнулся). Это своеобразный легальный метод избить меня и при этом сказать «я же тебе писалаговорилапоказывала, а ты не додумался…».
— О женщины, имя вам — вероломство, — добавил я, парируя удар и оттолкнув меч противницы.
Афина разорвала дистанцию и показала мне язык.
— Ничего, я еще выбью из тебя все дерьмо, — мстительно сказала она, превращая свою светошашку в шпагу, а левой рукой доставая из песка дагу.
— Эх, а жизнь моя жестянка, — печально сказал я.
Так как можно связать избиение меня любимого и выработку навыков волевого управления? Все просто (ломать всегда просто), всего лишь нужно сломать подсознательное базовое представление об окружающей реальности, согласно которому, базовый набор органов чувств это: глаза (зрение), уши (слух), язык (вкус), нос (обоняние), кожа (осязание), вестибулярный аппарат (равновесие). А теперь сложное (строить не в пример сложнее), к этому списку я должен добавить восприятие информации, иными методами, нежели выше перечисленными чувствами. Кроме того, верх всего этого… цирка (?), это отправление информации другим методом, нежели какое-то движение мышцами по факту, создание нового «волевого» интерфейса. Можно сказать, я на этапе «почувствуй силу Люк» или пытаюсь испытать «озарение Нео».
Скажете, что это невозможно? А я с вами не соглашусь. Человек учится пользоваться всем этим с момента рождения, имея только подключение к органам чувств. Вот и мне предстоит сделать то же, вспомнить свои первые полгода и «почувствовать».
Тем временем Афине надоела наша композиция, и она атаковала, прямой выпад в грудь, ухожу вбок, и шпага следует за мной, отбиваю своим мечом и пока шпага проскальзывает дальше, пролетая мимо меня, я буквально врубаюсь вслед за своим клинком в клинч. Мой меч упирается в гарду шпаги и вместо того, чтобы прорубить её и повалить противника на землю, просто упирается, а её дага вонзается мне в бок.
Мы застыли.
— Нечестно, — сказал я, морщась от боли в боку, чувствуя, как плывет сознание.
— А что такое «честность»? — немного повернув голову на бок, спросила она.
— И правда… очередная иллюзия разума, — согласился я с ней.
***
Очнулся я в своей больничной палате. Бок противно ныл, ибо мозг помнил это ранение, произошедшие в псевдомире созданном ИЛ.
В палате уже сидела Сарашики-старшая, внимательно меня рассматривая.
— Как оно, по ту сторону кромки? — спросила она.
— Неприятно, — ответил я, — а твоя информированность, порой принимает ужасающие масштабы.
— Не делай из меня монстра, — замахала руками девушка, — я всего лишь скромная наследница маленького клана, впрочем, ты и сам знаешь, — отвернулась она и даже подпустив румянца на щеки.
— «Верю, верю», — захлопал я в ладоши. Татенаси, развернулась ко мне и изобразила актерский поклон и рассмеялась.
— Сколько я «отсутствовал»? — спросил я, заметив некую вялость в движениях.
— Три дня, — ответила она беззаботно.
— И ты ничего не сказала девочкам? — спросил я, но смотря в искрящиеся смехом красные глаза, надежда улетучилась с удвоенным темпом.
— Неа, — мстительно сказала она.
— «Женщина — это не только вагон удовольствий, но и три, а то и четыре тонны проблем…» Боюсь, Форд чуть-чуть ошибался в масштабах, тут как минимум три-четыре вагона проблем, — устало сказал я.
— За все нужно платить, — довольно сказала Сарашики.
— О, мне всего лишь нужно решить три-четыре вагона проблем, чтобы получить свой вагон удовольствия? — с намеком спросил я.
— Мужчины… стоит вам перед носом помахать юбкой и вы готовы горы сворачивать, — с укором сказала она.
— Какую гору и насколько поворачивать, — сказал я, прикинув вес и объем горы, — вагонов на четыреста потянет, а ты у нас весишь… килограмм шестьдесят, один вагон пускай будет для симметрии шестьдесят тонн, итого сто вагонов и в каждом тысячи тебя, итого… — погрузился я в расчеты.
— Размечтался, — но довольство в голосе так и проскальзывает.
— Хм… — я задумчивым взглядом окинул её фигуру, — буду воплощать мечту в жизнь, — сказав это, я окинул палату взглядом и аккуратно дернув штору, создав поток ветра, который подхватил цветок, а второе движение дослало его прямо в руки Татенаси.
— Ух, ты, — поразилась она, — как это у тебя получилось? — удивленно сказала она, рассматривая бутон ромашки.
Я задумался, вышло это спонтанно, просто озарение, спровоцированное желанием удивить, затем мне на глаза попал лежащее в руке ядро НД.
— «Афина, я только что использовал твой вычислитель?», — по привычке мысленно обратился я к ней.
— «Был большой запрос к расчетному модулю, на расчет газодинамики… паруса?» — даже Афина удивилась.
— «Ясно, спасибо», — ответил я ей. — Почувствуй силу, да?
— О? У тебя уже есть прогресс в «волевом управлении и осознании»? — удивилась Сарашики.
— Сам в шоке, — согласился я с ней
— Ладно, выздоравливай, — сказала она.
— Сплетница, — сказал я ей, получив в ответ показанный язык в исполнении Сарашики.
Но долго скучать не пришлось, уже через час в палату заглянула Чифую.
— Привет, — поприветствовал я её.
Сестра только хмуро на меня посмотрела и откинула одеяло, а вслед за ней последовала рубашка, позволяя ей насладиться видом шикарного синяка на том же месте, в который пришелся удар Афины.
— Красавец, — голосом, полным сарказма, сказала Чифую.
— Какой есть, — согласился я с ней, — кстати, когда меня выпишут?
— Когда окончишь первую фазу обучения у Афины.
— То есть надежды, что меня выпишут раньше, чем через месяц, нету, — печально я сказал. Не то чтобы у меня был опыт подобных ранений, но вот у знакомых
говномесов пехотинцев такие раны минимум два месяца заживали еще столько же проходили реабилитацию.
— А ты считаешь себя столь гениальным, чтобы окончить обучение раньше чем, через полгода? — удивленно спросила Чифую.
— Афина была не слишком сговорчива, — ответил я, — и такими подробностями, как объем и приблизительное время обучения не делилась.
— И поделом тебе, — согласилась Чифую, — тоже мне Джеймс Бонд нашелся.
— Какой есть, — улыбнулся я. — Кстати, как остальные?
— Нормально, вернулись в Академию, зайдут к тебе на этих выходных, — как само собой разумеется сказала она, — если в сознании будешь.
— Я так понимаю, что мне лучше быть в сознании, — про себя сказал я.
— Если не хочешь здесь застрять на год, — согласилась со мной Чифую.
— Садистки.
— Какие есть, — передразнила меня сестра, закончив осмотр меня родимого. — С тебя большой гешефт Инори-сан.
— Блин, я же на дне финансовом, — ужаснулся я, вспомнив последние траты.
***
— Афина, хватит спать, — тебе тоже будет интересно.
— Что еще? — спросила она, появившись в стильной чиби версии, при этом смачно зевая, на экране ноутбука.
— Хочешь свой НД мечты? — спросил я её.
— Ты уже угробил один — забавно надувшись, сказала она, но, не выдержав напора собственного любопытства, спросила: — А что такое?
Я жестом открыл трехмерный проектор рядом с ноутбуком, в котором висел самый стандартный НД, он же Марк 1.
— Мне пришел набор рекомендуемых производителей НД от Чифую, — обратился я к ней, — а так же список тех деталей, которые готово профинансировать Силы Самообороны Японии.
Афина задумалась, обрабатывая список.
— Ого, а они не мелочились, — наконец выдала свой вердикт ИЛ.
— Я тоже в шоке, — сказал я, смотря на пункт «дополнительные источники», где светилась строка «портативный реактор Антиматерии мк.7» производства «Japan Electric Power ltd» с припиской «Top Secret» и такие приписки имели не только устройства японского производства, что меня еще больше удивляло.
