***
В оставшиеся каникулы студентам все же пришлось делать домашние задания, так что про бал очень скоро забыли. Все выходные Амелия и Анджелина провели в библиотеке, занимаясь и жалуясь на свою тяжелую судьбу. Каникулы прошли незаметно, и шестикурсникам вновь пришлось ходить на уроки. Однако в этом году об уроках почему-то совершенно не думалось. Наверное, всему виной был Турнир Трех Волшебников, второе испытание которого уже приближалось. Все студенты просто старались дожить до выходных, на которых большинство из них просто старалось выспаться. Одним утром Амелию разбудил мужской голос, она скривилась, и, не открывая глаз, кинула на удачу подушку. Раздался смех, и тут до девушки дошло, она в женской спальне Гриффиндора, откуда тут парень? Она села на кровати и натянула одеяло до подбородка. Посередине комнаты стоял Фред Уизли и громко смеялся. Амелия покрутила головой по сторонам, она была в спальне единственной девушкой. — Какого? Что ты делаешь в женской спальне, при- придурок, — Амелия кинулась в близнеца второй подушкой, от которой он ловко увернулся. — Хэй, я о тебе же волновался, второе испытание начнется через пятнадцать минут, я думал, ты будешь болеть за Гарри, — Фред стоял, уперев руки в бока, и следил за каждым движением своей однокурсницы. — Кстати, не знал что ты умеешь ругаться, — с удивлением сказал Фред, во всю разглядывая девушку. — От тебя и твоего брата научилась, — девушка показала парню язык, после чего выражение ее лица резко сменилось на взволнованное. — Через пятнадцать?! Почему меня никто не разбудил, дьявольские горгульи. Амелия буквально скатилась с кровати и метнулась в ванную, она совершенно не подумала о том, что находится в одной ночнушке. Через минуту, выбежав из ванны, она схватила свою одежду, и, кинув в Фреда, попавшийся под руку, учебник, вновь кинулась в ванную. Она вышла еще через две минуты, уже в джинсах и свитере, с собранными волосами. Она прыгала на одной ноге, стараясь натянуть на себя гольф, но тот не поддавался. Проскакав еще пару сантиметров, Амелия споткнулась об подушку и полетела на пол. Фред поймал ее у самого пола. — Амела, ты ходячее несчастье, — Фред помог ей подняться, он выглядел странно, его взор был будто затуманенным. Парень отвернулся и пошел к выходу их спальни. Амелия сделала шаг за ним и тихо пискнула, но Уизли все же услышал и обернулся. Девушка держалась за ногу, похоже, она подвернула стопу. На секунду Фред закусил губу, на его лице отразилось волнение, но уже через секунду это был обычный Фред Уизли. Он вознес руки к потолку и проговорил: — О мэрлин, как ты вообще смотришь за этой женщиной?! Она же может задушить себя своим же шарфом. — Уизли, — Амелия попыталась придать голосу некой язвительности, но у нее не получилось. — Мы уже опаздываем на турнир. — А как же больничное крыло, по правилам мне следует проводить тебя туда и сдать мадам Помфри, — юноша улыбался, наслаждаясь тем, как гриффиндорка выходит из себя. — Фред Уизли, ты будешь последней задницей, если не отнесешь меня на второе испытание, — завопила Амелия. — Это я и хотел услышать. Фред подхватил Амелию на руки и понес, яро сопротивляющуюся, для приличия, девушку, на трибуны. Они опоздали минут на двадцать, а участники уже нырнули в озеро. Джордж, вкратце объяснил им, что произошло. Амелия не могла про себя не отметить, что сидит он рядом с Джонсон, и та периодически хватает парня за руку. Через почти сорок минут томительного ожидания и непрерывного осмотра водной глади, Амела вдруг поняла, что все еще находится у Фреда на руках, она уже хотела ему сказать, чтобы он отпустил ее, но тут раздался крик: — Это Седрик! Седрик! В следующие минут двадцать все участники с пленниками уже были на суше. Их обтирали полотенцами и осматривали, зрители неистово аплодировали. Затем судьи объявили набранные очки. Флер Делакур получила 25 очков, Седрик Диггори — 47 очков, Виктор Крам- 40 очков и, наконец, Гарри Поттер — 45 очков. Трибуны Гриффиндора взорвались аплодисментами. Через пять минут все начали расходиться. — Фред, может, уже поставишь меня на землю? — Амелия неуютно чувствовала себя на руках у друга, к тому же на них уже начали посматривать однокурсники. — Ну не знаю, ты теплая, а может, я продам тебя, скажу, что ты потрясающе редкий вид … — он не успел договорить. — Фредерик Уизли, поставь меня на место немедленно, — Фред вздрогнул, узнав в голосе девушки нотки присущие его матери. Он поставил ее на землю и сделал пару шагов вперед. Амелия только теперь поняла, что не сможет сама дойти до замка, но просить помощи ей не хотелось. Фред все удалялся. Аддерли оглянулась, сзади не было никого, кто бы мог ей помочь дойти до замка. — ЛАДНО, — закричала она. — Фред. Ну, Фреед. Помоги мне дойти до замка. Я бедная умирающая девушка, ты же не бросишь меня, — Фред остановился, но не повернулся. — Я напишу за тебя работу по заклинаниям, рыжая твоя голова, — Фред тут же подбежал к ней и снова взял на руки. — К твоему сведению, я бы согласился донести тебя и за шоколадную лягушку.***
Фред и Джордж Уизли оживленно шептались за завтраком, отсев от своих однокурсников в самый конец стола. Из их речи постоянно слышались слова « шантаж, сова, деньги.» Амелия уже минут пятнадцать сидела и смотрела на близнецов, гадая, что же они задумали. Она безумно волновалась за них, зная, что могут устроить эти две рыжие головы. Но когда они с Анджелиной спрашивала их о чем-то, парни лишь отнекивались, а Фред и вовсе говорил: — Амела, фиолетовым осьминогам не положено задавать столько вопросов. Девушке было немного обидно, и даже не слова парня, а его безразличное к ней отношение. Лишь спустя недели и даже месяцы после бала, Гриффиндорка поняла, что одиночество, преследовавшее ее, это только пустота в сердце. Ее душа требовала кого-то любить и оберегать. И танец с Фредом на святочном балу значил для нее куда больше, чем казалось вначале. Почему ее сердце выбрало Фреда, а не Джорджа, она не могла точно сказать, быть может, что-то подсказывала женская интуиция, а может это была просто случайность. Но девушка упорно напоминала себе, что должна много заниматься и становиться сильнее, и все же попробовать пройти в Аврорат, даже не затем чтобы там работать, а чтобы доказать самой себе как возрастала ее магическая сила. Анджелина сидела рядом с подругой и нехотя ковыряла вилкой в своем завтраке, им уже следовало отправиться на урок, но Джонсон не хотела отвлекать подругу от ее мыслей, да и ей самой было о чем подумать. В замке царило уныние, почему никто не знал, но все реже слышался смех учеников, а после уроков все старшие курсы отправлялись спать, не желая засиживаться допоздна. На уроках, все были заняты заданиями, от чего успеваемость Гриффиндора значительно повысилась, но профессор Макгонагалл, казалось, не была этому рада. Хотя, быть может, это было только ощущение Амелы. Совы с почтой как обычно принесли письма, и Амелия тоже получила от школьной совы новый выпуск пророка и письмо из дома. Родители теперь очень часто писали ей, интересуясь как у нее дела, а мама все спрашивала, нашла ли Амелия себе друга, ведь: «В таком возрасте, мы, магглы, уже думали о замужестве». Амелия принялась за газету, лениво переворачивая страницы. Письмо ей хотелось оставить на потом, после того, как она написала маме, что была на святочном балу с Джорджем Уизли, та завалила ее письмами с расспросами. В газете не было ничего интересного, после того случая на кубке мира, пророк вообще редко писал о деятельности министерства. Анджелина потянула подругу на урок, а то они уже опаздывали. На уроках девушка клевала носом, почти не слушая преподавателей. А на истории магии и вовсе уснула, проснувшись на плече у Фреда, который в свою очередь и сам спал на парте. Только вечером в гостиной письмо выпало у девушки из кармана мантии. Фред и Джордж Уизли, наконец, вернувшись к привычным для себя занятиям, демонстрировали новые конфеты, позволявшие на пару минут отрываться от земли и висеть в воздухе. В гостиной смеялись и шутили, Амелия и Анджелина с удовольствием тестировали новые конфеты, паря над полом гостиной. Амелия сделала кувырок в воздухе, чем вызвала бурные аплодисменты. Письмо упало ей под ноги и раскрылось. Действие конфеты кончилось, и Амелия теперь стояла на полу. Она посмотрела на письмо еще раз. На клочке бумаги неровным почерком отца было выведено: «Амелия Аддерли, твоя мать скончалась вчера ночью, немедленно возвращайся домой.» Отец всегда переходил на официальный тон, когда не мог держать себя в руках. Время замерло, Амелия не слышала смеха, аплодисментов, она больше ничего не слышала, кроме стука своего сердца. Анджелина с интересом заглянула ей через плечо. По телу побежали мурашка, а на глазах мгновенно появились слезы. — Нужно идти к Дамблдору, — коротко сказала Амелия и выбежала из гостиной, ей показалось, что Анджелина успела вскрикнуть, видимо, успев прочитать письмо. Девушка не хотела чтоб кто-то видел как она плачет. " Нельзя плакать, нельзя! Нет! Это ошибка! Не правда! Это не она!" Осознание смерти любимой матери настигло девушку только у каменной горгульи. Девушка, не зная пароля от кабинета директора, села прямо на каменный пол и разревелась. Она вспоминала маму, все лучшие моменты с ней связанные, ее голос, руки, смех. Слезы катились по щекам девушки, а та никак не могла взять себя в руки. Ей еще никогда не приходилось сталкиваться со смертью, а теперь это было слишком внезапно и, как казалось девушке, нелепо. Она корила себя за то, что не прочитала письмо раньше, корила отца, за то, что он сообщил ей об этом таким жутким способом. И снова корила себя за то, что так мало писала матери. Она сидела и ненавидела буквально все вокруг, мир сжался до маленького шарика боли внутри нее, и эта боль была куда сильнее заклятия Круциаутус." Я больше никогда не смогу обнять ее, она не поможет мне разобраться в себе! Больше никогда не покрасит мне волосы маггловской краской, никогда не испечет пирог ко дню рождения! Она никогда не увидит моей свадьбы!" От последней мысли, девушка даже завыла, представив себя в красивом белом платье у алтаря и отчетливо понимая, как мама всегда этого хотела. В коридоре послышались шаги, и к кабинету подошел профессор Снег. Амелия была не в силах остановить слезы, а тем более подняться перед профессором, все что она смогла, это перестать стонать и подвывать. Теперь она просто сидела хлюпая носом и постоянно утирая слезы. — Мисс Аддерли, что вы делаете в столь поздний час у кабинета директора? Желаете, чтобы ваш факультет потерял еще сотню очков? — ехидно спросил Снег, делая вид, что не замечает слез девушки. — Я… Я, — заикаясь, начала Амелия, но не могла вымолвить и слова. Она с трудом протянула Снегу письмо. Тот нехотя прочел, в лице его ничто не изменилось. Он спокойно поднял девушку за руку. Гриффиндорка поддалась, как тряпичная кукла. — Лимонные дольки, — назвал пароль Снег своим ледяным голосом. Горгулья пропустила их внутрь. Амелия не слышала, что говорил Снейп Дамблдору, что отвечал директор. Не помнила она, и как Снег ушел, как Директор провел ее к камину. Он что-то говорил, Аддерли не слушала. Она очнулась лишь тогда, когда уже стояла в камине, а кабинет профессора сменился привычной кухней в собственном доме. Девушке показалось, что здесь все изменилось, и хотя все стояло на своих местах, исчез домашний уют, то тепло, которое было присуще дому, все казалось серым и покинутым. Амелия понимала, что это невозможно, ведь мать умерла только вчера. Только ее мысли коснулись страшного слова, как она разревелась с новой силой. На шум, по лестнице сбежал отец Амелии. Это был высокий мужчина с темными до плеч волосами, он выглядел осунувшимся и похудевшим. Он обнял девушку и та уткнувшись ему в плечо, стала легко колотить его руками по спине, желая хоть как-то выпустить свою горечь. Она плакала еще несколько дней, лежа в своей постели, упиваясь собственным горем. Отец ходил на работу и старался, как мог, обслуживать свою дочь. Она не разговаривала, почти не ела. Она лишь думала о том, что счастливая жизнь теперь закончилась навсегда. Амелия стала жить одними воспоминаниями о прошлом, совершенно забыв про настоящее. Она пыталась собраться, перестать плакать, делать что-то по дому, но, казалось, каждая вещь здесь была пропитана маминой магией, нет не волшебством, а магией любви, понимая это, девушка вновь заливалась слезами. Через две недели в их доме появился Профессор Дамблдор. Том, отец Амелии, был на службе, девушка лежала на своей кровати и смотрела в потолок. Она даже не слышала, как зашел Дамблдор. Он сел на край ее кровати и стал смотреть в огромное зеркало, висевшее прямо перед ними. — Амелия, — спокойно начал он. Девушка вздрогнула и отползла к стене. Она стала как дикий зверь. Отвыкла от шума и вида людей. Все ее тело было напряженно, но когда директор начал говорить, она непроизвольно расслабилась, дыхание пришло в норму. — Я понимаю, как тебе тяжело теперь, после смерти твоей матери, но я прошу тебя, чтобы ты не забывала жить. Сейчас тебе кажется, что ты попала с сущий ад, но боюсь, что для нас всех это только начало темных времен. Твой отец, Амелия, работает в министерстве не покладая рук, чтобы выяснить хоть что-то о смерти твой матери, а здесь, в вашем доме, он делает все, чтобы ты продолжала жить. Это стоит ему больших усилий, уж поверь мне. Ты, честно говоря, делаешь ему медвежью услугу, отказываясь есть и выходить из комнаты. Даже, если ты решила, что твоя жизнь окончена, то твои близкие так не решили. И боюсь, ты не вправе решать свою судьбу одна. Твои друзья в Хогвартсе очень волнуются за тебя. А мистер Фредерик Уизли и, конечно, мистер Джордж Уизли уже дважды незаконно проникали в мой кабинет, стараясь разыскать адрес твоего дома, — Дамблдор позволил себе улыбнуться. — В этом году в Хогвартс ты уже не вернешься, так ты решила сама, но в следующем, я прошу тебя вернуться, и закончить свое обучение. Гриффиндору будет сложно без такой храброй и открытой девушки, — Директор помолчал. Его слова действовали как слезы феникса на душу Амелии. Боль никуда не ушла, но притупилась, в голове появились мысли об отце и о школе, о том, что нужно делать дальше. В голове всплыло совсем свежее воспоминание, она видела, случайно конечно, как отец смотрит на фотографию матери и по щекам его текут слезы. В тот момент, обезумев от боли и горя, он швырнул фотографию в окно, и Амелия тогда поняла, что он потерял, и как сложно ему будет смириться со смертью любимой жены. Какого ему будет каждый день просыпаться одному в кровати и понимать, что она уже не придет и не полежит с ним с утра, не сварит им кофе. Он остается жить только ради своей дочери, и сейчас Амелия очень четко это поняла. Страх отступил, и в ней стало зарождаться новое чувство — чувство ненависти к самой себе, такой жалкой и слабой. Дамблдор поднялся с ее кровати. — Думаю, тебе стоит написать друзьям, что с тобой все хорошо, и Гарри, я думаю, тоже, ему нужна твоя поддержка, — Дамблдор еще раз посмотрел в зеркало и воскликнул: — О, заклинание мистера Уизли все же закончило действовать, думаю, ему будет интересно узнать и об этом, — Директор уже открыл дверь чтобы уйти, когда Амелия спросила: — Мистер Дамблдор, почему вы сами пришли ко мне? Я ведь просто ученица, — голос ее был хриплым, она отвыкла от разговоров, да и связки девушки были сорваны от постоянного плача и крика. — Просто ученица, — Дамблдор вновь улыбнулся. — Знаешь, Амелия, иногда один заброшенный квофл, может переломить ход всей игры и оказаться намного ценнее снитча. И если ты не против, я кое о чем поговорю с твоим отцом, возможно, вам вместе придется кое-куда отправиться этим летом, — Дамблдор вышел из комнаты Амелии, и вскоре она услышала хлопок. Она не могла ни о чем другом думать и тут же понеслась к зеркалу. И вправду действие заклятия закончилось спустя почти четыре месяца. Ее волосы стали темно-русыми. Амелии показалось это непривычным, она теперь казалась себе серой, как и этот дом. Гриффиндорка встряхнула волосами и сделала себе высокий хвост, после чего бросилась в комнату к отцу, мамина фотография вновь стояла на тумбочке, без единой царапины. Она все же смогла собраться, в этот же день, написала два письма: близнецам с Анджелиной и Гарри. Письма были довольно сухими, она лишь написала, что им не стоит волновать, и что все хорошо. Это была неправда, но Амелия не хотела никого волновать. А вечером девушка ожидала отца с приготовленным ужином. Так она и жила неделями, убираясь, готовя обеды, занимаясь дома, делая что угодно, лишь бы не думать о маме. Она пыталась больше убираться по дому, готовить и шить, но все к чему бы она не прикасалась ломалось, слишком усердно Амелия пыталась выполнять свои обязанности. Теперь, как только ее отец уходил на работу, девушка начинала штудировать все книги подряд, найденные в его библиотеке. А затем, смастерив во дворе небольшой манекен, представляющий собой просто кусок деревяшки от старой крыши, она стала тренироваться. Она выпускала заклятие за заклятием, представляя на месте манекена высокую фигуру в темном плаще и маске, в такие моменты ярость так сильно разгоралась в ее душе, что она каждый раз кричала, выпуская новую вспышку магического пламени. Однажды отец увидел чем она занимается, Амели так увлеклась, что совсем позабыла о времени, с особой ненавистью отрабатывая очередное заклинание. — Дорогая, тебе нужно успокоиться,— только и смог сказать ошарашенный Том, наблюдая за тем, как деревянная доска разлетается в щепки. Но Амелия не могла успокоиться... Ярость и уныние — две эти эмоции полностью взяли над ней контроль. А ночью она страдала от кошмаров, поэтому девушка пристрастилась к зелью без сновидений. Друзья теперь писали ей почти каждый день, но она не отвечала, а через неделю, даже перестала читать эти письма. Спустя недели лишь из газет она узнала о смерти Седрика Диггори. Второй раз смерть принимать не так страшно и больно, а может, у Амелии просто больше не было сил плакать. Она узнала и о том, что Гарри выиграл главный приз, и о том, что Гарри Поттер заявил всему волшебному миру о возрождении Темного Лорда. Амелия и Том тогда сидели за ужином, девушка внимательно изучила всю газету и отложила ее в сторону, переводя свой взгляд на окно. — Значит, он вернулся,— девушка тяжело выдохнула и сложила руки на груди. — Ты... ты действительно так думаешь? — Поинтересовался том, убирая тарелки со стола, и взмахом волшебной палочки заставляя их очиститься и разлететься по полкам. — Поттер сказал,— ответила Амелия тоном, не терпящим возражений, и посмотрела на своего отца. Тот не ответил лишь подошел к сидящей девушке сзади и приобнял ее за плечи.***
Девушка лежала в своей комнате и перебирала конверты присланные друзьями, она не открывала их, просто смотрела на надписанные клочки бумаги, стараясь угадать, что за ними скрывается. В дверь постучали. — Да, пап. — Амелия, детка, нам нужно поговорить кое о чем, — Мужчина зашел в комнату и присел на кровать дочери. За несколько месяцев он страшно постарел, на его лице появилось много морщин, и глаза, как и у его дочери, утратили свой блеск. Поняв, что его дочь вернулась к обычной жизни, если это можно было так назвать, он вновь стал посвящать все свое время работе, так же как и его дочь стараясь отвлечь себя от недавней утраты. Они ездили в больницу еще несколько недель назад, говорили с врачами, где им выдали акт о том, что смерть Миссис Аддерли наступила мгновенно в связи с попаданием в нее непростительного заклятия — " Авада Кедавра". Девушка хотела посмотреть и на то место, где это произошло, но отец не пустил ее. — Слишком далеко от магических кварталов, сказал ей отец тогда, а у Амелии не было сил настоять. — Ты помнишь, к нам заходил профессор Дамблдор, он, в общем, он говорил о смерти твоей матери и о возможных… — слова давались ему с трудом, он постоянно с шумом выдыхал воздух. — Виновниках этого. Дамблдор уверен, что это были те же люди, кто, как ты знаешь, устроили беспорядки на кубке мира по квиддичу. Амелия встрепенулась, письма рассыпались по кровати, а девушка во всю обратилась в слух, слезы подкатывали к горлу, но она держалась. — Так вот, нет никакого сомнения, что эти люди сделали это по чьему то приказу, и я верю Альбусу, что это было сделано по приказу того — кого нельзя называть. В тот же день, он предложил мне вступить в некую организацию, которая будет готова противостоять темным силам. Я согласился, хотя это сопряжено с некоторыми опасностями, но я уже сделал свой выбор. Вот… И у меня есть некоторое задание, по которому мне стоит ненадолго уехать из страны. Но я не могу оставить тебя одну, конечно же… Амелию будто подменили, она резко села на кровати и четко и громко сказала: — Я еду с тобой. Я буду сражаться, если надо. Я могу, я умею. — Я постараюсь сделать так, чтобы тебе вообще не пришлось этого делать, но сейчас я должен попросить тебя отправиться в одно место, где ты проведешь остаток лета, — и, не дав дочери возразить, он добавил: — Там ты тоже очень поможешь «Ордену Феникса».