Царица

Ксения поняла, что скучает, и даже не вообще скучает, а по картошке. Не сказать, чтобы царицу плохо кормили, но все-таки это было что угодно, но не картоха. Ей даже надоели многочисленные пироги, похлебки и каши. А отварная картошка с укропом даже стала сниться. Или печеная. Или пирожок с картошкой, а не капустой. Ксения даже составила список продуктов, которые бы желала видеть у себя на столе: «Картошка, помидоры, кукуруза». Пока это только-только привозят из Америки в Европу, но все же? Может же она как беременная женщина покапризничать? Но только кому? Объяснив, что это такое, как выглядит, и как едят, послала кухарку в Немецкую слободу искать такую еду. Чем очень удивила немцев, когда пришлые из царского дворца стали раскапывать клумбы (картофель тогда еще растили как декоративное растение) и срывать плоды помидоров в оранжерее. Это же декоративное растение, а плоды его ядовиты. - Матушка-царица требует, а вам жалко что ли? – отвечала кухарка, - Иные в положении еще и не такую гадость едят. - Не жалко, но… - промямлил европеец, на чью оранжерею был совершен пусть и оплачиваемый, но «наезд». - Без всяких но, своей государыне вы не пожалели бы! Собрав «урожай» (как всегда, побольше, чуть ли не всё, а что, оплачено же), кухарка двинулась обратно, поминутно сплевывая и крестясь, на святой Руси не след идти к нечистым европейцам. Причем нечистым буквально, тот хозяин в баню не ходит что ли? Запашок еще тот! И овощи, конечно, нужно будет помыть, не помешало бы и в святой воде, только батюшке из ближайшей церкви не говорить, зачем. Что до матушки-царицы, то она с самого начала была со странностями, уже устали удивляться. Под руководством Ксении, картошка была очищена, отварена, заправлена чесноком, зеленью и сметаной, помидоры вымыты и нарезаны. А ела она уж так, будто не каждый день царскими яствами угощалась, а долго голодала. Служанки даже обзавидовались от такого аппетитного зрелища и сами доели остатки (по русскому обычаю отварено было больше, чем надо). - Если это возможно, то пусть выращивают хотя бы лично для меня, - сказала Ксения после обеда, - Растет куст, а откапывать надо клубни, то есть плоды в земле. - Как скажешь, матушка-царица, - ответили ей, - это можно через дворцовый приказ дворцовым крестьянам приказать. Только бы… Крестьяне-то наши вороваты, как бы не выкапывали по ночам картошку для себя. - Ну это же хорошо! – обрадовалась Ксения и заметила на лице своей обслуги удивление, - Сейчас объясню: если крестьян заставлять самим себе сажать картошку, но они будут бунтовать и не согласятся, а так если увидят, что растят специально для царей и хорошо берегут, то станут и у себя сажать, а это значит, если не уродятся хлеб и репа, то можно будет картошкой от голода спастись. - А… - совсем растерялись окружающие. - Ну это же будет не моя последняя еда? - Ты, конечно, наивная и добрая, матушка-царица, - сказали ей в ответ, - Но попытаемся сделать по твоей задумке. - Конечно, попытайтесь, я приказываю! – последнее Ксения решила сказать твердо и грозно, но по сравнению с мужем у нее такого тона не получилось. В той, прошлой жизни 21 века, она смирно шла по течению и проявлять характер почти не требовалось. Ну хотя бы лично для нее всегда будет, и то благо. А еще можно на пиру бояр угощать, если понравится, заинтересуются, и тоже будут себе выращивать. Так и пойдет, на много веков раньше! Когда в нашей истории в России начали по-настоящему выращивать картофель? Где-то с 18-го века? Нет, и в 19-ом бунтовали. Получается, где-то к концу 19-го. Так что даже в качестве лакомства для бояр будет прогресс. - Да-да, пусть сажают для меня картошку и помидоры, потом и бояр на пиру угощать будем. Еще если где найдете, пусть и кукуруза. Люблю ее очень, даже не спрашивайте, где и когда пробовала… А пока все свободны. Ксения махнула рукой, отпуская слуг и свиту, которая была тоже под впечатлением. Прошло несколько недель. Вдруг в светлицу ворвался радостный Грозный. - Оно сработало! Сработало! Прости, государыня-царица, я настолько рад, что поздороваться забыл! Здравствуй! - Здравствуй, мой государь, - Ксения смутилась, ей впервые пришло в голову такое обращение, - А что именно сработало. - Дык, твоя идея с воззваниями и этими… посулами что ли? - То есть пропаганда? - Это называется у вас пропаганда? – уточнил царь, - Так вот: идет на нас несметная сила со шведами и поляками, но хотя бы жителей Нарвы убедили, что им будет лучше жить на Руси, чем в Швеции и Польши, и они будут воевать за нас. Хотя бы Нарва будет нашей и то хлеб! Точнее почти выход к самому синему морю. - Хорошо бы! А западнее не удалось убедить? Работают в этом направлении? – спросила царица. - Работают, но… - Надо с простыми людьми работать, не с немецкими баронами, баронам-то что? А финны и латыши страдают, пусть теперь восстания за восстанием устраивают, а мы им поможем. А потом предложим эту мятежный край забрать себе… - И нам его запросто отдадут? – усомнился Иван. - Надо следить, чтобы жизнь там была немцам настолько невыносимой и опасной, что согласились бы. Хоть бы и за выкуп, но и тут можно поторговаться. - Ай да матушка-царица! – не то удивился, не то восхитился Грозный, - А не заработаем ли мы на этом бесконечную войну? Сама понимаешь, силы наши не бесконечны, а еще и юг защищать надо. - А кто говорит, что надо помогать от своего имени или от имени Руси! Тайно делать надо! А для поляков и шведов криком кричать: «Мы миротворцы! Мы ненавидим войну!». Иван Васильевич даже засмеялся. - Дельные мысли есть, но обдумать надо, - как всегда уклончиво сказал царь, - У меня другое предложение, ты не против съездить на богомолье? - Чтобы родился именно сын? - И чтобы попробовать снять проклятье. Видишь ли… Первая жена моего отца, Соломония, решила отмстить моей матери, обида жгла, что ее в монастырь сослали. Вот она и наслала проклятье на наш род. Мне с юности предрекали, говорили, что сыновья не будут жить. Может у тебя удастся отмолить прощение Соломонии? И, кстати, что такое вкусное за моей спиной едят? Последнее сказано было грозно по сути царя, но при этом государь улыбался. - Прости, государь-батюшка, уже все клумбы и оранжереи в немецкой слободе оборвали, закончилась картошка и помидоры, только семена пока взяли. - Значит, пусть немчура голодает? – с притворной сердитостью спросил попаданку муж. - Почему голодает? Они и не едят эти овощи, просто для красоты их растили. А в моем веке это обычная еда, вот и соскучилась. - Чую, никогда не перестану тебе удивляться, - заметил Иван Васильевич. …Задолго до знакоства с необычной боярышней Ксенией, Грозному было сказано: «Старший сын умрет от твоей руки, второй будет ни жив, ни мертв, третий от своей руки падет». Царь жил под дамокловым мечом предсказания, но с появлинем необычной во всех смыслах слова царицы появилась небольшая, но надежда. Может хотя бы ради Ксении, Соломония его род простит? Не то, чтобы Иван Васильевич раньше не пытался снять порчу, пытался, но без особого успеха. Ксения не была столь верующей в своей жизни, но с учетом всех обстоятельств, и того, какой была печальной участь Рюриковичей после смерти Грозного, согласилась. Чисто по-женски царица сочувствовала доле Сабуровой, но с другой стороны как можно губить родную страну? Когда насылает проклятие Марина Мнишек, это хотя бы понятно, она как-никак полячка и враг России. Но Соломония? Может она и не понимала, что желала, так обида все затмевала? Богомолье прошло довольно сумбурно, впечатлений, новых для Ксении, накопилось много. А молитв она немного знала, у гроба Соломонии шептала: - Ты прости нас, Соломония, я хочу Русь сделать великой, намного подвинуть, чтобы другие царства и королевства удивлялись, - Ксения и не подозревала, что способна на столь высокопарные слова, - Ты разве не любишь Русь и не хочешь ей счастья? А если хочешь, то зачем изводишь наш род и ввергаешь в Смуту? Чтобы снова было разорение на много лет? Да, я пришла издалека, поэтому мне лучше видно, что будет дальше. Потом были Романовы, да и то не сказать, что было гладко… А я так сына воспитаю, что нашими станут и Крым и Кавказ, и Литва. Последнее Ксения не то, чтобы точно видела, просто очень хотелось великой державы, как раньше. Ночью ей приснилась Соломония. Опальная жена Василия Третьего пристально смотрела на нее и сказала: «Я прощаю, но лишь для тебя. Береги Ивана и старайся удержаться в женах. Если Иван снова разведется или еще что, то для следующей жены это проклятье по-прежнему будет действовать.» … Сын родился на день святых апостолов Петра и Павла. Грозный прислал жене записку: «Петр или Павел?» - «Нет, - ответила Ксения, - Хочу, чтоб был Ярослав. В честь Ярослава мудрого. А крестят пусть как угодно, в древней Руси же были два имена – крещеное и бытовое». Кинули жребий. Ярослава окрестили Петром. Настенька, привычная, что мать все время с ней, рвалась понянчиться с братиком. На пиру в честь рождения очередного сына государя среди всех прочих яств были поданы пирожки с картошкой.