Строя воздушные замки на камне

На следующее утро она надолго закрылась в ванной – сделала температуру почти обжигающей и стояла под струей, пока кожа не распарилась докрасна. Смыла с волос пепел и засохший пот и так долго не вылезала из душа, что горячая вода успела закончиться. Потом оделась, машинально достав из шкафа самые старые и удобные из своих маггловских вещей. Провела щеткой по волосам, заплела косу. Небольшая прядь над правым ухом за ночь стала седой – лентой вплеталась в косу, тускло-серая от влаги. За стенкой загремели кастрюли. От резкого звука Лили вздрогнула, с трудом отрывая взгляд от зеркала и своего нездорово-бледного отражения в нем. Когда она вышла во вторую комнату, Сев стоял, склонившись над плитой, и помешивал что-то на сковородке. Поднял голову: - Я делаю яичницу. - А по-моему, горелые угольки. - Что? Вот зараза! - он схватил сковородку, рывком снял ее с конфорки. - Не знал, что она так быстро готовится. Желудок запротестовал при одной мысли о еде, но прежде Лили не замечала за Севом таких широких жестов, как готовка завтраков. Будет жаль, если его усилия пропадут зря. Он переложил яичницу на тарелку – та взмыла в воздух и приземлилась на стол, где ее уже ждали чайник с заваркой и ломтики бекона. Идеально, между прочим, поджаренного. - Ты умеешь готовить бекон, но яичница у тебя подгорает? - удивилась Лили, садясь за стол и наливая себе чашку чая. - Я пользовался магией. А яичницу жарил вручную. - Зачем? - она подняла глаза – у него за спиной сама собой отчищалась сковородка; пузырьки от Экскуро шапкой покрывали ее, подобно мыльной пене. Сев пожал плечами, нахмурился, потупил взгляд. Лили откусила кусочек бекона и заставила себя его проглотить. - Посиди со мной, - попросила она, когда стало ясно, что он так и собирается торчать у плиты. Выдвинула стул, поставила рядом со своим, а когда Сев наконец сел – отставила в сторону тарелку и пристроила голову ему на плечо. - Спасибо за завтрак. - Не жди, что это войдет у меня в привычку. Улыбаться как-то не тянуло; немного повернув голову, Лили уткнулась ему в подмышку. От Сева пахло ее мылом, и когда он потянулся к ней за поцелуем, то оказалось, что волосы у него еще влажные. - Где моя палочка? - спросила она. - Мне нужно опять послать патронус – не хочу, чтобы сюда примчался Ремус. Сев так и напрягся от этих слов. - Нет, - сказал он, - я бы предпочел, чтобы он не шнырял поблизости. Лили не стала отвечать на этот выпад. Прошлой ночью она дважды отправляла Ремусу патронус, пока ее не сморил сон; Сев хмурился, наблюдая за ней с кровати, но ничего не сказал. Хотя ему явно не нравились эти постоянные доклады, и в любой другой день такое отношение Лили бы раздражало. Но только не сейчас. Глупо, конечно, но сейчас эти собственнические замашки были ей даже отчасти приятны. Поощрять их не хотелось, и в то же время она была готова закутаться в них, как в одеяло. - Уж не знаю, с чего ты так ему доверяешь, - заметил Сев, когда из ее палочки вылетела белая лань и галопом умчалась сквозь стену. Лили повернулась к нему: - Может, мне лучше было отправить патронус Сириусу? Он ответил мрачным взором. - Ой, да ладно тебе, - кинув палочку на софу, Лили встала, подошла к Севу и рывком подняла его на ноги. - Тебе не стоит ему доверять, - повторил Сев, и она прильнула к нему, заставляя обнять ее за талию. - Дело не в доверии. Я просто не хочу, чтобы он решил меня проведать и нагрянул сюда, - она закрыла глаза, с головой отдаваясь ощущениям: руки Сева, его рубашка под щекой, его тепло, его запах... - Он или кто-то другой из Ордена. - Боишься, да? Вдруг они узнают, что ты укрываешь Пожирателя? - Конечно, боюсь. Но только за тебя. Он не нашелся с ответом. Лили захотелось прикоснуться к нему, ощутить под пальцами его кожу – пусть он и стоял близко, но этого ей уже было мало. Она запустила руку ему под рубашку – задрала ее, стянула с него через голову; Сев удивленно моргнул и даже попытался отстраниться, но Лили не дала. Перехватила за запястья, заглянула в глаза: - Пожалуйста, Сев... И стала раздеваться сама – сняла тонкую футболку, затем джинсы и нижнее белье. Все остальное сейчас казалось далеким и неважным; еще вчера она убила двух человек, а сейчас хотела только одного: ощутить его внутри себя. Как будто сама суть этих действий, призванных служить зарождению жизни, могла каким-то образом уравновесить те две, которые Лили забрала. Сев жадно глядел на ее нагое тело – в глазах его разгоралось пламя. Она схватила его за руку, потянула в спальню. В углу над кроватью все еще светилось ее имя – заклятье поиска, как он вчера объяснил. Показывающее, что она дома и в безопасности. Живая. Все так же молча Сев опустился на кровать. Лили стащила с него подштанники – отшвырнула их, села на него верхом, обняв ногами за талию. Они целовались, она чувствовала на спине его ладони – они скользили то вверх, то вниз; зарылась пальцами в его волосы, еще влажные после душа, а когда оторвалась от его губ – тряхнула головой, позволяя косе распуститься и локонам рассыпаться по плечам. Он дотронулся до ее виска, накрутил на палец седую прядь; Лили накрыла его ладонь своей. Сев выглядел расстроенным, и на мгновение ей показалось, что он сейчас что-то скажет – о прошлом вечере, о седине в ее волосах... но она завела руку за спину – нащупала его плоть, сжала пальцы... Он захлебнулся вдохом – ее прошила сладкая дрожь от одного его голодного взгляда; она взяла его руку, заставляя отпустить ее волосы, и переложила к себе на грудь. Сев ласкал ее медленно, бережно, и от этого каждая клеточка ее тела сгорала и плавилась. Она чуть приподнялась – его ладони соскользнули вниз, на бедра, и пальцы напряглись, царапая кожу. Взгляд глаза в глаза – нет, еще глубже, в самую душу, и в мысли пробрался пульсирующий холодок... "Я хочу тебя", - подумала Лили – и он оказался внутри. Во всех смыслах. Она начала двигаться – неторопливо, размеренно, застонала, но не зажмурилась, не отвела взгляда, только пальцами впилась в подушку рядом с его головой. Во всем мире больше не осталось ничего – только он, его лицо, его тело, и эти образы дробились и сменялись у нее в глазах, как в диковинном калейдоскопе. Сев что-то сделал с ее разумом – и все взорвалось от наслаждения, Лили вскрикнула от ощущений, куда более ярких и острых, чем обычно. А потом она оказалась на спине – он перевернул ее и был теперь сверху, и все так же смотрел прямо в глаза... пара минут – и последовал за ней, задыхаясь, заходясь стоном, шепотом повторяя ее имя и мелко вздрагивая... И только тогда позволил их связи разорваться; холодок ушел – на его месте осталась пустота. Как дырка в камне. Но потом, когда она пристроилась к нему под бок – они оба еще не пришли в себя, разомлевшие и разгоряченные, – на месте этой пустоты расцвели его воспоминания. О том, что только что чувствовал он: ее тело, такое совершенное, нежное и податливое; воспоминания о ее ласках и поцелуях... И его любовь – в это мгновение Лили ощущала ее так же ясно, как свою собственную. На какой-то миг эти чувства затмили для нее все остальное; на какой-то миг она смогла забыться и не думать о том, что случилось вчера. Это был лучший подарок, какой он только мог ей сделать.