Строя воздушные замки на камне

Лили отправилась в "Собаку и утку" через три дня; аппарировала в Коукворт – одна. На ней была шелковая зеленая мантия французского покроя – сверху ткань ниспадала свободными складками, а в бедрах и талии облегала фигуру. Шею обвивала короткая жемчужная нитка, доставшаяся ей от матери, а волосы Лили скрутила в узел и скрепила на затылке. Она подвела глаза тенями и подкрасила тушью – и когда заглянула в треснувшее зеркало в ванной, то увидела в нем почти что прежнюю себя. Та блистательная Лили, какой я была в Хогвартсе. Она все еще не была уверена, что та девушка не умерла вместе с Севом. На улицах Коукворта было немноголюдно; Лили и сама точно не знала, почему: то ли из-за Того-Кого-Нельзя-Называть, то ли из-за стучащей по мостовой ледяной крупы. Ей захотелось, чтобы пошел снег; с приходом зимы на нее всегда нападала хандра, но снег хотя бы не давал увидеть, как умирает все живое. Когда вокруг такая красота, легче притворяться, что все хорошо. Она протиснулась в дверь "Собаки и утки" и скинула с себя пальто. В углу сидел мужчина преклонных лет и читал газету; женщина за барной стойкой заклинаниями мыла винные бокалы – подняла голову, когда Лили вошла, но не проронила ни слова. Мужчина же никак на нее не отреагировал. - Будьте так добры, сливочного пива, - попросила она у барменши; та кивнула и взмахнула волшебной палочкой. Лили села лицом к двери, за столик рядом с камином – в ее сторону через весь зал поплыла кружка со сливочным пивом и, не пролив ни капли, опустилась на столешницу. Лили попробовала напиток – он согревал, но оказался слишком густым и сладким. Допив его через силу, она достала из сумочки книгу, открыла ее на первой попавшейся странице и пробежала глазами первое предложение. Потом еще раз, и еще. Где-то минут через пять по пабу пронесся порыв сквозняка; Лили подняла голову от книги. И – вот он, тут как тут, стоял прямо на пороге... бледное вытянутое лицо, черные волосы сливались по цвету с воротником пальто... Он замер, уставившись на нее, и на какой-то миг показался бесплотным, как призрак. А призраку нечем ранить живых. - Дверь закрой! - крикнула та женщина за стойкой. - Развел тут потоп... Сев смерил ее взглядом, но ничего не сказал; переступил через порог, и ветер захлопнул за ним дверь. На его волосах и пальто блестели растаявшие снежинки; пол был усеян искристыми каплями. В пабе стало зябко – Сев напустил с улицы холоду. - Бокал эльфийского вина, - сказал он барменше. Лили так крепко стиснула книгу, что побелели костяшки пальцев, но не сводила с него глаз. Как и он с нее. Бокал с вином проплыл через все помещение и завис у Сева перед лицом. - Привет, - сказала Лили. - Лили, - он выхватил из воздуха бокал и сделал большой глоток. - Что ты тут делаешь? - Укрываюсь от непогоды. Похоже, он колебался; в груди у нее застучало сердце, и какое-то мгновение Лили не знала, что с ней сейчас будет, но Сев лишь прошел через весь зал и сел за ее столик. - В Коукворте, я имею в виду, - пояснил он. - Слышал, ты теперь живешь в Дорни... - Я вступила в Орден Феникса, - выпалила она. Северус моргнул и уставился на нее. Потом улыбнулся: - Не сказать, чтобы это меня слишком удивило. "Ну вот, - подумала Лили. - Мое дело сделано". Отчего же ей так не хотелось уходить?.. Какое-то время они сидели молча. Сев покачивал бокалом, заставляя вино плескаться о стеклянные стенки; Лили водила большим пальцем по книжному переплету. - Мне нравится твоя мантия, - сказал он наконец. Она подняла голову – Сев глядел на нее сквозь завесу темных волос и улыбался застенчиво, как когда-то в детстве. - Зеленый тебе идет. Они будто бы снова стали школьниками, и сидели в Хогсмиде, а не в Коукворте, и все, что Лили хотела – списать у него домашнее задание по зельям. Она потянулась к нему через столешницу, убрала со лба его волосы – как всегда, немного грязные. - Ты должен лучше за собой следить. - Мне и без того есть чем заняться. Лили улыбнулась, хотя чувствовала не радость, а грусть. Сколько раз они обменивались этими фразами? Пятьдесят? Сто? Это стало для них чем-то вроде приветствия – и вернуться к старым привычкам оказалось так же легко, как надеть эту шелковую мантию. И все только потому, что он был рядом, живой, а не мертвый, как она себя убедила, потому что просто не могла принять то, во что он превратился, и... Она отдернула руку. Его улыбка дрогнула, исчезая, и он пригубил вино и потупил взгляд. "Как мне тебя не хватало", - подумала Лили. А потом дверь паба распахнулась. Сев то ли ничего не заметил, то ли не придал значения – похоже, он и в этом не изменился, но Лили подняла голову, и от увиденного у нее кровь застыла в жилах. Да, этих людей она не знала, но знала, что означают их темные мантии, и светлые маски с узкими прорезями для глаз – и волшебные палочки в их руках. Сев посмотрел на нее: - Лили? В чем де... - Почему ты так поступил? - прошептала она. Какая же я конченая дура... - Как – так? - Сев повернулся на стуле, заметил Пожирателей и поднялся на ноги. Как будто ждал их. Потому что действительно их ждал. - Привет, Криспин. Не знал, что ты тут бываешь. - Прошел слушок, что тут ошивается кто-то из Оппозиции, - Пожиратель вытянул шею, пытаясь заглянуть Севу за спину. - Да вот же она, эта сучка грязнокровная, - маска почти не заглушала его слова. Лили не двигалась с места. Понятия не имела, что теперь делать – никто из Ордена никогда ее к такому не готовил. Они рассуждали о доблести, чести и мужестве, но ни хрена не говорили о том, как поступать в таких случаях. - И на снимок похожа, и вообще. Снимок?.. Криспин направился к ним с Севом, остальные Пожиратели рассредоточились по пабу. Барменша куда-то исчезла; старик в углу начал складывать свою газету – так медленно и осторожно, словно с ним рядом оказался дикий зверь. Лили едва могла дышать. Едва могла думать. Чем ближе подступал Криспин, тем сильнее она паниковала. Капли холодного пота покатились по спине; руки ее задрожали. Когда он подошел вплотную к Севу, Лили вскрикнула и рванулась прочь, роняя свой стул на пол. А старик побежал к двери. - Авада Кедавра! - воскликнул Криспин. Комнату залил ярко-зеленый свет, а потом беглец уже валялся на полу и не шевелился, и его убийца смеялся, а ее саму притянул к себе Сев – вот только не для того, чтобы обнять: он завел ей руки за спину, и его палочка упиралась ей в горло. - Я разговаривал с ней, - сообщил он Пожирателям. - И уже почти узнал то, что хотел. - Просто слушая? Так ты у них ничего не узнаешь, - заметил один из Пожирателей – голос его напоминал металлический скрежет. - В твоем случае – ничего не узнаешь, не слушая, - отрезал Сев. - Но не в моем, это верно. Он потащил ее в сторону от камина, мимо мертвого тела, которое все еще лежало на полу; Лили упиралась и вырывалась, но он был слишком силен и сжимал ее слишком крепко, и кончик его палочки упирался ей в горло, и она знала, что вот-вот умрет, он убьет ее, и... - Постой, - сказал Криспин, - Темный Лорд ничего не говорил про информацию. Только что надо прийти сюда и грохнуть эту девку. Одной грязнокровкой меньше, верно? Пожиратель поднял палочку и направил ее ей в сердце; Лили кричала и трепыхалась в державших ее руках, и по лицу ее катились слезы, а мысли спутались и перемешались... Сев толкнул ее, заставляя убраться из-под прицела, и произнес: - Я не жду, что ты меня поймешь, – не все, в конце концов, обременены интеллектом, – но полезной для нас информацией располагает каждый член Оппозиции. Криспин проворчал что-то невнятное, но кое-кто из остальных засмеялся. Сев потащил Лили за собой мимо других Пожирателей и толкнул к барной стойке. На какое-то мгновение его губы оказались рядом, и его дыхание, теплое и легкое, коснулось уха – а потом послышался шепот, не громче ветра: - Кричи, когда будет нужно. Лили всхлипнула. Он хочет, чтобы я кричала. Я любила его, а он хочет, чтобы я кри... - Легилименс! - воскликнул Сев. Поток холода рванулся из его палочки стальным ножом – Лили не собиралась кричать, но дернулась, прижимаясь спиной к стойке, и застонала, потому что знала, что он вот-вот проникнет в ее мысли и увидит, каково ей от его предательства... Но этого не случилось. Заклинание скользнуло по краешку сознания, прошлось мягкой ватой, никуда не заглядывая и ничего не видя. Лили хватала ртом воздух, глоток за глотком; смотрела на Сева – лицо его было каменным. - Что ты там ищешь? - спросил Криспин. - Ты у нас Темный Лорд? Нет? Тогда заткнись нахрен, - бросил Сев, и снова послышался смех. Наконец он отвел палочку, и щекочущее касание легилименции исчезло. Глаза Лили застилали слезы, превращая в дрожащие светлые пятна и обстановку паба, и Пожирателей, и самого Сева. - Атра долор, - произнес он. Что-то теплое ударило ее прямо в грудь и растеклось по венам. Судя по инкантации, это было проклятие, но от него ничего не болело... что за проклятие не причиняет боли? Она подняла голову и взглянула Севу в лицо – оно казалось окаменевшим, если не считать глаз, в которых мелькали проблески... не злости, не ярости и не ненависти; нет, это было отчаяние. Кричи, когда будет нужно. - Крепкий орешек эта сучка, - заметил кто-то из Пожирателей. И тогда Лили поняла. И заорала. Пожиратели оживились, развеселились – все, кроме Сева, который продолжал посылать по ее телу быстрые и легкие волны тепла. Лили вопила что есть мочи, пока в легких не закончился воздух, а потом заголосила снова. Сев бросил невербальное заклинание – и ее приподняло и швырнуло за стойку, больно приложив спиной об пол, но она замолчала и уставилась вверх, на потолочные балки, и лежала так тихо, как только могла. Как мертвая. - Она мертва? - Разумеется. Или ты думаешь, что я не умею накладывать собственные заклятья? - Ну, не знаю... Может, ты захочешь посмотреть – мне, скажем, нравится любоваться на мою работу... - Это потому, что ты кретин. Мортмордре, - раздалось потрескивание, словно заискрила электрическая дуга. - Вы все – пошли, нам надо уходить. Удаляющиеся шаги – не только Сева. Открылась дверь... - Экспеллиармус! Все взорвалось – чьи-то возгласы, крики боли... На стенах и потолке жутковатыми брызгами замерцали отблески чар, и какое-то проклятье пронеслось над барной стойкой и садануло в полку с выпивкой; бутылки разлетелись вдребезги, и Лили сжалась в комок и закрыла руками шею – сверху полился алкоголь, дождем посыпались осколки стекла. Она знала, что должна сражаться, слышала знакомые голоса, они все были тут – Джеймс и Сириус, конечно же, и Алиса, и Фабиан, и другие, кого она еще не знала, и они насылали на врагов сглазы и выкрикивали Сумрачные заклятья, но Лили лежала неподвижно. И потому, что боялась, и потому, что ее порезы кровоточили, и потому, что Пожиратели считали ее мертвой, и стоит ей только ввязаться в драку – и они поймут, что Сев их обманул. Хотя, судя по звукам, Орден в любом случае побеждал: она услышала стон, глухой удар, как от падения, и Пожиратели аппарировали прочь. Лили села, прижалась спиной к стойке и закрыла глаза. Бой еще продолжался – похоже, кто-то из врагов оставался тут, но голос был резкий и скрипучий, совсем не похожий на Сева... - Атра долор! Заклятье попало в висевшее над стойкой зеркало, но вместо того, чтобы разбить стекло, отразилось от него и угодило в руку Лили. На этот раз боль была настоящей – такой, что весь мир побелел перед глазами. А потом Лили закричала. Теперь уже не притворяясь.