Кен-чан

      - Докладывайте, что за самодеятельность вы тут устроили.       «А вам, дорогой Акаину, кто-то не слабо так вломил, - Умигамэ спрятал трубку в карман кителя, вытянулся перед старшим по званию и вскинул руку к козырьку кепки. – Самодеятельность? Не одобряете? Кивнём на долг, рациональность и, пожалуй, тенрьюбито.»       - Докладываю. По приказу Святого Мичи я начал собирать горожан - тенрьюбито хотел пополнить штат своих рабов. Когда колокол Дозора перестал звонить, Святому захотелось прогуляться по городу.       - Что вы несёте, Капитан! Какая прогулка! – глаза Сакадзуки недобро прищурились: свою кепку он где-то потерял.       - Ночная прогулка, - Джон даже не моргнул глазом, твёрдо стоя на зыбучем песке. – Я не мог допустить того, чтобы возможные рабы Святого погибли, но и не мог покинуть остров хоть с одним пиратом на борту. Поэтому была начата операция по отделению одних от других.       - И этот балаган вы называете операцией?       Умигамэ повернул голову к народу. Да, в чём-то Адмирал был прав. Люди всегда остаются в чём-то нелюдями. В страхе за свою жизнь, подстёгнутом прибытием к дозорным высокого и грозного начальства, горожане начали в экстренном порядке вешать ярлык пирата на каждого незнакомца. И это в торговом городе недалеко от Гранд Лайн. Вышедшие добровольно пираты только смеялись, глядя, как ненавидящие друг друга соседи искренне, злорадно потирая руки, заявляют, что никогда не встречались до сегодняшнего дня.       - Мой коллега хотел сказать, что мы больше не нуждаемся в вашем содействии, - Аокидзи закинул пиджак на плечо и присел на корточки, прислонившись к жалобно заскрипевшему столбу, фонарь на котором от этого действия внезапно заработал. – Капитан Умигамэ, вы должны остаться в городе для восстановления базы Дозора и регулирования ситуации с пиратским произволом.       - Слушаюсь, Адмирал Кудзан, - Джон щёлкнул каблуками сапог и, как и завещано уставом, принялся кушать глазами уважаемого в среде обычных работяг дозорных, не обременённых высокими чинами, амбициями и лишними самомнением, Ледяного Фазана. – Сколько человек вы оставите в моём подчинении?       - Всех. И корабль, - дозорный зевнул. – А сейчас, пока я вздремну, расчистите выход из порта.       - Будет выполнено. Феликс, слышал приказ? Так выполняй! – Подчинённый Джону Коммандер безучастно кивнул и ушёл.       Сам Умигамэ, молчаливо отпущенный Адмиралами, пошёл под навес медиков. Пострадавших было не много – большинство людей, реально попавших под завалы и лаву, ещё находилось в городе. «Либо так, либо никак.» - Перешагнув через человека с обгоревшими ногами, Джон поискал глазами в ночной темени, не разгоняемой редкими светлячками корабельных фонарей, главного врача.       - Бубо, радость моих очей, где ты.       - Тут, - грубоватый женский голос прозвучал за его спиной. – Не поделишься со мной своей радостью, черепашка? Смерть людей так поднимает тебе настроение?       - Из нас двоих, только ты относишься к плотоядным, Бубо. Будь ласкова, доложись по форме, - Джон не развернулся к девушке, дожидаясь того, чтобы она сама предстала перед ним.       - Всё заебись. Разреши налить пациентам спирт? Так они хоть умрут счастливыми. Джо-он, - в голосе врачихи послышались кокетливые интонации, резко сменившиеся злобным клёкотом, - мне нужен госпиталь, а не сраный палаточный городок! Где чёртово освещение и медикаменты на всю ораву пострадавших? Где грудастые медсёстры и мускулистые медбратья? Я не могу проводить хирургические операции в антисанитарных условиях! Через час у меня начнут умирать пациенты. Так что будь ласков, - девушка встала прямо перед дозорным, начав заботливо и с маниакальным усердием поправлять воротник его кителя, заставив собеседника поднять голову и немного отстраниться от готовых впиться в его глотку цепких пальцев, - обеспечь меня нормальным местом для работы!       Не известно, продолжилась бы беседа или начался бы мордобой – к двум важным для любого корабля членам команды подошёл Коммандер. Вклинившись между начальником и врачом с таким видом, будто разводит в разные углы ринга боксёров, а не любимых батюшку и матушку команды «Крылатой Черепахи», он неряшливо поднёс ладонь к непокрытой голове.       - Приказание выполнено. Адмиралы сваливают. Что-то ещё от меня надо?       - Феликс! Тебе знакомо словно «дисциплина»! – вызверился на инфантильного подчинённого Джон.       - Феликс, мне нужен госпиталь, - Коммандер вновь лишь кивнул на очередное поручение и ушёл.       В это время два Адмирала стояли на палубе корабля «Нефритовый Император», глядя на Святого Гиокуриу - кто сонно, кто с скрытым гневом. Сам тенрьюбито был задумчив. Его любимый сын умудрился попасть в плен к каким-то бандитам. Его сын! С какими-то бандитами! Ещё и единственная ручная зверюшка любимого дитятка потерялась!       - Плю-плю-плю, плю-плю-плю… - в кармане у Сакадзуки ожил Дэн-Дэн-муши.       - Слушаю! – Акаину смотрел на серебряную улитку в своей руке, как на незнамо какую бяку.       - На связи адъютант Кен-чана, Ячиру Кусаджиши! Я буду вашим проводником!       За время этой короткой речи на корабле случилась безобразная потасовка. Заполучить улитку в свои руки хотел тенрьюбито, почему-то забывший о всём серьёзном настрое и личном статусе; Акаину пытался уничтожить связь с врагом – Абсолютная Справедливость, только и всего; Аокидзи мешал Акаину, замораживая магму, способную повредить ценный источник информации.       - Мы двигаемся на запад… или на юг. Кенпачик, нам надо свернуть налево! – улитка нахмурилась, потом её мордочка расслабилась и разулыбалась. – Мы идём точно на восток!       - Что-о с мои-им сы-ыном! – тенрьюбито не был полузадушен, просто заботливый Акаину непонятно с чего решил излишне тщательно прощупать пульс на его шее… локтём.       - Он жив и счастлив! – в микрофоне что-то зашуршало, потом раздался истошный крик «радости». – Как только он нам станет не нужен, мы его отпустим. Ладно, мне нельзя отвлекаться, а то Заки-Заки собьётся с пути! Пока! – улитка широко улыбнулась, передав долю той милоты, что умела излучала лишь Ячиру.       Через десять минут «Нефритовый Император» выходил в океан на встречу к не спешащему просыпаться солнцу, все пираты в добровольно-принудительном порядке под прицелом корабельных батарей занимались разборами завалов и спасением жителей. Феликс, остававшийся в любой ситуации спокойным, как каменный истукан божества Пох, покопался в кармане, извлёк четыре разноцветные таблетки, припорошенные белой пылью. Прикинув размер дозы и продолжительность её действия в уме, он закинул отмеренное угощение в рот, тщательно разжевал и проглотил. В фиолетовых глазах появилась искра неадекватности, почти потерявшаяся в океане фанатизма и азарта.       Долго подбивавший на что-то Бубо Джон победно усмехнулся и приступил к любимому занятию - взялся раскуривать вновь набитую табаком трубку. Женщина зло процедила сквозь зубы заковыристое врачебное проклятье, пророчащее Капитану адские страдания, попадись он, будь на то воля провидения, на операционный стол под скальпель в её смену, когда ей в искажённое гримасой независимости и гордой неприступности лицо полетело первое дымное колечко. Спустя считанные минуты над городом беззвучно парил большой филин серо-чёрной расцветки. Крутя головой на все двести семьдесят градусов, птица внимательно слушала город.       Логтаун не горел, как того можно было ожидать, он был покрыт инеем вперемешку с золой. Всё было не так уж и плохо: потоки лавы, растекавшиеся по руслам улицам, были остановлены очень вовремя и даже облако ядовитых газов начало постепенно рассеиваться, раздираемое беспокойными ветрами. Только над центром города не переставая бушевала странная метель, круговерть из хлопьев пепла и снежинок. Филин повернул голову, чутко прислушиваясь. Между скрипом не тающего льда и треском остывающей лавы птица уловила настораживающие звуки. Хищнице даже показалось, что это сам остров периодически издаёт скрежещуще-гулкие звуки, отдающиеся в глубину океанских вод, подозрительно похожие на агональные хрипы.             ***       Старик ждал на берегу бесконечно долго. Его волосы отросли и поседели, усохшие ноги оплёл хлипкий цветущий вьюн, на ладонях свили гнёзда птицы, использовав негнущиеся спицы-пальцы как каркас для жилища. Открытые глаза, затянутые белёсым налётом мертвой слепоты, продолжали смотреть на непроглядный молочный туман, будто всё ещё надеясь разглядеть в нём что-то. Ледяная вода лизнула песок у его стоп и откатилась назад, как и миллионы раз до этого. Ветер тронул серебряные пряди, но сразу же отпрянул, напуганный ещё хранимым ими теплом чужих живых рук, тщательно расчесавших их.       Вечную, нетронутую суетой жизни картину нарушило тёмное пятно, начавшее наливаться резко-контрастной краской, как фотобумага под воздействием проявителя, в белой стене тумана. Минута-другая и на берег ступила нога… допустим, человека. Ещё один человек – юноша – был брошен на песок и остался лежать недвижимый. О том, что мальчик был жив, свидетельствовала его поднимающаяся и опускающаяся грудная клетка.       - И где мы по-твоему?       - На какой-то земле? – сомнение в голосе Ячиру было напополам с неуверенностью. – А я говорила, чтобы ты не шёл прямо в туман!       - Думаю, это не станет проблемой, - Кенпачи проводил убегающую куда-то вперёд девочку взглядом. Напоминать ей, что именно она рьяно кричала о том, что им нужно в сторону тумана, он не собирался.       Мичи медленно приходил в себя. В его голове эхом гуляли выкрики Ячиру, собственные вопли ужаса, шум волн или крови в ушах и чей-то навязчивый шёпот, путающий мысли и выдавливающий остатки самосознания на замкнутый круг отупелого, беспросветного шока. Такие ощущения было чем-то новым для него. Даже при сильнейшей лихорадке, когда его погружали в прохладную ванну, чтобы кровь не свернулась от температуры тела, у него не было галлюцинаций. Он был обречён страдать в полном сознании и чётко осознавая каждое мгновение собственной немощи. Неужели его разум решил сжалиться над ним?       «Знакомо пахнет», - Зараки оглядел сушу. Песок, полосы светло-коричневой земля, заросшей сорной травой, приличествующих для океанского берега гладких камней, как ни странно, не было. Выглядело всё вполне нормальным, но таковым не ощущалось. «Чем же пахнет?» Отвлекая его от мыслей, на берег в сопровождении неизвестной девушки вернулась Ячиру. «Опять она где-то девку отыскала. Прошлого раза ей мало?»       - Вы правда пришли из тумана? – первой заговорила именно аборигенка, что могло значит, что она очень храбрая или же очень глупая, а может и то и другое вместе.       Мичи, умудрившийся через силу перейти из лежачего положения в сидячее, проверил, не открыт ли у него рот. Перед ним стояла самая красивая девушка, которую он только видел в своей жизни! Длинные чёрные с завораживающим лиловым отсветом волосы, укороченные впереди, чтобы обрамлять прекрасное лицо с аккуратным подбородком, улыбчивыми губами и большими фиалковыми глазами. Фигура красавицы была окутана лёгкими шарфами розового и чёрного цвета, благодаря чему девушка казалась тенрьюбито хрупкой, воздушной, эфемерной.       - Она мне не верит! – Ячиру обвиняющее ткнула в девушку пальцем, но тут же смягчилась. – Да, мы попали к вам, пройдя через туман. А что в этом такого удивительного?       - Сюда давно никто не приходил извне. Я не могу поверить… - девушка и правда выглядела чуть пришибленной полученными известиями, в которые боялась, но очень хотела, верить. – Кто вы такие? Простите меня! – за миг собеседница путников изменилась, её настоящее лицо скрылось за надменной и холодной маской. – Позвольте представиться, Мими с северного берега.       - Меня зовут Ячиру, его - Хмурый Кен-чан, - новая знакомая посмотрела на непосредственную девочку с непониманием. По её понятиям, представлять всех должен был самый старший по возрасту и положению в группе, но никак не ребёнок.       - Мичи Гиокуриу, - тенрьюбито, осознавший себя уже стоящим на ногах, неловко поклонился, чуть не кувыркнувшись головой вперёд и радостно отметил, что на его приветствие девушка отреагировала благосклонно.       - Я немедленно должна проводить вас к своему господину. Вы не откажите честь, посетив наш город?       - Кто твой господин? – Мичи задела мысль, что прекрасная девушка принадлежит кому-то, а вернее, не ему. Он даже не понял, что подумал в знаменитых традициях Мировой Знати.       - Велики Хозяин северного берега, Клеон. Он величайший воин нашей земли, сражающийся с вероломным Хозяином юга – Маркусом.       - На это стоит взглянуть, - слова «величайший воин» не оставили Кенпачи равнодушным.       Следуя за проводницей, которой с радостью согласилась послужить Мими, троица пришлых людей покинули пляж, углубившись по хорошо протоптанным тропинкам в лес, состоящий исключительно из низкорослых кривых сосен, похожих на сгорбленных старух. Мичи, подкупленный красотой новой знакомой, отдалился от своих похитителей, обособленно вышагивавших позади, и завязал разговор.       Мими забавлял краснеющий от смущения любознательный паренёк, потому она быстро оттаяла и с готовностью принялась рассказывать о родном острове. Остров Ира, как именовался этот изолированный от мира клочок суши, имел форму круга и по сути являлся окрестностями большого топкого болота, раскинувшегося в центре острова, как чёрный паук в центре паутины. Текущая по руслу старой реки, делящей остров на две половины, океанская вода застревала в капкане илистых берегов и многочисленных порогов, скапливалась в глубокой чаше цветущего пруда и, застаиваясь, расползалась грязными, гнилыми потоками по всей суше, состоящей поимущественно из песка и глубоко залегающей глины.       Будто намеренно подтверждая слова девушки, путники, выйдя из странного леса кривых деревьев, сразу вляпались в болотную жижу невообразимо отталкивающего цвета, вида и запаха. Босая Мими, подавая пример, без сомнений шагнула на мерзкую жидкую грязь. Знакомящимся с местностью людям не оставалось ничего другого, как поступить также. От прогулки в подобных условиях отказалась только Ячиру, залезшая на Зараки. Мичи с большим удовольствие присоединился бы к ней, но ему было боязно только от одной мысли, что вновь придётся болтаться грузом на спине страшного мечника, рискуя напороться на жуткую катану, вместо ножен на которой были только бинты.       К слову – Ячиру хоть и отказалась шагать по грязи, но в руки взять приличный комок воняющей тиной субстанции не забыла. Так что, сидя на плече Капитана, она не унывала и, сосредоточенно пыхтя, пыталась слепить из доступного материала нечто несуразное, периодически докучая своего носильщика вопросами: «На что это похоже?»       Из-за смены почвы под ногами путешественников разговор между Мими и Мичи прервался. Девушка посерьёзнела и начала осторожничать, выбирая только ей ведомый безопасный маршрут, а аристократ прикрыл лицо рукавом, стараясь лишний раз не вдыхать наполненный запахом разложения воздух.       «Пахнет полем проигранного боя: гниющими трупами, ненавистью, безысходностью, унынием», - высказал своё мнение Нозараши. «И этим тоже, - согласился в занпакто Кенпачи. – Только как называется знакомое мне место, совмещающее в себе все эти запахи и что-то ещё… что-то важное.» Подняв от чёрного месива под ногами глаза вверх, шинигами оглядел небо. Оно, как ни удивительно, присутствовало, как и встающее на размытой линией горизонта солнце. Значимым отличием от нормального неба был вездесущий, зависший между небом и землёй, туман – как смог от многочисленных пожаров, он скрадывал яркий полуденный свет, поглощал без остатка даримое светилом тепло, равномерно красил безоблачный лазоревый простор на востоке заляпанный кровавой полоской в холодные серые тона.       - Сейчас идите осторожней, - Мими перешла с размашистых движений на крадущиеся, как бы скользящие по глянцевой поверхности грязи шаги. – Здесь неглубоко могут торчать колья, на которые напарываться нежелательно. Рана получится опасной, до чистой воды ещё дойти надо.       Новость Мичи не обрадовала. Он стал шагать след в след за проводницей, не отвлекаясь на возникшую в воздухе кусачую мошкару. Спустя пятнадцать минут пути, когда с тенрьюбито стал течь ручьями холодный пот, грязевая пустошь вновь вышла к сосновому лесу и нормальной земле.       - Там, на юге, - как заправский экскурсовод, девушка указала рукой на право, в сторону чёрной равнины, - начинаются гиблые топи и находится само Стигийское болото, за которым копит силы против моего господина Маркус.       Было заинтересовавшийся географической справкой Мичи поспешно отвернулся от указываемой дали, теряющейся в тумане и испарениях. На несколько секунд ему почудилось, что в масляная жижа шевелится. Зараки же с большим интересом оглядел напоследок, прежде чем скрыться за кривыми стволами сосен, вызывающее у него чувство дежавю место. Внимательней приглядевшись к напугавшему аристократа движению Кенпачи кивнул, соглашаясь с слышимыми только ему словами духовного меча.             ***       Городом представшее перед путниками поселение из кривых изб, глиняных кубиков-домов и редких больших шатров, назвать мог только большой оптимист или романтизированный до сахарной корочки поэт. Не кривя душой, этот «город» можно было обозвать более подходящим словом – лагерь, к слову, военный. Почти все жители лагеря были наряжены по моральному минимуму, на гране приличий и откровенного стриптиза, в одежду из кожаных лоскутов, носили на поясах топоры с каменными топорищами и кинжалы с лезвиями из того же материала. Исключениями были только женщины – они были одеты богаче мужчин, как в качественном, так и в скрывающем тела от взглядов смысле, и явно занимали более высокий социальный статус.       Мими, прибавившая шаг на твёрдой почве родного поселения, целенаправленно двигалась к самому большому шатру, не отвлекаясь на заинтересованные взгляды и шепотки. Стоит заметить, что мужское общество северного берега представляло из себя сборище поклонников Аполлона – все как на подбор с кубиками пресса и банками бицепсов. Из-за этого неожиданного культурного открытия тенрьюбито погрузился в печальные думы, ярко отражающиеся на его лице, морщащемся так, будто ему предлагали скушать как минимум ведро лимонов, а не идти за спутниками под, как мальчику казалось, насмешливыми и покровительственно-уничижающими взглядами.       «Иори, где ты, когда так мне нужен? Ты бы обязательно сейчас завёл бы со мной разговор, отвлекая или высмеивая мои переживания. Сказал бы что-нибудь о достоинстве Знати, заткнул бы фальшивый хор моих комплексов, выводящих визгливыми голосами унылый вой побитой блохастой шавки. Иори… мир фатально ошибся, когда сделал тебя рабом, а меня рабовладельцем.»       На встречу пришлым из шатра вышла группа даже на самый предвзятый взгляд ценителя мощно выглядящих мужчин, среди которых всё же выделялся один. Отличала Клеона причёска – недлинные волосы, щедро сдобренные жиром, встопорщено торчали на манер зачёсанных назад игл дикобраза и были украшены парой красных куцых, сломанных в нескольких местах, но починенных при помощи ниток и своеобразных шин-палочек, перьев, какой-то маленькой экзотической пичуги, несомненно дорого продавшей свою жизнь.       - Мими? – громко, заставив тенрьюбито вздрогнуть и испугано сжать кулаки, хорошо поставленным, привыкшим приказывать голосом вопросительно произнёс «градоправитель».       - Господин Клеон, не гневайтесь, - склонившись в поклоне на чёткие сорок пять градусов, девушка стрельнула глазками на Хозяина северного берега, оценивая его настроение и способность слушать её разъяснения. – Когда я гуляла у стены тумана, эти люди вышли прямо из него…       - Ты и есть величайший воин? – не торопясь напрасно обнажать клинок Зараки бесцеремонно прервал рассказ девушки. Он в отличие от Мими разом просчитал Клеона и перспективы боя с ним, но соглашаться с тем, что он зря тащился сюда, так просто не хотел.       Поразительно легко выведенный из душевного равновесия всего пятью словами «воин» завёлся, как чуждый этому миру дизель кривым стартёром, с пол-оборота. Его лицо покраснело, глаза выпучились, как у рыбы-топорик, а руки принялись судорожно искать на поясе оставленное в шатре оружие. Горожане же, готовившиеся греть уши беседой Мими с Клеоном, стали подтягиваться ближе, готовые если не вступиться за честь своего предводителя, то уж точно посмотреть на неминуемую драку.       «Кусок мяса, - вынес короткий вердикт Нозараши и, не удостаивая более своим вниманием верещащего стандартные гневные речёвки стопроцентного мертвеца, вернулся к более интересному вопросу. – Почему в болотной грязи этого острова копошатся живые люди?»             ***       А в ином времени, спешащем на несколько порядков, и пространстве, далёком от вещественного мира, происходили интересные события. Неуёмный гений от науки, Куроцучи Маюри, привычно нарушая законы Общества Душ, которые чётко и недвусмысленно запрещали шинигами лезть в епархию Ада, был удивлён, обнаружив на шестой месяц исследований ненадолго возникшую странную, необъяснимую связь закрытого подпространства для грешников, изучаемой межмировой гарганты и отпечатка реацу пропавшего без вести капитана одиннадцатого отряда.       Снимая координатные показатели, просчитываемые похожим на орган суперкомпьютером, он выяснил, что в короткий период времени испытуемый «Варвар» имел сомнительное счастье находиться на одной пространственной сетке с межмировым коридором и одним из кругов ада.       - Как интересно… Нэмури? – маленькая девочка с серьёзно нахмуренным лобиком и пухлыми щёчками поспешно отдёрнула руку от клавиш компьютера. – Не трогай чужое без спроса! От кого только ты нахваталась таких манер!?       Сурово глядя на потупившуюся дочку, учёный достал из кармана рабочего халата совершенно случайно прихваченную из поместья Кучики уникальную в своём роде бусину с отпечатком реацу Абарай Ичики. Нет, что вы, он её не украл! Он её нашёл и вернул себе, пусть и предварительно потеряв её там неделю назад.       - Ладно, - с видимой неохотой произнёс сменивший гнев на милость Маюри. – Хочешь попробовать поработать с координатной сеткой духовных частиц? – ребёнок сдержал радостный вопль и активно закивал головой. – Так и быть, забирайся ко мне на колени, проверим насколько ты косорука. Так, вставь реацу-уловитель в приёмный порт. Умница, теперь введи пароль: «Урахара Киске – шарлатан». Вот… - дробный стук клавиш под детскими пальчиками под аккомпанемент одобрительного хмыканья привередливого учителя, - теперь мы можем отследить местоположение мелкой головной боли. Хм…       - Маюри-сама? Я сделал что-то не так? – обеспокоилась молчанием своего создателя Нэмури, попытавшись запрокинуть голову и посмотреть на его лицо.       - Не вертись! Интересно… Нэмури, а повтори-ка то же самое вот с этим реацу.       Вновь застучали клавиши, отбивая симфонию научной мысли. Монитор компьютера пару раз мигнул от перепада напряжения, из труб органа обильно повалил разноцветный пар, экран полнился символами, шифровкой мёртвых языков, столбиками цифр. Разрозненные данные по замысловатым алгоритмам попадали в циклы уравнений, проходили обработку, подставлялись в новые циклы проверки и перепроверки. Экран ещё раз мигнул и вывел три графика вместе с наглядной координатной сеткой в трёхмерном пространстве.       - Как интересно, - произнесли Маюри и Нэмури семейным дуэтом, глядя на точку, в которую складывались сведённые в одну систему координатные данные трёх пространственных параметров.       - Теперь я могу ответить на вопрос: «Где Зараки Кенпачи», - легко пристукнул пальцами по голове дочери, которую потянулся погладить, Куроцучи. - Осталось понять: «Когда».