Циничная нежность: опыты одного Габена

«Cause when you trust someone, illusion has begun. No way to prepare impending despair…»(с)

      В отношениях бывает момент, когда понимаешь, что дальше так нельзя. Нельзя мучить себя и партнёра, взаимно рушить психику, проклинать, шипеть… Ты вновь открываешь глаза на мир и видишь, что совсем рядом есть кто-то другой, такой спокойный, мягкий и надёжный. Он улыбается тебе, обсуждает с тобой всё наболевшее, аккуратно распутывает клубок противоречий и просто гладит тебя по голове. Ему ничего не нужно, он не заявляет право собственности, не требует отчёта, подчинения, каких-то ещё действий. Не говорит, как правильно жить. И ты оставляешь прошлое позади, не задумываясь. Так и случилось со мной.       Малознакомый человек из друзей в соцсети откликается на мой грустный статус. «Тебе не хватает тепла? Но ведь, насколько я понимаю, твой партнёр должен этим обеспечивать в полной мере…» Слово за слово, меня разводят на невиданную откровенность. Полноценный сеанс у психолога. Буря внутри меня замирает — лишь медленно падают снежные хлопья, занося то, что казалось важным. Становится настолько похер, насколько это вообще возможно. И, в то же время, новое общение разливается приятным теплом, заполняя сознание. Красивая, мягкая речь. Лёгкие, спокойные шутки. Заинтересованность. В сущности, ухаживающий Дюма — это большой и ласковый кот, который снимает стресс даже одним своим видом.       Разумеется, происходит встреча — для начала в кофейне. Он выглядит прекрасно, но при этом не строго. Особенно поражает парфюм — необычный, цепляющий, сладкий. Сеанс психотерапии продолжается, на этот раз акцент на моей самооценке. Расслабляюсь, говорю только правду, открываю с удивлением какие-то давно забытые подробности. Смотрю в жёлтые демонические глаза. Затягивает. Он придвигается ближе и касается моих волос... Морок рассеивает настойчивый звонок мобильного — ну конечно, кто же ещё. На звонке — «Психея». И очень сложно придумать более удачную песню… «Чистый, как ангел. Грязный, как шлюха» звонит мне 24 раза. А мне без разницы, я не отвечаю. Только доставляет удовольствие знать, что теперь Джек говорил бы гадости по делу.       «Давай будем делать так, как нам нравится. Если тебе этого не хватает, мы можем получать удовольствие без особых обязательств. Плохо, если я могу сделать кому-то больно. Просто я не могу быть чьим-то — я всегда свободный. Ты тоже представляешь это, я думаю, особенно после того, как твой Джек тебя доводил всё время». Такое предложение было на тот момент моим лекарством от душевного расстройства. Мы просто решили, что вместе, когда встречаемся и сами по себе, когда прощаемся — до следующей встречи. И вот уже я сижу у него на коленях и допытываюсь, что же это за парфюм, угрожая до смерти надышаться в парфюмерном магазине в поисках того самого. Но он не раскрывает секрет.       Дюма — исключительно творческий человек, музыкант, обладатель потрясающего вокала. Кроме того, он страдает от одной тяжёлой психической болезни, вследствие чего принимает лекарства, подавляющие эмоции. Часто он говорит мне, что я, в отличие от него, блокирую в себе эмоции добровольно. Его это напрягает, и он старается расшевелить меня, иногда — успешно. Такие моменты его радуют. Правда, потом он понимает, что я лишь зеркалю его проявления, и это его печалит. Ведь всё это зависит от таблеток. Поэтому иногда он рискует, по несколько дней не принимая их, чтобы вернуться в правильное, позитивное эмоциональное состояние. В остальное время он неуклонно становится всё более подавленным.       Всё так быстро идёт к близости, что я начинаю беспокоиться. Кажется, что чудесное общение, ставящее меня на ноги и придающее сил, заменится чем-то другим. Я не стесняюсь высказывать опасения, на что получаю ответ — никто не торопит, будет, когда захочешь. Волею обстоятельств тревожащий меня момент откладывается минимум на месяц. Под конец этого месяца нервы уже не выдерживают. Он заставляет безудержно желать — постепенно, день за днём он ведёт меня к этому. Так тонко, интеллектуально и чувственно. Когда наконец всё происходит, я получаю фейерверк сенсорных ощущений. Долгое падение в море удовольствия. Изобретательность и открытость, искусство и знание тела, тепло, нежность, эстетика всего происходящего — безусловно, Дюма — мой лучший любовник.       Однако спустя несколько месяцев я замечаю, что всё превращается в рутину. Мы проводим дни одинаково — занятия повторяются. Никто из нас даже не пытается привнести что-то новое (конечно, речь не идёт о постели, там пробуется самое разнообразное и всегда удачно). Первым не выдерживает Дюма. По телефону он заявляет мне: «Знаешь, я уже был год в серьёзных отношениях, даже в сожительстве, и я потерял себя. Теперь я вижу нечто похожее — мы смотрим фильмы, едим и трахаемся. Неужели это всё? Тебя устраивает, что мы делаем только это?» Я обижаюсь и думаю — что ещё тебе нужно? Мы же встречаемся только ради удовольствий. Мы сразу так договорились, не помнишь? Но вскоре я оказался в ситуации, когда и сам напрочь забыл об этой предустановке.       Перед очередным выступлением на сцене Дюма решает не принимать лекарства. Всё идёт прекрасно, с полной эмоциональной отдачей...и тут случается приступ. Дюма падает со сцены, разбивая лицо, и корчится на полу. Моё сердце буквально останавливается. Я неотступно рядом, пока его поднимают, относят на диван, пытаются привести в чувство. Я ощущаю гнетущую боль и безысходность. Просто сижу рядом на полу и держу его за руку. Он не приходит в сознание.       Внезапно я слышу решительный голос: «Отойдите все, пожалуйста. Я врач». И, словно в каком-то фильме, толпа расступается, пропуская...Штирлица. Того самого, который терпеть не может, буквально презирает Дюму по личным причинам. Он подходит, отодвигает меня в сторону и чётко, аккуратно, профессионально оказывает необходимую первую помощь. Серьёзный и хладнокровный, он встречает скорую и лично инструктирует фельдшера.       Разумеется, я тоже еду на скорой. В мыслях каша из переживаний за Дюму и невольного восторга по поводу нашего «идеологического врага». Дюма приходит в сознание и видит меня. Он меня не узнаёт и не понимает, где мы. Через некоторое время он вспоминает о концерте, о недоигранном сете, о том, что подвёл группу. Для него сейчас это важнее всего. Он отделывается от докторов, ловит такси и мы возвращаемся к самому концу мероприятия. Далее он, вызывая всеобщий восторг, отыгрывает оставшийся материал, несмотря на диагностированное сотрясение и разбитый фэйс. Этот эпатажный поступок ещё долго обсуждают в тусовке. И только Штирлиц позволяет себе абсолютно паскудный чёрный юмор.       В тот вечер я понимаю, что эти отношения уже совсем не те, что были вначале. Таких поступков я определённо от себя не ожидал, и в то же время, это было так естественно. Но в контексте свободных отношений — это слабость. Слабости себе нужно позволять в другом. Физически — это да. Тут можно и слабости, и излишества. А вот с чувствами... Признаю, что до определённого момента ничего страшного в чувствах нет. Пока они не начнут перерастать в какую-то хрен знает зачем нужную эмоциональную зависимость, разлагаясь при этом на множество нехороших вещей, как то: загруженность, срывы, апатия, ревность, дурацкие разногласия и т.д. Вскоре мне выдался случай проверить, прав ли я был со своей самоотверженностью, которую даже никто не запомнил. А именно, мне срочно требуется, чтобы он забрал меня с одной пьянки — назревает нехорошая ситуация. Но он не забирает — не то настроение. В итоге я возвращаюсь домой в нули пьяный, в грязном, порванном плаще и без денег, за что несусветно отгребаю от матери.       Мать, к слову, от души проехалась и по Дюме. Как можно так аморально поступать, бросать в беде близкого человека и бла-бла-бла. Это был второй раз, когда мы с Дюмой неприятно поговорили по телефону. Я не упирал на то, что это как минимум подло с его стороны, после того, что я сделал в тот злополучный день. Но я не мог об этом не думать.       С этого момента я начинаю остывать бесповоротно и достаточно быстро. Критически присматриваясь к нему, ясно вижу, что он уже не старается нравиться мне. Ему скучно. Он меня использует, а я его. Просто вещи друг для друга. Ощущение, что его миссия выполнена, меня не покидает. И нарастает брезгливость. Я начинаю отступать. Он этого словно не видит, ведёт себя, как обычно. Мне всё неприятнее. И уже совсем не хочется удовольствий, даже наоборот. Хочется платонических отношений, моральной чистоты. Отступая, спиной я упираюсь в чью-то широкую грудь. Оборачиваюсь — кто же это? Правильно, мой спаситель. Привет, Драйзер.       Вот так, от демона к ангелу. Конечно, негодование Дюмы имеет место быть. В порыве обиды он затевает довольно грязную игру, в ходе которой сочиняет мне большое признание в любви (как позже выяснилось, ложное). Целью его было убедить меня, что всё между нами ещё можно поправить, при этом не отшивая Драйзера, почему бы и нет. И опять я прислушиваюсь к этим сладким, но ядовитым речам. Встречаемся у меня, а потом я отворачиваюсь к стене и молчу, потому что понимаю, что это был наш последний раз.       Драйзер ничего не знает, мы даже ещё не вместе официально, но я чувствую, что изменяю. От одной мысли об этом мне мерзко, я открыто говорю, что это конец. В итоге получаю этического пинка по больному, от чего глотаю слёзы остаток дня. «Да, я люблю Тебя, сколько ни старался в себе отказаться от этого. Мне хорошо, когда ты рядом, ты очень приятен для меня, мне нравится твой запах, я улыбаюсь, когда думаю о тебе. Я переживаю за тебя сильнее, чем за себя. Но в тебе нет чувств, и ты держался до того, пока ты не станешь мне так сильно нужен. Я не был способен ранее и не буду в дальнейшем к себе никого подпускать настолько близко. Ты для меня стал действительно котёнком, которого я полюбил, а не просто человеком, который находится рядом. Мне было приятно наблюдать за тобой, было больно, когда больно тебе. Читай и верь, что тебе наплевать. Думай о себе, а не обо мне. Я достаточно силён, чтобы о себе позаботиться. Только теперь лучше за километр меня обходи. Я думаю, за то, что ты сделал, когда согласился вчера, тоже нужно немного ответить. Я тебе отдал всего себя и сказал, откажись, если ты сомневаешься». Угрозы, конечно, мне побоку — ещё одна сплетня, тем более, теперь на страже моей чести Драйзер. Но это чувство, что предаёшь кого-то в самых светлых порывах…оно тяжкое. И Дюма способен одарить им в полной мере. Вывод из всей этой ситуации следующий: идеал кажется таковым лишь на контрасте. Моё небольшое путешествие из Гаммы в Альфу и обратно — тому доказательство.       Что нужно знать о ТИМе Дюма нам, Габенам: Первое время с Дюмой — настоящий рай. Он синхронизирует эмоции и желания двоих, сделает всё красиво, будет вызывать восторг как любовник, собеседник, психолог. Печально, что Дюма может бесконечно удовлетворять физически, может лечить нервы, но пустоту не заполнит и скуку не уберёт. С ним можно поиграть. С ним не нужно затевать серьёзных отношений, потому что очень скоро захочется, как водится, СЛИться, но так просто не получится. Вдогонку полетит скандал, месть, подлянка и невесть что ещё. Впрочем, это хорошая закалка для габенской болевой. Сколько бы вы не обсуждали факт «свободных отношений», с Дюмой это нереально. Ему необходимо физически и морально обладать партнёром. Разочарование неизбежно: в этой паре два приземлённых прагматика безуспешно ждут друг от друга чудес и фантазий.