Циничная нежность: опыты одного Габена

«Мой нежный цветочек… Откуда в тебе такой свет? Сломав тебя трижды, я точно узнаю секрет.»(с)

      Наверное, это самая невинная моя история. Она про дружбу с ноткой романтики, хотя теоретически могло быть иначе. Пусть будет для полноты картины. В давние, стародавние времена…       Чёрт знает, как мне удаётся туда попасть — собеседование было не из простых, но я прохожу в летнюю математическую школу уже второй раз подряд. По сути, это просто лагерь среди соснового леса, но вместо дурацких игр и карточных боёв там задачки, лекции и лабы. Прошлое лето в этом лагере было для меня не самым удачным — угораздило серьёзно влюбиться в Гамлета. Впрочем, об этом расскажу в своё время. На этот раз Гамлет снова здесь, но он старательно делает надменный вид и обходит меня за 10 метров.       Вскоре после заселения и адаптации я отмечаю для себя одно милое существо. Существо кудрявенькое и явно младше всех на несколько лет. Небольшой рост, ангельское личико и незаурядный интеллект. Совсем ребёнок. Что ж, не стоит упускать возможность познакомиться поближе. И я начинаю ошиваться где-то рядом с завидной частотой. Где-то шучу, где-то комментирую, где-то предлагаю печеньку. Мой восторг по его поводу только растёт. Надо же быть таким умным…даже гениальным. Я пиарю его неосознанно, постоянно акцентирую на нём положительное внимание, говорю комплименты. Моё участие приободряет его настолько, что однажды он сам садится ко мне в столовой. Это то чувство, когда дикий зверёк впервые подходит, чтобы его погладили. С этого момента мы неразлучны.       Хотя со мной в комнате живёт любимый Дост, которому я безраздельно предан, моё внимание всё же принадлежит Робу. Дост всегда разделял и разделяет все мои увлечения и идеи, поэтому он не против и тоже в восторге от юного дарования. Я буквально ловлю каждое слово и зеркалю любую информацию, чтобы потом пошутить в том же ключе или выразить схожее мнение. Чувствую себя ответственным старшим товарищем.       Тем временем Гамлет не выдерживает напряжения ненависти в воздухе и буквально падает к моим ногам с извинениями. Он понял все свои ошибки и хочет опять хорошо общаться. Конфликты я не люблю — прощаю эту паскуду. Он расцветает и далее всячески пытается оттеснить Роба, довольно нагло. Постоянно лезет со своими разговорами, тусуется в моей комнате, валяется на моей кровати. Я вижу, что Роб не рад. Но проявляется это лишь в том, что он молчит или же делает мелкие шалости, например, придя в гости, запирает дверь изнутри. Затем он придумывает игру, в которой Дост — моя совесть, он — мой разум, а Гамлет — вредные привычки. И условие, что совесть я слушаю через раз, а разум — всегда. Я игру принимаю, и если разум говорит мне отказаться на вечер от вредных привычек, я так и делаю. Неплохой способ отвязаться от Гамлета, который покорился нашей системе.       Так весело и приятно мы провели три недели, обменялись майками на память, успели спеть много песен у костра, выпить дофига чая и посмотреть на звёзды в королевскую ночь. Разъехались.       Мы с Робом живём в разных городах, хотя и недалеко. Общаемся по смс, иногда встречаемся, чтобы погулять, он даже приезжает в гости. Мне начинает смутно казаться, что он смотрит на меня чуть дольше, чем надо, и иногда запинается в разговорах. Но мы слишком редко видимся, чтобы можно было сказать что-то определённое.       И вновь я прохожу в эту летнюю школу. На собеседовании происходит знаковая встреча: моё знакомство с Жуковым. Два нефора среди простых ботанов, мы интересны друг другу. Решаем, что точно заселимся в одну комнату и обклеим её плакатами Rammstein. В итоге всё оборачивается печально. Жуков обозначает меня своей собственностью и ограждает от всех. Особенно достаётся Робу и Досту, которые были не раз осмеяны, названы слабаками и дохляками и в итоге слиты подальше. Нельзя сказать, что я был рад такому раскладу. Но я был слишком увлечён Жуковым на тот момент, чтобы открыто сопротивляться. Дост и Роб называют Жукова не иначе как Тролль и всячески избегают. Мы с Робом изрядно отдаляемся, но я не замечаю главного. Жуков, конечно, хает Робеспьера, но тайно поражён его гениальностью. И вот он хает его уже меньше. Шутки грубоватые, но не злые. Какие-то общие темы. Книжка хорошая, вот, почитай. Ну, а дальше — насмешка судьбы — они попадают в одну группу в универе и продолжают общаться. Я иногда переписываюсь с Робом в соцсети. Он уже не такой милый — какой-то нескладный и тощий, заметно подрос за лето.       Дальше в моей жизни настали откровенно поганые времена. Началась эта долгая, отвратительная и болезненная, вязкая и страстная, морально тяжёлая история моей любви с Напом. Немногие близкие люди откровенно презирают моего мучителя. Что-то дёрнуло меня описать Робу всего один эпизод. Его чувство справедливости незамедлительно проявилось в том, что он собрался меня «вырвать из лап этого мерзкого урода». Так, хорошо… «Лучше будь со мной». Стоп, что? Мой мозг обрабатывает эту информацию несколько часов, и в итоге мне нестерпимо хочется СЛИться. Что ещё раз доказывает, что я извращенец и предпочитаю базовую ЧС болевой, даже если жалуюсь. Что-то пошло не так.       После этого случая я изящно исчезаю в тумане. Робеспьер ещё пытается меня поймать в этой непроглядной мгле, но у него не получается и он сдаётся. И не просто сдаётся, а покоряется в итоге…Жукову. Они и сейчас вместе. Не знаю, зачем это Жуку. Видимо, для статуса — а вот, у меня есть карманный гениальный программист. Недавно виделись. Жалкое зрелище. Подавленный, молчаливый, не поднимающий глаз, беспощадно вышучиваемый и наречённый в основном бесполезным, Роб едва поздоровался со мной и больше не произнёс ни слова за весь вечер. Научен горьким опытом — получил уже по морде однажды за флирт с кем-то в переписке. Увы, мне его почему-то не жаль.       Что нужно знать о ТИМе Робеспьер нам, Габенам: по началу общение с ним вызывает восторг. Умный, ироничный, честный, справедливый. Маленький рыцарь. Но как можно быть слабым рыцарем? Этот диссонанс в дальнейшем всё чаще портит впечатление, пока инфантильность не надоедает вконец. Просто не хочется больше водиться с ребёнком. Ответственность за него — тягостна. Его порывы кажутся смешными и неловкими и перестают умилять. Это не Гексли, который прочно цепляет своей этической игрой. Это не Дон, который является загадкой и вызовом. Это не Дост, поверенный тайн, личный дневник и ангел-хранитель. Это просто умный ребёнок, со свойственным детям максимализмом и наивностью. И это не наш вариант.