"Последний шанс"

Шепоток во вселенском мраке: — Про любовь, детка, это враки... Вера Полозкова Первые наши занятия с Питом похожи на уроки в школе. Мы сидим в его просторном и пустом доме победителя, и Пита рассказывает мне о Голодных играх, а я прилежно записываю новую информацию в блокнот. Наверное, со стороны это смотрится смешно, но, во всяком случае, мы чем-то заняты. Слушать рассказы Пита – совсем не то же самое, что смотреть Голодные игры по телевизору. Это намного страшнее. И в очередной раз заставляет убедиться, что я приняла правильное решение. Малышке Прим там делать нечего. Впрочем, как и любому другому из потенциальных участников. В первые дни весны Пит говорит, что мне пора переходить к практическим занятиям. Я недоуменно хмурю брови. Он уже учил меня основам маскировки, рассказывал о съедобных и лекарственных растениях, показывал, как вязать несложные узлы. Если честно, я не думала, что мы пойдем дальше. - Пит, какой из меня боец, - через силу улыбаюсь я, когда понимаю, о чем он говорит. – Я ничего опаснее столового ножа в руках не держала. - Вот и научишься, - пожимает плечами Мелларк. – Мадж, я знаю, что ты не хочешь никого убивать и не собираешься этого делать. Но ты должна смочь, если понадобится. Спорить бесполезно, и я просто киваю. Но следующее заявление Пита буквально вгоняет меня в ступор. - Я попробую поговорить с Гейлом Хоторном. Может быть, он согласится подготовить тебя… - С Гейлом? – недоверчиво переспрашиваю я. – Но почему? Мы же хотели обратиться к Хеймитчу. Пит кивает. - Без Хеймитча не обойтись, но он уже давно не боец. К тому же в последние недели Хеймитч пьет, не просыхая. А Гейлу можно доверять. - Я не хочу с ним заниматься! – выпаливаю я, прежде чем догадываюсь прикусить язык. Пит недоуменно приподнимает брови. - Почему? - Потому что… Потому что не хочу. К тому же, Гейл – охотник, а не воин. И он никогда не принимал участия в Голодных играх. Уж лучше Хеймитч. - Ты не права, Мадж, - качает головой Пит. – Гейл действительно сможет нам помочь. Если захочет, конечно. Но он, как и мы, заинтересован в том, чтобы защитить Прим от опасности. Я сам с ним поговорю, ладно? Я подавленно молчу. Не могу, не могу сказать Питу правду! Не могу признаться в том, как предала свою лучшую подругу, когда она еще была жива. И как мне до сих пор больно, что не удалось попросить у нее прощения… …Это произошло сразу после визита в наш дистрикт Сноу. Днем ранее я узнала, что должна буду поехать в Капитолий, чтобы стать очередной игрушкой очередного любимчика президента. Я сказала отцу, что согласна, выдавила из себя улыбку, и целый день шаталась по улицам города. Был праздник. Из самого Капитолия к нам явилась бригада телевизионщиков, чтобы снять репортаж о трогательной истории любви Китнисс и Пита. А потом они должны были отправиться в путешествие по дистриктам. В тот день я мало думала о подруге, несмотря на то, что в толпе только и было разговоров о ней. Да и по телевизору постоянно крутили посвященные им с Питом сюжеты. Я думала о себе. О том, как мне жить дальше. Раньше я ждала восемнадцати лет с нетерпением, чтобы раз и навсегда почувствовать себя в безопасности и больше не бояться Жатвы. Но сейчас все надежды пошли прахом. Лучше уж развлекать публику на Арене, чем чужого мужчину – в постели. Несколько раз в течение дня я думала о смерти. В нашем дистрикте покончить с собой проще простого. Тем более, у мамы есть сильнодействующие лекарства, а у папы – пистолет. Кроме того, ограждение иногда все-таки бывает под напряжением. А можно прости уйти в лес и идти вперед, пока не повстречаешься с диким зверем или не попадешься миротворцам. Вот только я ужасная трусиха, и никогда бы не решилась ни на один из вариантов. К вечеру я забредаю на рынок. Здесь почти никого нет, потому что все собрались на площади, где и проходят празднования. Мне хочется есть, но в то же время кусок в горло не идет. Поэтому я покупаю себе кружку кислого вина и, стараясь не обращать внимания на недоуменные взгляды окружающих, пью его маленькими глотками. Совсем не вкусно. И ни капельки не греет. А между тем я уже начинаю зябнуть в своем домашнем платье, которое даже не подумала переодеть, и легком плаще, наброшенном сверху. Из одного лишь упрямства я покупаю еще кружку. Но так и не допиваю вино. Оставив кружку на прилавке, я медленно направляюсь в сторону площади. В конце концов, все равно придется вернуться домой. И я не хочу, чтобы родители волновались из-за моего долгого отсутствия. Мысли сами собой возвращаются к министру Антонию. Не хочу представлять себя с ним, но все равно представляю. Это так отвратительно… То ли от мелькающих перед глазами картин, то ли от выпитого вина меня начинает подташнивать. Останавливаюсь, чтобы справиться с дурнотой и головокружением. Как бы было здорово, если бы у меня был парень. Мы, наверное, смогли бы убежать вместе. А даже если нет… Во всяком случае, я бы знала, что любила своего первого мужчину. Теперь ничего не изменишь. Слышу чьи-то шаги за спиной и испуганно оборачиваюсь. По дороге идет невысокий худощавый юноша в темной одежде жителя Шлака. Его лицо кажется знакомым, но я уверена, что не знаю его имени. Останавливаюсь, чтобы пропустить, но парень тоже тормозит и смотрит на меня с улыбкой. - Привет! Ты не заблудилась? - Нет, - коротко отвечаю я и снова отступаю на шаг, чтобы он мог пройти мимо. - Уверена? А то я бы проводил. Меня Стив зовут. - Очень приятно, но меня не нужно провожать, - мотаю головой я. Стив не собирается никуда идти, а мне почему-то не хочется поворачиваться к нему спиной. Есть в его лице что-то неприятное. А может, я просто себя накручиваю. Ведь если меня захотел министр Антоний, это не значит, что все встречные мужчины тоже будут кидаться. - Ну, так что, погуляем? – не отстает парень. – Ты почему не на празднике? - Я как раз туда собиралась. Я осторожно оглядываюсь по сторонам, но вижу лишь пустую дорогу. А потом из темноты вдруг появляется еще одна человеческая фигура, и я испытываю непередаваемое облегчение. - А может, ну его, - вдруг заявляет Стив и, делая шаг вперед, кладет руку на мой локоть. – Устроим свой собственный праздник. Ты как? Не могу ответить, потому что горло перехватывает от страха. Я-то считала, что опасность грозит мне только в Капитолии, а здесь, в родном дистрикте, ничего страшного случиться не может. Стою неподвижно, глядя на парня широко раскрытыми глазами. Я боюсь его, хотя и не уверена, что для этого есть причины. Но внезапно все меняется, потому что рядом с нами наконец-то отказывается человек, которого я видела издалека. И я знаю этого человека. - Привет, Стив! – небрежно роняет Гейл Хоторн, и в ту же секунду рука Стива на моем локте разжимается. – Здравствуй, Мадж. - Здравствуй, - выдавливаю я, поспешив увеличить расстояние между собой и парнем, который так меня напугал. - Все нормально? – интересуется Гейл, глядя теперь только на меня. Но отвечает ему Стив: - Да, все окей. Меня там парни ждут, может, выпьешь с нами? - Не сегодня, - качает подбородком Гейл, и Стив, кажется, чувствует облегчение. Во всяком случае, уже через пару секунд он исчезает из поля нашего зрения. А когда мы остаемся одни, Гейл внимательно смотрит на меня. Я опускаю взгляд, чувствуя облегчение и легкое головокружение от выпитого вина. - Что ты здесь делаешь? – спрашивает Гейл. И я честно отвечаю: - Не знаю. Несколько секунд молчу, а потом спрашиваю: - А ты почему не на празднике? - А я уже отпраздновал, - Гейл иронично улыбается краем рта. – Пойдем, провожу тебя домой. - Я не хочу домой, - быстро произношу я, но потом, боясь его рассердить, добавляю: - Но пойдем. Сначала мы идем молча. Гейл хмурый и сосредоточенный, и я быстро понимаю причину такого поведения. Сегодня по всем экранам только и показывают Пита и Китнисс, Китнисс и Пита. Каково Гейлу видеть ее в объятьях другого, даже зная, что это игра? Наверное, ему сейчас не лучше, чем мне. Когда мы доходим до школьного двора, с площади начинают доноситься звуки праздника. Тогда я останавливаюсь. Не хочу домой! И в толпу не хочу! Я бы просто посидела здесь в темноте и тишине. Вот только оставаться одной мне тоже не хочется. Гейл, который тоже остановился, поворачивается и смотрит на меня чуть насмешливо. - Ну, давай. Рассказывай, что у тебя случилось. С родителями поругалась? Я чуть-чуть улыбаюсь, оценив иронию ситуацию. - Нет, наоборот. Пошла у них на поводу. - И в чем проблема? - Не хочу рассказывать. - А я не хочу слушать, - фыркает он. – Но могу, если нужно. - Ты не должен со мной возиться, - мотаю головой я и обхватываю себя руками за плечи. Днем ярко светило солнце и казалось, что наступает весна, но сейчас воздух становится все холоднее, и я совсем заледенела. - Мне все равно делать нечего, - пожимает плечами Гейл, а потом совершает весьма странный поступок – стаскивает свою тяжелую куртку и набрасывает мне на плечи. - Тогда давай посидим здесь, - прошу я, кивая в сторону кособокой лавочки. Он сегодня настроен весьма миролюбиво – в другие дни нам редко удается вот так спокойно говорить друг с другом. Гейла часто злит, что я не понимаю тех вещей, которые очевидны каждому жителю Шлака. Но Китнисс не раз говорила мне, что на самом деле он ненавидит вовсе не жителей элитных районов нашего дистрикта, а Капитолий. Поэтому я никогда на него не обижаюсь. Мы сидим молча, потому что разговаривать совершенно не о чем. Мы слишком разные. Куртка Гейла пахнет потом и дымом костра. Улучив момент, пока он не видит, я утыкаюсь в нее лицом. Это приятный запах. Мне бы хотелось, чтобы он остался со мной, когда придется вернуться домой. Несколько минут я смотрю на звездное небо и думаю о том, что сейчас должен чувствовать Гейл. Мне сложно его понять, ведь я никогда никого не любила так сильно, как он любит Китнисс. Но, наверное, ему очень больно. Ему больно, а мне страшно. И когда я осознаю это, то неожиданно для себя самой тянусь к нему. Если бы он меня оттолкнул, я бы, наверное, даже не обиделась. Но он не отталкивает, только замирает на несколько секунд, явно ошарашенный. А потом крепко обхватывает меня за плечи, привлекая к себе. И я вдруг чувствую что-то большее, чем просто желание насолить ненавистному министру Антонию, лишив его возможности стать моим первым мужчиной. Меня охватывает нежность и восторг. Я рада, что рядом со мной сейчас именно Гейл – сильный и красивый, честный и храбрый. Я рада, что теперь мне будет, о чем вспоминать, когда я поеду в Капитолий. Я рада, что я не одна. Тот вечер, проведенный в закрытой на ночь школе, стал неожиданностью для нас обоих. Неожиданностью, о которой мы пожалели уже на следующее утро (а может, и раньше), и о которой жалеем до сих пор. Но тогда Гейл просто проводил меня домой, и я молча отдала ему куртку. Больше мы с ним не разговаривали. Ни разу. А теперь Пит хочет, чтобы Гейл готовил меня к участию в Голодных играх. И мне страшно представить, что из этого выйдет.