"Последний шанс"

По дороге к дому Гейла мы молчим. У меня нет сил даже на то, чтобы переживать из-за его отношения к ситуации. Я понятия не имею, как меня встретит его семья, но об этом тоже не думаю. В голове царит пустота, а ноги предательски ослабели. И только крепкая ладонь Гейла, за которую я продолжаю держаться, помогает устоять на ногах. На дорожке перед домом одиноко застыла миссис Хоторн. Я издалека замечаю ее сгорбленную фигуру и мгновенно сбиваюсь с шага. Гейл бросает на меня вопросительный взгляд, но ничего сказать не успевает. Миссис Хоторн замечает нас и, громко вскрикнув, бросается навстречу. Через пару секунд она крепко обнимает сына, а я, выпустив его руку, отступаю на шаг назад. Чувство неловкости все нарастает, и я уже жалею, что не пошла домой. Но тут миссис Хоторн отпускает Гейла и сжимает в объятьях меня. Чувствуя себя крайне неловко, я осторожно поглаживаю женщину по спине. Она плачет и одновременно улыбается. И почему-то беспрестанно меня благодарит. Впрочем, нужно отдать ей должное, уже через пару минут миссис Хоторн успокаивается. Дрожащими руками утирает заплаканное лицо и ведет нас в дом. Я покорно иду, хотя ощущение неловкости все нарастает. И когда приходится рассказать миссис Хоторн о стычке с миротворцами, становится только хуже. Впрочем, от разговоров все равно никуда не деться. Поэтому я решаю поскорее расставить точки над "I" и спрашиваю, можно ли у них переночевать. Миссис Хоторн ничуть против этого не возражает и тут же начинает готовить мне постель. Я прошу ее ни о чем не беспокоиться, но она, конечно, беспокоится. В конце концов, когда все формальности улажены, а все слова сказаны, я выскальзываю из дома во двор. Я жалею, что пришла сюда. Мне неловко от того, с какой благодарностью на меня смотрит мама Гейла. И от того, что его братья явно меня сторонятся, а сестренка - разглядывает, будто инопланетянку. Отхожу от крыльца и усаживаюсь на бревно под ближайшим деревом. Мне нужно побыть одной, подумать, что делать дальше. Потому что я совсем не успеваю за развитием событий. Однако проходит не более пяти минут, когда рядом со мной оказывается Гейл. Набрасывает мне на плечи свою куртку и, не говоря ни слова, тоже садится на бревно. Я утыкаюсь носом в воротник, и некоторое время мы молчим. Потом он произносит, спокойно, не повышая голос: - Сегодня ты спасла мне жизнь. Я поднимаю голову и смотрю в его лицо. В сгущающихся сумерках синяки и ссадины почти не видны. Протягиваю руку и осторожно касаюсь его ладони. Я должна сказать ему правду. И я говорю: - Ты попал в беду из-за меня. Я... во всем виновата. - Ты устроила диверсию в шахте? - невесело шутит Гейл. Однако я не улыбаюсь. Опускаю голову, чтобы вдохнуть запах его куртки, а потом признаюсь: - Я возомнила себя хитрее всех. Хотела... обмануть министра и защитить семью. И Прим. А в результате он разозлился, и мы все в опасности. А главное, ты тоже пострадал. Я и подумать не могла, что так получится... - Давай по порядку, - спокойно произносит Гейл. И я киваю, хотя понимаю, что скоро от его спокойствия не останется и следа. В последнее время мне редко приходилось сталкиваться с его приступами гнева, но я прекрасно помню, каким вспыльчивым Гейл бывал раньше. Собравшись с духом, я рассказываю ему все. О предложении министра Антония, о своем согласии, о том, как решила принять участие в Голодных играх. Об угрозах и о том, как боялась за него, за Пита, за всех, кто меня окружает. Единственное, о чем я не говорю - о вечере, который мы провели вместе. Он не должен знать, почему я была с ним. С тех пор многое изменилось. Гейл молчит и все сильнее хмурится. Он выпускает мою руку, и я вижу, что его пальцы сжимаются в кулак. На секунду мне становится страшно, но я отмахиваюсь от этого чувства. Оказывается, если слишком долго боишься, это надоедает... - Почему ты просто не отказалась? - отрывисто спрашивает Гейл, не глядя на меня. - Зачем согласилась, если не хочешь ехать в Капитолий? Или ты хотела? Я вскидываю голову и поджимаю губы. - Конечно, просто мечтала! А потом решила, что трибутом быть почетнее, и передумала! Выражение мрачного упрямства, появившееся на его лице, уступает место замешательству. И я смягчаюсь, хотя секунду назад по-настоящему злилась. - Я не хотела туда ехать. Тем более... на условиях министра. Но я испугалась. Он мог навредить моей семье - обвинить отца в государственной измене, оставить маму без лекарств... Я согласилась, потому что хотела выиграть время. Хотела что-нибудь придумать, понимаешь? Но ничего не приходило в голову. А потом Хеймитч сказал, что следующим трибутом от нашего дистрикта может стать Прим. Такое правда бывает! Сколько раз на Арену попадали члены одних и тех же семей! Тогда я и приняла решение. Мне казалось, это лучший вариант - спасти Прим, отвести угрозу от моей семьи и избежать необходимости ехать в Капитолий. Но... все как-то вышло из-под контроля. Гейл продолжат в упор смотреть на меня. Потом опускает голову и некоторое время разглядывает землю под ногами. Он молчит, и мне становится все страшнее. Интересно, что я буду делать, если он сейчас велит мне уйти? Однако Гейл говорит совсем другое: - Значит, ты поэтому хотела прекратить наши тренировки? Из-за угроз Антония? Могла бы сказать мне правду. - Я сказала, - отзываюсь я негромко. - Я сказала тебе правду. Только не всю. Ты мне, правда, очень нравишься. И от этого все еще сложнее. Гейл ничего не отвечает, и я, наконец, теряю самообладание. Слезы, которые давно уже стояли в глазах, струятся по щекам. Я пытаюсь вытереть их руками, потому что сегодня утром вышла из дома без носового платка, но только размазываю. - Я уже доставила тебе столько неприятностей! - всхлипываю я, продолжая прижимать руки к лицу. - А будет еще хуже! Мне не нужно было идти к тебе домой. Не знаю, зачем я на этом настояла. Теперь он... Наконец Гейл обнимает меня и прижимает к себе. Куртка падает на землю, но я этого не замечаю. Вцепляюсь в его плечи, утыкаюсь мокрым лицом в его шею и мне становится чуть-чуть легче. Гейл проводит рукой по моей спине, и я прижимаюсь к нему еще крепче. Вскидываю голову и, не открывая глаз, нахожу его губы. Он целует меня, и только тогда я наконец чувствую себя живой. Эти поцелуи совсем не похожи на тот, что был в моей комнате. В них чувствуется привкус моих слез и крови из разбитой губы Гейла. Но именно сейчас я вдруг понимаю, что влюблена в него. Я никогда и ни в кого не влюблялась, а теперь это произошло. И в моей душе сплетаются воедино страх и восторг. Потом мы долго сидим молча. Гейл смотрит куда-то вдаль, я искоса разглядываю его. И только когда на улице полностью темнеет, он поднимается на ноги. - Пойдем в дом, завтра рано вставать. - Ты пойдешь в шахту? - спрашиваю я с тревогой, потому что раньше совсем об этом не думала. Гейл кивает. - Это моя работа. - А я? Он смотрит на меня сверху вниз, и мне сложно понять выражение его лица. - Ты можешь остаться здесь и подождать меня. Если хочешь. Ты хочешь? - Хочу, - отвечаю я, не колеблясь. Несмотря на чувство скованности, которое охватывает меня в присутствии его родных, я не могу представить, как покину их дом. Я сама к нему напросилась, так что... Гейл кивает, словно приняв какое-то решение, и протягивает мне руку, помогая подняться. Я поплотнее закутываюсь в его куртку и иду к дому. Морально я уже подготовила себя к тому, что придется спать в одной комнате с чужими людьми. Но мама Гейла подготовила для меня целый угол и завесила его одеялом. Так что чувствую я себя почти нормально. А когда все шепотом начинают желать друг другу спокойной ночи, мне это даже нравится. Наверное, именно поэтому я засыпаю почти сразу, как моя голова касается подушки. * * * Утром меня никто не будит. Когда я просыпаюсь, солнце уже стоит высоко над домом. Гейл ушел в шахту, младшие дети - в школу. А миссис Хоторн, которая настойчиво просила меня звать ее Хейзел, как раз снимает белье, развешенное во дворе на веревках. Завидев меня, она приветливо машет рукой. Кажется, мое присутствие в доме абсолютно не напрягает Хейзел. - Доброе утро, Мадж! Я не знала, есть ли у тебя какие-то планы, и решила не будить. Сейчас мне нужно в город, разнести белье заказчикам. Так что позавтракай сама, ладно? - А можно я пойду с вами? - тут же интересуюсь я. - Мне нужно... кое-что купить. И заглянуть домой, проведать маму. - Конечно, пойдем, - мгновенно соглашается Хейзел. - Я подожду, пока ты позавтракаешь. Мне неудобно есть у них дома, потому что я пришла сюда с пустыми руками. Но спорить глупо и я соглашаюсь. Хейзел в это время раскладывает белье. Потом она подает мне корзину, сама подхватывает еще одну (раза в два больше), и мы идем в торговый квартал. Людей в это время на улице мало, но на нас все пялятся. Видимо, слухи о вчерашних событиях уже распространились по городу. Впрочем, Хейзел не обращает на зевак никакого внимания, и я стараюсь следовать ее примеру. Миновав две улицы, мама Гейла останавливается перед большим белокаменным домом, где живет наш местный доктор. Здесь она забирает у меня корзину, и мы прощаемся. Потом я иду домой - нужно увидеться с мамой и все ей объяснить. Думаю, она с ума сходит от беспокойства... Чем ближе я подхожу к дому, тем сложнее шагать вперед. Я понятия не имею, какой прием меня там ждет. Что если папа не пошел на работу и захочет выяснить со мной отношения? А мама начнет рыдать? Смогу ли я оставить их в таком состоянии? Или придется вернуться к прежней жизни, которая, как ни крути, прежней уже не будет? Впрочем, все оказывается не так страшно, как я себе придумала. Отца дома нет, а мама пребывает в поразительно хорошем настроении. Крепко обняв ее, я начинаю было оправдываться, но мама решительно меня перебивает: - Я не одобряю твоего выбора, Мадж. Но я не заставлю тебя от него отказаться. Если уж ты объявила Гейла Хоторна своим женихом, мы позволим вам пожениться. Надеюсь, тогда министр Антоний перестанет увиваться вокруг нашего дома. Я недоверчиво смотрю на нее. Я даже не догадывалась, что мама знает о ситуации с министром. Так вот почему она в последнее время была такой подавленной и молчаливой! - Мамочка, я... Она жестом останавливает меня и добавляет: - Мы позволим вам пожениться, но жить ты должна в нашем доме. До свадьбы, во всяком случае. Да и после тоже. У нас значительно просторнее и для будущих детей это место больше подходит. Я смеюсь, ничего не могу с собой поделать. И мама демонстративно хмурит брови. - Мамочка, мы не собираемся жениться. Это просто... я солгала. Гейл мне не жених. Но его чуть не расстреляли по ложному обвинению. И министр Антоний, я уверена, приложил к этому руку. Мне нужно было его защитить! Мама устало качает головой, потом внимательно вглядывается мне в лицо. Я жду, что она сейчас начнет сокрушаться по моей утраченной репутации, но мама снова меня удивляет. Медленно переводит взгляд с меня на окно и, глядя куда-то вдаль, спрашивает: - Значит, домой ты пока не вернешься? - Нет. Я боюсь... боюсь, что он снова пострадает по моей вине. То есть... пострадает он один. Я должна... держать руку на пульсе, понимаешь? Мама вздыхает, и я с тоской отмечаю, какой усталой она выглядит. Несмотря на то, что сегодня мама значительно активнее, чем обычно, я понимаю, что лучше ей не стало. Просто она держится. Ради меня. - Я не буду лгать, что меня не беспокоит эта ситуация, - негромко произносит мама. - Мне не нравятся слухи, которые ходят о тебе в дистрикте. У Гейла Хоторна определенная репутация, и мне бы не хотелось, чтобы... чтобы мои внуки родились вне брака. - Мама! - потрясенно вскрикиваю я, чувствуя, как щеки заливает румянец. - Я же сказала, что это не то, о чем ты думаешь! - Я не слепая, - отвечает мама, решительно оборачиваясь ко мне. От ее привычной слабости сейчас не осталось ни следа. - И я прекрасно все понимаю. Твои личные неприятности и даже проблемы нашей семьи - сущие пустяки по сравнению с тем, что происходит в мире. Возможно, через месяц грянет революция, и никому не будет дела до того, с кем ты жила. Но тем более легкомысленно было бы сейчас заводить детей. Господи, вот ведь дались ей эти дети! Я снова собираюсь заспорить, но мама жестом останавливает меня. - Мадж, у меня нет сил с тобой дискутировать. Тебе семнадцать лет, я в твоем возрасте уже была обручена с твоим отцом. И я прекрасно знаю, что ты сейчас чувствуешь. Просто будь осторожной, хорошо? Не делай ничего, о чем потом придется жалеть. Я думаю о своем решении принять участие в Квартальной Бойне. Наверное, это именно то, о чем можно пожалеть. Но мама явно имеет в виду не Голодные игры. Так что я со спокойной душой обещаю ей вести себя прилично. После этого мама целует меня и поднимается к себе, чтобы немного отдохнуть. Я смотрю ей вслед, с горечью отмечая, как медленно она двигается, а потом иду в свою комнату, чтобы собрать вещи. * * * Я покидаю свой дом до прихода отца - не готова пока с ним встречаться. Потом иду на рынок и покупаю продукты - немного фруктов, немного сладостей, творог, сыр и хлеб. Думаю, что набирать полные сумки не стоит, иначе Хейзел неправильно меня поймет. Но так хочется купить побольше! Ладно, захвачу еще ароматное мыло и стиральный порошок. Этого должно хватить. В конце концов, я могу сходить на рынок и завтра. Все равно на ближайшие дни у меня нет никаких планов. Может быть, мне теперь и тренировки не нужны. Ситуация с Антонием так или иначе разрешилась. И если опасность не будет грозить Прим... Усилием воли заставляю себя отвлечься от пустых мечтаний. Пусть все идет, как идет. Буду жить сегодняшним днем - это единственный способ сохранить здравый рассудок в нашем мире. День до вечера тянется очень медленно. Хейзел постоянно занята - она готовит, стирает белье, таскает ведра с водой. Дети прилежно делают уроки, а я понятия не имею, чем себя занять. Окончательно истосковавшись, выхожу во двор и в очередной раз предлагаю Хейзел свою помощь. Она смотрит на меня с сомнением и мягко произносит: - Милая, ты не сможешь стирать. Твои руки... - Ничего с ними не случится! - Нет, Мадж, не стоит... Потом она бросает взгляд на мое расстроенное лицо, и неожиданно кивает. - Ладно. Я, кажется, придумала, что ты можешь сделать. Иди сюда. Отставив в сторону таз с мыльной водой, Хейзел направляется к старой ванне, стоящей недалеко от дома. Быстро окидывает ее взглядом, потом зовет Вика и Рори. Ребята понимающе переглядываются и быстро притаскиваю нам несколько ведер воды. А Хейзел приносит узел белья и, вывалив его в ванну, посыпает порошком. Я наблюдаю за всеми этими приготовлениями в полном недоумении. Никогда ничего подобного не видела. Но тут Хейзел делает мне приглашающий жест. - Залезай. Я делаю шаг к ванной и останавливаюсь в недоумении. Хейзел смеется. - Прости, я же тебе не объяснила. Я так стирала раньше. Когда был порошок. И когда ноги не сводило от холодной воды. Это легко и даже весело. Но если тебе будет некомфортно... Я наконец-то понимаю, чего от меня хотят. И мне тоже становится смешно. Никогда не думала, что можно стирать вещи, просто топчась по ним. Но попробовать интересно. Поэтому я скидываю обувь, закатываю штанины и забираюсь в ванну. Хейзел кивает и возвращается к своей стирке. А я расхаживаю взад-вперед по ванной, взбивая пену. И мне действительно весело. А главное, время идет значительно быстрее, и мне легче ждать возвращения Гейла. Когда он появляется на дорожке перед домом, я уже стою в пене по колено и продолжаю ее взбивать. Поэтому даже не сразу его замечаю. И только когда поднимаю голову, вижу, с каким интересом, он за мной наблюдает. Улыбаюсь и машу рукой. - Привет! - Так и знал, что ты любишь пенные ванны, - фыркает Гейл, направляясь ко мне. - Тебе смешно? - интересуюсь я, останавливаясь на одном месте. Потом быстро наклоняюсь и, захватив из ванной горстку пены, швыряю в него. Гейл смеется, подходит ближе и, обхватив меня за талию, вытаскивает из ванной. А потом целует. И я замираю, наслаждаясь новыми ощущениями. Никогда не думала, что это может быть так естественно и приятно. - Как дела в шахте? - спрашиваю я, когда он отстраняется. Гейл ухмыляется и бросает взгляд на мои покрытые пеной ноги. - Не так весело, как у тебя. Целый день разбирали завалы. И завтра продолжим этим заниматься. Боюсь, дистрикт в ближайшее время понесет большие убытки. - Но у тебя не было неприятностей? - спрашиваю я, стараясь вести себя непринужденно, хотя известие об убытках по-настоящему меня расстраивает. Завтра нужно обязательно навестить отца - представляю, как тяжело ему сейчас. - Все нормально. Тут на крыльце появляется Хейзел, которая минут пятнадцать назад ушла на кухню, чтобы начать готовить ужин. Она приветствует сына, сообщает мне, что вещи постираны, и можно оставить их отмокать в пене, и приглашает нас в дом. Это очень кстати, потому что я уже стоп не чувствую от холода. Старательно отряхиваю ноги от пены, но она прилипла намертво. Тогда Гейл приносит ведро воды и окатывает ею мои голени. Я взвизгиваю от холода, и он снова смеется. А потом подхватывает меня на руки и несет к крыльцу. И я чувствую себя счастливее, чем за все семнадцать лет своей жизни.