Божественный ветер. Возмездие греха.

Повествование всей главы ведется от лица Шачи

      Последнее, что я помнил, это то, как мы пришли на праздник в честь возвращения на родной остров Сары-тян. Тогда Пин еще сказал, что странно это — пиратов приглашать. А я только отмахнулся: дарёному коню, как говорится… А потом посреди торжества мне к носу приложили какую-то тряпку и… А дальше я, кажется, отрубился.        Вот чёрт! Это же получается, что на нас покусились? Охотники за головами? Хех, нашли на кого зубы точить! Да мы их… Да я их… Ух, зла не хватает. Так, не время об этом думать. Пока я пытался расставить в голове все по полочкам, кто-то начал говорить, знакомо так… Кажется, этот голос я уже слышал.       —…Да, ты прав. Мне нужны именно Пираты Сердца.       М? Я поднял голову на звук чужого голоса, превозмогая головокружение и неимоверную тошноту, будто меня на карусели часа три катали без перерыва. Сказать, что я удивлен, значит просто промолчать. Так вот откуда мне знаком немного картавый акцент. Сара-тян. Она стояла вся такая красивая перед нами, все еще в бальном платье, что-то говорила, я даже отвлекся. Но зачем мы ей? Это она нас поймала? Пока я тормозил после болезненного пробуждения, она зачем-то схватила Капитана и не хило его огрела о прутья решетки. Откуда тут решетка? И где банкет?        Пока я отвлекался на беспокоящие меня мысли насчет банкета и той милой девушки, с которой я познакомился, и которая не залепила мне пощечину после первых трёх минут беседы, Сара-тян, кажется, увела из этого жуткого подземелья того ранее висящего на стене худосочного парнишку. Я осмотрелся, в надежде, что хоть кого-то из команды не поймали, ну, или по крайней мере их тут нет, что дает надежду на то, что за нами придут… Так и было — в клетке не было девушек. Это довольно странно, но выяснять это мне как-то не особо хочется.       Рядом со мной что-то зашевелилось, гигантская мягкая медвежья лапа упёрлась мне в лицо, по инерции открыл рот и тут же получил в полость шерсть. Господи, пресвятая Богиня, как это мерзко! Еще немного и меня бы стошнило. Бепо пару раз извинился, чем начал раздражать нас в и так непростой ситуации, за что на него тут же заворчали, вследствие чего наш капитан приказал заткнуться и не мешать ему думать. Что-что, а злить капитана — себе дороже, в этом лично убедилась моя голова, часть лица которой до сих пор иногда выпадает. На всякий случай отодвинулся подальше.       Так в тишине прошло минут семь от силы, а кажется, будто все четыре часа. Было нереально скучно. Хотелось обратно на банкет — потанцевать с девушками, наесться до рези в животе, напиться и до утра ничего не вспоминать. Мечты мечтами, а выбираться из этой норы все же надо. Кажется, мою мысль разделяли все здесь присутствующие. Кроме того, даже не обладая Хаки Наблюдения, о которой мне много доводилось слышать от Токо-чан, я чувствовал каждой клеткой своего тела негодование и ярость со стороны капитана. Он явно был зол. Я знаю эту его стадию ярости. Именно эта аура говорила: «Только подойди — будешь собирать себя по всему Гранд Лайн». А, ведь, с его слов, нас окружает кайросеки, и фруктом он пользоваться не может, соответственно, и выбраться мы не сможем, что угнетало еще больше. Собственно, в команде, кроме капитана Ло и Токо-чан, никто фруктовиком не был, но все скованы цепями на совесть — пошевелиться было просто не реально.       По приказу капитана Бепо пытался лапами выбить дверь клетки, но кайросеки в прочности сравним разве что с алмазом, так что, ясное дело, медведь потерпел поражение против металла. Впрочем, даже надеяться было не на что. За последующий час ничего не изменилось. Все дохли буквально от скуки, как и я, однако, капитан все так же, не шелохнувшись, сидел сгорбившись в углу клетки и, по-моему, спал. Но кто его знает… Я уперся лбом о прут клетки, безысходность ощутимо витала в воздухе. Надежда еще была на Токо-чан и Кёджин-чан, но насчет последней я не уверен — катать инвалидную коляску по сугробам довольно неудобно, учитывая то, что когда мы сошли на остров, русалочку-чан нес на себе Бепо.       Мои размышления прервал скрип, доносящийся откуда-то издалека и эхом разносящийся по всему подземелью. Я просто решил, что это стражник пришел по наши души, но, как оказалось, это пришел какой-то парень, скорее всего ровесник нашего капитана, со странной прической и одеждой, которая явно не подходила для зимнего острова. Он вызвал у меня подозрение сразу же, он же не хочет кого-то из нас увести отсюда? Верно? Парень опустился на корты перед клеткой, на него тут же уставились все, кому не лень, ну, или кто не спал. Он противно пыхтел своей сигаретой и молчал. Он завел руку за спину и достал от туда что-то звенящее, как оказалось ключи. Народ оживился, едва слышно перешептываясь насчет того, что, возможно, этот человек нам не враг. Пенгвин гусеницей подполз ко мне и спросил, видел ли я его когда-нибудь. Я только покачал головой. Капитан не шелохнулся. Только напрягся как-то…       — Эй, Пираты Сердца, — обратился, явно, к нам, странный парень своим до ужаса, как мне показалось, скрипучим прокуренным голосом. — Девушка с именем «Токкотай» ваша накама?       Он выдохнул в клетку сигаретный, какой-то сладковатый дым, и потушил окурок о железный прут. После его слов напрягся не только капитан. Неужели… И с ней что-то случилось? Какой ужасный остров… Или это только зимние такие?..       — Наша. Тебе что-то известно о ней? — тихо, но довольно грубо, резко и, кажется, убивающие прошипел Капитан Ло из своего угла. Мурашки табором основались где-то в затылке, приподнимая там волосы. Две полосы на моем лице — над верхней губой, почти у носа и вторая, пересекающая подбородок — резко окоченели, а мне на колени упал кусок моего лица. Неприятно, конечно, но я немного привык. Это доказательство того, что шутить над Хирургом Смерти равносильно тому, чтобы помахать перед быком красной тряпицей… Я поспешно вставил выпавшую часть обратно.       — Она сейчас без сознания, — выдохнул курильщик и покрутил на указательном пальце связку ключей. — Её едва не разодрали собаки, мне повезло ее найти раньше, хотя пару кусков все же ей вырвали… — Пин, сидящий рядом со мной, сдавленно икнул и как-то побледнел. Часть моего лица снова начала съезжать вниз, но я успел подпереть ее ладонью. Как жутко. Меня затрясло… Как там Токо-тян? Все ли с ней в порядке? — Впрочем, сейчас я не о ней пришел поговорить. Раз вы действительно ее друзья, значит, я должен вас освободить. — Он закинул в клетку увесистую связку ключей и посоветовал поторопиться.       Народ оживился, но с подозрением стал рассматривать новоявленного союзника. Верно же, они повидали не мало хитрожопых ублюдков на своем веку, и каждому встречному-поперечному доверять безоговорочно они не намерены. Но тем не менее, от цепей все избавились, и только после этого этот парень выпустил нас отсюда. Капитан, как самый цивилизованный человек (даже стыдно немножко стало), поинтересовался его именем и намерениями… И зачем-то родом деятельности. Оказалось, парень-то неплохой. Имя я так и не запомнил (не девушка же), повар, хирург-любитель, на что Капитан недобро усмехнулся, от этой ухмылочки полосы разболелись… Жуткий он человек, но вызывает уважение. Это подтвердили и его слова, сказанные, будто в пустоту или невидимому врагу:       — Никто и никогда не смеет прикасаться к моей команде, я убью любого, кто посмеет посягнуть на нее. Если есть какие-то проблемы, пусть предъявят их мне…       Да, на первый взгляд, ему все равно на судьбу членов экипажа и ему никто не нужен, но… На самом деле, он — человек дела. Ничего и никогда никому не говорит, держится отстраненно, как одинокий волк. И все он держит в себе, все время думает, думает, строит какие-то планы. Но если дело доходит до его… Команды (друзья слишком громкое слово), то он прирежет всех и глазом не моргнет… и ничего не скажет. За ним хочется идти, не потому что за его спиной безопасно, а потому что его чисто по-человечески уважаешь. Полагаю, что так думает каждый в нашей команде…       Улыбнувшись этому, я выскочил вслед за Пином, и мы все вышли из подземелья… На лютый дубак без курток и прочей атрибутики… И без выпивки, что приятно бы разгорячила кровь. Капитан тут же отправил большую часть команды в сторону моря — за субмариной, и сказал подготовить ее к отплытию. Мол, как только заберем «Токо-я» и « Псих-я», то сразу же уберемся с этого ублюдского острова. Никто возражать не стал и вообще что-либо говорить. Позже Бепо поинтересовался, куда мы все идём. Парень, что вытащил нас, сказал, что ведет их к себе в горный домик, где находятся наши накама. Это все объяснило, но чувство тревоги меня не оставило, а оно меня еще никогда не подводило. Я сообщил об этом Пину, но тот в наглую отмахнулся от меня и буркнул, мол, клевета и бред шизофреника. Я на него обиделся. Ладно-ладно, и на нашей палубе тюльпаны зацветут. Я гордо выпрямился и пошел впереди. Тоже мне, друг называется…       До склона мы добрались быстро, правда, чуть не замёрзли в доску. Тут же был подъем, довольно крутой и опасный. Мне все это не нравилось. Хотелось на теплую субмарину, бутылку виски и, возможно, какую-нибудь леди на ночь, но я все равно упорно топал в гору. И какому дураку пришло в голову строить дом в подобном месте, еще и чуть ли не на вершине горы? Там же по-любому еще холоднее. Тут же, как на зло, налетел буран, да холодный такой, пробирающий до костей. Никто и слова не сказал, возможно, не потому, что раздражение капитана чувствовалось за километр, а потому, что говорить было особо некому. За девушками пошли: я, Капитан, Пин, Бепо и, собственно, тот странный парень.       Дальше все начало развиваться с ужасающей скоростью. Откуда-то сверху на нас спрыгнули Лапаны, гигантские кролики. Они явно были настроены решительно. Капитан и сам приготовился сражаться, хоть и понимал, что место для драки самое худшее, которое можно было придумать. Я чисто рефлекторно прыгнул за спину Бепо, на это он не обратил внимание. Снег колол щёки и пальцы рук, волосы, вылезшие из-под шапки, покрылись инеем и превратились в сосульки. Но, кажется, Капитана сейчас вообще ничего не волновало, кроме преграды на пути.       Одним взмахом катаны он разрубил выскочившего вперед кролика, чем только подстегнул остальных, а их, как оказалось, там не мало. Слышал чисто по звукам борьбы, ночью ни зги не видно, а еще и снежные тучи… Капитан явно использует волю, но даже если и так… Лапаны в своей родной стихии, что дает им территориальное преимущество. Чем дальше заходила драка, тем опаснее было находиться в горах — удары по поверхности вызвали лавину. Лапаны, как животные, почуяв опасность, сиганули куда-то, а я и успел только, что испугаться и услышать вызов капитанской «комнаты». А дальше вообще ничего… Кажется, я отрубился.        На утро, как мне сообщили, я очнулся на каком-то выступе в горе. Рядом сидели все остальные, в воздухе витала тяжесть. Спрашивать о произошедшем было бы кощунством, поэтому я просто промолчал, но сидеть не собирался. Я поднялся на ноги, привлекая к себе внимание, и подошел к краю. Высоко. Нас сюда закинул Капитан, чтобы спасти наши шкуры, а сам… В носу защипало, но развеваться тут я себе не могу позволить. Капитан бы тут же отвесил подзатыльник… Я помотал головой и уже хотел было спуститься и поискать, как меня одернул Пин.       — Не надо, Шачи, — тихо прошелестел он и тут же отпустил мою руку. — Бепо ушёл еще часа полтора назад, сказал, чтобы мы никуда не уходили. Я знаю, что он найдет Капитана. Такие, как он, так просто и глупо не погибают. ***       — Потом пришел Бепо и принёс на себе полуживого Капитана, который успел спрыгнуть вниз и укрыться за огромным камнем. Правда, похоже, при приземлении он сломал себе руку или вывихнул… точно не скажу. Да и воспаление легких получил в придачу.       Я развел руками в стороны, следя за тем, как глаза Токо-чан расширяются все больше и наполняются слезами. Она сильнее сжала в руках Кёджин-чан и закусила нижнюю губу. Было видно, что она корит себя за случившееся, и борется с желанием просто не пойти и не сброситься со скалы. Но тут же она поднялась, с трудом подняла и русалочку, посадив ту в кресло, переспросила меня о травме. Она объяснила свой интерес тем, что училась раньше на медика-травматолога и практиковалась у опытного костоправа и, возможно, могла бы помочь. Я, естественно, тут же подорвался с места и потащил ее в «палату».       На больного парня было жалко смотреть: бледный, и без того худющий Капитан казался и вовсе скелетом в коже, он тяжело дышал, вздрагивая всем телом. Мой желудок от этой картины скрутился в четыре узла, и я поспешил покинуть комнату, временно оборудованную под палату. Когда за мной закрылась дверь, я съехал на пол и провел пятерней по лбу, переходя на волосы, скидывая попутно шапку, понял, что вспотел и сильно переволновался, ощущая себя… слабым. Да. Взять ту же Токо-чан, она сильна физически и кому хочешь пинка даст… Сильна духом… Может броситься в пекло, лишь бы спасти ближнего, даже не думая о себе… Она ценит жизнь и, возможно, даже понимает, каково это — терять ее. А я? В самый ответственный момент прячусь, как крот в нору, переживая за свою шкуру… Мне бы силу и волю, такую, как у нашей накама… В этот момент я осознал, насколько никчемен и беспомощен…