"Ничто не вечно под луной..."

В тот же день, но только с утра церковные колокола наполнили округу чистым и гармоничным звуком. Люди собрались, как всегда, под одним куполом, чтобы вознести слова молитвы к Богу, очиститься от грехов и получит благословение на будущие свершения. Через час все отправились по своим делам и церковь опустела. Но свечи все еще освещали божественные образы, потому как один человек уже третий день кряду не вставал с колен, беспрерывно молясь своей покровительнице, Марие-Деве. " Kуrie eleison... Мать моя и всего сущего, Великая Королева Небесная, владычица ангелов звездных, услышь меня, верного сына твоего... Сорок пятый год я несу свой крест из преданности и любви к тебе. Сорок пятый год соблюдаю свой обет данный тебе так давно. И каждую ночь с тех пор я молю тебя, чтоб ниспослала ты мне три головы одним ударом, смерть троим неверным. Но тщетны мои мольбы. ТЫ молчишь. За что?.. В чем моя вина?... Мои кости слабеют, я уже не так молод, как прежде. Лишь вера и надежда поддерживают силу мою. Неужели ты задумала погубить мой древний род? Но за какие грехи?... Моя сила воли уже не так крепка, природа берет свое. Я могу не выдержать и сорваться. Я наконец-то встретил свою любовь. Мне показалось, что ты сама явилась ко мне в ее облике, ты сама дала благословение на этот союз! Но как я могу, если ты не даешь мне трех голов?!... Зачем ты меня так истязаешь? Неужто я недостаточно доказал свою веру?! Прости мне грехи мои, что я когда-либо совершал, если есть такие... Не введи меня во искушение, да избави от лукавого, что так часто встречается на пути моем. Аминь." Лонгин три раза перекрестился, поцеловал золотой крест, вложив в этот поцелуй все свои переживания, сильно зажмурившись, так что слеза оросила распятие. С лицом полным раскаянья и просьбы он взглянул на святой лик Пречистой и еще раз про себя повторил заветные слова . Он встал и собрался выйти из церкви, но заметил сидящего неподалеку пана Михала. У него была перевязана голова, но выглядел он вполне бодро. - Пане Михале... Братеньку! - удивившись пробасил Лонгин. - И долго пан просил о трех головах? - насмешливо спросил Володыевский. - Ох, пане, да полно тебе! Как твое здоровье, рыбонька? - обеспокоенно спросил Подбипента, подойдя. - Не в святом доме, пане, не в церкви... Давай выйдем. От недавнего дождя не осталось ни следа. Солнце больно ослепило их. Так всегда бывает в уходящее лето - природа хватается за последнее тепло и не может насытиться им перед долгими холодными временами. - Так что же с тобой случилось тогда, пане Михале? Почему та пани так набросилась на вас? Ты обидел эту бедную девушку?! - уже с грозными нотами в голосе заподозрил литвин. - Ох, Лонгин... Мне, видимо, хмель ударил в голову... Почудилось что-то странное, от того видения я чувства и потерял. Давняя знакомая привиделась. Я смутно помню, что тогда на пиру было. Кстати, с кем это ты сидел? Неужто с Анусей, чье внимание ты украл? А? - Kуrie eleison! - великан поспешно перекрестился, снова вспомнив ту маленькую искусительницу. Пан Михал рассмеялся, но сразу же схватился за перевязанную голову и поморщился. - О, черт. Крепко же я пол поцеловал, после такого долго пить не стану... - после небольшой паузы Михал опять повторил вопрос. - Так кого же это пан на пиру очаровывал-то? Неужели нашему святоше приглянулась наконец какая-то хорошенькая полячка? Володыевский так хитро заулыбался, что литвин густо покраснел и отвернулся. - Стыдно, пане! Слухать гадко. То, что я с ней рядом сидел ничего не значит... Я даже имени ее не знаю, прости Господи... - Ой, да ладно, ладно, пане. Не дуйся, уж и позабавиться нельзя! - улыбнувшись похлопал по плечу Михал. - Я вот вчера тоже с одной пани хорошенькой познакомился. Агнешка, молодая шляхтичка. У нее и сестричка есть - Бащя. Обе цветут, как розы. Ах! Так что Анусю забирай, не стесняйся! Мне не жалко, у меня этих цветов в саду... Уж не перечесть! В общении с паном Михалом Подбипента краснел также ярко и часто, как хорошая сталь у кузнеца. Литвин пораженный такими похабностями закрыл уши, отвернулся и куда-то в сторону сказал, покачав головой: - Ну, пане, ну хватит! Ну слухать же гадко! Я иду к себе. Хоть в тишине посижу! - Так ты ж с паном Скшетуским живешь. В какой же тишине надеешься сидеть? - Ох, братику, он хоть не будет такие пакости говорить в суе. У него-то не одни женщины на уме. Хоть там отдохну от подобным разговоров. - Ну-ну...- засмеялся вслед пан Михал. Лонгину правда становилось не по себе от затрагивания таких тем. Тем более сейчас, после очищения трех дней в церкви. Молитва помогала ему разобраться в себе, упрочнить свою веру и с новыми силами принимать удары судьбы и следовать к цели - исполнению обета. Но даже в храме у него из головы не выходил образ той девушки, ведь такое с ним было впервые. В компании пана Скшетуского он надеялся отвлечься от этих грешных мыслей и развеяться. Он принял твердое решение уехать отсюда сегодня же вечером, тем более, что князь послал Яна послом на Сечь. Это была прекрасная возможность для исполнения обета, получения места на службе у князя и для ухода от греха подальше. Обрадовавшись такому повороту событий литвин поспешил в свои покои и влетел в них с криком: - Пане Яне, давайте уедем со двора поско... - последние слова так и застряли у него в горле. Влетев в комнату он увидел пана Яна, сидящего на койке и обнимающего девушку. Ту самую. Ту, которую Лонгин целовал под луной у конюшен. Подбипента в ужасе закрыл лицо обеими руками и прошептал: " Пресвятая дева..." - Лонгин, я все объясню! Она мой давний др... - подбежал к нему Ян, пытаясь успокоить великана. - Не надо объяснений, братенька. Я все понимаю и сам. Я не настолько скудоумный, как вы все любите думать. - печально отверг его Подбипента. - Да нет же, послушай! Она мне все рассказала. Проблема совершенно не в этом, друже. Мильва она не такая, чтобы бросаться от одного к другому. Она точно так же застенчива как и ты. Мы давно с ней знакомы, она мне, как сестра. Слушайте, давай она сама все тебе расскажет, если мне не веришь. И Скшетуский вышел, хлопнув дверью.