Пока не кончился дождь

      Когда Наоя открыл глаза, на улице уже окончательно стемнело. В комнате было прохладно и тихо. Он прислушался. За окном, по всей видимости, шумел дождь.  — Брат, ты здесь? — спросил он, садясь на кровати и силясь хоть что-нибудь разглядеть в полумраке.  — Как ты себя чувствуешь? — осведомился Наото, стоящий возле окна.  — Нормально, — просто ответил Наоя. — Сколько я проспал? Уже ночь?  — Сейчас часов десять или что-то около того.  — Холодно! — Наоя зябко передёрнул плечами, выбираясь из-под покрывала. — Ты не замёрз, нии-сан?       Наото не ответил, продолжая стоять к нему спиной. Наоя подошёл ближе и только сейчас заметил, что на брате нет плаща, а из приоткрытого окна действительно веет холодом и сыростью.  — Брат, — Наоя хотел коснуться его плеча, но Наото предсказуемо избежал прикосновения.       Захлопнув, наконец, окно, старший Кирихара вновь намеренно увеличил дистанцию, включив ночник на своей прикроватной тумбочке.  — Раз уж ты проснулся, я пойду в магазин. Заказывать еду в номер уже поздновато, — заявил он, натягивая плащ.  — Но там ведь дождь! — запротестовал Наоя. — Ты промокнешь!  — Не сахарный — не растаю! — бросил в ответ Наото. — А ты сиди здесь, и никуда не высовывайся!  — Не ходи!  — Что? — Наото остановился в нескольких шагах от двери. Это было так не похоже на его младшего брата: перечить ему в чём-то. Он обернулся и окинул удивлённым взглядом замершего в нерешительности на другом конце комнаты, парня.  — Я сказал, не ходи, — тихо повторил Наоя, пряча взгляд.  — С чего это вдруг? — вскинул бровь Наото. — Не веди себя как маленький, тебе не идёт.       Наоя, молча, переминался с ноги на ногу.  — Ладно, тема закрыта. Отложим до лучших времён. Я, пожалуй, пойду, раз ты больше ничего не собирался мне сказать.       Он развернулся, но его вновь нагнал голос Наои, жалобный и полный слёз, тот самый, который всегда безошибочно задевал невидимые струны его души:  — Подожди, брат! Пожалуйста!..  — Ну что за истерика? — он остановился, но оборачиваться не стал.  — Пожалуйста!       Наото не мог дольше сопротивляться и медленно повернулся к младшему. — Что с тобой, брат? — Наоя отчего-то весь дрожал, глядя на него почти с мольбой.       Прозрачные светло-карие глаза блестели от навернувшихся слёз, завораживая своей глубиной. Позволить себе раствориться в них, наверное, было бы верхом блаженства.  — Со мной всё в порядке, — с трудом выдавил из себя старший Кирихара. Голос внезапно перестал слушаться его, но он, как всегда, упорно сопротивлялся. — Не знаю что ты там себе понадумал, но…       Он так и не успел договорить, ведь Наоя неожиданно сорвался с места и бросился к нему.  — Братик! — мгновение и тонкие руки обвили его шею.       Вспышка. Смутный поток образов, за который Наоя жадно уцепился, пытаясь понять.  — Нет! Нет, Наоя! Прекрати! — Наото рванулся в отчаянной попытке оттолкнуть младшего брата.       Но Наоя и не думал на этот раз сдаваться, крепко оплетая пальцами уже спину брата и уткнувшись носом в его широкое плечо.  — Чёрт! Да перестань же! — пробормотал мужчина всё с той же болью и отчаянием в голосе, но уже не вырываясь. Он знал, что это было бесполезно.       Наоя чуть слышно всхлипнул, всё ещё тесно прижимаясь к его груди.  — Ну что, теперь доволен? Теперь, когда ты знаешь, что я за чудовище, — проронил Наото, невидящим взглядом глядя в потолок.       Плечи Наои пару раз крупно вздрогнули. Не в силах сдержать слёз, он беззвучно плакал, вцепившись в рубашку брата. «Вот теперь он меня точно ненавидит! — заключил про себя Наото. — Что ж, этого и следовало ожидать. Всё тайное, рано или поздно, всегда становится явным. Возможно, это последний раз, когда я держу его в объятьях, так что…»       Стараясь не думать о том, что будет через год, через месяц, через пару минут, Наото крепко обнял дрожащие хрупкие плечи брата, вкладывая в это прикосновение всю свою любовь, всю нежность, всю ту страсть, что он испытывал, больше ни на что не надеясь, и ничего не ожидая.       Наоя почти сразу притих. «А вот сейчас он оттолкнёт меня» — пронеслось в голове у Наото, когда младший брат вскинул на него заплаканные глаза.  — Братик! — прошептал Наоя и медленно потянулся к нему.       Наото наблюдал за ним, как во сне, не в силах даже пошевелиться, лишь склонившись чуть ниже, когда Наоя вновь обнял его за шею. Ближе. Ещё ближе. Он мог видеть, как дрожат мокрые ресницы брата, мог чувствовать его лёгкое дыхание.  — Братик, — повторил Наоя. — Я тоже люблю тебя!       А затем теплые губы робко прижались к его губам, высекая первые искры желания. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.  — Наоя, не заставляй себя, — в голосе Наото отчётливо слышалась хрипота. — Не делай этого. Ты ведь этого не хочешь.  — Хочу.  — Ты просто не понимаешь о чём говоришь! Прошу, не падай, так же низко, как я.  — Поздно. Уже поздно, братик. Мы слишком тесно связаны с тобой, поэтому мы должны сделать это вместе.       Не дожидаясь дальнейших его возражений, Наоя прикрыл глаза и вновь припал к его губам, легко и неумело их целуя. Искушение было слишком велико, и Наото не оставалось ничего другого, как поддаться ему. Мягкие и нежные губы младшего брата, его давняя мечта, сейчас были целиком в его власти. Он почти невесомо касался их и они с трепетом отвечали ему. Но ему было этого мало. Язык Наото осторожно скользнул вовнутрь, лаская чувствительную кайму губ, дёсны и внутреннюю поверхность щёк. От неожиданности Наоя замер, ведь это был первый в его жизни поцелуй. Непередаваемые, сладкие до невозможности ощущения, о которых он прежде не знал. Язык брата тем временем двинулся дальше и как бы невзначай, натолкнулся на его язычок. Сначала, легко потёрся об него, а затем сплёлся с ним. В голове царил полный хаос и Наоя невольно потянулся к мыслям брата, однако в голове Наото он встретил ещё более непонятные вещи.  — Не надо, — прошептал Наото, каким-то образом догадавшись, что Наоя в очередной раз прочёл его мысли, и легонько укусил его за нижнюю губу. — Потерпи немного. Придёт время, и ты всё узнаешь. Я хочу, чтобы ты доверял лишь своим чувствам.       Наоя послушно прикрыл глаза и вновь позволил старшему брату овладеть его ртом. Глубокий страстный поцелуй. Наото был очень настойчив, жадно впиваясь в податливо-невинный рот младшего братишки. Наоя уже с трудом разбирал, где чьи губы, и где чей язык, а Наото всё так же продолжал сводить его с ума, не давая передышки. От этого кружилась голова, и по всему телу разливалось странное невнятное томление. Приятное тепло накатывало волнами, и не спеша стекало вниз по его позвоночнику, устремляясь куда-то в пах и вызывая там ощущение жара, усиливающееся с каждой минутой. Наоя почувствовал, что дрожит. Его ноги невольно начали подгибаться, и он ещё теснее прижался к брату, зарываясь пальцами в шелковистые пряди волос на затылке Наото. Старший брат с глухим стоном крепко сжал его в объятьях, отрываясь, наконец, от его губ.  — Наоя, что же ты со мной делаешь? — выдохнул он. — Заставляешь хотеть тебя всё сильнее и сильнее, хоть я и думал, что это невозможно.       Наоя старался не думать о происходящем, когда сильные пальцы брата стянули с него джинсовку, а затем кофту.       Наото забрался под футболку парня и, с наслаждением, заскользил ладонями вверх по рёбрам. Гладкая нежная кожа покрывалась мурашками в тех местах, где он её касался, поощряя дальнейшие ласки.       Наоя вновь потянулся за поцелуем, одновременно стаскивая с плеч брата расстёгнутый плащ: «Интересно, о чём он сейчас думает?» «Люблю… больше ни за что не отпущу…»       Пьянящее любовное безумие на миг затопило все его мысли, едва не заставив потерять рассудок. Наоя даже и не понял, как оказался на кровати. Брат с жадностью целовал его шею, словно убеждая уступить его напору и откинуться на подушки. Парень на ощупь нашёл верхнюю пуговку на рубашке Наото и сдёрнул её с петельки, однако завершить начатое у него не получилось.       Наоя вздрогнул всем телом, когда язык брата забрался ему в ухо.       Наото окончательно снял с него футболку. Пальцы старшего брата безошибочно нашли мягкие нежно-розовые припухлости его сосков и начали легонько тереть их, до тех пор, пока они не потемнели и не обозначились. С губ Наои сорвался первый тихий стон. Наото чувствительно покусывал мочку его уха, продолжая теребить затвердевшие соски. Жар и тяжесть в паху, при этом, вновь напомнили о себе, нарастая теперь ещё более стремительно.       Только тогда Наоя прекратил, наконец, упираться и позволил брату повалить себя на постель.  — Сними её, — пробормотал он, не имея возможности добраться до последних пуговиц на рубашке старшего брата.       Рубашка, почти незамедлительно, полетела на пол. Наото вновь припал к его губам, невольно заставляя отвечать на поцелуй всё жарче. Близкое тепло тела брата, его неповторимый запах, ощущение его кожи и сильных напряжённых мышц… Он ведь даже понятия не имел, что это может быть настолько приятно. Разве можно желать ещё чего-то большего? Однако что-то внутри безошибочно подсказывало ему, что это только начало, лишь малая частица того, что ему ещё предстоит познать.       Бешеный стук сердца, напряжённая сладкая дрожь, сбивчивое дыхание, приглушённые стоны на выдохе. Испытывать такое, да ещё и в объятьях родного брата…       Наото, не спеша, ласкал его шею, покусывая чувствительную тонкую кожу и тут же зализывая места укусов. Его руки в это время целиком были заняты напрягшимися сосками Наои. Всё это только лишь усиливало поминутно растущее напряжение в паху, справиться с которым уже не представлялось возможным. Плавки и джинсы стали казаться ему невероятно тесными и вскоре начали причинять ощутимую боль, словно тисками сжимая набухшую взбудораженную плоть.       Наоя чувствовал, как горячие губы, миновав шею, подбираются к груди. Добравшись до одного из сосков, Наото облизал его, кончиком языка очертив тёмный кружок, а затем осторожно втянул ртом, нежно посасывая. Задыхаясь от наслаждения, Наоя запустил пальцы в непослушные пряди тёмных волос брата, ещё теснее прижимая его голову к своей груди.       Рука Наото, тем временем, медленно заскользила к низу его живота, пока целиком не накрыла твёрдый выпирающий бугорок между его бёдер. Легко поглаживая выступающую часть тела младшего братишки, Наото другой рукой достаточно ловко разбирался с его ремнём и ширинкой. Наоя тихонько застонал. Пальцы брата ласкали его через нижнее бельё. Похоже было, что старший брат нарочно не спешил, прокладывая влажную дорожку вниз по его груди к пупку, заставляя, тем самым, прочувствовать каждое прикосновение.       Наото вслушивался в сбивчивое дыхание и с удовольствием ощущал, как напряжённо вздрагивает при каждом поцелуе стройное тело, выгибаясь в его руках, как ставшие нетерпеливыми тонкие пальцы зарываются ему в волосы, умоляя продолжать, как стремительно растёт влажное липкое пятно на плавках младшего брата, хотя его ладонь просто лежит сверху.       Брат начал аккуратно стаскивать с него остатки одежды и Наоя невольно зажмурился, испытывая чувство очень похожее на стыд. Откуда оно? Впрочем, удивляться, наверно, не следовало, ведь они с Наото впервые переступили черту братских отношений.  — Эй! С тобой всё в порядке? — мягкий шепот над самым ухом.  — Да, — Наоя открыл глаза, глядя на склонившегося над ним брата. — Скажи, братик, я и правда тебе нравлюсь?  — Ты прекрасен, — ответил Наото и легко поцеловал приоткрытые нежные губы лежащего под ним парня.       Рука Наои робко нащупала пряжку ремня старшего брата. Опустив взгляд он, в крайнем смущении, принялся расстёгивать брюки, заранее зная на какую реакцию там натолкнётся. А затем, нервно дрожащими пальцами, он потянул вниз плавки, но вот прикоснуться так и не решился.  — Ну что тебя так смущает? — пальцы Наото осторожно сжали его изящную кисть, заставив, наконец, обхватить ладошкой твёрдый пульсирующий орган. — Мы ведь оба мужчины и потому реагируем одинаково.       Видя его смятение, старший брат мягко коснулся губами его лба.  — Наоя, — прошептал он, тесно прижимая к себе хрупкое дрожащее тело. — Поверь мне, я ничего не сделаю, если ты сам не захочешь.       Наое казалось, что он вот-вот растворится без остатка в приятном тепле, окутавшем его. Сейчас, когда они оба были обнажены, он мог почувствовать абсолютно всё. Тело Наото было гораздо более развитым, чем его собственное, но это вызывало в нём вовсе не зависть, а, скорее, искреннее восхищение.       Губы брата вновь нашли его рот.       Приятно. Втянувшись, Наоя перестал, наконец, дрожать, позволяя паху брата всё сильнее вжиматься в его пах.  — Тебе лучше? — осведомился Наото, поглаживая его по щеке.       Наоя кивнул и легко поцеловал брата в уголок рта:  — Продолжай.       Наото вновь торопливо заскользил губами по его груди и животу, пока Наоя не ощутил тёплое дыхание у себя в паху. А в следующий миг горячий влажный рот, почти что целиком вобрал его плоть.       Обжигающая волна удовольствия пробежала по всему телу парня, окончательно очистив его разум от попыток объяснить происходящее, и заставив сосредоточиться на своих ощущениях. Губы брата, тем временем, двинулись в обратном направлении, очень медленно, практически по миллиметру, отпуская чувствительную плоть и сжимая её так, что Наое казалось, что он вот-вот не выдержит. Это было мучительно, но в то же время очень приятно. Он даже не знал, чего хочет больше, толи поскорее освободиться от давно уже ставшего невыносимым напряжения внизу живота, толи наоборот подольше растянуть ту сладостную пытку, которой подвергал его брат. Плохо понимая, что он говорит и что делает, Наоя бесстыдными змеиными движениями извивался на постели, задыхаясь от наслаждения и шепча, словно в бреду, имя брата. Стоны рвались с его губ один за другим, изредка превращаясь в рваные всхлипы. Он уже был почти на грани, однако Наото не спешил его отпускать. — Разведи пошире бёдра, — выдохнул старший брат, на миг, оторвавшись от своего занятия.       Наоя даже и не думал сопротивляться, мгновенно уступив рукам Наото с нежной силой раскрывающим его.  — Да, вот так. Хороший мальчик, — довольно мурлыкнул старший Кирихара, обхватывая губами яичко брата и легонько его посасывая. — Ты должен довериться мне.       Не успел он опомниться, как брат снова глубоко взял его в рот, но после этого, так же быстро отпустил.  — Что… Что ты делаешь? — пробормотал Наоя, чувствуя, как язык брата прикасается к плотно сжатому колечку мышц между его ягодиц. — Не нужно там! Это грязно!  — Придётся тебе потерпеть, я должен, как следует, тебя подготовить.  — Братик, — только и сумел выдавить из себя Наоя, когда один из обильно смоченных слюной пальцев брата внезапно сильно нажал на его анус, отнюдь не безболезненно проникая вовнутрь.       Наото начал потихоньку двигать пальцем туда-сюда, словно пытаясь что-то нащупать в глубине вздрагивающего от боли девственного тела.  — Нии-сан, может, не надо? Мне неприятно, — проронил Наоя, безуспешно пытаясь соскользнуть с терзающего его пальца, однако Наото не обращал на это внимания, продолжая растягивать сжимающиеся плотные мышцы.  — Потерпи ещё чуть-чуть, — шепнул старший брат, нежно касаясь приоткрытыми влажными губами его живота. — Поверь мне, я не стал бы этого делать, если бы в этом не было необходимости.       И Наоя послушно терпел, причем, даже тогда, когда боль, к которой он начал понемногу привыкать, полыхнула с новой силой, врываясь внутрь вместе с ещё одним пальцем брата.       Наоя ещё крепче зажмурил глаза, комкая дрожащими пальцами простынь. Это было так стыдно, заниматься подобными вещами с родным братом. И как такое вообще могло произойти?  — Чёрт! — сиплым от возбуждения голосом прошептал Наото, склоняясь над ним и жадно целуя его в губы, при этом окончательно вынимая влажные пальцы. — Прости меня, но я уже не могу терпеть!       Плохо соображая, о чём речь, Наоя приоткрыл глаза и взглянул на старшего брата. Наото стоял на коленях между его широко раскинутых бёдер, не отрывая туманящегося взгляда от распростёртого под ним тела. — Ты всё ещё очень узкий, — заметил старший брат, подушечками пальцев потирая плотное колечко ануса. — Но там уже достаточно влажно, чтобы ты мог меня принять.       Щёки Наои невольно полыхнули красным, когда головка члена Наото легонько ткнулась в сжатые мышцы.  — Расслабься, — ласково уговаривал Наото, глядя в светло-карие глаза младшего братишки. — Это будет немножко больно, но ты должен расслабиться.       Наоя сдавлено вскрикнул, изо всех сил вцепившись побелевшими пальцами в простынь и крепко зажмурив глаза. Ему хотелось кричать, ведь низ его живота разрывался от неведомой прежде боли, медленно вторгающейся в его тело вместе с твёрдой обжигающе горячей мужской плотью. — Наоя, прошу, не сопротивляйся, — выдохнул старший Кирихара, поглаживая крупно дрожащие бёдра брата. — Ты так напряжён, что я даже двинуться не могу.       Наоя ощутил, как ладонь старшего брата накрыла его руку, словно пытаясь унять бьющую его напряжённую дрожь.  — Братик! — на глазах Наои выступили слёзы, когда брат, наконец, вошёл в него целиком.  — Прости!       Пальцы Наото сплелись с его пальцами, после чего, Наоя и правда почувствовал некоторое облегчение, словно брат в этот момент добровольно взял на себя часть вины за совершаемый ими грех. Их тепло и нежная сила казались спасительными, не позволяя ему окончательно утонуть в омуте постыдной мучительной боли.       Наото начал медленно и мучительно двигаться, вынуждая младшего брата при каждом толчке в кровь кусать нежные губы.       Слияние было невероятно болезненным, и Наоя вскоре почти перестал чувствовать возбуждение. Слёзы словно сами собой текли по его щекам, оставляя мокрые следы на подушке.       Наото прекрасно понимал, что всё пошло не так, как надо, ведь все его попытки найти в теле брата нужную точку так и не увенчались успехом. Виной тому, конечно же, была его неопытность. Эта была его первая близость с парнем, и он очень смутно представлял, что ему нужно делать.  — Тебе… очень больно?       Наоя не ответил. Наото чуть поменял угол проникновения и осторожно поцеловал его в губы, ощущая во рту металлический привкус. Внезапно младший брат тихонько застонал:  — Не останавливайся!       Наото как будто зацепил что-то у него внутри, и боль понемногу начала отступать, перемешиваясь с наслаждением.       Наоя потянул брата к себе, заставляя проникать, как можно глубже.       Тяжёлое дыхание Наото всё чаще начало срываться на хриплые стоны. Он едва сдерживал конвульсивные рывки бёдер, ломающие размеренный темп. Жар и теснота внутри тела брата и так доводили его до исступления, а Наоя ещё и нарочно сжимал мышцы, когда он входил в него на всю длину.  — Что ты делаешь, глупый? — проронил он, с трудом останавливаясь и дрожа всем телом от напряжения. — Я ведь порву тебя, если не прекратишь.       Наоя выгнулся под ним, когда его пальцы начали быстро двигаться вверх-вниз по сочащемуся тягучей влагой члену.       Толчок, ещё один… Первым не выдержал Наото, со стоном наслаждения последний раз врываясь в горячее узкое нутро младшего братишки, и только затем, коротко хныкнув, к нему присоединился Наоя, выплёскивая в сильную ладонь брата неоспоримое свидетельство своего удовольствия.       После того, как всё закончилось, они ещё долго лежали на развороченной постели, почти непрерывно целуясь, но так и не сказав друг другу ни слова. Каждый из них, конечно же, думал о произошедшем. «Люблю! Я тоже тебя люблю, братик! И почему же я раньше этого не понимал? Ты ведь был всем для меня с самого детства: и матерью, и отцом, и лучшим другом, а сейчас стал ещё и любовником. Сегодня я узнал тебя с другой стороны. С той самой, с которой младший брат не должен знать старшего. Инцест. Это ужасное слово режет слух! Но люди назвали бы это именно так. Однако нас с тобой это не касается, ведь мы другие. Я хочу быть только с тобой, я хочу любить тебя, но уже не как брата. Отдавшись тебе, я это твёрдо для себя решил. Теперь между нами больше нет никаких секретов, нии-сан. Я твой и душой, и телом. Поэтому, больше ни одна женщина не посмеет нам помешать! Это будет нашей с тобой маленькой тайной, ведь раз мы переступили запретную черту назад дороги больше нет.       А я всё думал, как там по ту сторону? Неизведанные ощущения, страсть, боль, чувство вины? Сладко. Я чувствую лишь твоё нежное тепло, брат. Оно согревает меня, как никогда прежде. Воспоминания о нашей с тобой первой близости навсегда останутся в моей памяти. Наверно, это и впрямь судьба — быть вместе. Мы уже не дети и, потому, это рано или поздно всё равно бы случилось. Я ни в чём тебя не виню, я всё понимаю. Просто твоё тело созрело чуть раньше моего и тебе это сейчас чуточку нужнее, чем мне. И я дам тебе это, потому что люблю тебя больше всех на свете, братик!»       Наото осторожно перебирал шелковистые пряди волос младшего брата крепко спящего у него на груди. Получив столь сильный эмоциональный и физический стресс, Наоя предсказуемо быстро отключился. «Красивый. Ты такой красивый, Наоя. Твоё хрупкое стройное тело поистине идеально. Мне кажется, я влюблён в каждый твой изгиб, в каждую чёрточку. До сих пор поверить не могу в то, что ты теперь мой. В то, что мы, совсем недавно, занимались любовью. Это было похоже на сон. Ты сказал, что любишь меня, и я не сдержался. Я заставил тебя плакать. Да, ты плакал, Наоя, плакал, когда я брал твоё девственное тело. Ты плакал по моей вине, но не отталкивал меня, несмотря на боль.       Я забрал твою невинность, убил в тебе того маленького наивного мальчика, который доверчиво называл меня „братиком“, надеюсь, ты не возненавидишь меня за это.       Интересно, что бы сказали наши родители, если бы узнали о том, что я с тобой сделал? Что позволил себе сделать. Мне просто нет прощения. Но если ты простишь, то я буду жить дальше. Ради тебя. И зачем ты только позволил мне сотворить с тобой такое?       Я только сейчас заметил, что у тебя все бёдра в крови. И как ты только терпел? Прости! Единственное, что я сейчас могу, просить у тебя прощения, ведь ты мне очень нужен.       Ты нужен мне, Наоя! Прошу, останься со мной. Я дышу тобой, живу тобой. Я, наверное, умру, если потеряю тебя. Ты — моя единственная любовь и судьба»       За окном всё так же шумел дождь, и в комнате было довольно прохладно. Стараясь не потревожить сон младшего братишки, Наото с трудом отыскал сброшенное на пол одеяло.  — Братик, — сквозь сон пролепетал Наоя, когда сильные руки брата вновь обняли его.  — Что?  — Я люблю тебя! Наото невольно улыбнулся.  — Я тебя тоже, — шепнул он в ответ, но Наоя уже сладко спал.