Я знаю, ты меня хочешь

Фрэнк сначала успокаивал себя тем, что Сонни — мудак. Он убеждал себя, что просто не хочет, чтобы другу было плохо, когда Сонни плохо с ним обойдется. А он обязательно ранит Уэя, иначе быть не может, потому что тогда рухнет чудесная теория, на которой теперь держится все представление Фрэнка о его отношении к Джерарду. Фрэнк умен. Умен, но влюбчив. И он знает, что ни в коем случае нельзя задумываться и рыться в своих мыслях. Фрэнк умен и хорошо знает себя, но Джерард не глупее и хорошо знает людей. И он видит, как наигранно-равнодушно Фрэнк произносит свои реплики, как редко смотрит на друга и как рявкает на Сонни. Джерард видит это и покупает новые черные джинсы-скинни Джерард видит это и выразительнее курит Джерард видит это и шутит чаще, а Фрэнк, как и раньше, смущается. Но Айеро думает, что отогнав эту напасть однажды, он справится с ней и сейчас. Ведь тогда, в день их знакомства, он подумал: «Боже, давай я лучше стану твоим парнем». В любом случае, он обещает себе постараться. И он старается, но у него выходит из рук вон плохо. Он нервничает, молчит и редко отвечает на сообщения. Уэй раздражен, его бесит поведение Фрэнка потому что он не считает себя обязанным. Джерард начинает огрызаться в ответ и перестает писать смс. Прошло три недели и два дня — Фрэнк считал — они не разговаривали все это время и почти не виделись. Случай столкнул их в коридоре, когда оба прогуливали урок. Фрэнк заметил Джерарда, сидящего на подоконнике слишком поздно, чтобы разворачиваться и уходить. Тот посмотрел на него в упор и медленно, как бы надменно вынул белый наушник из левого уха. Внутри Айеро полыхнула ярость. «Какого черта он так себя ведет?». Брови сами собой сдвинулись к переносице, скрипнули зубы. Но в следующий момент его будто холодной водой обдали. Весь его гнев из груди ухнул прямо в пол, клубами пыли под кеды, когда Уэй глубоко вздохнул и потянулся к волосам своими дрожащими руками, заправляя непослушную челку за ухо.  — Присядь, Фрэнк. Нам есть о чем поговорить.  — Нам всегда было о чем поговорить, — тон Фрэнка был холоднее, чем ему хотелось бы и он ничего не мог с этим поделать. Ему самому стало не по себе после того, как он услышал эти слова, будто бы сказанные другим человеком. — Было? Я больше не нужен моему Фрэнки? — Джерард посмотрел на него грустными глазами и поднятыми краешками бровей. — Джи, брось, — Фрэнк наконец совладал со своим голосом, — ты прекрасно знаешь, что это не так. И прекращай строить из себя страдальца, это выглядит глупо. Джерард молчал. Он уставился в пол и монотонно стукал носками кед друг о друга. Потом вдруг остановился и продолжил снова, но уже настукивая какую-то мелодию. Фрэнк узнал её, он не мог не узнать. И вот они уже вместе стучали резиновыми носками и с подвыванием пели «Smoke on the water», при этом глупо посмеиваясь и щелкая пальцами. Вдруг к их оркестру присоединился новый инструмент. Парни замерли, широко открыли глаза и прислушались. Стук раздавался из соседнего коридора и неумолимо приближался. И когда директриса, чьим каблукам принадлежал звук, заворачивала за угол, эти двое уже мчались по лестнице, хихикая и шикая друг на друга. — Думаю, ей хватило бы и тех прогулов, о которых она знает, чтобы выпнуть тебя из школы, Уэй, — задыхаясь от бега по ступенькам проговорил Фрэнк. — Тебе следовало бы следить за состоянием своих прокуренных легких, а не за моей посещаемостью, умник. Джерард пихнул Фрэнка в плечо, тот тыкнул его сложенной лодочкой пятерней в живот и они снова заржали так, что эхо разнеслось по всему этажу. Теперь все было нормально. Фрэнк был уверен. И он определенно был рад этому. Был рад ровно до того времени, как остался один в своей квартире, где ничто не могло его отвлечь от тяжких, вязких мыслей.