Волки в овечьих шкурах

Лили уехала утром, и Эмма проводила ее только до дверей, потому что Лили сама настояла на этом. А Эмма не особо и сопротивлялась: утро было ранним, а ночь – бессонной. – Я вернусь через пару дней, – заверила ее Лили. – Ты и опомниться не успеешь. Эмма, успевшая привыкнуть жить не в одиночестве, кивнула. Она действительно хотела, чтобы Лили вернулась. К ней. Это стало чем-то само собой разумеющимся. С Лили было просто, она не строила из себя невесть кого, разговаривала как нормальный человек и могла помочь даже тогда, когда ее не просили. Последнее было особенно важно, потому что Эмма в силу своего характера с трудом преодолевала неприязнь к просьбам о помощи. Смириться-то она смирялась, но внутри еще долго и нудно свербело от того, что приходилось себя преодолевать. Поцеловав Лили на прощание и закрыв за ней дверь, Эмма вернулась в постель, радуясь возможности поспать еще часик. Однако буквально через полчаса была вновь вырвана из плена не очень сладкого сна трелью мобильника. – Слушаю. – Шериф Свон, вам нужно подъехать. В больницу. На проводе был Вэйл, бодрый, но раздраженный. Его безапелляционный тон заставил Эмму сесть в постели и тряхнуть головой. – Это еще зачем? – точно так же, без приветствия, ответила она и буквально увидела, как Вэйл поморщился. – Приедете – увидите. И этот наглец бросил трубку. Эмма снова тряхнула головой. Да когда же они приучатся обращаться к ней уважительно?! Ах да. Руби ведь. Значит, никогда. Сна, разумеется, уже не было ни в одном глазу. Эмма даже пожалела, что послушалась Лили и не поехала ее провожать: не пришлось бы сейчас соскребать себя с постели. Честное слово, она больше выспалась, когда встала полчаса назад! На часах было около шести утра, когда Эмма подъехала к больнице. Вэйл ждал ее у главного входа: угрюмый и напряженный. И он курил. Эмма никогда не видела, чтобы в Сторибруке хоть кто-нибудь курил. Пожалуй, это потрясло ее больше, чем все остальное. Вэйл привел Эмму в подвал больницы, где, как оказалось, вполне себе процветало психиатрическое отделение. Причем агрессивно красным цветом, расплескавшимся по стойке, перед стойкой и за ней. Эмма, учуяв знакомый запах, на мгновение замерла, а потом прерывисто вздохнула. – Кто? – только и спросила она. Вэйл поморщился, снова полез за сигаретами, потом вспомнил, видимо, что в больнице курить не разрешается, и сказал: – Главная сестра отделения. Эмма не была уверена, что хочет на нее смотреть. Но пришлось, все же она пока оставалась шерифом. Женщина лежала за регистрационной стойкой, горло ее было перерезано – от уха до уха. Белый халат покрылся пятнами, и это даже выглядело почти красиво. Почти – если бы Эмма ценила этот вид искусства. Похлопав себя по карманам и убедившись, что не взяла перчатки, Эмма вздохнула, покачала головой и присела на корточки. Что уж она там надеялась разглядеть, пожалуй, не знал никто. И она сама тоже. Все равно надо было вызывать Эшли. Эмма встала. Ее чуть потряхивало, как и всегда от вида трупа. – Когда это случилось? – спросила она Вэйла. Тот прикинул в уме прежде, чем сказать: – Пару часов назад. Сегодня мое дежурство, я делал обход и решил, что неплохо будет спуститься сюда. Мы обычно тут время не проводим, но порой надо заглядывать. Он поморщился и пояснил, видя удивление Эммы: – Дух тут тяжелый. Не хочется заряжаться отрицательными эмоциями. Эмма приподняла брови, однако комментировать не стала. Как по ней, так в Сторибруке везде был тяжелый дух, вообще из дома не выходить, что ли? – И? – призвала она Вэйла продолжить свою мысль. Он кивнул. – Ну, вот и спустился. Он помедлил, затем добавил, будто нехотя: – И пациенты пропали. – Что? Все? – ужаснулась Эмма, уже представляя, как психи разбрелись по городу. Твою ж мать, это сколько их отлавливать придется? – Их всего двое было, – успокоил ее Вэйл. – Ваш старый знакомый Джефферсон и Белль Френч. Эмма прикрыла глаза. Да, успокоил. Ага. Женщина убита. А Джефферсон всегда производил впечатление буйного. Да и эту Френч Эмма не знала. Отлично, просто отлично. У Эммы уже готов был задергаться глаз. Не город, а сплошное наказание. Впрочем, надо признать, что целый год тут было тихо. То пусто, то густо, как говорится. Вот только почему всегда есть жертвы? Велико было желание зло ухмыльнуться и сказать «Нет, спасибо, я не буду этим заниматься, а то мало ли, еще кого-нибудь убью!» Но, конечно же, Эмма так не сказала, а вызвонила Дэвида и велела ему приехать. Кажется, на заднем плане что-то верещала Мэри Маргарет, недовольная тем, что у ее парня есть работа, которая внезапно заставляет его работать, но Эмма не стала это комментировать. В конце концов, Дэвид большой мальчик и разберется самостоятельно. Эшли, опередивший Дэвида, осмотрел жертву и заявил, что разрез профессиональный. – Это, конечно, на первый взгляд, – тут же оговорился он. Эмма знала, что Эшли суеверен, хотя и не понимала, что страшного в том, чтобы выдать устное заключение, пусть оно даже окажется впоследствии ошибочным. Оно же не идет ни в какие инстанции. – Профессиональный, – пробормотала Эмма, затем огляделась, высматривая Вэйла. Он разговаривал с приехавшим Дэвидом. – Слушайте, – Эмма подошла к ним, кивая напарнику, – Вэйл, скажите, Френч или Джефферсон могли бы это сделать? Вэйл пожал плечами. – Да кто ж их знает? – немного раздраженно отозвался он. – Если какой всплеск был, могли бы, полагаю. Так-то Белль была очень спокойной, ее любили. Джефферсон буянил, но в меру. Да и открыть самостоятельно камеры… Он покачал головой. Эмма хмыкнула, просчитывая варианты. Дэвид стоял, поглядывая на нее, и молчал, явно ожидая указаний. – А камеры не могли открыться из-за сбоя электричества? – Исключено, – отрезал Вэйл. – Здесь не цифровые замки. Дэвид тут же отправился проверять, так ли это. Тем временем у Вэйла пискнул пейджер, Эмме пришлось отпустить его. Проследив, как санитары поднимают тело и запаковывают его в мешок, она в который раз за сегодня вздохнула и пошла к Дэвиду. – Проверь записи камер. Надеюсь, хоть тут проблем не будет. Дэвид с сожалением посмотрел на нее. – Эмма, может быть, ты не заметила, но тут нет камер, – и он обвел руками помещение. Очень захотелось выругаться. Смачно и громко, так, чтобы всем стало неудобно. Эмма сдержала порыв, сцепив зубы, и снова занялась дыхательной гимнастикой. Да, отвратительный город. Тут все и всегда идет не по плану. – Кто-то мог их выпустить? Дэвид пожал плечами. – Да кому надо-то? – Кому угодно, – буркнула Эмма, не сознаваясь в том, что и здесь подумала на Голда. В конце концов, было очень удобно думать на него и вешать всех собак. Он ли не заслужил? Разумеется, вслух свои мысли Эмма озвучивать не стала: Дэвиду она доверяла, однако уши могут иметься везде. Да такие, что тотчас же донесут Голду. А как себя поведет он… Но зачем ему все это? Или он таким образом пытается отвести глаза от чего-то более глобального? Ха, что может быть глобальнее психов, разбежавшихся во все стороны! Оставив Дэвида разбираться, Эмма отправилась в участок, по пути скинув сообщение Спенсеру. Произошедшее пока мало его касалось, но Эмма понадеялась, что под давлением обстоятельств он изменит свое мнение насчет записи и даст добро вызвать Голда на допрос. Может быть, конечно, то, что случилось в больнице, Голда никак не касается, однако отметать этот вариант совершенно неправильно. В мире есть такие люди, которых касается все. И Эмма вполне серьезно думала, что Голд к ним относится. Уже входя в офис, Эмма наконец поняла: Джефферсон на свободе. А это значит… Она тут же отправила парочку полицейских к дому родителей Пейдж, справедливо полагая, что Джефферсон может там объявиться. Также подала запрос в больницу на данные Белль Френч, о которых забыла попросить Вэйла, пока находилась там. На составление отчета о произошедшем ушло какое-то время, когда Эмма поглядела на часы, было уже около полудня. Охнув, она схватилась за мобильник. Так и есть. Четыре пропущенных и три смс-ки. Смс-ки от Генри. «Эмма, как насчет погулять? И мароженого!!!!! :)» «А можно еще в книжный зайти!!!» «Ау!!!!!!!» Эмма быстро накатала сыну ответ, пообещав ему все предложенное проделать завтра. Она сомневалась, что сегодня сумеет урвать хотя бы минутку. Генри расстроился, но не обиделся. Убедившись, что все в порядке, Эмма взялась за звонки. Первой звонила Лили. Эмма набрала ее, но было занято. Следом настала очередь Спенсера. – Да? – ответил он после трех гудков. – Вы звонили. – Звонил. Вы, я так понимаю, из больницы? Голос прокурора звучал свежо. То ли он выспался, то ли удачно притворялся. В любом случае, Эмма ему позавидовала. – Оттуда. Решила, что вам нужно знать. – Это правильно. Такие вещи затягивать не стоит. Так чего вы хотите, шериф Свон? Чтобы я разрешил вам навестить Голда и попросить его заглянуть в участок? – Вы проницательны. – Мне говорили. Но мой ответ прежний. Надо ли разъяснять? – Нет. Я просто надеялась… – Надежда – глупое чувство, шериф. Ориентируйтесь на здравый смысл. И держите меня в курсе событий. Всего доброго. Спенсер отключился, а Эмма еще какое-то время держала телефон в руке, словно не решаясь нажать кнопку. Прокурор был краток и обстоятелен. Да, Эмма надеялась. Попытка не пытка. Жаль, что не вышло. Третий звонок был от Дэвида, который лишний раз подтвердил, что камер на цокольном этаже отродясь не водилось и что никто не видел, как пациенты покидали больницу. Правда он тут же сказал, что черных выходов много, и камер на половине тоже нет. Эмма чертыхнулась и твердо решила – пусть даже уже было немного поздно – написать заявление в мэрию с просьбой установить в больнице камеры. Может быть, это поможет в будущем. Ох, мэрия… Со всеми этими проблемами Эмма совсем забыла о Регине. Досадуя, она взглянула на номер того, кто звонил ей последним. Надо же. Какое совпадение. Усмехаясь, Эмма нажала кнопку «Вызов» и, потирая глаза, принялась ждать. – Мисс Свон, – сказали ей чуть погодя. – Я уж подумала, что вы меня игнорируете. – Практически, – улыбнулась Эмма. – Прости. Была занята. Она посчитала, что Регина уже знает о случившемся, и оказалась права. – Полагаю, вы расскажете мне все в подробностях сегодня за ужином. Эмма кивнула. Затем, спохватившись, ответила: – Непременно. Во сколько мне за тобой заехать? – Я заказала столик на восемь. Думаю, в половине восьмого будет в самый раз. Столик? Эмма и подумать не смела, что все будет так серьезно. – А Генри? – уточнила она. – Он знает, что у нас сегодня встреча? Она хотела сказать «…знает, что мы встречаемся…», но в голове это прозвучало как-то неправильно. Эмма давно уже решила, что не будет ничего скрывать от Генри по мере возможности. После той их крупной ссоры она пересмотрела кое-какие свои взгляды и стала более откровенна с сыном. Ей казалось, что он оценил такой подход. – Все в порядке, мисс Свон. Генри останется с Робином и Роландом, ему некогда будет скучать. Ответ был дан не совсем на тот вопрос, который Эмма задавала, и он ее немного покоробил. Зачем было напоминать о Робине? Эмма о нем очень удачно забыла. – Замечательно, – сказала она вслух. – А теперь, если ты извинишь, мне надо возвращаться к работе. – Вы на что-то обиделись, мисс Свон? – в голос Регины заползла вкрадчивость. Эмма поджала губы. – До вечера, Регина. Дав отбой, Эмма тут же принялась себя ругать. Зачем, ну, зачем было показывать, что упоминание Робина так ее нервирует? В конце концов, на что она рассчитывала? Что Регина в этот вечер снова будет принадлежать ей? Нелепо. Во-первых, не будет, а во-вторых, Эмме совершенно этого не хочется. Да. Что было – то прошло. Никаких возвратов. Она встречается с Региной только потому, что ей нужно выяснить насчет кассеты и волка. Только поэтому. Именно так. Следующие несколько часов Эмма потратила на вернувшегося из больницы Дэвида. Он опросил всех, кого мог, и с сожалением заявил, что свидетелей не нашлось. Дело, конечно, все равно будет заведено, но, кроме Вэйла, показаний никто не даст. Все это было, конечно, негусто, и Эмма приуныла. Она катала по столу карандаш и размышляла, как скоро ей придется столкнуться с Джефферсоном. В том, что придется, она не сомневалась: они расстались не очень хорошо, а такие, как Джефферсон, редко забывают свои обиды. Страха не было. Эмма понимала, что такая встреча вряд ли принесет что-то хорошее, но бежать было некуда. Вернее, было, однако Эмма не собиралась убегать. Она почти ненавидела этот город и этих людей и… не могла их попросту бросить. Может быть, из чувства обостренной справедливости. Может быть, назло всем – и себе самой в первую очередь. Может быть… Да мало ли почему! Из больницы прислали факс с данными Френч. Очень скупо и малоинформативно. Страдала потерей памяти, в связи с чем только недавно удалось выяснить, что она дочь местного цветочника Мо Френча. Не буйная, но припадки случаются. Случались: теперь уж неизвестно, что там будет. Эмма пару раз перечитала короткие строки. И все же – кому и зачем потребовалась эта Белль? Или дело в Джефферсоне? Около трех перезвонила Лили. Ее было плохо слышно, поэтому разговор вышел короткий. Эмма кратко сообщила ей о произошедшем, поинтересовалась, не встречала ли Лили при выезде из Сторибрука странных людей, и попрощалась, пообещав написать, как пройдет встреча с Региной. Последнее заставило Эмму улыбнуться, едва кончился разговор. Лили могла говорить, что не ревнует, но все равно хотела знать подробности. Зачем? Меньше знаешь – крепче спишь. Около шести Эмма вышла из участка, оставив дела Дэвиду: нужно было заехать домой и переодеться. Конечно, особого смысла в этом не усматривалось, она все-таки шла не на свидание и с утра надевала чистое, но после посещения больницы ей казалось, что она вся пропахла медикаментами, а то и чем похуже. В любом случае, хотелось хотя бы принять душ. Возле «Жука» стоял Голд. Собственной персоной. И пристально наблюдал за тем, как Эмма приближалась. Это было… неожиданно. И неприятно. Такая встреча наверняка не приведет ни к чему хорошему. Невольно сжав ключи в ладони так, что они врезались в пальцы, Эмма, преодолев отчего-то накатившую панику, вскинула подбородок. Она, конечно, хотела бы встретиться с Голдом. Но не так. И не сейчас. На улице успело стемнеть, что не добавляло очарования происходящему. Голд казался демоном, поджидающим в ночи, и Эмма не рискнула бы подходить, если бы ей не нужно было добраться до машины. – Мисс Свон. В голосе – сплошное очарование. Жаль только, что улыбка пока не получается. – Мистер Голд. Эмма все же подошла, остановилась на расстоянии так, чтобы даже тростью Голд не сумел дотянуться до нее при желании. Быстро бросив взгляд по сторонам, убедилась, что на улице они одни: мало желающих всегда находилось прогуляться перед полицейским участком. Ладно, хотя бы камеры работают. Если что… – Вы хотели поговорить со мной, шериф? Я вас внимательно слушаю. Эмма сжалась. Откуда он знает? Пришлось сглотнуть, чтобы рот перестал быть таким отвратительно сухим. – Поговорить? Мне кажется, вы ошиблись, мистер Голд. Нам разве есть, о чем разговаривать? Они фальшиво улыбались друг другу, фальшиво исполняя светский разговор. Эмма чувствовала, что Голд напряжен, как пружина, что готов в любой момент развернуться и больно ударить. Пришлось привести себя в точно такую же готовность. Эмма очень сомневалась, что дело дойдет до драки, но все же… Кто рассказал ему? Спенсер, ведущий двойную игру? Сестра Азурия, прижатая к стене? У нее тоже какие-то связи с Голдом, помимо арендной платы? Черт возьми, как он умудрился сдать в аренду монастырь? Голд переступил с ноги на ногу. – Это вы мне скажите. Он источал сладость, как змея – яд. И Эмме очень хотелось просто развернуться и уйти. Но она так не сделала, конечно же. – Я скажу вам, что весьма рада была с вами повидаться, но мне уже пора. Эмма демонстративно позвенела ключами. Голд перевел на них взгляд, смотрел какое-то время, потом снова обратился к Эмме. Подступил ближе, и ей пришлось напрячь все свои мускулы, чтобы удержаться на месте. – А я скажу вам лишь одно, мисс Свон, – его голос понизился настолько, что оказался едва различим. – Не играйте со мной. Вы даже не представляете, во что может вылиться эта игра. Голд угрожал. Эмма отлично это понимала. И сожалела о том, что не взяла с собой диктофон. – О каких играх вы ведете речь, мистер Голд? Она смело посмотрела на него, невольно отметив морщинки вокруг глаз. Должно быть, когда-то давно он любил улыбаться. Почему же перестал? Голд склонился еще ниже, к самому уху Эммы, и прошептал почти интимно: – Вы знаете, о каких. Послушайте моего совета, мисс Свон. Не лезьте туда, куда вам попросту не влезть. Его дыхание коснулось кожи, обожгло ее. Эмма упорно стояла, почти не шевелясь, не выдавая своего страха. Впрочем, Голд, кажется, и так чувствовал его. Во всяком случае, отодвинувшись, он изогнул губы в холодной усмешке – такой же холодной, как и его взгляд. – Вы всегда были милой маленькой девочкой, мисс Свон. Продолжайте в том же духе. У вас это отлично получается. Эмма сглотнула. Угроза. Несомненно. И Спенсер будет продолжать утверждать, что Голда не за что притащить в участок? Скольким людям он еще угрожал вот так, мимоходом? Жаль, что происшествие с Руби отбило у горожан охоту откровенничать с Эммой. – Этот старый хрыч достает тебя, милашка? Никогда раньше Эмма не подумала бы, что будет рада слышать этот голос. Разумеется, она узнала его сразу – у нее была отличная память на голоса. Но все же обернулась. Киллиан Джонс собственной персоной стоял, расставив ноги, неподалеку от них с Голдом и широко улыбался. Слишком широко, чтобы улыбку можно было назвать настоящей. Но Эмме было все равно. Главное, что Джонс только что избавил ее от необходимости смотреть на Голда. – Мистер Джонс, – безэмоционально проговорил Голд, пристукнув тростью по асфальту. – Какой сюрприз. Вас уже выпустили из тюрьмы? Он явно был очень недоволен, Эмма чуяла это копчиком. И не могла не радоваться. Джонс вразвалочку подошел ближе, держа согнутой руку с протезом. Все тот же крюк, как отметила Эмма. Чем он ему так нравится? И разве можно вот так просто ходить по улицам с оружием? А ведь это явно оружие, он заточен, даже отсюда видно. – Меня выпустили, Голд, выпустили, – Джонс сплюнул прямо под ноги Голда. – Небось хочешь узнать, что там с моим должком тебе? Он оскалился. Голд поморщился. – Увольте, – он приподнял трость, едва ли не упирая кончик ее в грудь Джонса, показывая, каким должно оставаться расстояние между ними. – Я давно понял, что мне не ждать от вас ничего хорошего. Какое-то странное шипение послышалось в его голосе. Эмма тряхнула головой. – Вы меня, конечно, извините, но мне пора. Ей действительно было пора. В любое другое время она никуда бы не уехала, оставшись послушать и, быть может, что-то для себя почерпнуть: с Голдом никогда нельзя было быть уверенным в том, что он не скажет ничего важного. Однако Эмму ждала Регина, и, видимо, этот факт оказался существеннее. Эмма быстро обошла уставившихся друг на друга мужчин и села в машину, громко хлопнув дверцей. Только там она позволила себе перевести дух и отметить, что руки немного дрожат. В следующий момент дверца со стороны пассажира хлопнула не менее громко. – Куда едем, красавица? – осведомился Джонс, поигрывая бровями. Он развалился на сиденье. Эмма недоуменно уставилась на него. – Простите? Джонс вздохнул, качая головой. – Двигай, говорю, – сказал он без иронии. – А то крокодил тебе машину взглядом подожжет. – Почему крокодил? – удивилась Эмма, заводя мотор. Джонс хмыкнул. – А ты погляди, как смотрит. Даже не мигает. Перед тем, как пристегнуться, Эмма посмотрела на Голда. Он стоял абсолютно ровно и смотрел на Эмму в ответ. И действительно не мигал. Это было жутко. Так жутко, что Эмма рванула со стоянки с силой, из-за которой в салоне запахло горелым: подпалились покрышки. Какое-то время она молчала, выруливая на нужную улицу, потом кинула Джонсу: – Куда вас подвезти? – К себе, – не замедлил он с ответом. Эмма, не глядя, покачала головой. – Исключено. – Нет, – спокойно отозвался Джонс. – Он тебе угрожал. Я хочу убедиться, что ты доберешься до дома целой и невредимой. Эмма вздрогнула. Черт. Неужели?.. Нет. Голд бы не стал ее трогать. Ведь правда? Правда: обычно те, кто угрожает, не доходят до открытых действий. – Вы слышали наш разговор? – Да что его слышать? По одному твоему взгляду, лапочка, все понятно. Джонс протянул руку и похлопал Эмму по колену, которое та мгновенно отдернула. – Вот этого не надо, пожалуйста, – резко попросила она, наконец, посмотрев на своего случайного спутника. Тот вскинул руки, словно сдаваясь. – Ладно тебе, – он подмигнул. – Я соскучился. Это был долгий, очень долгий год. А чем все это время занималась ты? – Джонс улыбался широко и белозубо. И теперь уже – искренне. – Мы с вами не настолько близко знакомы, мистер Джонс, – напомнила Эмма и тут же получила в ответ: – Так давай познакомимся! Джонс, в общем-то, был вполне во вкусе Эммы. В той его части, которая была направлена на мужчин. Обаятельный, нахальный, добивающийся своего. Такой визуальный плохиш, в груди которого наверняка бьется доброе сердце. Но Эмма уже не смотрела на мужчин, как на объект сексуального интереса – а на Джонса сейчас она могла посмотреть только так и никак иначе. – Зачем вы вернулись? – спросила Эмма, меняя тему. Она почувствовала, что Джонс недоволен таким ходом, однако обошлось без возражений с его стороны. Что он забыл в Сторибруке? Только ли ее? И должно ли это ей льстить? – Хотел повидать тебя. Узнать, так ли сильно ты скучала по мне, как я по тебе. Он снова протянул руку, но в последний момент передумал и убрал ее. Эмма едва заметно кивнула. Правильно. Иначе пришлось бы высаживать его прямо здесь. Эмма думала, что после целого года ей будет неловко находиться рядом с Джонсом. Действительно, было неловко. Но не из-за прошедшего времени. И не из-за того, что он отсидел срок, пусть и странно маленький для того, что совершил. Нет, карты путало в основном то, что Джонс, казалось, твердо вознамерился приударить за Эммой. И его намеки были даже не намеками, а размышлениями по поводу будущего, которое в его голове уже явно сложилось. И не один раз. Вынужденная слушать то, что ей совершенно не нравилось, Эмма, как могла, поскорее добралась до дома и, затормозив, сказала: – Послушайте, мистер Джонс… – Киллиан, – тут же поправил он ее. – Киллиан, – согласилась Эмма, не подумав, что ее согласие называть его так может быть расценено совершенно определенным образом. – У меня много дел. И вы меня задерживаете. Джонс все же ухватил ее за руку и крепко сжал. – Я сейчас уйду, – пообещал он, когда Эмма попыталась вырваться. – Две секунды. Пообещай мне, что мы еще встретимся. Эмма покачала головой. – Послушайте… – Пообещай – и я уйду, – повторил Джонс, не отпускающий ее руку. Взгляд его был предельно настойчив. Эмма вздохнула. Ну что ты будешь делать? Надо ведь освободиться от него… – Хорошо. – Когда? – тут же спросил он. – Ну, знаете!.. – Эмма с силой вырвала руку из его хватки. – Я не знаю, зачем вы на самом деле приехали, но попрошу вас уйти. Прямо сейчас. Она хотела сказать, что иначе вызовет полицию, но она ведь сама была полицией. Пришлось прикусить язык. Джонс убрался. Не без умоляющего взгляда, который заставил Эмму поморщиться. Она еще какое-то время сидела в машине, следила, как Джонс уходит, а затем очень быстро побежала домой. И уже дома пришла к мысли, которая ей очень не понравилась. Джонс появился в городе тогда, когда было совершено убийство. Конечно, на первый взгляд, ему незачем убивать медсестру, но… Но в мире еще много секретов, которые Эмме пока не открылись. Хорошо бы, конечно, чтобы это подозрение дальше головы не пошло. Очень хорошо. Эмма все еще не боялась. Она отлично сознавала, что угроза окружает ее со всех сторон, однако страха попросту не было. Зато было раздражение от собственной беспомощности и досада на то, что никак не удается прижучить тех, кто этого заслуживает. Она подумает о Джонсе позже. Даже если он маньяк-убийца, он пока явно не планирует ее убивать. За остальных, конечно, не поручиться, но Эмма не может спасти всех. Кроме того, у нее уже есть планы на сегодня. И менять она их не станет. Быстрый душ, смена одежды, непослушные волосы, собранные в хвост – и последний взгляд в зеркало. Эмма осталась недовольна увиденным, хотя выглядела как обычно. Но время поджимало, что-то менять было не с руки, поэтому пришлось торопиться. К счастью, улицы Сторибрука, как и всегда, были почти пусты, так что от дома до мэрии Эмма добралась за десять минут. И взбежала по лестнице на второй этаж ровно к тому моменту, как Регина захлопнула дверь своего кабинета. – О, мисс Свон, – тепло поприветствовала она Эмму. – А я-то гадаю, уж не снаружи ли вы меня ждете. Регина улыбалась настолько искренне, что Эмма растерялась. Она вообще часто терялась с Региной, но раньше это всегда происходило от утрированной отстраненности и язвительности. Мало-помалу Эмма научилась пробиваться сквозь эти стены, и вот теперь – новые испытания. Поддернув ворот бадлона, Эмма сглотнула. – Привет. – Привет, – эхом отозвалась Регина. Кивнула и направилась к лестнице. Эмма, будто завороженная, пошла следом. Она по-прежнему была прекрасна. Темные глаза, аккуратная прическа, идеальный костюм. Совершенство. Эмма не могла это не признать, да и не хотела. Весь год она пыталась выкинуть Регину из головы, но та забралась обратно сразу, как представился шанс. И вытеснила собой все, что успело произойти. Отчасти Эмма была даже рада: ей не доставляло удовольствия постоянно размышлять о преступлениях, чужих смертях и мерзком Голде, пытающемся ее запугать. Пусть уже лучше Регина. Разумеется, за прошедший год они виделись не однажды. Хотя бы на улице. Вот только целый год Эмма не ходила никуда с Региной. Ей даже стало немного не по себе: снова начнутся сплетни. Ее в городе и без того не любят, а уж в компании с Региной… Регина не сказала ни слова, пока не села в машину и не пристегнулась. Только тогда она вздохнула и покачала головой. – Что-то никогда не меняется. Кажется, она имела в виду то, что Эмма все еще ездит на «Жуке». – Мы можем поехать на твоей машине, – торопливо предложила Эмма. – Она в ремонте. – Тогда вопрос решен. – Думаю, что да. Вперед, мисс Свон. Столик нас ждет. Столик действительно их ждал, как и официант, который подбежал сразу же, как они уселись. Эмма никогда раньше не была в этом ресторане – по правде сказать, она слышала, что открылся какой-то новый, но так и не дошла до того, чтобы проверить, – а потому разрешила Регине сделать заказ за нее. Та выбрала рыбу и белое вино для себя и стейк и красное вино для Эммы. Эмма, которая боялась, что Регина ограничится низкокалорийным салатом, перевела дух и улыбнулась. – Я очень рада тебя видеть, – сказала она искренне. – Это лучшее, что произошло со мной за сегодня. Она говорила абсолютную правду. В самом деле, выбирая между трупом медсестры, угрозами Голда, возвращением похотливого поклонника и женщиной, с которой у них всегда все было очень сложно, трудно выбрать что-то из трех первых пунктов. Даже если очень хочется. Регина, старательно раскладывающая на коленях салфетку, подняла голову и улыбнулась. Прядь волос упала ей на лицо, она неспешно завела ее за ухо. – Сказать по правде, я тоже немного скучала по вам, мисс Свон. Не могу отрицать, что у нас бывали и хорошие моменты. Регина снова улыбнулась, а Эмма смутилась. Серьезно? Регина не скупится на добрые слова? Не молчит угрюмо с каменным лицом? Отвечает даже тогда, когда ее не спрашивают? Видимо, Эмма выглядела так нелепо в своих спутавшихся мыслях, что Регина даже засмеялась. – Вижу, кое-что еще не изменилось, – она склонила голову набок. – Я по-прежнему могу лишить вас дара речи, мисс Свон. Эмма неуклюже улыбнулась. К счастью, официант, принесший два стакана воды, позволил ей взять небольшую паузу перед тем, как что-либо ответить. – Мне надо, чтобы ты кое-что посмотрела, – она достала свой телефон, на который давно была закачана оцифрованная версия видео с кассеты, и, включив нужную запись, протянула мобильник Регине. Та, удивившись, взяла его и принялась смотреть, пока Эмма внимательно наблюдала за ее лицом. Оно должно было измениться. Хоть как-нибудь. Глаза сощурятся. Или губы дрогнут. Или что-то еще. Смысла оттягивать разговор не было. Эмма пришла сюда не просто поужинать или увидеться с Региной. Ей важно было совсем другое. Во всяком случае, именно таким образом она себя убеждала. Регина вернула ей телефон, сохранив полнейшую невозмутимость. Отпила глоток воды, поставила стакан обратно на стол и только тогда сказала жадно слушающей Эмме: – Вижу, вы снова взялись за это дело. Даже голос ее был абсолютно нейтральным. Эмма, как ни старалась, не смогла уловить в нем хоть какую-нибудь неверную нотку. Что бы это могло значить? Регина знала, с чем Эмма придет к ней? И подготовилась? – Как видишь, – Эмма выключила телефон и убрала его в карман. – В участок прислали эту запись. Я подумала, ты можешь знать, кто это сделал. Регина вскинула красиво очерченные брови. – С чего бы мне это знать? Эмма пожала плечами. – Ты же всегда все знаешь, – она тоже отпила немного воды. – Вот, например, откуда ты узнала про сегодняшний труп? Разговор все равно скатился к тому, от чего Эмма так старательно хотела убежать. Регина снова пригладила салфетку на коленях, словно она была недостаточно разглажена. – Я же вам уже говорила когда-то: у меня свои источники. – Вот именно, – кивнула Эмма. – Может быть, твои источники знают что-нибудь и про мое видео? Регина покачала головой. Темный взгляд ее был устремлен на Эмму, и в нем не было привычной холодности. – Это монтаж, мисс Свон, совершенно очевидно. В нашем городе никогда не было волков. И уж тем более, - губы ее едва заметно искривились, - оборотней. Даже если бы я что-то знала, это бы вам не помогло. Эмма с досадой откинулась назад, выглядывая официанта: очень хотелось есть. – Там был волк, Регина, – упрямо сказала она. – И там была ты. Либо я спятила, либо меня загипнотизировали, либо ты чего-то не договариваешь. Черт возьми, она бы даже поверила в магию, скажи ей Регина об этом! Хоть какой-нибудь ответ! Любой, на фундаменте которого можно было бы распутать дело. Регина снова покачала головой и поджала губы. – Вам нужно оставить все это, Эмма, – сказала она, и Эмма вздрогнула, давно забыв, как звучит ее имя в устах этой невозможной женщины. – Ты второй человек за сегодня, кто говорит мне это, – отозвалась она с невольной улыбкой, которую не сумела удержать. – Надеюсь, это не угроза. Мне хватило одной. Регина нахмурилась и открыла рот, чтобы что-то спросить, но в этот момент рядом со столиком материализовался официант, принесший заказ. Пока он расставлял тарелки, Эмма смотрела на Регину и не могла отделаться от мысли, что это почти свидание. Ну и что, что они говорят о работе? Они всегда о ней говорят. Гораздо больше, чем необходимо. Словно боятся обмолвиться о чем-то другом. От таких мыслей Эмме захотелось встряхнуться. Какое свидание? У Регины есть Робин, а она сама встречается с Лили. И точка. Официант, наконец, ушел, и Эмма взялась за вилку и нож, думая, скажет ли Регина то, что собиралась сказать. – Кто был первым? Сказала. Эмма отправила в рот кусочек стейка и тщательно прожевала его прежде, чем ответить: – Голд. Подстерег меня у участка и начал нести всякое. Это было довольно неприятно, знаешь ли. Эмма хмыкнула, показывая, что ей абсолютно все равно, что там говорил Голд, а вот Регина ее веселья не разделила. – Эмма, я уже говорила тебе: он опасный человек, – в ее взгляде появилась отчетливая напряженность. – Пожалуйста, оставь все это. Тебя оправдали. Что еще нужно? Эмма удивленно хмыкнула. Регина так разволновалась, что перешла на «ты»? Вот это новость! – Да ладно, – неуверенно отозвалась она, в третий раз разрезая стейк в одном и том же месте. – Ничего страшного же не случилось. Джонс появился вовремя, если… – Господи боже! – всплеснула руками Регина. – А он-то что здесь забыл?! Мало того, что в городе толчется агент ФБР, так теперь и этот преступник вернулся! Эмма на мгновение замерла, потом засмеялась. – Ну, скажу я тебе, у тебя просто отличный осведомитель! Она покачала головой, с удовлетворением видя, как Регина морщится. Ай-яй-яй, проговорилась. Вряд ли она намеревалась завести разговор про Лили. – Что еще ты знаешь про меня, Регина? – поинтересовалась Эмма, не прекращая улыбаться. – И как долго ты следишь за мной? Регина усиленно жевала рыбу и не поднимала глаз. Но Эмма не хотела сдаваться. Она смотрела на нее так долго, что, в конце концов, видимо, где-то прожгла дыру. – Я волнуюсь за вас, мисс Свон, – нехотя проговорила Регина наконец. – Это может… показаться смешным, но я знаю людей в Сторибруке. И я знаю, как они относятся к вам. Мне бы не хотелось… Тут она схватила бокал с вином и поспешила сделать большой глоток. Эмма следила за ней и ощущала, как тает внутри огромный ледяной ком, который она носила с собой все это время. Регина думает о ней. Регина заботится о ней. Это не должно было влиять на их нынешние отношения, но влияло. Эмма откашлялась, когда поняла, что почему-то пересохло горло. – Ты и квартиру мне купила поэтому? Она сознательно сказала «купила», потому что уже не сомневалась: Регина сделала это на собственные деньги. Собственно, с этой мыслью Эмма уже успела свыкнуться, так что слух фраза "Регина купила мне квартиру" не резала. Все еще было немного неудобно, это да. Но терпимо. Регина поморщилась и отвела взгляд в сторону. – Давайте не будем об этом, мисс Свон, – она вздохнула. – Лучше расскажите мне подробнее о сегодняшнем дне. Эмма улыбнулась и выполнила ее просьбу. Регина слушала внимательно, не перебивая и не задавая вопросов, только потихоньку подъедала свою порцию. Когда Эмма выдохлась, оказалось, что ее тарелка еще полная, а вот Регина уже готова перейти к десерту. – Значит, перерезано горло, говорите? – Угу, – Эмма отпила немного воды. – Знакомый почерк? Регина покачала головой. – Откуда бы? В Сторибруке всегда было тихо. Никаких маньяков. Эмма усмехнулась. – Ах да, я и забыла совсем, что все это началось, когда я приехала. – Вы недалеки от истины, мисс Свон. Они помолчали какое-то время, видимо, Регина дала Эмме возможность хоть немного поесть. Стейк остыл и стал безвкусным, но Эмма отважно справилась с ним, зная, что дома есть захочется снова. Пока была Лили, она готовила, но… Вспомнив о Лили, Эмма помрачнела и потеряла аппетит, благо, со стейком было уже покончено. Сердито запив свои мысли вином, она вытерла губы салфеткой и спросила мрачно: – Как у вас дела с Робином? До прихода сюда она убеждала себя, что эту тему лучше не поднимать. Не та эта тема, после которой на душе будет радостно и светло. Но вопрос сам выскочил на язык, не сплевывать же его. Регина подняла взгляд и очень спокойно ответила: – Замечательно. А как у вас с мисс Пейдж? Один-один. Эмма, оценив отпор, приподняла свой наполовину опустошенный бокал и предложила тост: – За отношения! Регина улыбнулась ей одними уголками губ и отразила жест. – За отношения. Они выпили, не сводя друг с друга взгляда. Странный это был взгляд, Эмма уже потом поняла. Регина ее словно призывала к чему-то. Подталкивала. Одобряла будущие свершения. Но в голове у Эммы в тот момент была Лили, был Робин и была несчастная медсестра с Голдом наперевес. Она никак не отреагировала на неясный и несвоевременный намек. Тогда Регина вдруг наклонилась вперед, пристально всматриваясь в лицо Эммы. Она оказалась совсем рядом, Эмма от такого внимания чуть покраснела и подавила желание отодвинуться. – Что такое? – спросила она немного смущенно. – Я испачкалась? Она провела ладонью по щеке, надеясь смахнуть мифическую грязь. Регина еще какое-то время разглядывала ее, потом улыбнулась. – Не могу понять, какого цвета у вас глаза, мисс Свон. Эмма, ожидавшая чего угодно, но только не такого, открыла рот, не произнеся ни звука: просто не смогла выдавить его из себя. Регина, продолжая усмехаться, смотрела на нее. Очень пристально. – Думаю, серого, – наконец проговорила Эмма. – Но иногда они зеленеют. Совершенно произвольно. Она даже поднесла руку к лицу, словно хотела наощупь определить, действительно ли там столько серого, сколько ей кажется. – Видимо, как сейчас, – невозмутимо кивнула Регина. – Так странно, что я ни разу не задумывалась над этим. Она покачала головой, и Эмма поразилась. Зачем ей думать про цвет чужих глаз? Более того – про цвет глаз Эммы? Это было… неудобно. Неплохо, но неудобно. И Эмма снова поспешила сменить тему, воспользовавшись моментом: – Ты посылала Робина поговорить со мной? Регина приподняла бровь. – Простите? Эмма отпила глоток воды. Последний. Надо бы позвать официанта. – Ты ведь знаешь, что одно время он все время предлагал мне поужинать с вами? – уточнила она неловко. – Переговорить. Полагаю, о наших с тобой отношениях. Говорил, что ты переживаешь. Чем больше она рассказывала, тем более удивленным становилось лицо Регины. Под конец Эмма сконфуженно замолчала. Зря она вообще коснулась всего этого. У них есть, о чем поговорить. Очень много вариантов. Но Эмма, как ни старалась, не могла заставить себя думать о чем-то действительно важном. А ведь ей нужно было решить столько вопросов! И с произошедшим в больнице, и с видео, и с… – Я не просила его говорить с вами, – медленно ответила Регина, и Эмма тут же пообещала себе, что подумает обо всем постороннем завтра. Завтра тоже будет чудесный день. Как раз для раздумий. – Что ж тогда? – она пожала плечами. – Робин проявил инициативу? Регина поморщилась так, будто Эмма заставила ее съесть целый лимон. – Робин и инициатива… – начала она и тут же замолчала, осекшись. Эмма навострила уши. Что-то не так в сладком раю? – В любом случае, – более резко, чем начинала, продолжила Регина, – я ничего не знала о том, что он говорил с вами. Вероятно, он хотел сделать мне сюрприз. Она улыбнулась так, что Эмма ни за какие деньги мира не захотела бы оказаться на месте Робина, которому, очевидно, эта улыбка и предназначалась. – Ладно, – примирительно проговорила она. – Это все пустяки. Я просто удивилась тогда, подумала, почему бы тебе самой мне не позвонить. Но потом решила, что ты знаешь, что делаешь. Регина молчала и комкала салфетку. От ее молчания Эмме стало жарко. Надо же, кажется, она только что подставила Робина. Ей должно было быть неудобно от этой мысли, но было только хорошо. И так… торжествующе, что ли. В конце концов, Робин досаждал ей немало времени. Да и его мотивы теперь выглядели как-то странно. Эмма невольно пожала плечами, а вслух сказала: – Я не хочу ждать десерт. Может быть?.. – Да, – торопливо согласилась Регина. – Давайте пойдем. Она полезла в свою сумочку, но Эмма опередила ее и позвала официанта, попросив принести счет. – Я заплачу. – В следующий раз, – сказала Эмма быстрее, чем поняла, что именно собирается сказать. Бровь Регины взметнулась вверх. Она словно бы безмолвно спрашивала «А что, будет следующий раз?» В полном молчании они дождались официанта, и Эмма расплатилась, оставив немного на чай. Она не была слишком впечатлена обслуживанием, но так уж принято. Даже в таком захолустье, как Сторибрук. Продолжая молчать, от чего постепенно становилось весьма неуютно, женщины вышли из ресторана и направились к стоянке. Эмма досадовала на то, что умудрилась так испортить вечер. Но чего она ждала? В их отношениях с Региной всегда было так: сначала все хорошо, а потом неуловимо портится на ровном месте. Робин, конечно, не ровное место, но… Они уселись в машину, и, пока Регина пристегивалась, Эмма успела сказать: – Я бы хотела забрать завтра Генри, сводить его поесть мороженого или пиццы. На протяжении года они с пацаном виделись всего несколько раз. Эмма не общалась с Региной, а Генри не хотел у нее отпрашиваться, чтобы не нарываться: мальчишка был смышленым и сек ситуацию. Пару раз он все-таки превозмогал себя, тогда они проводили вечер в кино или на аттракционах, но обычно он предпочитал забрасывать Эмму смс-ками. Эмма скучала по сыну и не хотела, чтобы ее желания вновь вбили кол в наладившиеся было отношения Регины и Генри. Она могла и потерпеть. Регина выпрямилась и посмотрела на Эмму. – Может быть, – неопределенно отозвалась она. – А у вас разве нет дел со всем этим?.. Она не подобрала нужное слово, но Эмма и так ее поняла. – Есть, конечно. Но для Генри я выкрою время. Сердце ее радостно забилось. Эмма не ждала от этого вечера ничего особо хорошего и заранее жалела, что вообще позвонила Регине. Но вот уже прошло несколько часов, а они все еще мирно беседуют. Более того – даже Генри не вносит привычный разлад между ними. Разве не повод для радости? Еще какой! Дела делами, но что можно тут поделать? Медсестра уже мертва, Эшли ею должен был заняться. С Голдом никаких подвижек, разумеется, но стоит подумать, чтобы выставить наблюдение за его домом, может быть, что-то обнаружится. Видео… Черт, видео. – Регина, – неожиданно сказала Эмма, – неужели ты и впрямь не видела того волка? Она повернулась к Регине, ни на что особо не надеясь. Ей просто было никак не поверить в то, что волк возник лишь в ее голове. Слишком много необъяснимых фактов. Кому надо было так озадачиваться кассетой? Ведь это сложная работа! Что уж говорить про гипноз. Регина молчала, но глаза ее выглядели необычно. Эмма могла бы сказать, что молчание не доставляет Регине удовольствия, однако она не может сказать то, что хочет. – Регина? Та приоткрыла губы. Эмма подалась вперед, затаив дыхание. Неужели?.. Звонок мобильника заставил их отпрянуть друг от друга. От души прокляв Дэвида, заставившего Регину проглотить все то, что она могла сказать, Эмма рявкнула в трубку: – Что?! – Ты чего? – Дэвид, кажется, растерялся от такого приветствия. – Я помешал? Эмма на мгновение прикрыла глаза, велев себе успокоиться. – Нет, – буркнула она. – Чего тебе? Быстрее. – Люк передал, что заметил Джефферсона. Эмма моментально прекратила злиться и выпрямилась, невольно оглядываясь, словно ожидая, что псих появится прямо здесь и прямо сейчас. – Где? – В районе Миффлин-стрит. Кажется, Регина услышала, потому что когда Эмма повернулась к ней, то натолкнулась на встревоженный взгляд. – Я поняла. Проверю. – Я могу сам… – Я близко. Будем на связи. Эмма отключилась, и в ту же секунду Регина спросила: – Что там на Миффлин-стрит? – Возможно, что Джефферсон, – отрывисто бросила Эмма и завела машину. – Сейчас приедем, и я проверю. – Давай быстрее, – Регина поджала губы. Эмма быстро взглянула на нее. – Не переживай, там же Робин. Генри не один. Регина поджала губы сильнее. Эмма удивилась такой реакции, но выспрашивать не стала. Вот уже второй раз Регина явно продемонстрировала свое недовольство от совместной с Робином жизни. Надо ли поинтересоваться, все у них в порядке? Может, и надо было. Но Эмма не стала. Не ее дело. Они молчали всю дорогу, которая, к счастью, не заняла много времени. Краем глаза Эмма видела, что Регина сидит в телефоне и переписывается с кем-то. Наверное, с Генри. Ей так спокойнее. На Миффлин-стрит было темно и тихо. Кое-где светились окна в домах, но большинство горожан уже спали. Припарковавшись напротив знакомого дома, Эмма первой вышла из машины, держа наготове пистолет. От напряжения у нее волосы на затылке дыбом встали. Вокруг было очень тихо. Только провода над головой слегка звенели от редких порывов ветра. Уверенная, что Джефферсон может решиться на что угодно, Эмма не позволяла Регине выйти до того момента, как убедилась: если Джефферсон и крутится где-то рядом, то за пределами двадцати-тридцати метров. Конечно, если у него есть пистолет, то эти метры преградой не покажутся, но Эмма надеялась, что взять огнестрел ему неоткуда. В Сторибруке не было подпольных продавцов оружия. Тут даже на охоту ходили с какими-то дедовскими ружьями, срабатывающими через раз. Исключение составлял полицейский участок, в подвал которого пробраться было совсем непросто. – Чисто, – отрывисто сказала Эмма и открыла Регине дверцу. Регина вышла и, не оглядываясь, пошла к дому. Около калитки остановилась вдруг, в чем-то засомневавшись. Эмма ждала у машины, пока она зайдет в дом. – Ну, чего ты? – нетерпеливо поторопила она Регину. – Иди давай. Регина неуверенно переступила с ноги на ногу. – Вы не могли бы, мисс Свон… – начала она, не глядя на Эмму, и замолчала. Эмма приподняла брови. – Не могла бы я что? Регина сердито вздохнула. – Ничего. И отвернулась. Только тогда до Эммы дошло. Оставив машину незапертой, она бросилась следом за Региной, успевшей миновать калитку. – Подожди, – она подхватила ее под руку, вздрогнув от мысли о том, как давно не касалась ее. – Я провожу. – Спасибо, – в голосе Регины послышалось облегчение. Эмма хотела спросить, почему она не позвонила Робину и не попросила его выйти, но опять таки промолчала. Все еще не ее дело. Совершенно не ее. Хоть и радостно сознавать, что в вопросе спасения жизни Регина больше доверяет Эмме, чем своему бойфренду. В тишине они дошли до крыльца, и там, оказавшись в сплетении света от фонариков, висящих под навесом, Регина явно почувствовала себя смелее. Она забрала у Эммы свою руку, лишив ее теплого прикосновения, и повернулась, говоря: – Спасибо, мисс Свон. Эмма кивнула, не спеша уходить. Что-то держало ее тут. – Я была очень рада повидаться с тобой, Регина, – в голосе оказалось намного больше тепла, чем Эмма хотела бы показать. – Жаль, что вечер закончился так… Она повела плечом и, чуть помедлив, убрала пистолет в кобуру. С другой стороны, не позвони Дэвид и не скажи про Джефферсона, у Эммы не нашлось бы повода взять Регину под руку. Регина кивнула. Она стояла на верхней ступеньке, и не слишком яркий желтоватый свет золотил ее волосы. – А мне жаль, что я ничем не смогла вам помочь. Она проговорила это так искренне, что Эмма вдруг, ни на секунду не задумавшись, в два шага поднялась к ней, сама не зная, что собирается делать дальше. Они стояли так близко, что Регина, явно чего-то испугавшись, быстро положила ладонь на плечо Эммы, не позволяя ей приблизиться еще, хотя, фактически, некуда уже было. Эмма хотела наклониться, поцеловать ее, хотя бы в щеку, но Регина замотала головой, отстраняясь. Взгляд ее в момент стал настороженным. – Нет. – Почему? – в тот момент Эмма даже не вспомнила ни о Лили, ни о Робине, который был гораздо ближе и мог выглянуть в любую секунду. Все, что ее заботило, так это Регина, стоящая совсем рядом. Манящая Регина. Такая далекая и близкая одновременно. В висках застучало, ноги чуть задрожали. Регина продолжала касаться ее плеча, и это касание было интимнее всего, что только можно представить. – Почему? – упорно повторила Эмма. – Я целовала тебя, когда мы спали. И ты не была против. Она не понимала, что плохого в быстром поцелуе в щеку на прощание. А даже если и в губы… Они ведь не чужие друг другу. Это просто… поцелуй. Конечно. Просто. Регина криво усмехнулась, но глаза ее остались настороженными. – Мы больше не спим вместе, мисс Свон, – напомнила она очевидное. – Это будет лишним. Эмма тряхнула головой. – Прекрати называть меня «мисс Свон», – сердито попросила она, не сдвинувшись ни на дюйм. – Ты ведь помнишь мое имя. – Мисс Свон… Эмма прикусила язык. Ей хотелось сказать Регине, что раз они могут целоваться только тогда, когда спят, то почему бы им снова не начать это делать? Господи, какая идиотская мысль! И как только она сумела прийти в голову? Дверь за спиной Регины заскрипела, открываясь, и Регина быстро убрала руку с плеча Эммы, отступая назад. Вновь лишившись прикосновения, Эмма стиснула зубы и выпрямилась, глядя в немного удивленное лицо Робина, выглянувшего на крыльцо. – Эмма? – проговорил он, приподнимая брови. Затем увидел Регину и облегченно улыбнулся. – Милая, ты пригласила Эмму на ужин? Он приобнял напрягшуюся Регину за плечи и поцеловал ее в лоб. Эмма, не отрывающая взгляда от открывшейся картины, почувствовала отвращение. В основном – к себе. – Нет, – глухо сказала Регина. – Мисс Свон проводила меня домой, потому что из психбольницы сбежал опасный преступник. – Что? – всполошился Робин. – Когда? Возможно, он горел желанием помочь. Хотя бы советом. Но его помощь не требовалась. Ни в каком из ракурсов. Эмма покачала головой. – Все нормально, Робин, – сказала она угрюмо. – Ситуация под контролем. Значит, Регина ему не сообщила, когда писала в телефоне. Занятно. – Эмма, может быть, все-таки зайдешь? – не сдавался Робин. – Я приготовлю кофе. Или даже заночевать можно, чтобы не ехать ночью сквозь город. Возможно, он действительно волновался. Но его предложения выглядели… сомнительно. – Мне надо вернуться в участок, – лихо соврала Эмма, не в состоянии представить себе милый вечер в компании этих людей. Черт, Робин совсем сдурел? Он ведь прекрасно знает, в каких отношениях были его подружка и шериф! Зачем он пытается их столкнуть? Или он специально? Хочет посмотреть, что из этого выйдет? Какая мерзость. Эмма так и не поняла, как умудрилась за пару секунд настроить себя против Робина так, что захотелось его ударить. Разумеется, она сдержалась. Регина приподняла брови. Она точно знала, что Эмма врет, но останавливать ее не стала. Правильно. – Иди к мальчикам, – она чуть повернулась к Робину и погладила его по груди, обтянутой синей рубашкой. – Я дождусь, когда мисс Свон сядет в машину, и приду. Робин кивнул, пожелал Эмме счастливого пути и посоветовал быть осторожной. Затем ушел, и женщины снова остались наедине. – Ладно, – Эмма первая нарушила молчание. – Я и впрямь пойду. – Идите, – торопливо отозвалась Регина и снова замолчала. Эмма заметила, с какой силой она сжимает ручки сумочки, и бездумно повторила: – Ладно. Проклятье. Отвернувшись, она успела спуститься с крыльца и пройти несколько шагов прежде, чем услышала: – Эмма… Потребовалось две секунды и один вздох, чтобы вернуться обратно. И совсем ничего не потребовалось для того, чтобы схватить Регину, сжать в объятиях, притиснув к себе, и жадно поцеловать, сходу раскрывая языком губы, будто намереваясь взять ее прямо здесь и сейчас. Регина что-то простонала прямо Эмме в рот и обмякла, цепляясь дрожащими руками за воротник куртки. Она отвечала так пылко, так страстно, что Эмма совсем забыла о Робине и детях, ждущих Регину в доме. Поцелуй дурманил голову, подогревал кровь и отдавался резкой пульсацией между ног. В одно мгновение потерявшая весь свой настрой за год, Эмма теснее прижалась к Регине, а затем отпустила ее, уткнувшись лбом в щеку, тяжело дыша. Они обе это чувствуют. Обе хотят. Почему же все так… Не так. – Не надо, – попросила она едва слышно. – Если ты делаешь это просто так, для меня… не надо. Эмма знала, что ей будет больно. Не сейчас, дома. Но будет обязательно. Регина ничего не сказала. Она молчала и лишь осторожно гладила Эмму по волосам. Затем мягко оттолкнула ее, прошептав: – Иди. И Эмма пошла. С оглушительно стучащим в ушах сердцем, на подгибающихся ногах, не понимающая, что происходит и зачем происходит. Она не планировала ничего подобного. Но вышло так, как вышло. И что теперь со всем этим делать? Она не оборачивалась, не желая видеть, как Регина заходит в дом. Уходит от нее. К нему. И волей-неволей все равно прислушивалась из какого-то далекого чувства мазохизма. В момент, когда за спиной скрипнула дверь, на Эмму, почти добравшуюся до калитки, напрыгнула тень. Испуганный крик Регины слился с вскриком Эммы, ощутившей колкую и резкую боль в районе живота. Перед глазами все враз поплыло, чужие руки сдавили горло, перекрывая путь кислороду. Эмма всхлипнула, отчетливо чувствуя, как сдвигается взрезанная кожа на животе, затем, не тратя силы на то, чтобы скинуть с себя нападавшего, вытащила из кобуры пистолет: сделать это оказалось легче, чем думалось. Приставив его к боку того, кто был сзади, она, не мешкая, спустила курок. Выстрел прозвучал оглушительно, по раздавшемуся вою Эмма поняла, что попала. В тот же момент ее отпустили, позволив упасть на траву, и Эмма так и сделала, потому что все вокруг кружилось, а в ушах звенело. Воздух хлынул в легкие, Эмма едва не захлебнулась и перевернулась на спину, сквозь муть в глазах видя, как над ней пляшет орущий Джефферсон. Плясал Джефферсон недолго, свалился рядом, при желании Эмма дотянулась бы до него рукой. Но она такого желания не имела, а потому просто лежала и старательно дышала, думая, как сильно он ее поранил. Живот болел, но не смертельно, во всяком случае, Эмма даже не собиралась терять сознание. В ушах все еще стоял гул от выстрела, под ним угадывалось какое-то шевеление и слышались голоса. Один из них принадлежал Регине. Эмма не хотела, чтобы Регина видела ее такой, и сделала попытку встать, но кто-то тут же уложил ее на место. – Не двигайся! – взволнованный голос Робина пробился к Эмме сквозь все преграды. – Мы уже вызвали врача и позвонили Дэвиду! «Ну и молодцы, – хотелось сказать Эмме, – а теперь дайте мне уйти домой…» Разумеется, она никуда не ушла. Лежала себе на траве и смотрела в черное небо. Все время до приезда медиков кто-то был рядом с ней, и точно не Джефферсон. Впрочем, он, наверное, тоже, но вряд ли от него пахло духами Регины. Приехавший Вэйл позволил Эмме подняться, осмотрел ее, заявил, что рана неглубокая, задеты только мягкие ткани. Попытался увезти Эмму в больницу, но она воспротивилась, велела, чтобы зашил на месте. «Хозяин – барин», – хмыкнул Вэйл с каким-то садистским удовольствием, засунул Эмму в машину «скорой», вколол лошадиную дозу наркоза и быстренько заштопал. От наркоза Эмме стало совсем плохо, она, невзирая на попытки ее остановить и на ощутимое покалывание в животе, вылезла на свежий воздух, шатаясь, добрела до крыльца, села на ступеньку и свесила голову между колен. Тошнило. А без куртки, оставленной в машине, было еще и холодно. Перед глазами летали какие-то мотыльки или бабочки. Эмма пыталась их ловить, но ничего не получалось: то ли она была слишком медлительной, то ли они слишком быстрыми. Так или иначе, насекомые проскальзывали сквозь пальцы, улетали и возвращались, безмерно надоедая своим мельтешением. Эмма все ловила и ловила их, абсолютно бездумно, просто потому, что ей казалось: поймать их надо обязательно! – …да кто ж ей разрешает ходить, она сама ходит! – донеслось до Эммы раздраженное. Она старательно прислушалась. Регина. – …вот и смотрите, чтобы лежала! Вэйл. – …мы присмотрим, доктор, спасибо. Робин. – …эй, Эмма, как ты? Дэвид. Дэвид? Едва разлепив почему-то склеившиеся веки, Эмма вяло улыбнулась обеспокоенному мужчине, присевшему рядом с крыльцом на корточки. – Жить буду. Так, мелкая царапина. Что там Джефферсон? Эмма говорила очень медленно, потому что язык заплетался. – Мы забрали его. Вернее, забрали его медики, но наши парни поехали с ним. Надеются, что он сдохнет по дороге: ты попала ему в грудь. Дэвид сказал это так кровожадно, что Эмма усмехнулась. – Он сдохнет, а меня снова проклянут. – Подумаешь! – фыркнул Дэвид. - Проклятьем больше, проклятьем меньше. Эмма кивнула. Спать хотелось неимоверно. – А что вторая… эта… Френч? – Пока не нашли. Я думаю, уж не мертва ли она. Эмме было все равно. Вот прямо сейчас и прямо здесь ей было все равно. Она просто должна была озвучить то, что пришло в голову. – Ну и ладно, – пробормотала она. – Зато Джефф…ерсон никуда не делся. Дэвид осторожно коснулся ее руки, сочувственно сжал пальцы. Эмма поморщилась: чужие прикосновения отчего-то были неприятны. - Мне остаться? Или чем-то другим помочь? – Мистер Нолан, думаю, сегодня вы больше тут никого не поймаете. И никому не поможете. Эмма с трудом сфокусировала взгляд на подошедшей Регине, за плечом которой маячил Робин. – Регииииина, – протянула она, но та на нее даже не взглянула. Дэвид встал, отряхивая брюки. – Я отвезу ее домой. Голос его звучал неприязненно. Эмма закивала. – Она останется здесь. Эмма замотала головой. – Дома ей будет лучше. Эмма снова закивала. – Здесь она будет под присмотром. Казалось, они будут так перекидывать мяч до бесконечности. И самое плохое заключалось в том, что мячом была Эмма. Кивать и мотать головой уже не было сил, Эмма просто попыталась подать голос, чтобы напомнить о себе, потому что к ее мнению явно никто прислушиваться не хотел. Регина, Робин и Дэвид активно спорили, не обращая внимания на Эмму. Она посидела какое-то время, пытаясь разобрать, что они там говорят, но то ли из-за стресса, то ли из-за лекарств со слухом явно начались проблемы. Эмма вяло подумала, что завтра будет лучше, а пока ей действительно лучше отправиться домой, лечь в кровать, позвонить Лили… – Эмма! Голос Генри пробился над хаосом, зазвучал испуганной трелью. Эмма с трудом повернулась к сыну, уныло отмечая, как из-за его спины высовывается обезьянья мордашка Роланда. И в кого он такой? В маму? – Хей… Приветствие вышло хриплым, но Генри с ужасом смотрел на Эмму явно не из-за этого. Хмурясь, она попыталась подняться, и в тот же миг земля ушла из-под ног. Все еще под действием наркоза, Эмма, миновав растерявшегося Дэвида, смогла только послушно рухнуть в подставленные объятия Робина. А дальше стало совсем темно.