***
В прошлый вечер Лиаму удалось избежать разговора о том, что произошло в офисе Саймона. Они с Найлом легли в постель и долго лежали в обнимку в холодной постели и молчали. Пытаясь согреться и перебороть безотчётный страх, Найл прижимался к Лиаму, он был так трогателен в своей немой беззащитной тоске, что у Лиама просто не повернулся язык, заговорить первым и рассказать ему всё, тем самым расстроив его еще больше. Он не хотел прямо сейчас рассказывать, что же их ждёт в будущем, потому, что он чувствовал, что если он расскажет сейчас, то может лишиться даже этой последней ночи и последней возможности вот так прижимать Найла к себе. Поэтому он молчал, старался дышать ровно, и нежно гладил тело Найла. Невесомо скользя по плечам, бокам, спине, ягодицам Найла, Лиам старался запомнить ощущение кожи, мягких волосков, твёрдых мышц, напрягающихся под тонким слоем кожи. Постепенно разомлев под его ласками, Найл заснул. Напряженные мышцы расслабились и стали мягкими, складочка между бровей разгладилась, да и всё его лицо приобрело плавные, почти детские, очертания. Именно поэтому Лиам не мог заснуть, он включил ночник и наблюдал: Найл пытался это скрыть, но Лиам знал, что Найл плакал сегодня, его нос немного опух, и всё лицо слегка отекло, а припухшие губы, которые обычно имели твёрдый, чётко очерченный контур, стали ярко розовыми и приобрели более мягкие очертания. Его приоткрытый рот так и манил к себе. Лиаму хотелось поцеловать его, прикоснуться к этой чуть замаскированной отросшей щетиной ямочке на подбородке, но он не смел. Если он разбудит Найла, тот еще долго не уснёт, и, чего доброго, снова примется расспрашивать Лиама о том, что же на этот раз затевает Саймон. Он старался запомнить черты лица спящего Найла. Еле сдерживая стоны, он пытался запомнить форму и тепло тела Найла, запомнить это ощущение, когда ты держишь в своих объятиях Найла Хорана. Лиам ворочался и вздыхал, он всё думал, как же ему так рассказать всё Найлу, чтобы тот не принял это в штыки... И вообще, возможно ли сохранить их отношения не смотря на новый расклад. В конце концов, не выдержав, он тихонько выбрался из постели и пошел покурить на террасу. Зябко кутаясь в махровый халат, он пускал клубы дыма смешанного с паром в темноту осенней ночи. Ему казалось, что в этих клубах, мистически подсвеченных светом Луны, он видит их недавнее прошлое: то, как они вместе с Гарри пели "Я выживу" в Маниле, когда ушел Зейн, точно еще не зная, выживут ли они; то, как они с Луи кидали друг другу куклу на сцене в Хельсинки, наперебой твердя, что ребенок не настоящий; как они множество раз за последнее время шли на компромиссы, которые с каждым разом были всё меньше похожи на компромиссы, а всё больше на вынужденное подчинение насилию и злу; как они, собравшись у кого-нибудь в номере после концерта, строили планы мести Саймону; и, наконец, как они стояли на сцене вчетвером и обнимали друг друга на прощальном шоу своего последнего тура. Лиам невольно ухмыльнулся и даже издал короткий, лающий звук, похожий на сдавленный смешок, вспомнив, какое лицо было у Саймона, когда он обнаружил, что один из их планов, самый грандиозный, сработал. Да, Лиам запомнил то выражение бессильной ярости на лице Саймона, когда тот получал награду позавчера. Он запомнил этот взгляд. И, при всей своей дипломатичности, Лиам не смог отвести глаза и не смог сдержать торжество в своём взгляде! Наверное, именно за это ему теперь и придётся рассчитаться... Так же, как рассчитывается и Луи. Гарри и Найл, как считал Лиам, были в более выгодном положении, они были в какой-то степени застрахованы от мести Саймона, тем более, что они с Луи, как настоящие рыцари, всегда готовы были подставить себя под удар, чтобы отвести грозу от своих «принцесс». Можно долго спорить о том, какой температуры должно быть блюдо под названием "месть", но что поделать, если уже не было никаких сил ждать, когда оно хоть немного остынет, и они подали своё блюдо таким горячим, что даже сами обожгли себе руки… Лиам задумался, и не заметил, что сигарета уже обжигает пальцы, и только поднеся её ко рту и обжегши губы, он спохватился и выкинул её. Но сразу же прикурил новую. Ему было холодно, но он терпел, оставаясь на месте и предаваясь размышлениям о последних событиях своей жизни. Это была война. И они нанесли один из своих самых сокрушающих ударов, заявив, что ни один из них не собирается в дальнейшем продлевать контракт на звукозапись под эгидой SYCO и они приложили все усилия, чтобы концерн SONY узнал о том, что Саймон ведёт с ними двойную игру. Результатом стало то, что SONY изменили условия сотрудничества с компанией Саймона таким образом, что Саймон, фактически, лишился контроля над собственным детищем. Теперь семьдесят пять процентов акций компании SYCO принадлежало SONY и, более того, после раскрытия того факта, что Саймон последние несколько лет утаивал от родительского концерна часть прибыли и недоплачивал дивиденды, SONY провела тщательный аудит и пересчитала проценты по акциям за всё время их сотрудничества с SYCO. Так что, с учётом новых показателей, Саймон еще остался должен SONY, он они, благородно «реструктурировали» его долг и позволили ему выплачивать его остаток вплоть до 2021 года. Как говорится в одной русской поговорке "жадность фраера сгубила". И, как бы совершенно случайно, но Саймон был вынужден узнать все условия и подписать окончательный вариант нового соглашения с SONY утром в тот самый день, вечером которого парни «чествовали» его и вручали ему награду за его бесценный вклад в музыкальную индустрию. Как все заметили, Саймон был слегка не в себе и еле держал себя в руках от расстройства. Видеть его таким разбитым, хотя бы иногда, было истинным удовольствием. Лиам еще раз «пролаял», в конце чуть взвизгнув от восторга, как это делал обычно Ватсон. Ну и что, что ему теперь придётся поплатиться! Главное, что они это сделали, они смогли. Лиам злорадствовал. Еще один смешок, похожий на лай вырвался из его груди, когда он вспомнил, как Саймон ушел, оставив награду на столе. Этот «лай», эта бессонница и эти жестокие мысли по поводу Саймона натолкнули его на фантазию: он подумал, а что, если он сейчас превратится в оборотня?!.. Что, если вот так это всё и начинается, и он отныне будет бегать по ночам по своему огромному парку вместе с Ватсоном и выть на Луну. Кстати, его самого бы устроила такая перспектива, всё же лучше, чем зябнуть на балконе с сигаретой в руках. Но сейчас Ватсона поблизости не было – он попросил родителей на время забрать его к себе, так как Найл почему-то недолюбливал этого огромного собакоподобного телёнка. А ведь Ватсон был совершенно безобидной, хотя и очень шумной и непослушной собакой. Лиам еще раз усмехнулся и качнул головой, подумав о том, сколько еще уступок, жертв и компромиссов ему придётся претерпеть ради Найла… если конечно то, на что подписал его Саймон, не сделает все эти компромиссы бесполезными… Почувствовав, что уже совсем замерзает, и его начинает клонить в сон, Лиам решил вернуться в постель. На обратном пути он заскочил в туалет, почистил зубы, чтобы Найл не унюхал запах сигарет сквозь сон и не проснулся. Он не заметил, что когда он вернулся, Найл уже и так не спал: как только Лиам выбрался из постели, Найл тут же почувствовал себя неуютно и проснулся. Он слышал, как Лиам выходил курить, как шумит вода в ванной, как потом от него пахло зубной пастой - он всё понял. Когда Лиам вернулся в постель, он притворился спящим, не желая вновь затевать ночные беседы, не сулившие им ничего хорошего. Прежде, чем снова заснуть, он долго слушал, как сопит и ворочается Лиам, но под утро они оба, все же, забылись болезненно чутким поверхностным сном.***
Когда они проснулись на следующее утро, Найл решил ничего не расспрашивать, он объяснил это себе тем, что не хочет давить на Лиама, он просто подождёт, пока тот сам заговорит, но правда была в том, что он боялся услышать плохие новости. Лиам тоже решил, что раз уж представляется такая возможность, то он немного продлит эту видимость безмятежного счастья, хотя бы на следующие три-четыре дня. Да, он примерно рассчитал, что, умело лавируя и обходя стороной тему его встречи с Саймоном, они вполне могут продержаться еще три-четыре дня. Не бог весть, что, но всё же... Он решил постараться и сделать всё возможное, чтобы эти три дня стали счастливыми. И он лишь рассказал Найлу, не углубляясь в детали, что менеджмент, пользуясь его нетерпением и эйфорией, указал в документах, которые они подписывали при «разводе» с Софией, несколько весьма сомнительных пунктов. - Боже мой, какой же я лох! - корил себя Лиам, - теперь это обязывает меня продолжить сотрудничать с Саймоном и компанией еще как минимум в течение года, и участвовать в так называемом «перекрестном пиаре» с другими его клиентами. - Ну, и что?! Меня тоже попросили поучаствовать в некоторых предприятиях, - возразил Найл, - и я даже согласился. Что в этом такого уж страшного? - Ха! Найл, не знаю, как тебе это удаётся, но они тебе не навязывают такого, что могут навязать мне! - воскликнул Лиам. - Тебя они не обидят. Марк МакДоннел, Марк Джарвис, да и еще половина менеджерской штаб квартиры за тебя горой встанут, если только Саймон вдруг покусится! Ты у них в любимчиках! - воскликнул Лиам. - Или, может быть, потому, что я сам не даю себя в обиду, - возразил Найл, - ты же знаешь, что я подал в суд на Daily Mail за статью с клеветой про наркотики. Причем, мои адвокаты не забыли упомянуть, что эта статья вышла в свет вследствие халатности и недосмотра нашего любимого менеджмента. Окончательное рассмотрение дела против Daily Star в суде должно состояться в этом месяце, и мои адвокаты уверяют, что у меня есть все шансы выиграть его! Так что, знаешь… у меня есть способы держать Саймона на расстоянии от меня. - Н-да, Найл... Ты у нас просто… - Лиам замялся, - я даже не нахожу слов, как тебя назвать… Тефлоновый Найл? Так тебя зовут в народе? Но я бы назвал тебя "хитрая жопа", - засмеялся Лиам. Найл немного обиделся: - Завидовать, надо молча, - сказал он. – Я просто думаю головой, а, как раз не жопой! И я дал понять менеджменту, что если они будут требовать от меня то, что я считаю неприемлемым, я найду еще поводы посудиться с ними, и отсудить себе не только неприкосновенность в плане «пиар трюков», но и еще небольшой куш в компании Саймона, - Найл рассмеялся. - Ах ты, лепрекон хитрющий! - удивился Лиам. - Да... - задумчиво протянул Найл, - не то, чтобы мне нужны были их деньги, - сказал он, слегка нахмурившись, - или я стремился бы к обогащению, просто… Знаешь, Лиам, я бы сделал это из принципа. Мне хочется наказать Саймона… - Хм… - Лиам задумчиво покачал головой. - Ну, конечно, совсем не для обогащения, - с сомнением проговорил он. Но на самом деле он был рад, что они несколько отдалились от обсуждения деталей его соглашения с менеджментом. Он умолчал подробности своей ближайшей аферы, в которую его стремился втянуть Саймон. Он решил, что постепенно будет готовить Найла к тому, чтобы он их узнал. Однако, он не стал утаивать, и предупредил Найла, что они поторопились начать жить вместе, и, что, возможно, из-за сотрудничества с Саймоном им придётся это скрывать. Вот тут Найл напрягся, но Лиам пока еще не сказал конкретно, кого он будет помогать продвигать, и как именно. Когда Найл спросил его, кто это будет, Лиам соврал, что он пока еще и сам этого не знает. Они договорились, что во время предстоящего промо-тура постараются вести себя как обычно и пока не станут никому рассказывать о своих проблемах, как бы трудно им не было. После этого разговора Найл решил, что по окончании тура, он вернётся жить в свой старый дом и поэтому в тайне еще раз порадовался тому, что не продал его.***
А потом были еще несколько дней, когда они жили, как будто в каком-то переходном состоянии. Понимая, что долго так продолжаться не может, они всё же откладывали на потом попытки поговорить более откровенно. Уже догадываясь, что им рано или поздно придётся расстаться, они всё продляли эту агонию. Лиам не раз хотел поговорить с Найлом, но снова и снова трусливо прятал голову в песок и шёл на попятную, а Найл упрямо не хотел верить в очевидное и признавать, что что-то идёт не правильно. И от того, что Лиам знал, что их ждёт дальше, а Найл не знал, но чувствовал, эти дни стали чем-то сюрреалистичным, чем-то на грани реальности и фантазий, показывающим, как всё могло бы быть в идеале, если они были бы действительно свободны. Каждый взгляд, каждое прикосновение преломлялись через призму предчувствия разлуки, и причиняли какую-то щемящую боль. Это было для них каким-то извращенным удовольствием смешанным со страданием. Лиам чувствовал, что он, пожалуй, мог бы привыкнуть к такому, а Найл принимал это как неизбежность, впитывал всеми клетками тела, как будто знал, что у него нет другого способа избавиться от этого наваждения, как только пройти сквозь него и запомнить как следует, для того, чтобы никогда больше не возвращаться в эту точку, на этот этап своей жизни. Он уже чувствовал, что им осталось не долго, только не знал, когда и как всё закончится и упрямо не хотел верить собственной интуиции, стараясь любить Лиама более страстно, чем раньше. В течение этого периода они не подавали признаков жизни и почти не общались с внешним миром. Когда шестого ноября было выпущено видео на песню History, а они никак не отреагировали, Луи и Гарри решили, что парням не до того, и даже не стали им звонить, и они были правы: Найлу и Лиаму было некогда, они любили друг друга с тем отчаянием, как осуждённый на казнь ест свой последний обед.***
Восьмого декабря было выпушено несколько интервью, записанных ранее, объявлено о том, что группа будет выступать в Live Lounge и, наконец, было объявлено, что ребята выиграли премию Teen Awards на BBC Radio 1, но Найл и на это никак не отреагировал. Тогда Гарри уже не на шутку озаботился и попытался ему позвонить. Найл не взял рубку. Лишь через пару часов пришло сообщение с просьбой не волноваться и обещанием, что они завтра встретятся. Да и действительно, на завтра у них был намечен поход в студию, так что они, определённо, увидятся. А потом, ближе к вечеру, Найл твитнул: “we’re happy that ’end of the day’ is out today and the album is only 4 days away… Buzzin” , - но Гарри каким-то шестым чувством уловил, что в этом твите не было такой уж большой радости. К тому же, на это намекало слово "buzzin", с некоторых пор в их тесной компании это слово стало чем-то вроде пароля, секретного индикатора, показывающим, что всё на самом деле не так радостно, и говорящий лишь пытается изображать радость. Не зависимо от того, намеренно или подсознательно Найл использовал это слово, Гарри понял, что здесь что-то не так. Они увиделись на следующий день, но Гарри и Найлу некогда было поговорить с глазу на глаз, так как в студии царила суета, им нужно было записать еще несколько интервью для Sugarscape с обзором песен с их нового альбома и для некоторых других журналов, а так же не обойти вниманием фанатов, ожидающих их у здания студии. Подготовка к выходу альбома и промо-туру шла полным ходом.***
Десятого декабря они были у Джонатана Росса и играли в эту глупую игру, под названием "Never-have-ever" и им задавали какие-то глупые вопросы. На вопрос "являетесь ли вы членом High mile club?", т. е. был ли у вас секс в самолёте, Найл соврал, что нет. Он не мог сказать правду, это бы разрушило его имидж "девственника" и положительного парня, и дало бы повод фанатам строить догадки, с кем же именно у него был секс, при условии, что у него практически никогда не было "подружки". Найл ненавидел врать, у него была аллергия на враньё, даже если это и касалось вот таких игровых моментов и промо-акций. В этот день, как и всегда после такого, у него было ощущение, как будто где-то внутри у него завелась плесень и ему невольно хотелось всё это выплюнуть. Никто из ребят даже и не удивился, когда во время совместного обеда обнаружилось, что у Найла нет аппетита. После записи интервью двенадцатого ноября, где всем, в том числе и Найлу, пришлось снова немного солгать, следуя линии пиара, разработанного менеджментом, Найл всё же сбежал из дома Лиама к себе домой под предлогом, что ему нужно отоспаться и подготовиться к завтрашнему ответственному дню. Да, он всё еще не называл дом Лиама их общим домом, это был его дом, а у него был свой. Узнав о том, что Найл будет прозябать в одиночестве в эту ночь, Гарри заволновался и предложил составить ему компанию, но Найл отверг его предложение, тогда Гарри схитрил, он переговорил с их штатным фоторепортёром Кэлом, и попросил его, под предлогом обсуждения деталей будущей фотосессии напроситься на визит к Найлу. Уж от рабочего визита, как рассчитывал Гарри, Найл не посмеет отказаться. Как выяснилось позже, компания такого нейтрального человека, как Кэл, сумевшего удовлетворить страсть Найла к познанию чего-то нового, в тех областях, которые он пока еще не изучал, была совершено не лишней. Это помогло отвлечь его от грустных мыслей. В результате, на следующий день он выглядел менее напряженным, чем в предыдущие два дня. К тому же, он смог извлечь из общения с фотографом и практическую пользу: Кэл научил его правильно выбирать выгодный ракурс для сэлфи. Возможно, именно это потом позволит ему в последствии претендовать на титул короля снапчата. А Гарри тем временем запостил на твиттер Медведей фото RBB со значком "Похоже, что я летаю в эконом классе?!" на лацкане, стараясь дать понять фанатам, что далеко не всё в их ответах было правдой. "Да и, в конце концов, надо же понимать, что всё это игра." - подумал Гарри, втайне досадуя, что Найл воспринимает это намного серьёзнее, чем нужно. В последние дни он замечал, что Найл вообще воспринимает все слишком болезненно и слишком близко к сердцу. Главный день года, день выхода альбома, ознаменовался их встречей с Принцем Гарри и выступлением на ежегодном Royal Variety Performance. Альбом, как и ожидалось, был восторженно принят публикой и сразу же занял топовые позиции в чартах. Сделав небольшую передышку четырнадцатого, пятнадцатого ноября ребята выступили на Экстра-факторе, и на следующий же день отбыли на месяц в промо-тур. Все ночи перед отъездом Найл ночевал у себя дома, так как ему нужно было собрать вещи для предстоящей поездки в Америку.***
Найл и Лиам договорились, что постараются во время тура вести себя так, чтобы никто не заподозрил, что у них намечаются какие-то проблемы, но Гарри всё равно заметил, что что-то не так и решил про себя, что он должен не спускать глаз с этих двоих, и, особенно, он считал нужным опекать Найла. Как он заметил, Лиам ведёт себя тоже очень странно. Прочитав интервью Лиама на сайте Sugarscape, вышедшее в свет двенадцатого ноября, он напрягся: казалось бы ничего особенного, просто обзор песен с нового альбома, но даже Гарри стало не по себе от того, как часто и настойчиво Лиам упоминал Найла в своих ответах на вопросы журналистов. И ладно бы, это было предопределено стратегией пиара, но нет, всегда такой изворотливый Лиам тут не мог перебороть себя и не упоминать Найла. Даже пиар-тренинг, в котором Лиам всегда был на высоте, ему не помогал, и даже в отредактированном и подчищенном варианте интервью было видно, что Лиам не может справиться с какой-то, прямо скажем, нездоровой потребностью всё время говорить о Найле. Журналисты из Sugarscape всегда славились своим умением правильно сформулировать и вовремя задать нужный вопрос, и потом правильно интерпретировать ответ, так что в их обработке это звучало ужасающе откровенно. Гарри не раз задумывался о том, кто же из членов их команды является той "глубокой глоткой", которая поставляет информацию для размышлений в этот журнал. Гарри вспомнил тот эпизод, произошедший еще в 2013 году, когда его впервые посетило предчувствие, что Лиам принесёт много страданий Найлу. Это было прямо на концерте, когда они исполняли песню Last First Kiss, Гарри тогда обернулся на Луи и Найла, дурачащихся на сцене и пытающихся одновременно и рассмешить, и смутить Лиама. Накануне вечером они зависали в их номере в отеле и, после того как они немного выпили, Найл признался ему по секрету, что ему нравится Лиам. Гарри, под видом игры, устроил так, чтобы они поцеловались. И, к их с Луи удивлению, они увидели, что это понравилось не только Найлу, но и Лиаму. И позже в тот вечер эти двое зашли намного дальше простых невинных поцелуев, и Гарри был немного в шоке от осознания того, что и Лиам, оказался не таким уж убеждённым стопроцентным натуралом. Но потом, на сцене, при исполнении песни, его вдруг словно кольнуло что-то изнутри, и накрыло предчувствие того, что это всё очень обманчиво. Из бесед со старшими, более опытными, товарищами он знал, что когда один из партнёров бисексуал, отношения могут быть очень запутанными и даже опасными для второго партнёра, если он очень привязан. Но, когда он, еще в самом начале, попытался заикнуться о том, что Найлу, возможно, не стоит так уж сильно сближаться с Лиамом и рассчитывать на что-то серьёзное, тот ответил, что это очень печальная участь - замкнуться в своей спальне, как принцесса в замке, и хранить свою невинность, ожидая своего "Единственного", и что так даже повышается вероятность того, что кто-то разобьет твоё хрупкое не закалённое сердце раз и навсегда. Такой уж он и был, наш Найл: отчаянный, готовый рискнуть своим сердцем; и это немного пугало Гарри. "Как же он будет без меня во время хиатуса, в то время, когда я не смогу присматривать за ним?" - думал Гарри.***
Когда парни пошли на запись шоу к Элен, Гарри старался всё время держаться рядом с Найлом и всё думал, как же заставить того, поделиться с ним тем, что его гложет. Иногда Найл бывал таким закрытым и упрямым, когда дело касалось важных для него вопросов, что Гарри хотелось просто... Сделать что-то... нехарактерное для Гарри, чтобы заставить того раскрыться. Например, ему хотелось... ударить Найла! Или.. ну, например, связать его и не отпускать, пока тот не расколется. Но, как мы и сказали, Гарри не мог так поступить. А накурить Найла, что было более характерным для Гарри, он тоже не мог: опасаясь, что для доказательств в суде по делу против Дэйли Стар его могут попросить сдать анализы на наркотики, тот держался подальше даже от травы. Поэтому Гарри оставалось только тихо изводить себя тревогой и бросать хмурые взгляды то на Найла, то на Лиама. Впрочем, со стороны, тем, кто был не так наблюдателен и не так близок с Найлом, как Гарри и Луи, могло показаться, что между Лиамом и Найлом всё гладко, как никогда: Лиам постоянно старался сделать что-то хорошее для Найла, преданно заглядывал в глаза, и не отнимал от него своих рук большую часть времени. Но, вчера, когда Лиам и Найл были на радио у Райана Сикреста, а Гарри и Луи наблюдали за ними, отдыхая в отеле и смотря шоу через интернет, Луи не выдержал и передал Гарри "по секрету", то чем тоже "по секрету" поделился с ним Лиам. И тогда Гарри понял, насколько иллюзорна эта идиллия. Да, Лиам делился с радиослушателями подробностями о том, как они с Найлом ехали вместе в машине на это шоу и намекал на то, чем же таким они там занимались и почему теперь Найл пахнет его парфюмом; да, он мечтал вслух о том, что Найл будет подбирать имена его детям, и даже Райан с удовольствием поддерживал эту его игру. Но это было настолько фальшиво, что у Гарри всё переворачивалось внутри, когда он представлял себе реакцию Найла, когда тот узнает правду. Все дни их промо-тура, начиная с этого самого, в голове у Гарри происходила внутренняя борьба: с одной стороны, он не должен был выдавать секрет, и Лиам сам должен был всё рассказать Найлу, с другой стороны, он считал, что это не честно, что все они, кроме Найла, знают то, что должен был знать в первую очередь он. В конце концов, он решил для себя, что он просто должен быть рядом в тот момент, когда Лиам, наконец, решится рассказать всё Найлу. А значит, он должен быть рядом, практически всегда. В туре это легко, но решится ли Лиам рассказать Найлу во время тура или будет тянуть до Рождества, чтобы сделать ему этот сомнительный подарок?! Вот в чём вопрос... Гарри решил попросить Луи прозондировать почву и посоветовать Лиаму не тянуть и не продлять эту агонию. Когда они отдыхали и готовились к выступлению на шоу Джимми Киммела, Гарри позвал Найла прогуляться по "Алле Звезд" в Голливуде, рассчитывая что ему удастся вызвать его на откровенный разговор, и надеясь, что у Луи получится поговорить с Лиамом. В результате, Найл вдруг начал проявлять завидную активность в выборе лучшего ракурса для съёмки медведей рядом со звёздами различных знаменитостей. Гарри заметил, что общение в Кэлом точно не прошло для ирландца даром. Но вот усилия Гарри разговорить Найла были тщетны, ловко переводя разговор в другое русло или же попросту игнорируя его вопросы Найл всё время уворачивался от прямых ответов. - Я и не думал, что ты так хорошо пиар-тренирован, Найл! - наконец сдался Гарри. - О чём ты? - переспросил Найл. - Ну, все эти игноры моих вопросов и всё это лавирование... Я думал, что ты даже и врать то совсем не умеешь. - Я и не вру. Врать и не говорить о том, о чем тебе не хочется, это совершенно разные вещи, - объяснил Найл. - Да, но нам нужно поговорить об этом, Найлер, - настаивал Гарри. - О чём? О наших проблемах с Лиамом? - снизошел до того, чтобы назвать вещи своими именами Найл, - или, вернее сказать, наших перспективах? - Ну, да... - подтвердил Гарри, и замолчал, ожидая продолжения фразы от Найла. - Я понимаю, Гарри, что перспективы наши достаточно туманны, может быть, их даже и совсем нет, - с горечью в голосе сказал тот. - Но мы с Лиамом договорились пока, на время тура, оставить всё как есть, а решать, что дальше, будем потом, когда вернёмся домой. - Ох, - выдохнул Гарри. Он не знал, насколько в курсе ситуации Найл и боялся выдать лишнюю информацию. - Но ты не боишься, что потом будет поздно? Сейчас я с тобой, и могу посоветовать и поддержать, если тебе будет плохо, а потом... Вдруг я буду далеко и ты не сможешь прийти и поплакать мне в жилетку?! - Ха-ха-ха, - рассмеялся Найл, - не будет мне плохо! И ни в какую жилетку я плакать не собираюсь. - Да ты что?! - усомнился Гарри, - правда?! - уж он то знал Найла, может быть, даже лучше, чем сам Найл. - Ну, ладно, обещаю, что если мне станет слишком уж хреново, я позову тебя, идёт? - Идёт, - сказал Гарри. - А теперь, давай уже до конца тура больше не будем говорить об этом. Гарри внимательно посмотрел на Найла, на лице того застыло упрямое выражение, его губы были сжаты в тугую решительную линию, а глаза сверкали как два голубых топаза, слегка отливающих сталью где-то внутри, в самой глубине. "Ладно", - хотел сказать он, но только вздохнул и пожал плечами. Некоторое время они шли молча, задумавшись каждый о своём, но потом Гарри сказал: - Знай, ты можешь вернуться к этому разговору в любой момент, когда захочешь, не дожидаясь конца тура. - Ладно, - сказал Найл. На этом этапе Гарри понял, что он сделал всё, что мог сделать в данной ситуации, дальше была глухая стена, которой Найл ограждал свои чувства от всех, и даже от Гарри, которому пришлось, чуть ли не в буквальном смысле долбиться лбом в эту преграду. Дальше их мини-тур шел своим чередом, они ездили в Мексику, давали пресс-конференции. Как заметил Гарри, Найл, действительно держался молодцом. Более того, он несколько поменял свой имидж и выглядел прекрасно. Неизвестно, откуда у него возникла эта идея, но он начал носить очки, которые удивительно ему шли и придавали его внешнему виду какую-то изюминку, делая его похожим на молодого банкира, случайно попавшего на тусовку поп-звёзд. Удивительно, хотя окружающие думали, что Найлу чуждо актёрство, но он смог еще и держаться как представитель "золотой молодёжи" с ноткой чуть заметного превосходства во всем облике, что выглядело, на вкус Гарри, очень сексуально, как тончайший намёк на аромат сандалового дерева в коктейле парфюма. И, похоже, что так считал не только он один, многие представители так называемого "сильного пола" заметно слабели в коленках и начинали откровенно флиртовать с Найлом при подготовке и записи интервью. Гарри довольно посмеивался про себя, а Лиам заметно нервничал. Хотя, что ему было нервничать?! Ведь представительницы "слабого пола", проявляли сильное влечение к нему, видимо, по ошибке считая, что они могут быть ему интересны, что тоже смешило Гарри. В общем, Гарри было смешно... Особенно ему было смешно, когда на красной дорожке на AMA's их спросили, влюблялись ли они когда-нибудь в девушек, и все трое, как один, ответили, что нет, они никогда не влюблялись в девочек, а Лиам очень "дипломатично" заявил, что "девочки - вонючки". Конечно, отметил про себя Гарри, Лиам не стал отрицать, что он влюблялся в этих, так называемых "вонючек". Что ж... любовь зла, Гарри снова улыбнулся про себя.***
- Наверно, я всё же в тебя влюблюсь, - игриво заявил Гарри, окинув взглядом фигуру Найла, когда они переодевались перед выступлением за кулисами AMAs. Чёрная полупрозрачная рубашка соблазнительно просвечивала, под узорчатой тканью эротично вырисовывались контуры тела Найла. - Я неплохо выгляжу? - переспросил Найл с довольным видом. - Лучше, чем неплохо! - Гарри подошёл и обнял Найла за талию, прижимая к себе, - а как выгляжу я? - он заглянул Найлу в глаза, улыбаясь в ожидании ответа. - Я, конечно, ценю твоё внимание, Гарри, - сказал Найл, поправляя желтый цветок на шее Гарри, удерживающий воротник его чёрной рубашки, и выглядишь ты как прекраснейшая из принцесс, и, особенно, я очень рад, что ты снял этот сшитый из шторок костюм, - подколол Найл, намекая на тот костюм, в котором Гарри сегодня шел по красной дорожке. - Эй! Это, между прочим, ГУЧЧИ! - возмущенно воскликнул Гарри, но вместо того, чтобы выпустить Найла из объятий, он прижал его к себе еще сильнее. - Ну, ну! Давай только не будем так горячиться, - с улыбкой произнёс Найл. - И отпусти меня, а то помнёшь мне рубашку. - Да, я могу помять тебе еще и брюки! Хочешь?! - сказал Гарри, обхватывая и сжимая ягодицу Найла. - Эй, эй, полегче! - это был голос вошедшего в гримёрку Лиама, - не твоё, не лапай! Найл и Гарри усмехнулись, всё еще стоя в обнимку: - Да мы так только... немного поцеловались, - сказал Найл, подмигнув Гарри, - желая подразнить Лиама. - Да, давай еще раз, напоследок, - сказал Гарри и потянулся губами к Найлу. Что интересно, Найл не отстранился, Лиам с удивлением наблюдал, как со словами, - "только потихоньку", - он подставил свои губы Гарри, и Гарри поцеловал их. Лиам не знал, как реагировать, он выпучил глаза и пожал плечами. - Луи! - крикнул он, надеясь, что тот сможет внести ясность в ситуацию, - иди сюда! Но к приходу Луи, парочка уже разошлась на приличное расстояние друг от друга, однако, всё еще посмеиваясь. - Что случилось? - спросил Луи, - почему Лиам звал на помощь? - Да ничего, мы просто немного разыграли его, - пояснил Гарри улыбаясь.***
Гарри нравилось, что он смог таким необычным способом развеселить Найла, но потом, через пару дней, когда они снимали интервью c Джо-джо Райтом для радио KIISFM это им аукнулось. Так как после заявления Джо-джо о том, что кто-то из поклонников мужского пола передал Найлу подарок, Лиам наговорил что-то весьма пассивно-агрессивное о том, что у Найла вообще полно, даже слишком много, поклонников среди мужчин. Найл не остался в долгу и заявил, что ему очень приятно знать, что он нравится мужчинам, и Гарри буквально чувствовал, как у Лиама встала дыбом вся шерсть на спине. Ну, или встала бы, если бы была... В этот момент Гарри неожиданно почувствовал себя зажатым между жерновов этой войны. В этот день им пришлось давать еще несколько интервью, но самым запоминающимся было то, в котором их спрашивали о том, что же они хотят в качестве подарка на Рождество. Луи заявил, что он хочет халат, специально утрируя, Гарри поддержал его, сказав, что мечтает о шлёпанцах, Лиам пожаловался, что он всё еще мечтает о йо-йо, но всё еще не имеет его, несмотря на слухи. Однако, зря он так сказал! Найл, которого всё это интервью обнимал Лиам, тут же заявил ему, -"чем я тебе не йо-йо"... И Лиам понял намёк... Отвечая на вопрос, он сказал, что он хочет чего-нибудь особенного на Рождество, и что он смеет на это надеяться... При этом он прижал Найла к себе ещё крепче, нервно теребя его рубашку и даже забираясь пальцами ему под рукав. То ли он забылся, то ли просто хотел показать, что Найл принадлежит ему. Найл, похоже, был утомлён и этими интервью, и проявлением собственнического отношения со стороны Лиама. Он постарался отодвинуться от него и, пожалуй, впервые за время промо-тура лицо ирландца выдало его истинные чувства. Когда его спросили, что он хочет на Рождество, он заявил, что ему не хочется никаких подарков, и он просто хотел бы поехать домой в Малингар, провести время с семьёй и пойти в местный паб со старыми друзьями. И он был единственный, кто не солгал, он действительно очень хотел домой, подальше от всего этого. Потом же, после интервью, Найл сорвался и устроил Лиаму настоящую истерику, обвиняя его в том, что это именно его он считает "йо-йо", игрушкой, которую можно то бросать, то снова подбирать. Гарри понимал его, он тоже устал. В этот день позже, он запостил на твиттер Медведей картинку со стоп-кадром видео на песню Дайвины "Walk like a man", в ней говорилось о том, как трудно жить в мире лжи, и как тяжело притворяться и прикидываться тем, кем ты не являешься, и как трудно терпеть, зная, что даже близкие люди лгут тебе.***
Их промо-тур был почти уже закончен и оставалось всего несколько мероприятий в его рамках. Они уже отсняли и выпустили рекламу Honda Civic, в которой, надо сказать, Найл снова отличился. - Найл, ты так, того и гляди, станешь интернациональным секс символом! - заявил Гарри, рассматривая кадры, где Найл появляется из тумана голым по пояс. - Что с тобой стало?! Где тот робкий невинный мальчик?! Откуда взялся этот сексуальный монстр?! - Ага, его подменили инопланетяне, - предположил Луи. - Иногда я, и правда, задаюсь вопросом, с кем у Найла роман, - сказал Лиам, - со мной или с тобой, Гарри? - и в его тоне опять, в который раз, проскользнули нотки недовольства и агрессии. - Ха! Роман... - сказал Найл. Его не устраивала такая формулировка. - Ну, если он и правда секси, почему я не имею право заметить это?! Найл не является твоей собственностью, - добавил Гарри, - не забывай об этом, Лиам. На этот раз даже у Гарри не хватило самообладания промолчать. В конце концов, какое право имел Лиам так относиться к Найлу?! Особенно сейчас, в этой ситуации. В тот период, когда он готовился его предать и это знал сам Лиам, знал Луи, и знал Гарри, хотя, предполагалось, что он не должен был знать, так же, как и сам Найл. - Хэй, хэй! Гарри, посмотри, что я сделал, - проговорил Луи подчёркнуто жизнерадостно, чтобы отвлечь парней от этого разговора, зашедшего не в то русло. В этот день они как раз были в Далласе, и ожидали своего выхода на сцену Jingle Ball, поэтому Луи вошел в профиль Медведей на твиттере и изменил местоположение на Даллас, а так же поменял фото профиля на портрет Дайвины. Гарри улыбнулся и покачал головой. Через некоторое время он вошел на твиттер и запостил твит: "I have this some of the time", что было строчкой из песни Hozier "Cherry Wine" и прямо перед этой строчкой в песне стояла строчка "And it’s worth it, it’s divine". Таким образом он ответил Луи на его действия и связал себя с Медведями. Так они развлекались, загадывая загадки фанатам. Но, видимо, эта история уже вышла за рамки просто развлечения, потому, что на следующий день на и Triple Ho Show в Сан-Хосе, журналисты местного радио, которые вообще славились своей манией совать свой длинный нос куда не нужно, задали им вопрос о том, кто же из них несёт ответственность за медведей, и Найл от неожиданности чуть не свернул себе шею, крутя головой и глядя то на Луи, то на Гарри. Луи не нашел, что ответить, и даже у Лиама слегка отвисла челюсть. Как ни странно, но в этот раз не Лиам, а Гарри был тем, кто смягчил неудобство, начав расплывчато объяснять что это, наверно, речь идёт о том медведе, которого кто-то подбросил им на сцену, и, и... возможно, кто-то из членов команды играется с ним... После этого их менеджмент быстро подсуетился и сваял интервью с их барабанщиком, Джошем Дивайном, в котором тот тоже подтвердил, что Медведями занимается "кто-то из толпы", возможно, их звукорежиссёр. Статья вышла буквально на следующий день. Причем, никто не надеялся на то, что в неё поверят. Не важно! Было бы сказано, была бы дана "официальная версия", которая отрицала бы связь парней с медведями и принижала их значимость. В этот день ребята снимали карпул караоке с Джеймсом Корденом. Было весело, к тому же радовало то, что они уже в двух шагах от отправления домой. Все четверо испытывали при этом смешанные чувства: с одной стороны, всегда хорошо вернуться домой после тура; с другой стороны, им предстояли там еще пара самых последних выступлений, а после - пугающая неизвестность.