– Сигаретки не найдётся, amigo?
– Ишш, выискался! Амиго! Словей напридумывали. Ну садись, коль не шутишь. Покуришь с Михалычем.
Незнакомец с желтоватым лицом – татарва, что ли? – скинул капюшон и уселся на скамейку. Андрон Михалыч, шестидесятисемилетний бодрый мужичок в ушанке, запалил махорку и протянул гостю. В Дивеево по понятной причине съезжались паломники со всей страны. Бывали и заграничные туристы. Первый снег почти оборвал поток экскурсий, и было странно видеть в нижегородском селе человека с нездешним лицом и фразочками. Ещё и лысина – точно не натуральная, выбритая. Ужель латынянин пришёл в обитель Святого Серафима? Нюх на иностранцев у Андрона был набит, но спрашивать происхождение (может, «дитя олимпиады», едрить его растуды!) стало просто лень.
– А я Фома, – инквизитор протянул мозолистую ладонь.
«Не белоручка, однако. И крест набит наш, русский. Однако!»
На неделе выдалась оттепель. В надвигающихся сумерках блистало от влаги золото Спасо-Преображенского собора. Красиво, но по селу – грязища одна. – Оченно приятно, Фома. Никак на богомолье прибыл?
Сапоги у путника, похоже, промокли насквозь, но тот не подавал вида.
– Да, вроде того.
– Немногословный ты. Может, первача для сугрева? А ты деду Андрону дров поможешь нарубить.
– Нет, прости, Андрон. Спешу.
После чуда на кладбище Торквемада знал, куда ему идти. Когда ряженые сатанисты сбежали прочь, на земле, где стояла в окружении ангелов девчушка с косичками, осталась лежать иконка Преподобного Серафима Саровского. Снег вокруг неё растаял в диаметре сантиметров десяти, до самой почвы. Старинная, выцветшая, тёплых бронзовых тонов. Образок был испачкан чем-то вроде чернил. Неформалы хотели поглумиться. Но выронили, когда ретировались. И всё равно – это знак. Инквизитор в одежде бродяги вернулся в обитель, под строгим надзором игумена использовал спирт, чтобы оттереть зловредную краску. Иконка сияла почти как новенькая. С этим нехитрым грузом, сухой лапшой и термосом кипятка, бывший лидер Apologs и направился в Нижегородскую область. Частично на перекладных, но преимущественно пешком. Считая ночёвки, путь забрал у него более пяти дней.
– Ох, ты ж! Разъе-ездились!
Дед Андрон недовольно скорчился. Часть брызг от дорогой «газельки» с маячком грузового такси попали на него и Фому.
– Тоже на молебен? – осведомился гость.
– А то. Ишь, буржуи, не жалеют и извозчика заказать! Грешать усё, лихоимничають… Девок портят, а быват, и друг друга, ых! А потом – к ста-арцам, видите ли, на исповедь. К святыням великим! Марать образа святые губёшками в чёрной икре!
– Не сердись так, amigo. Каждый может к Богу прийти.
Высосанный до остатка обмылок «беломорины» полетел в клокочущую по инерции лужу.
– Дык, едрить-колотить! Приходили б! Нет же! Сперва – ба-атюшка, замоли грехи-и мои! Как козлы блеють, слёзы выжимають! А потом – всё по новой…
Фома только вздохнул.
– Токмо одна старица из обители всех исцеляеть духоуно. Да дряхлая уж соусем, скоро на Небеса ей… Ох, Фома, чует серцце Андрона, не к добру эта оттепель.
– Не надо притворной слабости. Ты – мужик сильный, уверен.
– Иш, амига, красиво стелешь! Ну паси-иба… – озадаченно протянул Михалыч после хлопка заветренной жёлтой ладони по закованной в ватник спине.
Чёрная «Газель», тем временем, остановилась у КПП монастыря. Томаса занимало, что в
этой эпохе обители не стоят духовными цитаделями на страже
мiра, а сами нуждаются в светской охране. Из кабины вышел водитель в кожанке и кепке, образчик слегка разбогатевшего жителя провинции. Из правой двери – девица лет двадцати с небольшим. Простецкая, рыжая, не звезда подиумов, но с ладной фигурой и благообразным личиком. Кузов вмещал в себя и третьего. Богатей, едущий в повозке, аки груз? Томас такого не встречал. Мужчина был черноволос, коротко стрижен, не особенно высок, широкоплеч. Одет в рубашку и брюки, не вызывающие мыслей о крайнем достатке. Водитель помог девице извлечь из багажника кресло с колёсами. Такое использовали те, кому и трость не помогала от слабых ног. Теперь понятно, зачем приехал. Исцеления просить. Рыжая повезла своего спутника к пропускному пункту. Жена? Любовница? Сестра? Дочь? Как бы то ни было, через минуту они вошли внутрь. Их примеру последовал и Фома, перед тем снова набросив на голову капюшон.
– Эй, стой! Милостыню не даём, бомжей не привечаем!
Навстречу Томасу вышел охранник – внушительный детина в синем камуфляже.
– Да не бомж я. Паломник. Фомой зовут. Документы, правда, потерял – по всей стране шатаюсь. Можете обыскать, оружия нет.
Инквизитор кое-что скрыл – сигнальный пистолет с одним зарядом мирно расположился в пришитом на последней ночёвке кармане подштанников. Оставалось надеяться, что стражник XXI века не будет слишком ретив в вопросах обыска.
– Просто вот – паломник? Знаем мы вас! Сперва паломник – а потом из ящика пожертвования пропадают!
– Не просто, – сощурился Том, – по делу.
– К Канавке? Или исповедаться? Имя! Не молчи!
– Можно с кем-нибудь из отцов поговорить?
– Экий ты, Фома. Отцов ему. А-а… вон. Гена! Гена! Сюда иди!
Через прутья забора Томас увидел поджарого мужичка в рясе, с узкой рыжей бородой до живота. Тот нёс ведро воды, но после окрика верзилы остановился.
– Чего тебе, Сашок?
– Да вот, пришёл… Фома какой-то. Говорит, паломник. К кому и чего – сам не знает. Может, ты его просветишь, дьякон?
– Ну, здравствуй, Фома. Давай, отойдём.
– Не верите в чудо, да? – инквизитор понурил голову.
– Почему ж не верю? Я, как диакон, обязан веровать. Даже ежели мысли скептичные в голову лезут.
Улыбка у рыжебородого была открытая, дружелюбная. Дьякон умел тараторить быстро, но внятно, не повышая голоса. Они стояли у воды, в двух шагах от узловатых, как пальцы покойника, камышей, за которыми начиналась едва схватившая воду ледяная корка.
– Поразил ты меня, Фома, – шепнул отец Геннадий, – как из прошлых времён каликой пришёл. Речи твои чистые, хоть и невразумительные. К нам обычно богатые да знатные едут. Мода такая в России. Если не знаешь, ты вроде не местный-то. Извини-извини, обижать не хотел. Эллин, али иудей, во Спасе всё едино.
– А если в самом селе, падре Геннадий? Может, есть у кого девочка. С двумя косичками, в синем платьице ходит.
– Да понял я, что в синем и с косами, а не с рогами в зелёных штанах, можешь не повторять. Может, есть. Может, нема. Дивеево – село солидное, за шесть тыщ нас тут. Но в самой обители – нет, не видел. Крестом тебе клясться, что ли, ну?
Повисло неловкое молчание. Дьякон всё обдумывал странное обращение – «падре». Не католик ведь, нет, вон, на запястье наколка. Даже если сидел (а много в России-матушке тех, кто избежал чаши сей? То-то же!), но не папский легат же искать сиротку в Дивеево прибыл. Из раздумий его вырвал крик.
– ГЕ-Е-Е-ЕНА! ОТЧЕ! БЕДА-А-А!!!
Томас понял, что это его шанс. Когда дьякон уковылял к блокпосту, где надрывался амбал Сашок, инквизитор предпринял обходной манёвр. Через заледенелые кусты рванул к ограде. Хорошо хоть, крепостных стен здесь не было исторически. Обычный металлический забор-сетка. Сквозь решётку Том видел четырёхэтажную звонницу, белые храмы с плавной византийской апсидой, приземистые жёлтые корпуса. А ещё – как шевелится, подобно растревоженному муравейнику, монастырское население. С десяток монахинь выбежало на улицу, а в помощь им мужики – охрана и рабочие. Разобрать их крики Томас пока не мог. Разбежался, собрал силы в кулак – и перемахнул через ограду, плюхнувшись в мокрый снег. Огляделся. Нет, на него внимания никто не обращал. В Серафимовом монастыре нарастала
паника.
– М-м-м, ммм! Пссст!
– Тихо, chica. Успокойся. Тогда отпущу.
Рыжая девица была поймана Томасом во время бегства от приземистого здания. Она пыталась укрыться за краснокирпичным строением, но это место к вящей неудаче и занял инквизитор. Лишний шум в такой ситуации не был нужен абсолютно.
– Что, согласна не кричать?
Маше ничего не оставалось делать, кроме как кивнуть. Когда прокуренная ладонь отпустила рот, а вторая рука незнакомца – плечи, девушка бессильно грохнулась на снег.
– Я… только посмотреть хотела… Что такого-то? Заче-ем?!
На глазах рыжей выступили слёзы.
– Да мне неважно, что ты хотела. Не шуми.
«Слишком спокойный для бандита или местного охранника» – отметила Мария, чуть придя в себя. «Только чикой обзывается, прям как хлыщи городские со своими ужимками!»
– Мы с Арт… мы с отцом на богомолье приехали, а его, смотрите! Смотрите!
Посреди площади двое крепких мужиков – один в рабочей фуфайке, второй в защитной форме, держали того самого богача. На его рубашке разлилась вишнёво-чёрным овалом свежая кровь. «Бац!» – теперь удар в живот. От охранника Сашки. Рыжая сдавленно заскулила.
– Он не мог… не мог… ыыыы…
–
Что не мог?
– Убил! Паскуда! Дьявол! Проклят будь! Тьфу!
Полная монахиня пенсионного возраста не сдержалась и смачно зарядила слюной в лицо пленнику. Ещё две, молоденькие, оттаскивали бравого Александра за ручищи.
– Задушил! Выродок! Прости, Господи… слов нет!
– Твари городские, ни сердца, ни души, – причитала сгорбленная схимница, горячо крестя себя и толпу.
«Прав был Андрон. El hombre rico из большого города какую-то жуть учинил. Не получил чудотворение и взбесился? Застрелил кого из матушек или отцов? О, времена…»
– Помогите же ему, ну! Вы следили за мной!!! Тоже видели, что не виноват!!!
– Хватит орать. Не следил. И почему я должен верить?
– Вы же сидели там… с мужиком… курили… ик!
– Допустим.
– Арт… он… он же ходил еле-еле! До келлии я его довезла. Потом сам с палочкой пошёл! А мне любопытно стало, заглянула в окошко. Просто работаем мы вместе. А не пускают больше одного к матушке Серафиме! Вот я и…
«Матушка Серафима. Интересно. Богатей приехал не просто так, а к конкретной персоне. Именно к ней!»
– И что? Не мог твой… спутник женщину убить, даже без ног? Слышишь, чего кричат? Задушил.
– Да не без ног он! – чуть ли не яростно откликнулась рыжая, – это временно! Не лечиться ехал Артур!
«О, имя выдала. Только пользы от этого?»
– Он к матушке Серафиме прибыл по делу. Мы следствие ведём. Слуги порядка! Понимаете! Только не в полиции работаем.
Инквизитор смотрел строго и жёстко. Девушка явно строила из себя de la señora, но перед огнём его глаз сдалась. О, великая женская интуиция. Знала бы она, насколько выше он, бомжеватый калика, в делах следствия!
– Мы к матушке Серафиме мчались, так как её могли убить. Она сиротой была. В тридцатые отца расстреляли. Потом мать забрала из детдома. В документах нигде нет. Здешние монахи пускали только тех, кто знал её историю. По ней ещё мультик детский сделали! И вот… убили прямо перед нами! И Артура винят! Только не рассказывайте, пожалуйста.
Серафима. Сирота. Тридцатые. Нет в документах.
В голове Томаса сложился «паззл». И рассыпался пеплом. Его цель лежит там, за стеной, с остановившимся сердцем. И пришил её городской воротила, то ли жену, то ли сестру, то ли любовницу, то ли дочь которого, он сейчас спасает от самосуда. Инквизитор еле сдержался, чтобы не ударить рыжую.
«Оправдал бы стереотип про цвет волос жертвы, ага!»
– Он не мог…
– Да-да, хороший. Кто золото даёт и joder хорошенько, тот и папочка!
– Что?!
Эта ярость была неподдельна. Для перепуганной chica с деревенским заплаканным лицом – прямо-таки титанична.
– Говорю же, мы коллеги!!! Ты! Ты сам там сидел, видел, что он плохо ходит! Сейчас. А я в окно подсматривала – там был мужик, похожий сильно, но не он это! Вышагивал гоголем! Ноги сильные у того! Понимаешь?! А с другой стороны баба какая-то… монахиня, то есть, шла. И увидела как бы Артура!
Томас Торквемада скорчил иронично-хмурую физиономию. Доказательства чистоты то ли мужа, то ли отца, то ли брата… в общем, неважно, были не очень вескими. Но что ему ещё делать, как не разобраться? Придётся на заре лет, потеряв всякую цель в жизни, опять быть сыскарём. Ох, вспомнит он на этом калеке прежние методы, ох, попытает за его Дитя Души! Но для этого – ещё забрать его надо. А на это дивеевские сёстры точно не пойдут. Томас наблюдал, как двое уводят побитого Артура, а Сашка волочит его коляску в яму. Надёжно, ничего не скажешь.
– Матушка, – обратился охранник, завершив миссию «отрезать все пути», – мы его в подвал, пожалуй. До ментовки.
– Нет, нет, Сашенька, – полная монахиня стёрла пот со лба, – ни-ка-кой полиции. Так наш гость сказал.
– А-а…
– Вот тебе и «а!». Эти скоты нелегально тут шуруют, помнишь? Вот и бороться будем с ними – нелегально. Скоро Анжела подъедет. Только что звонила ей. Не успела девочка интервью взять… Но предложила помощь.
– Бандитам, что ли, сволочугу отдать?
– Типун те на язык, Шурик! Да неважно. Серафимушку не вернёшь, ох, не вернёшь… В погреб тащите пока. Потом найди ту пигалицу рыжую. Не умучай только, она, может, и не знала, что её хахаль замыслил. А сёстрам, что тут были, я сказала – рот на замок. К вечернему пусть готовятся, страсть смиряют. Пост на дворе, как-никак. Помилуй нас, Господи!
Торквемада за шкирку оттащил Машу в сугроб и цыкнул – теперь вообще ни звука!
В сгустившейся скорбной темноте невозможно было не заметить, как под резкое «ШШШШШ!» окрашивается в огненно-красный цвет Дивеевская звонница.
«Это кто из сигналки палит?!»
У Александра на спине выступил пот. Монастырь брать будут?! Он вспомнил, как пацаном играл «в банду», подражая брату. Тот был старшаком и промышлял отнюдь не игровыми грабежами. Брата потом подстрелили на разборке – двадцать четыре годка, жена с дочкой остались одни. «Неужто девяностые вернулись?» – тягостно помыслил бугай. Но даже в лихие годы бандюки на монастыри не нападали. Даже бабло давали в монастырскую кассу, что греха таить? Били братки друг друга, особо отмороженные – прессовали работяг. Но не таким же макаром! Тем более – не устраивали шоу с фейерверками. Давно пора было полицейский патруль тут выставить. Так не зовёт матушка полицию, что нашло на неё?!
Сашок глянул на крышку погреба. Приволок бочку с соленьями и водрузил на дверь тюрьмы беспредельщика, что назвался «сыщиком» «Артуром». Охраннику эта мера показалась достаточной: и так падлу жизнь искалечила, а уж из-под четырёх пудов хрен вылезет. Обезопасив карцер, он побежал по вымершей обители туда, где набухло багровое облако.
Торквемада не терял времени. Показавшись из сугроба, он перекатами достиг импровизированной камеры Артура. Отодвинул бочку, поднял окованную чугуном крышку.
– Эй, macho. Вылезай! Со мной пойдёшь. Слово пикнешь – брошу.
– Где Мария?!
– Chica твоя в порядке, – бросил Том, удивляясь выдержке инвалида, которому впридачу поставили фингал и свернули нос, – а вот carro твоя сгинула, буду тащить.
Задворками перебрались по сугробам. Артур был мужиком не из лёгких – жирок подкопил, сидючи, да и мышцы вполне развиты. Судя по второму признаку, потерял способность нормально ходить недавно. Или, как его спутница изрекла – «временно». Это добавляло чуть-чуть доверия подозрительной парочке.
Сашка пробежал через всю территорию обители, но ничего не обнаружил. После того, как выстрел был сделан, Мария встречала Артура с его спасителем, укрывшись за сараем.
– Маша…
Рыжая девица буквально вырвала мужчину из рук инквизитора. Бросилась целовать. Но не так, как делают влюблённые.
– Твоя дочь?
– Нет. Коллега. Спасибо, кто б ты ни был. Я не виноват, вот те крест. Маша, Маша… успокойся, всё позади.
– Не позади, – сощурился Том, – прячьтесь!
Мария и Артур на карачках бросились в камыши. К проходной приближался ярко-жёлтый фургон с мигалками и антеннами. Насколько было известно Томасу, такие больше котировались по другую сторону океана. Инквизитор вспомнил, что пухлая матушка говорила про нелегальных помощников. Машина затормозила у КПП. С места, что около водительского, спрыгнул мужчина средних лет в дорогом пальто. Похож на репортёра.
– Так, коллеги, – цыкнул Томас, – хватит там валятся. Оружие есть?
Маша достала из недр одежды миниатюрный пистолет. Хреново следил «Сашок» за гостями, ох, хреново. Томас стиснул зубы – чего ж раньше не говорила?! А, ладно, только доказали бы лишний раз, что преступники.
– Тащи его к машине, – приказал Марии суровый спаситель, – а ты напряги силы, девочку не перегружай. Дуйте, только в фонарях не светитесь!
Артур одобрительно кивнул. Захлюпал при поддержке Маши по берегу. Из-за рывка нос снова прорвался кровью.
Томас прошёлся в отдалении от белого круга на снегу и снова прильнул к забору. Субъект в пальто был выше его. Худой, но не задохлик. Вертелся на месте и с некоторым интервалом призывал охрану, в негодовании поплёвывая на землю. Инквизитор дождался удобного момента. Сложил кулаки и зарядил по лысеющей макушке. Так, что у самого капюшон слетел, оголив её более голый череп. Для того, кто был за рулём, сия короткая сцена, к счастью, осталась незамеченной. Томас потащил уже второго, на этот раз совсем здорового, macho, на закорках. Маше и Артуру оставалось ещё метров тридцать, а плелись они, аки tortuga почтенных лет.
– Эй, Михалыч! Михалыч! Андрон!
Из подгнившей двери хибары показалась небритая физиономия.
– Э-э… Чего? Я ужжо спать собирауси! А-а, Фома. Никак дружбана за цыгаркой привёу. А чёй-та он, совсем заколдобиуси…
– Очень и очень быстро, Андрон! Тащи самогон!
– Чего-о?!
– Того!
– Э-э, – Михалыч опасливо взглянул на чужака, – ты эт, без глупостей!
– Не боись, не трону, – Фома положил столичного щёголя – сколько ж их тут набилося?! – прямо на снег. Старый Андрон засеменил к дому.
– Ты был прав, anciano. В ваш дом пришла беда.
Михалыч, скрепя сердце, влил поллитру свежего самогона в аристократическую глотку городского фраера. Фома одобрительно хмыкнул.
– Когда отлежится, выпусти его на улицу. Оружия нет, я проверил. Будет рыпаться – вилами или ножом пригрози. О том, что сейчас случилось, никому не говори. И про тех, с кем я уеду. Понял? Иначе найду, и будет плохо.
– Да чёй ты старому грозишь? Понял я, понял. Сам же напророчиу, што передряга пойдёт сёдни… Фома? А Фома. Шо там случилось, а?
– Лучше тебе не знать. Прости, Андрон, если что. Нужно идти.
Ангелину Евгеньевну поведение начальника запарило, прости Господи, вконец. Сколько можно слоняться там? Нет бы взять телефон и отзвониться матушке. Бортовые приборы в тягостные минуты ожидания откровенно раздражали. Сзади послышались звуки. Он в кузов полез, что ли, недоделок?
– Замереть. И не слова.
– А?!
– Цыц.
«Да что эта соплюха рыжая себе позволяет?! Стрижечку за пятьсот рублей сделала – думаешь, морда менее колхозная теперь?»
Но Ангелина Евгеньевна, репортёр недавно открытого агентства «Луч Славы», обворожительная и холодная леди в брючном костюме цвета запёкшейся крови, сказала это только в уме. Очень уж недвусмысленно блестел в фонарном свете ствол карманного «Вальтера».
– Здравствуйте, госпожа с именем ангела. Мы вынуждены воспользоваться carro. И лично вашей помощью. Если есть оружие – отдайте мне.
В дверь кабины с другой стороны запрыгнул бомжеватого вида облысевший мужик. Потрёпанный жизнью, но без перегара и других явных признаков асоциальности. Ангелина протянула ему перцовый баллончик. Похититель удовлетворился.
«Где шляется придурок Роберт?! Спаси меня, спаси!»
Спасения не пришло.
– Вези. В места, где нет людей.
Сглотнув застоявшуюся слюну с послевкусием ментоловой сигареты, Ангелина послушалась. Лучше бы она десять лет назад послушалась маму, когда та советовала идти на фабрику после аграрного колледжа.
– Сильно побили?
Маша считала свой вопрос риторическим. Лицо её наставника в синтетическом многоцветье кузова выглядело совсем ужасно.
– В Киеве было хуже, поверь, – Артур нашёл в себе сил на улыбку.
Вокруг них был настоящий бункер связиста. Передатчики, видеокамеры, непонятные устройства в хаосе проводов. И включённый ноутбук с переносным аккумулятором. Стены с изоляцией позволяли слышать пиликанье приборов через дорожный шум.
«Пи-ип, пи-ип!»
– Сними трубку, Маша. Только не говори.
– Роберт! Где тебя носит? Доложись!
Детектив жестом попросил Марию передать трубку. Заговорил через кулак.
– Связь плохая в глуши! Всё хорошо. Конец связи.
Поверил неведомый собеседник или нет, Артур Слободских не знал.
– Отключи всё, что может выдать положение.
– Слушаю!
– Можешь теперь и на экран поглядеть. Давай, не стесняйся. Если будет порнушка – кнопкой с иксом её.
Маша чуть зарделась.
УЖАСЫ НЕООПРИЧНИНЫ:
«ПРАВОСЛАВНЫЙ» ДЕТЕКТИВ – ДУШИТЕЛЬ СВЯТЫХ!
Девушка охнула.
– Давай, Машуль. Не томи, читай, – сыщик откашлялся кровавыми брызгами.
– Чудовищное преступление… заставляет вспомнить резню в Оптиной… не получив помощи в своих нелегальных делах, годами скрывавшийся под чужой личиной Артур…
– Немало знают.
– …сегодня вечером в келлиях женского монастыря Дивеево случилась трагедия. Никто не ожидао от человека, называющего себя стражем порядка, выходки в духе Чикатило. Впрочем, здесь больше подойдёт другой исторический пример. Не просто маньяк, а маньяк, что мнит себя стражем пор…
– «Сегодня», – избитое лицо Артура приняло саркастический вид, – на опережение кто-то бьёт. Всё понятно. Можешь дальше почитать, да. Как сказку на ночь.
– …матушку Серафиму знали немногие. Говорят, у неё даже не было документов. Жертва тиранического режима, она провела годы в борьбе с ним. И вот – руки призрачной «законности» сомкнулись на шее чудотворицы. Сколько добра она принесла, лучше всего скажет мультфильм, снятый по документальной истории…
– Можно закурить?
Желтолицый в капюшоне кивнул. Ангелина почти не дрожащими пальцами достала из кармана пачку дамских сигарет. Ишь, как скорчился, бомжара, поди одну «Приму» в жизни и пробовал!
– Вы ничего не измените, – женщина с ангельским именем пустила в оконную темноту сизую струйку.
– Почему?
«Как невозмутим-то, ублюдок. Погоди, найдут тебя наши спонсоры!»
– Программа уже запущена. Деньга уплочена. Понимаю, для тебя деньги – вещь фантомная. Но наш план не ориентируется на люмпенов.
Том ухмыльнулся. Вспомнил, как принимали в лучшие времена Apologs. А уж если обратиться к совсем древним годам, где были королевские сокровищницы…
– А на кого, Ангелина?
– Это тебе знать не по статусу.
– Допустим. Но, как ты понимаешь, сотрудничать со следствием придётся.
«Нахватался слов, рвань подзаборная!»
– Этапы плана уже в действии. Вы можете отключить радиомаячки, да-да-да, но если миссия не будет выполняться, сюда придут другие люди.
Заляпанный тусклой помадой окурок улетел в далёкую даль.
– Какого плана?
– Журналистского, мой милый бродяга, журналистского. Знаешь, что самое обидное? Остальные люди сделают всё и без нас. Про это напишут. Вы, ребята, и штангу не поднимете, и в комнате зря навоняете. Как сейчас.
– Значит, придётся делать не без нас.
– Не поняла?
– Звони своему начальству, dama. Скажи: твой спутник сильно перебрал с алкоголем. Тем более, формально так и есть. Наотрез отказался уезжать – с кем не бывает? Стресс на работе. Самому было знакомо. Пока не… уволился. У нас всё хорошо и план действует. Это тоже не ложь, Ангелина. Если матушка Серафима не воскреснет. Потом выключай dispositivo и отдавай мне. Будем действовать по наитию. С твоими добрыми советами.
«Ишь, издевается. Мы ему ещё устроим…»
Костлявый палец с бордовым маникюром тем временем вонзился в экран.
***
Пока жёлтый фургон американского стиля увозил Артура, Марию, странно побритого бродягу и их пленницу в ночь, подальше от жилых поселений, более чем в девятистах километрах севернее бороздил трассу чёрный микроавтобус. Он был куда заселённее. На кожаных креслах расположилась целая команда. За рулём – лидер агентства «АнтиСэнсэй» Андрей Новаев. Справа от него – Корней Боровицкий из общества «К истокам!». Основатель «Училища Благочестивых Бурсаков» Всеслав Бараненко. Кондратий Кудаков – то ли расстрига, то ли нет. Жутко начитанный и инициативный школьник-философ Игорь Соловьёв. Катя и Артём, пленники Церкви Савла. Кристиан – голос из передатчика в магнитоле.
Каждый ехал навстречу своей судьбе. Навстречу указу, который пришёл – откуда?
