Ловцы человеков

– Отношение народа к русскому православию – животрепещущая тема последних лет. Радио «Живой Крест» всегда держит вас в курсе событий в околоцерковной среде. Конфликт верующих с антиклерикалами, как ни печально, снова разгорается этой зимой. Постные искушения будто посылаются священству и пастве для проверки их смирения. Сегодня у нас в студии церковный эксперт, глава Молодёжного Клуба Просвещения, Кристиан Зорин. Здравствуйте, Кристиан. – Добрый вечер, Анастасия. Можно называть вас просто – Настя? – О-о, конечно. Кстати, об именах. У вас оно такое редкое. И… многозначительное. Расскажите, откуда вы. – Это бо-ольшой секрет, майн либен фрау! – Уже не секрет. Намёк понят. Когда вы попали в Россию? – Как и многие христиане – после Перестройки. Уютные германские улочки остались позади – и мне открылась ваша страна. Поистине, она чарующая. Как и некоторые представительницы российских СМИ. – Ох, Кристиан, вы меня смущаете. Слушатели через динамики, хи-хи, увидят, как я раскраснелась. Что ж, давайте о городах. Молодёжный Клуб Просвещения открылся совсем недавно. Он базируется в Санкт-Петербурге – городе интеллигенции, науки, высоких искусств. Случайно ли это? – Здесь мы становимся на зыбкую стезю, Настя. Есть ли в мире совпадения? Я отвечу, не обижайтесь, что перебил. Нет, только мерное течение реки бытия. Вихрь, несущийся по равнине времени. И наши души, как снежинки в нём. Но – снежинки, способные делать выбор. – Отличная аллегория, Кристиан. Учитывая, что сейчас, хи-хи, творится за окном. Вы так хорошо владеете русским, хотя сам из Европы. В чём ваш секрет? Родители не забыли Россию? – О, это тоже. Они были прекрасными людьми. Нет, нет, не нужно соболезнований. Прекрасные люди сейчас на небесах. Это мы – в грешном вихре мирской суеты. Что касается языка – классика. Великая русская классика. Духовные сочинения и светские. Всё, что способно сделать человека милосердным, учтивым, уважительным. Словом, просвещённым. – В вашем Клубе вы тоже читаете молодёжи классику, чтобы просветить ребят? – Боюсь, Настя, вы недооцениваете нашу молодёжь. Они в семнадцать знают больше, чем мы – в тридцать пять. Информационный вакуум – наше проклятье. С уходом советской диктатуры вакуум сменился хлынувшим потоком абсурда и мистификаций. Это тоже не сахар, верно? Но сегодняшние молодые люди… и девушки, поразительно умны! Знали бы вы, сколько всего они говорят на наших конференциях. От истории Древнего мира до экономических хитросплетений дня грядущего! Я им по-хорошему завидую. Они не были пленниками, в отличие… от меня, скажем. – Какова конечная цель ваших занятий? Насколько я знаю, возрастной состав Клуба очень разнообразный. Одной подготовкой к вузам и семинариям это не объяснить. – Да, у нас есть и люди взрослые, состоявшиеся. Но просвещаться – никогда не поздно. Прекрасная Настя, что вы считаете антиподом просвещения? – Глупость? – В некотором роде. Но глупость не всегда опасна. Противоположность света? – Темнота? – Да! Мрак! Обскурантизм. Он же – мракобесие. Из самого звучания ясно, откуда растут его корни. К сожалению, воинствующие безбожники равняют мракобесие с религией. Нет-нет, в их словах есть резон. Действительно, почва для этих явлений одна. Церковь. Но что есть мракобесие? – Ну, я знаю про отказ от прививок. Или про землю на трёх слонах, хи-хи-хи. – Какие-то из мракобесных заблуждений по-своему милы, другие опасны. Но есть и то, что нелепее и вредоноснее названного вами. – И тут мы подходим к инцидентам, которым посвящена сегодняшняя передача «Живого Креста»! Как вы полагаете, Кристиан, чем обусловлены стычки антиклерикалов с верующими, что произошли в последние недели? – Вопрос сложный. Можно без конца обвинять в этом атеистов, язычников, неформальную молодёжь. Или же распространять нелепые обобщения о всех клириках. Это будут плохие ответы. Глупые. Мракобесные. Не просвещённые. Заметьте, протесты секулярных сил, назовём их так, происходят там, где сознание неверующего человека сталкивается с тремя вещами внутри Церкви… – Сразу видно образованного человека! На всё есть свой график, схема, список. Простите, Кристиан, продолжайте. – О, Настя, вы мне льстите. Список придумал не я. Итак, первое – это авторитет. Когда Церковь входит в роль арбитра социума, особенно при попустительстве нечистых на руку бюрократов, – народ просто вскипает. Доказано веками истории. И не только русской. Таков, например, инцидент с нижегородским храмом на острове. Священник-авантюрист построил дом Бога на зыбкой почве. Эта катастрофа всё-таки унесла жизнь. Можно винить батюшку, но Господь ему теперь судья. Однако, если бы не чиновники, которые потакали отцу Александру, трагедии могло не случиться. Именно погром, устроенный движением «ДолойХрамострой!», стал причиной обрушения. Всё в мире взаимосвязано, прекрасная Настя. – Вторая причина? – О второй нам красноречиво поведает первая неделя Рождественского поста. Какой русский не слышал о великом чудотворце, преподобном Серафиме? Не так давно у вас даже сняли детский мультфильм о нём. На основе истории реальной девочки. Кто мог знать, что рисованная сказка превратится в ночной кошмар? Здесь мы приходим к горькому выводу: когда вера в чудо заходит слишком далеко, рождается мистицизм. И страшные беды. – Но вы-то не настолько верите, надеюсь? Хи-хи. – Просвещение – это способность видеть чудеса и закрывать глаза на них, когда необходимо. Умеют это не все. Как и в предыдущем случае, нижегородском. Священник Александр был не просто дельцом, как многие считают, а человеком экзальтированным. Он считал, что в детстве видел ангела, помните? Трагедия в Дивеево, как говорят нам, произошла из-за попытки правоохранительных органов надавить на матушку Серафиму. Другие утверждают, что вина лежит на коррумпированном бизнесе, людях, что ради рейтинга готовы использовать чудо, как волшебную пилюлю. Даже о возрождении сталинских гонений говорят, представляете, Настя? Но версии не подтверждаются. Правда в том, что чудо и авторитет власти – два сопряжённых столпа. Не угождая сильным мира сего, стала бы невменяемая матушка руками деревенского парня устранять пожилую монахиню и независимого журналиста? – Святые угодники… Мог бы стоять – рукоплескал бы стоя. – Так вот! Так вот почему нас не ищут, Артур! Они всё перестроили! – Но выводы остались теми же. Хитры, хитры-ы. Но мы тоже не промах, Машуль.       Мария захлёбывалась от негодования, а детектив Слободских был невозмутим, сделав на лице подобие ухмылки. После ночей в фургоне жёсткая койка придорожной гостиницы казалась ему перинами царского дворца. А уж горячие котлеты с кашей и душ в кабинке отправили Артура на седьмое небо. Сыщик похвалил себя за сделанный выбор – перестать судорожно прятаться у обочин и найти для ночёвки недорогой хостел. В лесисто-болотных пустошах Кировской области, далеко от районных центров, было достаточно спокойно. Их действительно не ищут. Но стоит ли расслабляться? – Да здравствует советское радио – самое информативное радио в мире! – бодро отчеканил Артур, присаживаясь на пружинящий край лежанки. Они взяли один номер с «полуторкой» и уговорились спать вальтом. Маша абсолютно не стеснялась: знала, что её наставник не позволит себе похабных жестов. И Артур, догадываясь о нелёгкой судьбе помощницы в секте Гермогена, был уверен, что та в бараний рог согнётся, лишь бы сохранить максимум благочестия. – Ага, даже интернета не надо. И повезло ж – в Киеве эту станцию не крутят, на сайтах московских тоже не видела. Живой крест, блин… – Кстати, о связи и прочем. Маш, телефоны зарядила? Не включила случайно? – Опять со мной, как с маленькой? – наигранно возмутилась девушка, – всё я знаю. Конспирация – превыше всего. – Только с Катей непонятно, что теперь, – посмурнела Мария, – почему она не позвонила, а? Докладывала, как по нотам – и в последний момент… Кристиан ихний по радио соловьём заливается, а молодёжь куда сбагрил? Ноги бы вырвала! – Кристиан… имя что надо. Христианин. Уверен на все сто, это псевдоним. – Ну, знаешь, тогда и ты – тёзка великого короля. – Что касается Кати, – переключился детектив, – это у нас табу. До выяснения. Нельзя сейчас стрессом себя перегружать. Катька у нас сильная, она, как и ты, у зла в пасти побывала. Вы обе выжили. Выживете и дальше, из всех передряг целыми и невредимыми выйдете. А ещё желательно, чтобы вымытыми! Нам ещё рядом валяться. Ну-ка, Мария, под душ! – Ага, простирнусь ещё. В грязи вся, чушка с огорода, натурально. И как в мотель пустили! – Ну, Машуль, в грязи лучше, чем на нарах. Хорошо, Фома подсуетился, долгих дней нашему бродяге. Не завидую ему – опять в кабине дрыхнуть. Ну, всё, иди, иди. – Так какова третья причина, Кристиан? Она тоже связана с двумя первыми? – Конечно, Настя. Можете не сомневаться. Не забывайте, это всего лишь одна из концепций, сам я расширяю триаду до тетрады… но сейчас назову лишь третий: тайна. – Тайна? Звучит… таинственно, прошу прощения у слушателей за тавтологию. Давайте, Кристиан, раскрывайте быстрее, а то тайна про тайну и нам насолит! – Изящно, Настя. Но на практике грустно. Мир пестрит тайнами. Все прилавки завалены их разоблачением. И, как ни парадоксально, созданием. У вас в народе говорят: «наводить тень на плетень». Это примитивно, но описывает ситуацию. Есть тайна бытовая: скажем, в семье. На вид всё может быть благостно и гармонично, но стоит копнуть… и натыкаешься на змеиное гнездо! Или совсем серьёзно. Скажем, учёный, добрый семьянин, человек церковный. Живёт на свете. Ведёт мирную жизнь. Приносит пользу родной стране, науке. О-очень любит древности. Лазает по раскопкам, старым церквям, штудирует летописи былых эпох… Тянет его что-то к древностям. И тут… оказывается, что он… вампир! – О-о-о-хо-хо! Кристиан! У меня мурашки по спине забегали! Целый парад! Стоит на ночь такое на православном радио говорить, а? Хи-хи-хи-хи! – Вы так милы в своей наивности, Настасья. Я пошутил, конечно же. Но в каждой шутке есть доля… правды. Ведь мифы не берутся ниоткуда. Они приходят, как реакция непросвещённого сознания на тайну. Человек боится того, что не видит. Но если вы боитесь – не факт, что страх беспочвенен. – Так, я совсем запуталась с нашим дорогим гостем. Мы говорили о церкви и народе, о столкновении интересов, о политике, в конце концов. – Терпение, только терпение. Дело в том, что излюбленным методом многих служителей культа является то самое «наведение тени на плетень». Нет-нет, я ничего не имею против Таинств, но вот оболочка, что складывается вокруг них… этакая шелуха или скорлупа. Что может прятаться под ней? Те, кто не имел счастья познакомиться с Высшей Силой лично, видят лишь карнавал, причём иногда жутковатый. Как сказочные вампиры. Да, они из той же оперы. Народ боится – и выступает против Церкви, словно это враг. Их можно понять… хотя и не поддержать. – И что вы предлагаете, Кристиан? – Просвещение, конечно же, просвещение! Каждый уголок Церкви – часть открытого общества! Это ли не прекрасно? Мы с птенцами Клуба Петрова, пардон за пафос, сделали и сделаем многое, дабы каждый тёмный уголок Церкви стал открыт взору… – Фух, Кристиан. Вы с птенцами просто герои. Но слушатели, наверное, устали. Давайте прервёмся на рекламу и музыкальную паузу. Рождественские фестивали скоро грянут по всей стране, и всему честному люду хочется знать, когда и где они смогут… – Ну что, рыцари плаща и… «Вальтера»? Эк вас обдурили! Аж гордость берёт за «Луч Славы»! Кому слава, а кому – и мордой в лужу. Тебе, наверное, не впервой.       Оставаться в кабине вместе с Фомой, дабы охранять ценный груз и не думать о побеге, для Ангелины Евгеньевны было сродни пытке. Сейчас появился повод отыграться. Она выкрутила звук на минимум и приготовилась наслаждаться реакцией своего надзирателя, сидящего за рулём. – Это твой начальник, Энджел? – Начальник или нет, тебе знать не положено.       Лина сладко потянулась на сидении, вытянув худые ручки с облупившими коготками хищницы. Она была морально удовлетворена. – Кристиан выдаёт приказы между строк. Приказы тому, кто был на острове. И в келье Серафимы. Я прав?       Журналистка молчала. – На этот раз вы разрушите семью? Не самый благородный поступок. – Какой наивный попрошайка. Прямо Дон Кихот из помойки. Давай, вверни ещё по-испански, совсем будет в тему. Что тебе известно о семье, а? Когда от меня муж свалил, помоечных донов не спрашивал! Не простую кинул, брюхатую. А что поделать? Полчаса позора в кресле – а теперь зарабатываю в десять раз больше. Дебил этот спивается, поди, что твои дружки из мусорного бака. – Грешное дело совершила ты, Энджел. Но я не сужу. Я не твой sacerdote. – Грехи, грехи… кто без греха, а, Фома? Может, иногда погрешить полезно?       Торквемада почувствовал на щеке царапающее движение. Совсем лёгкое. Игривое. – Знаешь, такой деловой леди, как я, иногда хочется новенького. Леди и бродяга. Часть вторая. Горячая ночка в кабине стыренного автобуса. Прости, но без камер, в кузов лезть неохота.       До ноздрей Томаса донёсся почти выветрившийся запах терпких духов. Аромат был под стать хозяйке. Энджел впивалась в него пронзительным взором, чуть приоткрыв щель меж тонкими губами. Ручка хищницы легла на внутреннюю поверхность бедра инквизитора. – Ха! Побирушка хренов! Профукал полчаса счастья! Ну, это в лучшем случае, если от боярышника ещё не сгнил.       Томас и бровью не повёл. – Думаешь, я тебя не раскусила, а? «Вот это подействовало лучше! Оживился, по глазёнкам заплывшим видно!» – Наивный, наивный Фома. Уж не знаю, за что тебя из монастыря турнули. Пьянка? Драка? Может, с какой-то красоткой был потеплее, чем со старушкой Линой, а? Ха! Хреново быть тобой. – Почему? – Признаю, ты не играл в евнуха. Честно держался. Вообще, я плохо знаю свой народ, хотя по маме-папе русская. Но монахи-расстриги у вас не в почёте, сто пудов. Тогда смысл цепляться за прошлое, а? Выгнали – и выгнали, гори всё синим пламенем! Нашёл бы работу, мужик крепкий, ну. Жену завёл. Детей. От такого барышня не убежит. Будете жить в деревне, в доме своём… Потом в город прибьёшься. Испанский свой вспомнишь. Репетитор, учитель, для разгону листовки поклеить, цемент помешать… Чего быть бродяжкой? Зачем тебе этих тимуровцев полоумных выручать? Гнить с ними тут? – Иногда лучше гнить, Энджел. Сгореть всегда успеем. Особенно такие, как ты. Не угрожаю, а беспокоюсь.       «Помойный донкихот» первый раз за историю знакомства посмотрел своей пленнице в глаза. Если Лине не показалось – очень тепло для столь сурового типа. – Забудь то, что сейчас было. Хорошо? Прошу как человека. – Принято, señora. – Слышь, Фома. До туалета схожу. Да не боись, ключи и пшикалка у тебя же.       Тот кивнул. Ей действительно приглянулся этот угрюмый расстрига, несмотря его на его нищету, пафос и постную физиономию. Но смысл кабинных приставаний не сводился к одной симпатии. Сколько бы ни зыркал Фома вдаль, выглядывая что-то своё, а потери под самым носом не углядел. Не зря хитрая Ангелина прятала несуразный, с пилочку для ногтей, ножик, под складкой кожаного сидения. Бросаться на укутанного во сто шуб здоровяка было себе дороже. А вот за стенами хостела были цели поуязвимее. – Ещё раз премного извиняюсь, но придётся испугать слушателей. Надеюсь, они помолятся перед сном! Да, в этот раз я не шучу. Нечисть живёт среди нас. Не зря коррумпированных стражей порядка зовут оборотнями, алчные власти получают статус упырей, а мёртвые идеи зовутся призраками. У наших предков до прихода христианства были обширные представления о нечисти и нежити. Даже богиня именем Мара! Только ли из-за развитой фантазии славянский мир пропитался ужасом? Ведь и государства тогда не было, и церковности, и полиции. Всё дело в тайне, милая Настасья! Россия – глубокая страна. Не зря вы зовёте провинцию – глубинка. У нас в Германии каждый клочок земли обследован. А здесь – скажем, на севере, даже в европейской части. Глубина пространства порождает неведение. А вслед за ним – мракобесие. Тяжесть тайны давит на мозг простого гражданина. И что с ним происходит? Лучше просветить это заранее, нежели пожинать горькие плоды…       Томас раздражённо щёлкнул по всей панели. Многомудрый estafador ему порядком поднадоел. Инквизитор был бы рад такой беседе – только лицом к лицу. А злиться, когда не можешь достать противника – пустое. Одно ему не давало покоя. Упоминания о нежити. Зачем они? Неужели нельзя просто сказать, что некоторые люди становятся loco от житейских невзгод и душевных ран? У Томаса на подкорке мозга будто пробудилось зудящее сверло. Память отказывала. Может, ему, как почтенному мракобесу, стоило немного просветиться? – Эй! Фома! Фома-а-а! «Не удалось. И чего орёт снаружи? Вампиров испугалась?»       Тут Торквемада понял, что головная боль не только не ушла, но и прибавилась. Энджел с дико распахнутыми глазами стояла у кабины. Торжествующая ухмылка её переходила во вздёрнутый подбородок, далее – напряжённую шею, а ниже замерла от испуга рыжая помощница детектива с именем Virgen Inmaculada. На девушке был безразмерный халат и тапочки, а мокрый костюм промерзал в руках. Совсем близко к белой шее трясущейся жертвы поблёскивало крохотное, но опасное лезвие. – Чего молчим, а? Давай, быстрее, пока папик хромой не очухался! – Ещё одна ошибка, Энджел. – Ошибка – что твоя мамаша не была такой умной, как я пять лет назад! Живо из кабины, бомжара! А то из сельской свиньи нарежу ветчину! Руки вверх!       Пока Лина выкладывала матерную вишенку на торт из поношений, Томас покорно вышел на свежий воздух. – Дверь открытой оставь. Так, отошёл. На десять метров!       Инквизитор снова послушался. – Это чтоб в кузов не прыгнул, знаю я ваше племя вонючее. Ключ кидай сюда. В кабину кидай, не в волейбол играем. Девку беру с собой. Спонсоры разберутся. А ты нос не вешай, Фома. Тебя тоже найдут. Пока что иди, ищейку свою колченогую утешай. Со мной не захотел, молодуху увезли – может, мужик приглянётся. У вас в монастырях этого добра навалом!       Может, в глубине души у Фомы загорелось пламя негодования. Но Лина его не увидела. Она и не смотрела – всё внимание было сосредоточено на том, как не упустить вздорную девку. «Возраст – возрастом, а сельская кобыла может и лягнуть. Но монастырский ишак из строя выведен, это замечательно».       С этой радостной мыслью журналистка «Луча Славы» устроилась в кресле, как на возвращённом по праву троне и демонстративно хлопнула дверью.