Ловцы человеков

      Подавить зависть к коллегам, что прохлаждались (вот же каламбур!) на берегах Эгейского моря, Кате удалось не сразу. Каждый порыв ветра с Невы наскоком одолевал не по погоде выбранный наряд девушки. Она имела вид смышлёной и не безвкусной студентки из семьи хорошего достатка. Кто бы мог подумать, что не мама с папой купили эту клетчатую юбку, кожанку с мехом и пушистую шапку, венчающую чёрное каре. И не богатый ухажёр на кредитной иномарке, коих обожают юные особы схожей внешности. Всё было с точностью до наоборот: каждый месяц Катерина посылала маме в коммуналку наличных вкупе с гостинцами. Не десятки тысяч и не валютой – однако, зарабатывать в компании матёрого сыскаря и подруги, которую по-старинке можно назвать знахаркой, – не худший промысел. По всё-таки разные вещи: сидеть в добротном поместье, у самовара, с тарелкой пирожков под носом (в тренажёрку записаться всё-таки будет нелишним) и топать по скользящей корке через овеваемые всеми циклонами мосты Северной Пальмиры. Ну, ничего, музей уже позади, сейчас через Мойку по Дворцовой – и она почти на месте. «Ничего себе, жируют ребята!» – про себя фыркнула Катя. Слёт, приглашение на который мирно полёживало в кармане, проводился не где-нибудь, а в одном из залов Государственного Эрмитажа. Рассылка была сетевой – ожидались гости со всех концов страны. Может, и из заграницы. Параллельно на телефонный номер приходил немаленький код – для подтверждения. Распечатывать билет нужно было самостоятельно. Только в цветном виде. Если это была открытая конференция для праздных болтунов – многовато гонору. Если тайная – фи, никакой конспирации. Так рассуждала, закрываясь варежкой от леденеющей мороси, Катя. Девушка, имеющая короткий, но насыщенный опыт пребывания в тайной организации. ПИЛИК-ПИЛИК! «Этим питерцам ремонт техники, поди, в копеечку обходится!»       Катя вынула из миниатюрной фиолетовой сумочки планшет, на экране которого стремительно копились холодные брызги. Сообщение от Артура. Хоть какая-то радость. «С делом разобрались. Ситуация удовлетворительная. Жди оповещений. С шопинга не пиши».       «Шопингом» уговорились называть предстоящую вылазку в стан… кого?       Кате трудно было поверить, что от пафосных посиделок с претензией на светский раут, может быть какой-то вред. Но её собственный опыт не позволил смеяться над словами наставника. Полгода назад она отправилась в лагерь для девочек. Модный, весёлый, с шумной задорной музыкой, превосходной кухней и… уроками магии. Во что это вылилось – знали немногие. И они предпочитали не ностальгировать. Только – извлекать пользу. «И опыт, сын ошибок трудных…» – Катя вспомнила стих, который заучивала года четыре назад. Неудивительно! Пушкинские места ведь. А.С. Пушкин. И начальник её – А.С. Вот мистика!       С такими мыслями девушка в пушистой шапке миновала ещё один квартал величественного ампира, дабы окинуть взглядом Дворцовую площадь.       По правде сказать, Кате, безотцовщине из бедноватой двухкомнатки, на таких вечерах бывать не приходилось. Выпускной складчиной всего класса проводили в ресторане, но по сравнению с Эрмитажем – не в кабаке ли? Впрочем, организаторы сумели соблюсти меру. Стены – увешаны десятком полотен, для площади стен даже чуть скупо. Катерина, прогуливавшая много уроков, но никак не МХК, узнала творения мировых мастеров. На холстах обретались прекрасные дамы (иногда,правда, слишком «бодипозитивные», как говорили её подруги из прошлой жизни – Возрождение-с!), горделивые рыцари, целый зверинец экзотической фауны, роскошные цветовые композиции, о которых и любовницы бизнесменов могли только мечтать, копаясь в «айфоне» под гавайским солнцем. Даже монахи и храмы на полотнах наличествовали. Но без нимбов. И ни одной иконы. Это настораживало. Нет, было исключение. Окна просторного зала с цветочными барельефами арендаторы закрыли бордовой материей с четырёхконечным, как у католиков, крестом. И – розовыми лепестками вокруг. Между гардиной и стеклянным столом площадью с хорошую ванную завис, будто ни на чём, тончайший экран. Осмотр занял сущие секунды. Катя проглотила эстетические впечатления, как кусок только вынутого из печки пирога. К её удаче, не поперхнулась – вошла тихо. Большинство гостей уже расселись на стульях. Катя заявилась в последний момент. Ничего страшного. Ей, как «жертве деструктивного культа» (так было написано в графе «Особый статус» на билете), полагались преференции. Девушка предпочитала думать так. И действительно – никаких тебе цыканий и смешков. Будь её одноклассники столь же вежливы – может, не возникло бы смертельных обид на «серую массу быдла» с уходом в ведьминство. Хотя, тогда и чудесных приключений тоже. И побед. После всего пережитого Катерина стала неплохим экспертом в самоутешениях. «Чтобы не подавать вида, не лезь вперёд, на галёрку тоже не засматривайся. И, как завершающий штрих – не совсем в центр!».       Так учил её детектив Артур Слободских, заменивший ей если не отца, то любимого учителя – точно. Раскрасневшаяся с мороза студенточка с блокнотом и изящной ручкой-пером, несколько фамильярно приземлилась на четвёртый слева стул в третьем из семи рядов. Никто и ухом не повёл. «Даже не знаю, чего в них больше – вычурности или скуки. И как оно совмещается, а?»       Молодёжь производила хорошее впечатление – не чокнутые фрики с «Паранормальных сражений», не модники с тремя извилинами, не ходячие карикатуры на безвылазного обитателя интернет-форумов. В большинстве своём – среднеарифметическая смесь либеральной интеллигенции, юных неформалов и детей верхней планки среднего класса. Возраст: навскидку, от пятнадцати до тридцати. Как ни странно, девушек в аудитории из трёх десятков человек, заметно не было. «Хоть не воняет ни от кого, и то хлеб». – Все собрались? Можем начинать. Лидия Альбертовна, свет.       Бархатный голос мужчины средних лет окатил барочные своды в приятной желтизне – режущий дневной свет заменили встроенные в стены лампы. Строгая брюнетка чуть младше сорока – вероятно, секретарь, – напрягла лицевые мышцы и облизнула треснутые губы. Катя деловито закинула ногу на ногу в притворном рвении заполнять блокнотик. – Дети… Нет, вы уже взрослые люди. Уважаемые люди. Будущее нашего поколения.       Белым облаком из незаметной двери выпорхнул чудовищно дорогой деловой костюм. Его хозяин – шатен с аккуратной бородкой и убранной в хвост гривой ниже плеч, напоминал остепенившегося короля эстрады. Или очень напыщенного стендап-комика. Катя ещё не решила. Наверное, что-то среднее. Не толстяк, не атлет, не великан и не карлик. Обычный такой мужичок по прозванью жантльмен. Даже не факт, что красивый. Но – внушающий восхищение. – В чём-то мы все дети. Дети одной великой силы. И я тоже. Меня зовут Кристиан. Можно без формальностей, раз вы уже здесь. Приветствую всех – художников и поэтов, акул пера и юмористов, философов и немножко бунтарей. Одиночек и работающих в команде. Тех, кому платят за труд – и других, чья награда лишь в сердце. «Во мёдом мажет-то, а. Или патокой? Тамада хороший, и конкурсы… сейчас поглядим, какие!» – Катя почти прыснула в кулак. – Некоторые из вас уже знакомы. Не удивляйтесь. Вы ведь делаете одно дело.       И действительно – на разных концах зала ребята заулыбались. Задорный толстяк в тюбетейке помахал юнцу с пушком над верхней губой и при пиджаке, аки у доктора наук. Тот скромно кивнул. Очкарик с хипповской лентой в волосах и стильным черепом на майке сделал пальцами «V», на что отозвался широкоскулый бородач в джинсовке. – Не все здесь до конца поняли друг друга, – Кристиан изобразил ладонями защитный жест, – но знайте – вы заодно. Добро пожаловать на учредительный сбор Молодёжного Клуба Просвещения. Мы – духовная организация. И верим в единого Творца, что мудро и с любовью руководит нашей колыбелью – Землёй. Нам выпало жить в уникальном месте этой колыбели – в России.       Лица доброй половины участников саркастически исказились. Но, будучи персоной, политически индифферентной, эмоций не проявила. – Жизнь, – Кристиан двумя пальцами поднял крохотную бутылочку минералки, – похожа на водную толщу. Наша Земля явилась из воды. Помните, «и дух носился над водами…». Вы прошли, опять же, водное крещение. Вода – символ нового рождения, великой свободы, дарованной нам Творцом. Она прозрачна, как чистые помыслы. Как вы думаете, вода – течёт или стоит? О-о, вижу разброд на лицах. Некоторые из вас считают, что спокойствие, штиль – вот идеал. Другие не могут оторваться от созерцания бойких ручьёв, фонтанов, водопадов.       Катерина заметила, как попеременно менялись лица у очкарика с черепом и усатого «доктора». Больше не успела разглядеть – но была уверена, что мнения разделились где-то пополам. – Проблема в том, что это – конфликт вымышленный. Вот так. От начала до конца! Вода может испаряться – и проливаться дождём. Течь вниз – или бить из гейзера в небо! Вопрос в том, кто ей мешает. «А кто?» – нет, вопросы задавать ещё рано. – Вот, возьмём нашу прекрасную леди, надеюсь, её никто не обидел излишним вниманием…       Единственная девушка в аудитории аж подпрыгнула на месте. – Екатерина, как юный и свежий поток, текла своим чередом по ухабам жизни. И тут – оп!       Из-за воспоминаний о школьном статусе изгоя-мечтателя Катерине стало не по себе. Однако, никаких буравящих взглядов. Всё то внимание, что перекинулось на неё, было весьма уважительным. – Её поток, – Кристиан замер, – разметали…       Сотни пузырьков взвились в ёмкости с пометкой «0,33», изображая шторм мятущейся души. – …а потом сжали! Пленили! Лишили свободы!       Многим показалось, что в цепких, окаймлённых златом и серебром пальцах, многострадальный сосуд лопнет. Но Кристиан знал, когда остановить действо. Теперь пришёл черёд придавить саму жертву культа. – Екатерина, Катя. На секунду, моя милая. Я ни в чём не соврал? – Нет, – девушка поспешно убрала блокнот, и, поправляя клетчатую юбку, встала, – я была в секте. Из-за детских переживаний всякое случается. – И снова мы вернулись к детям. Вы, даже кто не имеет аттестата зрелости, – не дети. Почему? Потому, что не даёте завладеть вашей и чужой свободой. Не этому ли учил величайший из великих, тот, кто спасает нас от всех бед? Чему тебя научило это происшествие, Катя? Можешь не отвечать, извини, если мы тревожим воспоминания… – Нет, почему? Скажу. Я узнала, что под маской доброты может скрываться несвобода. – Верно! Абсолютно верно! Лидия Альбертовна, экран.       Секретарша за своим дубовым столом успела превратиться в подобие манекена. Вот это дисциплина. Лидия Альбертовна воспрянула ото сна и щёлкнула миниатюрнейшим пультом. Эфемерная поверхность монитора забрезжила, выдавая начало презентации – палитру из оттенков синего. – КАТЯ! – А… что?! – Мужества тебе. Не меньшего, чем у этих юношей. Ты помогла себе и поможешь нам. «Неужели всё?» – Катерина плюхнулась на стул, будто провела в стоячем положении не полминуты, а полчаса. Инициативный «жантльмен» при поддержке аудитории сдавил её не хуже, чем до того – ёмкость с минералкой. Но эта вежливая жёсткость производила лучшее впечатление, чем сахарная пудра на гнилых лицах и душах ведьм. Кристиан действительно не был плох. В самом обыденном значении слова. – Итак, что нам мешает? Несвобода. Косность. Слепое следование традициям. С одной стороны. С другой – попытка развиваться, теряя себя, усложнить всё, перестать быть, как дети. Раздались неуверенные хлопки. Синтетическое стекло показало крест, по очертаниям почти тот же, что на бордовых шторах. Внизу загорелась ядовито-зелёная точка. Если бы распятие было православным, в том месте лежал бы череп Адама. – Внизу – материя, косная стихия. С которой многие из адептов несвободы равняют человеческое естество, – Катя заметила, как хмыкнул упитанный обладатель тюбетейки, – биологизаторство, мои друзья. Ведёт к борьбе с прогрессом, с одной стороны, и с другой – к забвению добрых принципов общежития.       Прошло около пяти секунд. – Теперь – к середине.       Слева загорелся синий огонёк, справа – красный. – Запад и Восток. Сколько споров о них было, сколько грязных приёмчиков по очернению. И войн. Я бы сказал, это безумие отдельных личностей. Но нет, не скажу. Восток и Запад – не просто география. Заметьте. Оба раза я перечислил их в обратном порядке. Что это значит? Да. Есть глупая ненависть к Востоку – просвещённому, отважному, вольному. Где придумали множество наук, где услаждали слух толпы поэты, танцевали изящные красотки. Где круглый год щедрые, хоть и с хитринкой, торговцы, продают сочные плоды. Разрушить это легко. Многие так делали. Но устойчивее ли перед несвободой хрупкий баланс античных полисов, рыцарские культы благородства, чарующие скульптуры, полотна великих мастеров? А тонкие юридические грани конституций и хрустальные сервизы международного права? Нет, конечно. Поколебать их грубостью – сущий пустяк. Нужно лишь желание идти на Запад в сокрушающем марше, как худшие из варваров. И теперь… верх!       Катя догадалась, что в противоположность зелёному зажжётся фиолетовый огонёк. «Достаточно предсказуемо для столь пафосных разоблачений!» – Это – мистицизм. Желание вознестись выше, чем позволено человеку. Излишняя набожность – которая поразительно сочетается с нарушением морали. Биологизатор, – Кристиан провёл рукой вниз, – умён и утончён, но пытается равнять всех с прахом земным. Мистик же – сам нарождается из праха и суёт нос в дела тех, кому Творец позволил распоряжаться миром. Если говорить языком современной психологии – это Тёмная Тетрада. Нарциссизм, макиавеллизм, садизм и психопатия. – А в какой последовательности? – выпалил с места один из «ботаников», что черкал в увесистом ежедневнике почти непрерывно. – О-о, – Кристиан улыбнулся, – пусть это будет вашим домашним заданием. – Не думаете ли вы, что сводить всё к психопатологии – тоже биологизаторство? – внезапно осведомился вихрастый парень за двадцатку в цветном наряде. Его жесты выдавали неплохого массовика-затейника – того и гляди, выхватит из-за пазухи платок, дабы пуститься в пляс.       Кристиан не успел ответить, как встал «хиппи с черепом». – Постойте. Тогда уж критиковать пророчества такими схемами – это попытка самому составить пророчество… Да и что плохого? У скопцов вот… – Пытаться обвинять Запад в агрессии к Востоку – безумие! Ханы, султаны, халифы… Да что в историю лезть?! Посмотрите хотя бы на…       Выкрикнувший это спортивный юнец мог бы сойти за агитатора праворадикальной партии. Правда, иссиня-чёрный «ёжик» вкупе с карими глазами, начисто разрушал иллюзии о нордичности. – Да вы только цифры посчитайте… – негодующе буркнул рыжий толстячок в свитере, что был изготовлен явно по лекалам кого-то с приставкой «пра-», – Генрих VIII и Кортес… – Тихо.       Скромнейшая по децибелам, реплика Кристиана произвела на зал умиротворяющее действие. – Я буду не против почитать в ваших уважаемых сообществах версии и вежливые дебаты. Но наше время не бесконечно. Как и любое. Что касается… Генрихов, скопцов и прочих султанов с халифами, – все аспекты Тетрады можно упорядочить. Я расскажу, как. Перерыв.       В «антракте» подавали лимонную газировку, чернющий кофе и пенный мусс с живыми ягодами. Перекусить можно было конфетами, печеньем и миниатюрными бутербродами на шпажках, будто изобретёнными для кошек, а то и хомячков. Всё, конечно же, бесплатно. Яства с напитками разносили модельной наружности официантки в коротких юбках, накрахмаленных блузах и масках, как с венецианского карнавала. Катерина хихикнула от того, как самые явные заучки пожирали взглядами стройные тела работниц. Участники семинара, похоже, сгруппировались по идеологиям. Катя, к сожалению, не могла объявить себя участницей какого-либо из движений, и чисто по-девичьи роль изгоя её задела. Единственный, к кому юная разведчица могла испытать эмпатию, был парень в противоположном углу. Если можно так выразиться, благодаря ему Катя была не одинока в своём одиночестве. Но постреливать глазками ей нисколечко не хотелось. Хмурому субъекту на том конце зала – видимо, тоже. Один взгляд, затем ответный, деловое и не оскорбительное безразличие. Аллес.       Катя дожёвывала четвёртый бутерброд и заканчивала лимонад, когда Кристиан снова потушил белые лампы и приказал (снова тихонько, но иначе не скажешь!) Лидии Альбертовне активировать монитор. – Друзья. Ломать копья на философских диспутах можно долго. Давайте же перейдём к вопросам… сугубо практическим.       Скрупулёзнейше убранная шевелюра Кристиана за это время чуть растрепалась, бородка встопорщилась, сделав его похожим на авантюриста Нового времени. – Всех вас связывает не просто стремление к свободе, развитию, добру. Вы – дети Креста. Не будем отвлекаться на конфессиональные споры. Наше общество не обличает традиционные ветви христианства, если те не занимаются противоправной и еретической деятельностью. Не относится фанатично к старому и новому обряду в церкви России. И не призывает к слепому братанию. Ваш путь – это ваша совесть. На духовном поприще вы показали себя… очень неплохо. Не думайте, что сеть – это игры. Сеть – не доминанта будущего, забудьте утопии и антиутопии. Но – столь же важное пространство, что окопы, прилавки гипермаркетов или фондовые рынки. Сеть – великий объединитель и разделитель. Кто-то из вас неустанно борется с сектами, с гуру, что дурят голову наивным людям.       Здоровяк в тюбетейке подбоченился, проведя увесистой ладонью по небритым щекам. Вихрастый и цветной по воздуху передал ему «пятёру». – Другие – делают скучноватую аскезу более интересной, живой…       Заёрзали на стульях местной «камчатки» аккуратненькие парни в подшитых кителях. – Есть те, кто занят весьма… авангардной работой. Мистика, тайные культы, эстетика забытой культуры…       «Череп» и несколько его друзей послушно закивали головами. – Своим лёгким, жизнеутверждающим отношением, вы уводите тёмную энергию в здравое русло. Но иногда и это не получается. В зале имеются люди, вставшие на путь сопротивления официозу, что некоторые нечистые на руку дельцы зовут «расколом»…       Ещё несколько лиц. Внешность колеблется от «окультуренного металлиста» до «небогатого учителя». – …и, конечно же, христианские просветители. Юные философы. Те, кто обнаружил лик Спасения под наслоениями лукавой мудрости и массовых обрядов. «Странно» – подметила Катерина. Самые юные участники – и как родители отпустили? – в этой категории тоже были. Один только паренёк из угла оставался безучастным. Юной разведчице даже стало его жалко. Больно кислый был видок, как у штатного оболтуса, что вынужден сидеть пять пар кряду. – Продолжать можно бесконечно, друзья мои, – Кристиан деланно поднял руки, – но количество всегда должно переходить в качество. Это случается в ключевые моменты. Какие важные события грядут в этом мире?       В зале послышались версии: от «холодной войны» и «революции» до «краха мировых бирж» и «переселения сознания в аватары». Кристиан не дал много времени на подумать. – Собор. Вселенский Собор. Я не удивлён, что вы забыли. И не огорчён. В нашем секулярном мире такие вещи производят меньше шума, чем авария на дороге или сорванный митинг. Тишина – друг разумного человека. На новом Соборе будут решаться важные вещи. Вам могли наговорить невесть чего – но раз вы, друзья мои, здесь, то явно не питаете ненависти к целям, что преследуют организаторы. Подумайте, что угрожает Собору? – Политика? – Возмущение консерваторов! – Не, консерваторы за него, это только… – Вы были близки, – улыбка сошла с лица Кристиана, – в некотором роде каждый из вариантов верен. Ряд лиц считает необходимым условием для созыва Собора – наличие Императора. Это… достаточно спорная традиция, но её отголоски живы до сих пор. Поветрие идёт из Византии, но в России оно достигло апофеоза. Даже когда монархия пала – нет, я не поддерживаю насильственные деяния, – здешний народ умудрился делать «императоров» из светских начальств. Даже из гонителей церкви! Но мы здесь не для того, чтобы ворошить усобицы дней минувших, нет. Дело в самом принципе. Принципе сращения Церкви и Власти. О, не делайте такие лица. Безусловно, монархия красива. Монархия справедлива. И современная власть в России – далеко не плоха. Атеистическое кликушество всем в зубах навязло. Здесь не революционная ячейка, а просветительский кружок. Наш принцип: благо, а не разрушение. «Неужели лектор идёт на попятную? Как странно для ходячего сгустка харизмы. Не бояться же такому облавы, сидит ведь под крышей международных фондов, как пить дать…» – в Катином блокноте возникла ещё одна крохотная схематичная пометка. Буквами она не пользовалась из соображений конспирации. – Народ не распознает дорогу свободе, знаниям и спасению, пока над ним – этот союз. Он скован намертво Тёмной Тетрадой. Она приказывает ему клеветать на Запад и смеяться над Востоком, искать тайные знаки и опускаться до самоощущения «винтика». Всё в одном. Представьте себя преподавателями в институте…       Судя по реакции, у некоторых в зале такой опыт имелся. – Один из ваших студентов – психопат. Я рад отсутствию смешков. Речь не об опустившихся безумцах. О жертвах Тёмной Триады. Психопаты, социопаты, личности на грани. Сможете ли вы дать ему всё, что принесли? Он способен быть сущим ангелом на людях. Лишь небольшой процент психопатов – маньяки, открыто делинквентные персоны. А большинство преступников – психически полноценны.       Кристиан опять не дожидался реакции. Кое-кого, в основном, старших, это смущало, но в целом зал успел интеллектуально влюбиться в нового лидера. – Правильно! Педагогический процесс бессмысленен. Психопаты не смогут почерпнуть из него ничего, кроме инструментов для своих целей. Человеконенавистнических целей. Психопат бывает интегрирован в социум лучше, чем иные селебрити, но в душе – любит только себя и свою идею. А теперь представьте, что Тёмная Тетрада – овладела всем вашим классом. Или городом. Или – целой страной. Это похоже… – На нашествие зомби! «Ох, ты ж, школьник-ботаник сериалов пересмотрел, а по виду и не скажешь!» – чуть не съязвила Катя. Остальные не решились продолжать ассоциативный ряд – ожидали чужой реакции. «Быстренько же коллектив сплотился!» – Верно! – не давая никому сорваться на бурные дебаты о вымышленной нечисти, продолжил лектор, – зрелище это весьма неприятное. Но не будем демонизировать… людей. Это не их вина, а их беда. – А чья вина? Президента? – Не-е, рептилоидов, сидят у себя на… – У зла много ликов, – шутка про инопланетных людей-ящеров не возымела действия на Кристиана, – Лидия Альбертовна, слайды. Катя знала историю – что российскую, что мировую, – паршивенько. На уроки в школе ходила через раз. В новом доме Артур рассказывал кое-что, но профессионального учителя заменить не мог. На разделах про войны девушка откровенно скучала, фигурами некоторых королей восторгалась, церковные перипетии подчас занимали, а иногда выносили мозг почище интегралов и хромосом. Особенно эти споры про лики и соотношения Бога! Вселенские Соборы, даже даты запомнить тяжело. Упс, опять совпадение! Соборы… не зря Артур её учил. Что касается слайдов, там были бородачи разной степени древности и цивилизованности. Кто в шубе, кто в шляпе, у кого меч или трость. Некоторых девушка точно видела – причём давно, и в определённо карикатурном амплуа. Подписи, к сожалению, были не видны из-за спин на передних рядах. Да и неважно это, лучше выведать, в каких местах интернета промышляет эта шатия-братия. – Эти образы устойчивы. Они близки людям. Такова их природа. Пока живы люди – жив и образ. Но образы можно устранить, не задевая людей. В меру скромных сил, конечно. А ещё реально запереть образ. Большинство из указанных личностей – живы в памяти, но их роль незначительна или отрицательна. Это как любовь к плохому человеку. «Хочется и колется» – говорят в простонародье. Долг каждого разумного и свободного человека – помочь жертве плохой любви, так? Катю передёрнуло. Она вспомнила ту, что звалась её бабушкой. Но у ребят в зале, судя по их шептаниям, были иные ассоциации. – Только один образ оказался непробиваем. Он не приторно-европейский и не примитивно-восточный. Сильный человек, но не тупой громила. Умный, однако без занудства и утопических фантазий. Романтичный и даже… притягательный эротически. Юмористичен настолько, что не поддаётся осмеянию, но не так, дабы стать совсем не страшным. Лидия Альбертовна, слайд! Вам всем знакомо это лицо. Это…