Короткое счастье

Ему не хватало времени даже на сон. Он спал урывками там, где придется. Мог заснуть за обедом или за рабочим столом, записывая очередную статью. «Придира» только-только стал вставать на ноги, на него приходилось тратить множество времени. Ксенофилиусу хотелось столько всего рассказать, поведать миру волшебников о невероятных животных, интересных заклинаниях. Он был единственным автором журнала, ему приходилось создавать все статьи заранее, чтобы художники могли создать к ним иллюстрации. Вот сейчас он как раз корпел над очередной работой и застрял буквально на полуслове. Мозг уже кипел. Никак не получалось выложить свои мысли на бумагу. Все казалось каким-то невероятно спутанным. Он откинулся на спинку стула и крепко зажмурился, стараясь сосредоточиться. Но мысли о статье вообще растворили спустя пару секунд. Она ласково коснулась его скул. Он открыл глаза и встретился с ее слегка встревоженным взглядом. – Нельзя столько работать, – укоризненно сказала Пандора, – Ты слишком сильно устаешь. Ее голос остановил время. Мысли мгновенно пришли в порядок, но какое ему теперь дело до статьи? Рядом с ним самая невероятная девушка. Он поймал ее руку и поцеловал тонкие пальцы, уловив едва слышимый запах выпечки. Она часто готовила вкусные маггловские десерты, причем совершенно не пользовалась магией. За это он любил ее еще сильнее. – Я в полном порядке, – он схватил ее за талию и посадил к себе на колени. – Ты мое вдохновение. Она резко вывернулась у него из рук, вскочила на ноги и отбежала к двери. – Если это я заставляю сидеть тебя целыми днями и ночами за работой, то это совсем не комплимент! – недовольно топнула ногой девушка. – Мы поженились полгода назад! И с тех пор почти перестали проводить время вместе. Ксенофилис обеспокоенно поднялся. Ему не понравились ее слова. – Я понимаю, как тебе дорог журнал, – торопливо продолжала девушка, запинаясь. – Но и про жизнь забывать нельзя. Вокруг столько всего… Мир прекрасен, Ксено. Надо ловить моменты, ловить это лето, не дать ему просто раствориться в нашей памяти. Ты всегда нагонишь работу, сумеешь справиться со всем, если захочешь, но время тебе уже никогда не догнать. – Пандора… – Не надо слов, – она вдруг подскочила к нему вплотную и схватила за руку – Идем на речку. Миссис Лавгуд потащила его на улицу, а он послушно последовал за ней. И не зря. Мир за пределами его кабинета был наполнен светом, красками, жизнью. Они вылетели из дома на улицу. Он полной грудью вдохнул свежий воздух, не отягощенный пылью, запахами чернил и пергамента. Дышать сразу стало легче, он словно сбросил заколдованные цепи, сковывавшие его грудь. Голова закружилась, появилось ощущение пьянящей легкости. Ничего не беспокоило, все проблемы растворились, стало плевать на сроки. Они закружились, держась за руки и смеясь, как маленькие дети. Пандора запрокинула голову и смотрела на небо так радостно, словно до этого момента никогда его не видела. Так маленькие дети смотрят на единорогов и пегасов. Он вдруг отпустил одну ее руку, крепче сжал другую и побежал со всех ног к реке. Калитка проводила их обиженным скрипом и возмущенным стуком. Прямо в мантиях, не останавливаясь, они влетели в воду, успевшую согреться под жаркими летними лучами солнца. Подняв целый фонтан брызг, огласив окрестности безумным смехом и восторженными криками, чета Лавгудов принялась кружиться и танцевать в воде. Волосы Пандоры разметались по поверхности воды, она до невозможности стала похожа на нимфу. Ксено залюбовался ею. И даже не заметил, как стал увлекать ее все дальше, все глубже. Она внезапно ушла под воду. Так резко, что он тоже чуть ли не погрузился за ней. Как хорошо, что они продолжали держаться за руки. Он тут же вытянул ее на поверхность и схватил за плечи. Его жена не умела плавать, а он, болван, чуть ли не затащил ее на дно. Пандора дрожала, выглядела насмерть перепуганной, но губы ее совершенно внезапно растянула улыбка. Ксенофилиус, вцепился в нее, и потащил к берегу, несмотря на все уговоры еще поиграть в воде. – Ты чего? – Ты плавать не умеешь. – Ну и? Научиться всегда можно, хоть сейчас, – она было попыталось снова залезть в воду, но он оттащил ее от берега. – Не сегодня. Она лишь пожала плечами. Несколько часов спустя они сидели на лужайке возле дома. Сумерки сгущались вокруг них, появлялись первое звезды, ярко полыхал костерок, привлекая мотыльков. Они протягивали к огню веточки, с нанизанным на них хлебом. Вот так, просто и совершенно по-детски, завернувшись в одеяла, сидя прямо на траве. Девушка постоянно убирала с лица непослушный локон, выбившийся из узла на макушке. Ему нравилось смотреть на это ее методичное движение. Усталые и довольные муж и жена не нарушали тишину. Эта тишина была уютной, семейной. Ксенофилис вытащил свой прутик, стащил с него хлеб и, перебрасывая его из руки в руку, задул на него, остужая. Следуя его примеру, Пандора достала и свой изрядно поджаристый ломоть. И умудрилась перепачкать все руки в саже, пока снимала его с прутика и остужала. Ксенофилиус тихонько посмеивался, глядя на ее старания. А когда она смахнула какого-то жучка, севшего ей на щеку, и оставила черный след на лице, не выдержал и засмеялся в голос. – Чего? – шмыгнула носом девушка, удивленно моргая, словно сова, которую среди дня вытащили из дупла и начали фотографировать со вспышкой. Он махнул рукой, не в силах остановится. Она озадачено нахмурила лоб и потерла его ладошкой. Ксенофилиус, подвывая от смеха, шлепнулась лицом в траву. – Ну чего ты, – она подвинулась к нему и пихнула его. – Я тоже хочу посмеяться. Едва дыша, он вернулся в вертикальное положение, все еще смеясь. Его жена обижено насупилась, а глаза ее были такими наивными, что он не удержался – притянул ее к себе и поцеловал. – Пошли домой, чудо мое.

***

– …никаких экспериментов! Я уже говорил тебе об этом! – Ну Ксено, - жалостливо протянула Пандора. – У меня такие идеи! – Нет! – он повысил голос, но тут же, извиняясь, обнял ее. – Пока ребенок не родится никаких превращений. Она положила ладонь на заметно округлившийся живот. – Мои эксперименты не повредят ей. Я не собираюсь превращаться! Ксенофилис, вздохнул и отстранился, прикрыв руками глаза. Его жена была невероятно упряма. – Тебе напомнить первую неделю нашей совместной жизни? Ты снесла крышу дома и она отправилась покорять небо, как дирижабль! – Но мы же ее нашли и приделали на место. Даже починили! – Мы несколько часов носились за ней по окрестностям! Меня чуть не заманил в болото фонарник! – А потом ты поскользнулся и плюхнулся прямо на него, – захихикала Пандора, вспоминая все подробности начала их счастливой совместной жизни. ¬– И только поэтому крышу нашел. Она проплывала прямо надо мной, когда я упал. Пандора уже звонко смеялась, прижимая руки к животу. – А когда приделывали крышу на место, – припомнил Лавгуд.¬ – Случайно загнали под нее стаю уток. – И пришлось носиться по всему дому, ловя несчастных птиц и выпуская их в небо. – Сколько мы потом убирались после этого! Теперь эти двое хохотали, как безумные. Все у них начиналось с приключений. Даже познакомились эти двое совершенно глупым образом. А воспоминания об их первом поцелуи до сих пор заставляли Лавгудов плакать от смеха. – Хва-атит меня смешить, – попросила Дора, уткнувшись ему в плечо. – Мне нельзя столько смеяться. – Никаких экспериментов? – серьезно спросил Ксенофилиус, отстраняя возлюбленную и заглядывая в ее смеющиеся глаза. – Ладно, – согласилась девушка, глубоко дыша, чтобы успокоиться. – Вот и замечательно! Сделать чаю? – Нет, – Пандора покачала головой. – Лучше расскажи мне истории. Ксено закатил глаза, обнял свою суженную за плечи и повел ее в гостиную. У беременных всегда появлялись какие-то необычные вкусы. Кто-то орешки ел, кто-то сходил с ума от шоколада, кому-то просто необходимы были соленые помидоры, а вот Пандора вечно жаждала рассказов. Ксено перерыл уже сотни книг, выискивая самые редкие растения и животных, мельком упоминавшиеся в дневниках или заметках путешественников. Он искал и находил крупинки информации, составлял записи. Вечерами он рассказал о своих поисках, о том, что прочитал, о каких животных или их особенностях узнал. Это дело помогало ему и статьи писать. Сегодня он начал рассказывать ей о мозгошмыгах. Он нашел одно-единственное упоминание о них и теперь горел желанием выяснить о них все, делясь различными предположениями с женой. А она, молча, сидела напротив него, жадно ловя каждое слово, рисуя в голове потрясающие образы животных.

***

В распахнутые окна заглядывало безоблачное летнее небо, с бегущим по нему воздушным змеем. С улицы доносился счастливый детский смех. Они торчали на кухне и готовили лимонад, облаченные в длинные мантии цвета солнца. Волосы Пандоры аккуратной волной спадали по спине. Волосы Ксенофилиуса, который решил сменить свой образ и обзавестись длинной шевелюрой, находились в ужасном беспорядке. Супруги смеялись, временами поглядывали в окно и беспрерывно болтали. За долгие годы их брака ничего не изменилось – они по-прежнему оставались теми влюбленными подростками. Дверь распахнулась, комната потонула в солнечном свете. Смеющаяся девочка влетела в дом, прижимая к груди цветастого змея. – Мама, папа, – радостно заговорила она. – Он так высоко летает! Я едва удерживаю его! Ее родители дружно засмеялись, смотря на раскрасневшуюся, усталую, но невероятно счастливую Луну. Она тяжело дыша, схватила стакан с лимонадом и жадно приникла к нему. Ксено крепко обнял Пандору. Ни с того с сего, ему захотелось так сделать. Он даже поднял ее в воздух и закружил. Она вцепилась в него и засмеялась тем же смехом, что и их дочь. Лавгуда переполняли эмоции. Это лето было таким счастливым. – Перестань, – она шутливо толкнула его, но потом тут же наградила легким поцелуем. – У меня появилась одна идея! – объявила Пандора своей семье. – Кто хочет посмотреть на мое новое заклинание? – Я! – закричала Луна, отрываясь от своего лимонада. – Я тоже, – откликнулся Ксенофилиус. – Мы с Луной пойдем наверх, – она протянула дочери руку, – А ты захвати лимонад, хорошо? – Конечно. Пандора с Луной побежали вверх по лестнице, а он остался доделывать лимонад. Точнее убираться после приготовления и переливать прохладный напиток в кувшин. К счастью, все это он смог сделать с помощью парочки заклинаний. Весь мусор мигом отправился в мусорное ведро, ножи и миски улетели в раковину, сок со стола испарился. Манящими чарами приманил поднос, кувшин и стаканы. Взмахом палочки перелил лимонад в кувшин, поставил все на поднос и взял его в руки. Он осторожно понес напиток к лестнице. Когда Ксено уже собирался ступить на первую ступень, раздался крик. Отчаянный детский крик. Поднос выпал у него из рук. Кувшин, стаканы – все разбилось, лимонад забрызгал мантию, но ему было все равно. Произошло что-то страшное, Луна никогда так не кричала. Чувствуя невероятный страх, волшебник помчался наверх. Он ворвался в кабинет. И на пороге комнаты его мир рухнул. В один миг, за одну секунду. Словно кто-то разбил огромное стекло – в голове зазвенело, а осколки посыпались на него, впиваясь в сердце с такой силой, причиняя такую боль, что захотелось завыть. Дочь плакала, вжавшись в диван, и смотрела на маму. Пандора лежала на полу, а за спиной у нее были огромные лебединые крылья. Прекрасные белые крылья, придавшие ей сходство с ангелом. Ангел, которого столкнули с небес. Одно крыло было расправлено, словно она собиралась взлететь. Но второе… Второе крыло было сломано и неестественно вывернуто. Он кинулся к ней и упал на колени. Ксенофилиус в ужасе заметил, что ее мантия цвета солнца на спине стала красной. На белых перьях пестрили капли крови. Темное пятно медленно расплывалось на полу. Она была еще жива, но огонек жизни в ее глазах таял так стремительно, что даже слезы не успели выступить. Ксено провел рукой по ее лицу. – Пандора, – он позвал ее с дикой болью в голосе. Ее губы шевельнулись. Возможно, она хотела что-то сказать, а может просто сделать живительный глоток воздуха. Ксенофилиус подался вперед, готовый поймать каждое ее слово. Но было поздно. Огонек потух. Нет, потухло два огонька. В ее глазах и в его сердце.