You are nothing

— Виси давай и не дергай своей тощей задницей. Уроню, костей не соберешь. Боб ухмыляется и, будто бы успокаивая, ведет по спине заброшенного на плечо "трофея" ладонью. Ведет чуть ниже, задерживая пальцы на обтянутых плотными джинсами задницей. — Ты в курсе, что нас фотографируют? Бобби, бля... Шипит тихо в ухо, а у Морли мурашки ползут от затылка по позвоночнику вниз только от вибрации, которую создает этот голос на его коже. — Нас всегда фотографируют, Рич. Цена популярности, давно привыкнуть пора, - говорить ровно, бесстрастно, пока на плече болтается это тело, с которого хочется стащить все тряпки, а потом скользить руками по гладкой коже, руками, губами, дыханием... Сложно, почти невозможно. Но Морли привык. Все эти годы... — И твои выходки привлекают все больше внимания... - раздраженно пыхтит Ричард куда-то в плечо, а Боб, кажется, даже кожей чувствует его озорную улыбку. — Ха, малыш, они давно привыкли и, заметь не к моим, к НАШИМ выходкам. Томные взгляды на публику, поглаживание рук и сцепленные пальцы, фотосессии эти стебные. Все в курсе, что мы друзья, которые любят подурачиться. Как будто невзначай поглаживает вдоль позвоночника, подцепляет пальцем край свитера, чтобы коснуться теплой кожи. — Подурачится? Вот как ты это называешь? Рич фыркает и зачем-то извивается ужом, пытаясь сползти, но Боб лишь сжимает руки крепче и в назидание небольно щипает за ягодицу. — А как это назвал бы ты? — Даже не знаю. Ты прав, наверное, а твои губы на моем члене - это самая тонкая такая шутка, ага? Говорит это самым невинным тоном, прекрасно зная, как действует, как заводит, как резьбу срывает... — Рич, на нас люди смотрят, а у меня встает от твоих разговорчиков. И поверь, в этих джинсах это заметят за секунду, - неожиданно (хотя, вполне ожидаемо, что уж) сипло, почти что простужено. — А они подумают, что ты банан в штаны запихал. С тебя станется. ... - хихикает мерзко в стиле первосезонного Джона Мёрфи, за что Боб щиплет сильнее, жалея, что они не одни, уж тогда оторвался бы по полной на этой упрямой и вредной заднице. - Ай, больно же! Ты чего творишь? — Не заткнешься, за задницу укушу. Прямо здесь. Пусть поклонники решат, что в конец ебанулся. И почему-то кажется, что сейчас вот не ехидничает и не шутит. Укусит. Тяпнет так, что мало не покажется, а потом еще поржет над фотками папарацци и запостит парочку в свой Instagram. — Так и есть, ебанулся. Отпусти уже. Куда мы идем вообще? Хэрмон как будто смирился и висит на плече лучшего друга (все так и есть, любой из каста подтвердит) безвольной плетью, время от времени незаметно для пялящихся зевак трогая шею Боба губами. — Потерпи, малыш, тебе понравится. Есть тупичок тут неподалеку безлюдный. На твоем месте я бы уже начал переживать за свою задницу. — Извращенец. — А то тебе не нравится? Боб не смеется, но даже сейчас, не виде его лица и выражения глаз, Рич точно знает, что задумал Морли. И дыхание сбивается в предвкушении. Сколько раз они поступали вот так же? Быстрый секс в безлюдных закоулках совсем рядом с бурлящими жизнью толпами, и любой случайный бродяга или подросток с телефоном может застукать в любое мгновение. Боб любит рисковать, выставляя напоказ их странные отношения, маскируемые нарочитым стебом. Рич любит, когда Боб стягивает с него джинсы, прижимая к стене. Любит рваное дыхание и губы, оставляющие пунцовые отметины на плечах и ключицах. Он любит все, что Боб делает с ним.