You are nothing

— Как ты смотришь не то, чтобы тоже стать бессмертным? — она предлагает это, играясь. Так легко, как будто речь о какой-то фигне. Вроде бессмысленных пререканий в ночном патруле еще, там на Земле, когда до утра далеко, а она так забавно фыркает на каждую глупость и все принимает всерьез. Не она... Уже не она... не Гриффин, что занозой зудела в мозгу с первой секунды, как Сотня ступила на поверхность той, обреченной планеты. Принцесса, что верила в собственную исключительность вопреки... "Спешу тебя опечалить, Кларк Гриффин мертва", — а скольких эта спровадила с этого света для того, чтобы длить и длить свою жизнь? Как давно поверила в исключительную, непререкаемую святость? Свою и всех, кого здесь считают богами. У Джона язык словно к нёбу прирос. Его будто только что макнули лицом в кипящую лаву или с размаха швырнули в колодец с ледяной озерной водой. Той самой, где водоросли, очень быстро убивающие ядом... Она смеется так неестественно-ярко для Кларк. И все время накручивает на палец прядь белокурых волос. Склоняет голову и глядит чуть исподлобья. Накрывает его руку своей. Незримый яд впуская под кожу. Стоп-стоп-стоп... Это все — какая-то дикость. Это прихоть девчонки, что играет судьбами, как в домино. Это не может быть должным и верным. Не это. "Когда ты вдруг задумался о долге, а, Джон? Когда Кларк Гриффин тебя велела повесить? Когда бросила вас с Эмори одних умирать? Когда позволила швырнуть Беллами в бойцовскую яму? Беллами... Горло спазмом сожмет... Блять, ну нет, не сейчас. Принцесса всегда заботилась _т о л ь к о_ о своих интересах. — Я слушаю... как тебя. Джозефина? Она ухмыляется так непривычно и подсаживется ближе к нему. Как будто по лицу ударяет. Этот запах — незнакомых цветов и примятой травы, немного мускуса, перца, орехов, что оставались на языке каждый раз, когда они с Беллами — еще очень-очень давно, еще до появления проклятой принцессы, там, в болтающемся на орбите жестянке-Ковчеге... "Когда-то и я назывался твоим..." — Скажи, что его не убила... — Оу... какой проницательный мальчик. Нет, твой друг _п о к а_ очень даже живой. Все будет зависеть от того, о чем мы с тобой сговоримся. Или Беллами — не такой уж и друг? Или друг — но не только? Как сложно... Э, знаешь... — притворно вздохнет, накручивая на палец треклятую прядь. Так медленно что хочется ее вырвать немедленно с корнем. — Мне даже жаль, что ты и он... мне ты показался весьма интересным... Джон продавит воздух по глотке с усилием. Кажется, будто тот загустел, превратился вдруг жидкую плазму, которая изнутри обжигает. И она же плавит его мозг прямо сейчас. Лишает движений. Ему бы за плечи эту девку встряхнуть и отхлестать по щекам. Ему бы крикнуть: "Что ты сделала с Беллами, сучка?" Но он на месте сидит, как будто зад приклеили к этому стулу. Таращится на нее, как дурак. А ненависть стучит в голове. Она почти ослепляет. — Ты и он? Или все вовсе не так? Может быть, у вас тут гигантский многоугольник? А я стану той, кто раз и навсегда решит все проблемы? Кларк и Беллами или Беллами с Джоном? Кларк, что развлекалась со всеми, кроме него, а принц смиренно ждал долгие годы принцессу? Пока Джон издалека наблюдал и надеялся — его тоже заметят?.. Пальцы крючит, как какой-то неизвестной болезнью. Они тянутся к ее глотке — вцепиться и вырвать этот лживый язык навсегда. Джозефина с лицом и голосом Кларк Гриффин так громко, так безумно хохочет, когда он наматывает снежные волосы на кулак с тем, чтобы впечатать лицом в деревянную стену, чтобы услышать, как гулко треснет череп — будто орех. Увидеть, как кровь и мозги потекут по ладоням. Вот сейчас... — Я тебя ненавижу. — Так убей, — шепчет-сипит ему хрипло-хрипло, полуприкрыв эти блядские, неземные глаза, в которых гребаный Блейк утонул, пропал с головою. — Ненавижу тебя, — и целует, грызет, кривящийся от беззвучного хохота рот. Она смеется, но уже ему отвечает. Он и опомнится не успеет, как она — у него на коленях, трется о бедра, как похотливая кошка. Запускает пальчики за пояс штанов и сжимает. У Джона срывает все тормоза. Подхватит на руки, чтоб убраться отсюда подальше. Иначе — трахнет прямо здесь, при всех, кто решится зайти. И к дьяволу, будь то Эби или Эмори, Мэди или даже Беллами Блейк... Где-то там, на задворках сознания, настойчиво долбится зудящая мысль про погибшую, видимо, Кларк, про запертого где-то Беллами Блейка... Беллами... все дороги всегда сводились к нему одному. Джон подумает об этом потом. На самом деле, он ни с чем ничего не может поделать....