we are stardust

У Чонгука новый сосед, он поселился в квартире напротив. Чонгуку было как-то безразлично на то, кто с ним рядом живёт, ведь с соседями не знаком и смысла в этом не видит. До того момента, пока не начинает замечать его всюду. Этот сосед странный. Ежедневно поглощает мерзкий кофе из стаканчика, что покупает в ближайшей кофейне. На картонной таре каждые сутки можно заметить новую цитату — Чонгук не разбирает расплывчатые закорючки, но уверен, что там что-то о прекрасной жизни и достижении счастья. Он носит яркие свитера с глупыми «девчачьими» принтами на своих широких плечах. Он накручивает на палец короткую прядь, крашеных в каштановый, волос и поглядывает на какие-то по-дурацки детские часы, пока ждёт автобус. Он каждые две недели появляется с новыми котятами на ногтях — и это Гук считает особенно странным, но — нет, не признавайся! — умилительным. Он странный, милый и красивый. А ещё смех у него глупый и фотографироваться любит на свой мобильный. Не то чтобы Гук следил, просто наблюдательный. Каждый раз, когда Чон видит парня, ему хочется подойти и познакомиться хотя бы, рассмотреть котят на ногтях поближе, прочесть надпись на картонке, сфотографироваться вместе и глянуть на чужие часы, потому что сам не носит их. Гук не стеснителен, но почему-то чувствует неловкость, когда встречает соседа на лестничной площадке. Тот говорит: «Доброе утро», — улыбается так же ярко, как и его свитер, повязанный на шее. Чонгук в ответ неуверенно улыбается и спешит на остановку, пусть и знает, что там они снова увидятся. Чону тепло где-то под ребрами, и там же что-то трепещет, стоит лишь раз взглянуть в сторону соседа. Тот, кажется, не замечает кротких взглядов и сдержанных улыбок. Чонгуку этого и не нужно, пускай просто будет рядом и отсвечивает солнцем. Только однажды ему захотелось, чтобы парень смотрел лишь на него, не замечая никого в округе. Тогда Гук впервые понял, что конкретно поплыл, что его накрыло и все, с концами. Чувство, похожее на ревность, обуяло Чона, стоило лишь увидеть соседа, выходящего из своего квартиры с какой-то миловидной девушкой. Та улыбалась мило и кокетливо смеялась над всем подряд. Гук, скрипя зубами, следил за тем, как сосед из квартиры напротив целует в щеку девчонку и выпроваживает ее, ждет у своей квартиры, когда та в лифт зайдет. После того, как створки закрылись, парень смотрит в сторону Чонгука, улыбается, махая рукой, и скрывается за дверью в свою обитель. Гук сразу же влетел к себе и начал хлестать себя по щекам, пытаясь привести в чувства. Мол, какого черта ты творишь, дурацкое сердце. Чонгук принял решение: нужно знакомиться. Повод постучаться в чужую дверь нашел глупый и заезженный. — Привет. Не найдется сахара? — стоять перед красивым парнем, по которому убиваешься вот уже который месяц, со стаканом в руках как-то стремно, отчего уголки губ дергаются то вверх, то вниз. — Найдется. Заходи, — сосед, недолго думая, пускает к себе за порог и захлопывает за Чоном дверь, беря из рук граненую емкость. Глупо все это и несуразно. Неудобно и неуютно. Но действовать-то нужно. Чонгук стоит в коридоре в своих потрепанных спортивных штанах с вытянутыми коленками и длинной белой — уже посеревшей — футболке, топчет синий коврик под ногами тапками в клетку, ждет, когда парень принесет ему сахар, который, к слову, совершенно не нужен ему. Сосед возвращается, неся в руках стакан с сахаром, стоящим в нем горкой, улыбается приветливо, словно губы так привыкли находиться в этом положении, что уже другую гримасу и не состроить. — Держи, — говорит он, подавая злосчастный сахар. — Спасибо, — Гук мнется, но емкость из рук забирает, на мгновение задерживая взгляд на чужих пальцах. Снова котята на ногтях. — Меня, кстати, Чонгук зовут. — Сокджин, — отвечает тот, заглядывая в чоновы глаза. Гука передергивает от этого взгляда, и как-то снова в груди топится печь. — Ты собираешься готовить что-то сладкое? Я люблю сладкое. — Ага, — Гук тормозит ужасно, забывая все слова, имеющиеся в его словарном запасе, глазеет на Сокджина, мысленно произнося имя несколько сотен раз. — Угостишь? — Угощу. — В таком случае, буду ждать, — улыбка на лице Джина становится шире, и он отпирает дверь, выпуская Чонгука из квартиры. Чон смотрит, не переставая, выходит спиной вперед, сжимая пальцами стеклянную тару все сильнее. — Хорошо, — вырывается из его рта. Когда дверь перед ним закрывается, Чонгук постепенно начинает понимать, что облажался нереально, повел себя как девчонка, влюбленная в старшеклассника. И в голове резко мысль появилась: «Это, что же, мне взаправду придется сейчас готовить?» А еще: «Он хочет попробовать мою стряпню!» И: «Я же не умею готовить». Как-то снова глупо получилось.