we are stardust

Чонгуку кажется, что этот мир не для него. Чужая это жизнь. Родился по ошибке. Потому что другие не понимают его. Хены говорят, что это юношеские замашки — пройдет. Им-то виднее. Они уже взрослые, их цвет волос изменился со стандартного на радужный. Они беспечные, веселые, ведут себя по-взрослому странно. А у Гука все еще темные пряди, как чертово космическое пространство за пределами Земли. И его это устраивает. Почти. Что плохого в том, чтобы быть серьезным? Дети все такие, и взрослые такими же были, но, кажется, забыли. Забыли, окунувшись с головой во взрослые заморочки. Чонгук хмурит густые брови, глядя на дурного Тэхен-хена. Помнит его еще апатичным и нелюдимым, помнит их долгие беседы за кухонным столом в квартире Намджун-хена. Старшие их постоянно звали к себе незнамо зачем. Сами бедокурили в гостиной, выпивая, деток пытались растолкать. А те, не переставая, глаза закатывали и уходили подальше, чаще на кухню, чтобы поговорить на свои серьезные темы. Или обсудить будущее. И Тэхен, и Чонгук делились сокровенным — своими страхами. И тот, и другой боялись изменений. Не понимали их совершенно. — Как можно так сильно поменяться за сутки? — говорил Тэхен, — это же ненормально. Ненормально, — мысленно соглашался Чонгук, — но нам всем через это проходить. Тэхен говорил редко, мало и по делу, особенно на людях. Но это было тогда, еще несколько месяцев назад. А теперь он гиперактивный, шумный очень, пьет вместе с хенами. И вертит головой из стороны в сторону, словно что-то ищет, ярко-красной шевелюрой размахивая. Чонгука все так же зовут с собой. Но теперь он один сидит в темной кухне, заливая в себя крепкий черный кофе. Кажется, будто старшие его покупают специально для Чона, потому что он ни разу не видел, чтобы те пили что-то помимо алкоголя и газированной воды. Чонгуку одиноко. Еще более одиноко, чем прежде. И душу наизнанку вывернуть не перед кем. Ему хочется и не хочется взрослеть. Ему хочется и не хочется меняться. Может, вся его жизнь — сплошная шутка? Все сговорились, чтобы подшутить над ним, не так ли? А может, это сон? Гребаный сон, не имеющий конца. Он скучает по посиделкам с Тэхен-хеном. Чтобы тихо так, темно вокруг, делясь теплом друг с другом. Чтобы рассуждать на тему политики, происходящего в мире. Скучает — как это ни странно — по скуке и снобизму, что их обволакивали. Когда-то давно они пообещали друг другу, что после совершеннолетия не изменятся как остальные. Будут такими же. Не променяют друг друга на развлечения, что тогда ни одного, ни второго не интересовали. Но, конечно, это просто пустые обещания, детская наивность. Чонгук думает, что проще уже самому выкрасить волосы в какой-нибудь лиловый, чтобы не быть совсем уж ребенком на фоне хенов. Может, вместе с ней впитается жизнерадостность? Глупость. Меньше, чем через два года, он тоже будет как все взрослые сейчас. Начнет лучиться счастьем, задором, гортанно смеяться над всеми шутками, пускай и несмешными вовсе. А дети будут смотреть ему вслед так, словно тот умалишенный. Плевать. Лишь бы снова стать ближе к Тэхен-хену. А пока он будет следить за ним в частности и хенами в целом. Подожди еще немного, Тэхен-хен, — думает Чон, — скоро я повзрослею.

Чонгук настроен серьезно.