we are stardust

Наверное, в жизни каждого была та любовь, от которой стоило бы избавиться. Та, что лишь вредит тебе и, возможно, окружающим. Наверное, каждый задумывался о том, что стоило бы разлюбить. А на практике: непродолжительное игнорирование, самоистязание и поиск повода для общения. Наверное, все смирялись со своими чувствами и пытались добиться взаимности. Только вот удавалось это не каждому. Перестать любить самого близкого и родного человека буквально невозможно. Наоборот, это чувство разрастается внутри, прорастает, пустив корни, обволакивает собой, словно дикий плющ. Получить взаимность в этом случае куда труднее: тебя воспринимают лишь как родню, часть себя и никак иначе. И тогда, вероятно, перестать любить хочется еще сильнее. Потому что нестерпимо больно. Потому что хочется быть ближе. Потому что к черту такую любовь. Скорее всего, у вас нет близнеца. Даже если есть, то не влюблялись в него так болезненно, неизбежно и необходимо. С моральной точки зрения это чертова содомия. Можно подумать, что ты влюблен в самого себя. «Но это не так, — ежедневно повторял себе Юнги после часовых размышлений о происходящем в его жизни. — Юндже другой. Мы совсем разные. У него иное видение жизни, иной вкус. Он все делает иначе, потому что с раннего детства не мог терпеть нашу схожесть, — грустная улыбка на мгновение озарила бледное лицо, — но теперь мы выросли, а привычка быть „не таким“ осталась». — Ты чего? — мягкий хриплый голос разнесся по тесной кухне, выводя Юнги из задумчивого состояния. Все это время он сидел за кухонным столом напротив своего брата, держа у лица обеими руками кружку с уже остывшим быстрорастворимым кофе. Взгляд его был направлен на близнеца, изучая, словно видел впервые. В голове роились мысли. Они столь привычны и похожи на те, что были сутками ранее, неделей, полугодом, что уже тошно. — Ничего, — отвечает, ставя полупустую тару на стол, — просто задумался. Юнги смотрит в глаза напротив. Они такие же, как у него, словно зеркальное отражение. Опускает взгляд ниже, а там такой же нос, припухшие от поцелуев его бойфренда губы. «Бойфренд», — язвительно отдается в голове. Мин жалеет, что когда-то познакомил своего лучшего друга с братом. — Можешь не ждать меня сегодня, — Юндже встает с насиженного места, взяв такую же, как и ту, из которой пил Юнги, кружку. Не глядя на брата, подходит к раковине, включает воду и намыливает грязную посуду, — не засиживайся допоздна. Юнги берет побитую с одной стороны емкость и ухмыляется, после чего делает глоток холодной жижи. Морщится. Не то от своих мыслей, не то от противного вкуса остывшего кофе. — Передавай привет Чимину. Мину кажется, что его брат улыбнулся, пусть и видит только чуть сутулую спину. — Обязательно, — Юндже выключает воду и берет полотенце, вытирая руки. Оборачивается к брату, и тот видит, что младший правда улыбается. Снисходительно так, словно говорит «чем бы дитя ни тешилось». Юнги продолжает сидеть и следить за действиями Юна. Видит через проход, как тот надевает свои потертые найки и снимает ветровку с крючка. Как тот машет торопливо ладошкой, открывает дверь и выходит на лестничную клетку. Юнги кажется, что он теряет часть себя каждый раз, когда близнец уходит в неизвестность. К своему Чимину. Тяжелый вздох вырывается из груди парня. Он встает из-за стола и бредет на выход из кухни, собирая на пути все возможные углы, идет к себе в комнату, а там ложится на узкую кровать в позе морской звезды, уставившись в потолок. Юнги думает, что он какой-то дефектный. Наверное, нужно радоваться тому, что твой лучший друг чуть ли не часть семьи. Но мысль о том, что это из-за его отношений с твоим горячо любимым братом, не дает реализоваться этой радости. Мин злится. Злится на самого себя за эту ненормальную тягу к собственному близнецу, к тому, кого ближе быть просто не может. Он был старшим сыном. Опередил Юндже всего на каких-то пару минут. Но эта небольшая разница не смогла помешать родительским ожиданиям, что он станет надежным старшим братом, одарит младшего заботой, будет во всем помогать и станет лучшим. Это звание «старшего» чересчур угнетало и давило. Возможно, из-за страха не оправдать веру родителей в него, парень так сильно пекся о Юндже. Возможно, именно из-за этого чертового страха он проникся любовью к брату. Юнги ненавидит себя за эти чувства. Ненавидит себя за то, что он не может жить без брата, хоть и старше. Ведь это младшим необходимо внимание старших, так? Тогда почему Юндже такой самостоятельный, справляется со всем сам, позабыв о Юнги? Юна тошнит. Тошнит от чувств, поразивших его организм. Тошнит из-за любви. Тело не покидает ощущение, что он пересытился болью от невзаимной влюбленности. Не единожды Мин стоял на коленках перед унитазом, корчась от неприятного вкуса, запаха и мучительного продвижения рвоты к глотке. Хотелось, чтобы из желудка выбрались эти надоедливые насекомые, и он, правда, ожидал увидеть крылатых созданий, вырвавшихся на свободу таким нелицеприятным способом. Только вот видел всего-навсего непереваренные остатки своего позднего завтрака, обеда или ужина. Надеялся, что станет легче, пихая пальцы в рот, раздражая касаниями корень языка. Но лишь в желудке поселял чувство пустоты. У Юнги на душе не то что печаль и тоска, он разлагается изнутри и не имеет ни единого понятия, как это прекратить. Где-то за окном воют собаки. Юнги готов взвыть вместе с ними.