Факты

Подтверждено: У Саске есть своё собственное понятие слова «уссуратонкачи».

      - Болван! — говорит Саске и Наруто молчит, злобно сверкая на него голубыми глазами.       Вокруг очень много шиноби, Совет Конохи, они обсуждают план дальнейших действий и от этого плана зависит судьба не только Страны Огня, но и всего Альянса. Нанадайме Хокаге говорит быстро и экспрессивно, и его речь имела бы смысл, если бы они — были все еще они, два свободных шиноби на службе у главнокомандующего.       Теперь Наруто сам главнокомандующий, у него совершенно другая мера ответственности. И то, что он позволяет себе совать нос в каждую мелкую разборку ничего не значит до тех пор, пока разборки происходят рядом с Конохой. Идти непонятно куда, за много-много дней пути, и сражаться там с очередными врагами мог позволить себе Узумаки Наруто. Нанадайме Хокаге — не может.       Он сам это понимает. Наруто, конечно, болван, но болван сообразительный. Он смотрит на Саске гневным взглядом и не возражает, хотя Саске единственный решился прервать самоубийственную речь Хокаге.       Шиноби переглядываются настороженно и неодобрительно: у Хокаге крутой нрав, редко кто ему перечит, и уж тем более оскорбляет. Учиха Саске всегда ходил по лезвию ножа, его речи граничат с неуважением, нарушением субординации. Но Хокаге не возражает, и они молчат, штабные трусливые крысы.       - Я пойду один, — бросает Саске. — А ты останешься в Конохе, идиот.       Это тоже нарушение чертовой субординации. Нельзя так говорить при чужих людях, но Саске слишком зол на идиота, чтобы сдержаться. Он видит только возмущение в голубых глазах, только подрагивающие ресницы, тонкие полоски на щеках, хмурую морщинку меж бровей, непривычно сосредоточенное, знакомое до каждой черточки лицо.       Улыбнись, уссуратонкачи.       Учиха Саске идет умирать.       - Нет, — спустя мгновение бросает Наруто и отворачивается. — Ты не пойдешь один.       - Узумаки! — зло цедит Саске и это уже край. Окружающие постепенно смещаются к стенам, освобождая место. Наруто не оборачивается, Саске рывком дергает его за плечо, вынуждая смотреть на себя. Радужка красная, подрагивает узкий зрачок. Саске не боится. — Что за приступ идиотского упрямства? Даже для такого придурка как ты это перебор!       - Ты не пойдешь один! — холодно отвечает Наруто. От него полыхает бешенством. Хокаге научился сдерживать свои чувства, но все в Конохе знают, что означает такой тон.       Шиноби практически вжимаются в стены и в друг друга. Через сознание Наруто Саске ощущает их страх.       - Ты бросишь Коноху? — вскидывает бровь Саске.       Наруто молчит. Разумеется, он не оставит Коноху. Коноха — ценность, люди, живущие в ней — бесценны; оставить их — обречь на возможную смерть. Наруто так не сможет. Сжимаются кулаки, дрожат руки, а зрачки превращаются в совсем уж незаметные щелочки. Он дышит глубоко и очень ровно, смотрит Саске прямо в глаза и от него тянет отчаянием и злостью. Он знает, что выбора нет. Просто пока не смирился.       Ну улыбнись же, улыбнись, уссуратонкачи! Возможно, ты видишь Учиху Саске в последний раз.       - Ты не пойдешь один, — и теперь это не приказ, а просьба.       Саске сглатывает, отводит глаза. Нельзя смотреть, нельзя думать, всегда хочется все бросить и остаться рядом. Наруто ведь прав, они что-нибудь придумают. Соберут Совет Каге, отправят сильнейших шиноби — будто есть кто-то сильнее Учихи Саске и Узумаки Наруто — вновь соберут Альянс, и Каге с Саске будут защищать людей, пока там, далеко, неизвестные дзенины будут умирать без шанса на спасение. И Наруто никогда не простит себя.       Согласиться на это, уссуратонкачи, значит обречь тебя на вечные муки совести, неужели ты не понимаешь?       - Я пойду. И вернусь с информацией, — отвечает Саске. — И когда я вернусь, мы уже будем решать, что делать дальше.       - Я сказал нет! — рявкает Узумаки так, что звенят под неожиданными порывами ветра стекла. Шиноби у стен пригибаются, защищают глаза, а Наруто даже не смотрит на них. Он сжимает запястье Саске с такой силой, что останутся синяки.       - Уссуратонкачи, — зовет его Саске.       Привычное прозвище почти не слышно за ревом ветра, но Наруто вздрагивает, будто его ударили, смотрит во все глаза.       Этой части их жизни не место в спорах, не место в резиденции Хокаге, когда они обсуждают возможную смерть тех, кто решится сунуться на север, не место-не место-не место.       Но выбора нет.       - Отпусти меня, добе, — и это хорошо, что ветер еще гудит, срывает слова с губ. Саске не хотел бы, чтобы его слышали другие. — Ты понимаешь, что выхода нет. Я вернусь, пугливый котенок. Не дрыхни все это время.       И Наруто разжимает руку. Саске отступает к выходу, продолжая смотреть на сосредоточенное лицо: хмурая морщинка между бровей, жесткая складка у рта.       Ну улыбнись же, улыбнись, уссуратонкачи! Учиха Саске пообещал вернуться и он сдохнет, но выполнит свою клятву.       И Наруто улыбается солнечно и ярко.       Саске вернется.