Не отвести взгляда

      «Curious Cat» был переполнен: разного рода одиозные личности пили, напевали песни «MUSE», приплясывали или целовались по тёмным уголкам (о том, как ещё посетители могли скрасить свой досуг, сёстры предпочли сильно не задумываться). Приличной публики было мало, и это озадачило девушек, но Элисон уверила, что в это время суток в клубах другой и не бывает. Сцена, тем временем, наполнялась жизнью: приносили полотенца, воду, устанавливали и настраивали аппаратуру и инструменты. Купив в баре неоновые палочки, сёстры пробрались в фан-зону и стали ждать появления музыкантов. Элисон, проведя спутниц в зал, неожиданно куда-то испарилась. Девушки не сильно обеспокоились, справедливо полагая, что в такой среде у неё наверняка окажется много знакомых и друзей. К тому же, фоном звучащая танцевальная музыка давала возможность расслабиться в незнакомой обстановке и настроиться на нужный лад.       Нетерпение нарастало, всё громче и громче выкрикивалось название группы. И вот настало время. На какой-то миг погас свет… Действо началось под оглушительно-ликующий рев собравшихся. Наконец-то появилась прекрасная возможность насладиться подлинным шоу. Свет! Звук! Музыканты! Феерия!       Поприветствовав зрителей, солист бурно грянул на электрогитаре известный хит. Подпевали не только члены группы — пел, а, точнее, орал весь зал: на английском, французском, испанском — на всех языках мира. Голоса зрителей быстро смешались в нестройный хор. Тоже спев парочку песен, девушки почувствовали, что охрипли. Ну, ничего, — это все скоро пройдет, а вот впечатления останутся надолго! И, если в качестве дополнительного бонуса кто-то ловил барабанную палочку, медиатор или какие-нибудь другие предметы, бросаемые музыкантами, — ликованию просто не было конца. Аня и Маша глядели во все глаза. Уши глохли от рёва восторженной толпы, музыки, льющейся из мощных колонок, глаза слезились от искусственного дыма и света софитов. Девушки покорно сносили это, как и бесконечные толчки со всех сторон от напиравшей на заграждения толпы, кричавшей и размахивающей светящимися «свечками» в такт музыке.       А песни звучали одна за другой, музыканты успевали только наскоро глотнуть воды и смахнуть капельки пота — в клубе становилось всё жарче и жарче. Мэттью — солист, худощавый и невысокий брюнет со встрёпанными волосами, одетый во всё облегающее и чёрное, носился по сцене с микрофонной стойкой. Время от времени он оставлял её и брался за гитару, наигрывая печальные баллады, но и тогда с его скуластого небритого лица с тонкими чертами не сходило восторженное выражение. Шатен Тони Кристофер, играющий на басах, почти не двигался с места, сосредоточенно исполнял свои партии и спокойно разглядывал привычно бесившуюся аудиторию. Его широкоплечая и массивная фигура тонула в полутьме софитов. Доминик, мелькая палочками в руках, мастерски управлялся с ударной установкой. Светловолосый юноша был самым старшим участником этого коллектива, но совсем юное правильное лицо и быстрые движения гибкого тела заставляли сомневаться в этом. По всему было видно: и он, и его молодые коллеги получают от своего занятия несомненное удовольствие. Казалось, и ударник, и басист признавали бесспорное лидерство третьего члена коллектива и потому не старались привлечь к себе внимание публики, но та всё равно благодарно выкрикивала и их имена тоже.       Вообще, было заметно, что с повышением общей температуры воздуха градус накала эмоций также неуклонно повышался. Когда музыканты заиграли особенно бурную и зажигательную песню, толпа разгорячённых музыкой, духотой и алкоголем фанатов захотела разделить свою радость с идолами и… устремилась на сцену! Охранники не смогли оказать достойного сопротивления внезапному человеческому потоку, и испуганных молодых людей волной цунами моментально унесло в зал. Кем-то вызванная полиция моментально прибыла и смогла кое-как навести порядок, но к тому времени музыкантам порядком досталось, так что была вызвана и «Скорая помощь». Зрители, ещё недавние и непосредственные участники событий, не пожелали быть таковыми официально и прыснули зайцами изо всех ходов и выходов, оставив клуб практически пустым.       Конечно же, Аня и Маша стали невольными участницами происшедшего. Вид увеселения «разбери кумира» пришлось лицезреть в непосредственной близости от происходящего, что совсем не порадовало. Отнюдь, вид обезумевшей толпы поверг их в ужас и заставил побыстрее выскользнуть на ночную улицу вслед за остальными. Они ещё успели заметить белую машину с красным крестом, мелькнувшую на повороте, как перед ними возникла Элисон. Убедившись, что с её гостьями всё в порядке, она взволнованно затараторила: — Вот это вечеринка!.. С ума сойти! Сенсация просто!.. Мы вон с ребятами считаем, что им нельзя было выступать в таком месте, да? Говорят, что их сильно помяли. Кто-то снял даже! В любом случае, сейчас уже делать тут нечего. Завтра вот собираемся идти в больницу, там наши собираются. Вы пойдёте?..       Девушки пожали плечами и переглянулись. — …А пойдём, как раз всё узнаем сразу. Ладно, это завтра… А на сегодня всё! — Э-э… Знаешь, ты нас извини, Элисон, мы немного погуляем, — выдавила, наконец, Маша и слегка сжала руку сестры. Аня удивлённо взглянула на неё, но промолчала. — Да? Не заблудитесь? Ну ладно! Позвоните, как доберётесь, я пока тоже не домой… До скорого! — Девушка огляделась и направилась к небольшой группке людей, ожидающей её у машины. Сёстры помахали ей вслед. — Ну и что ты задумала? — поинтересовалась Аня у бледной сестры. Ей и так казалось странным, что уже несколько дней Маша ходила сама не своя. А во время концерта стояла как статуя, безотрывно глядя на сцену и утирая слезящиеся глаза. Аня прекрасно помнила сильный нервный срыв, произошедший с кузиной пару лет назад. Из пучины депрессии той помогла выбраться только музыка «MUSE». О чём же сейчас думает её дрожащая непутёвая сестрёнка?..       Вместо ответа Маша посмотрела по сторонам и быстро направилась к одному из полицейских, опрашивающего немногих оставшихся очевидцев. — Простите, а Вы… Не могли бы сказать, куда отвезли этих музыкантов? Друзья интересуются, — поспешно добавила стремительно розовеющая девушка под насмешливым взглядом стража порядка. Мужчина вдруг усмехнулся и назвал с улыбкой название больницы. — Передайте друзьям, что они поправятся. Ох-х, фана-атки, — протянул он пренебрежительно, обращаясь к своему напарнику и отходя с ним к служебной машине. Маша кинула ему вслед благодарный взгляд, огляделась вокруг и буквально бросилась к стоявшему неподалёку такси, сделав знак сестре следовать за ней. Обеспокоенная и заинтригованная, Аня пошла догонять её.       Здание клиники находилось совсем недалеко от клуба. Возле главного входа стояли группки людей с фотографиями и логотипами коллектива на одежде, некоторые держали в руках фотокамеры. Кое-кто из них, как заметили девушки, был и на концерте. Все нетерпеливо ждали новостей и оживлённо беседовали. Наконец, из центральных дверей вышел подтянутый мужчина в костюме с жёстким выражением лица и колючими, но усталыми глазами за линзами дорогих очков. Он обратился к собравшейся публике, которая сразу же навела на него объективы камер и смартфонов: — Добрый вечер! Спасибо, что пришли поддержать группу. На данный момент самочувствие членов коллектива сейчас не вызывает опасений, ребята нуждаются в покое и отдыхе. — Сколько времени может занять лечение? — раздался вопрос из толпы. — Предположительно, около месяца, — собравшиеся зашумели, и менеджер группы поднял руку. — Это общие сроки, необходимые для полного восстановления и расследования, необходимого по данному происшествию. — Уже установлены виновные? — поинтересовался кто-то. Мужчина покачал головой: — Пока нет, но мы обязательно всё выясним. А сейчас мне хотелось бы сделать небольшое объявление. — Прокашлявшись, он продолжил. — Музыкантам необходим квалифицированный уход, тишина и покой в период выздоровления. Поскольку вред, нанесённый им, исходил именно от вас, господа поклонники, теперь вы можете принести им максимум пользы. В связи с этим предлагается должность временной санитарки тем, кто имеет медицинскую квалификацию, психическую устойчивость и, самое главное, — преданность интересам участников группы… — Среди собравшихся раздался неясный шум. — …будет проводиться собеседование. Следите за новостями в соцсетях и на сайте группы. Ещё раз всем спасибо, до встречи!       Сопровождаемый гулом голосов и вспышками фотокамер, мужчина вернулся в здание. Большинство фанатов тоже начали неторопливо расходиться, на ходу все бурно обсуждали услышанное. Сёстры решили, наконец, вернуться в пансион: на сегодня событий им было явно достаточно.       Лёжа рядом на огромной кровати, обе долго обсуждали предложение менеджера. Они вполне могли предъявить копии дипломов о студенческой медподготовке, могли потратить время на эту безумную авантюру. Ане бы руки оторвали в издательстве за такой материал, Маше был бы открыт доступ в магистратуру. Но готовы ли они к такому?! Хватит ли у них квалификации, а, главное, — душевных сил, терпения? Да и пройдут ли они кастинг, где наверняка яблоку негде будет упасть? Как смогут они беспристрастно выполнять свои обязанности, зная, что эти молодые люди— предмет обожания многих, знаменитости? Не сговариваясь, девушки повернули к друг другу головы и рассмеялись, увидев свои озабоченные лица. Будь что будет!..       Придя в указанное место, представленное маленьким офисом в одном из крупных бизнес-центров, они сразу же подумали, что и сегодня, и завтра ничего не добьются — желающих было так много, что очередь заполонила практически весь этаж. Тем не менее, девушки покорно заняли местечко в уголке и принялись ждать.       Кандидатов, как они успели заметить, рассматривали довольно быстро. Тем не менее, их черёд настал только на следующий день. Вопросы, который задавал незнакомый паренёк, не были сложными с медицинской точки зрения: упор, видимо, делался на ответственность и адекватность опрашиваемых. Аня отдала копии требуемых документов, получила обещание позвонить и уступила место сестре.       Они почти не ждали звонка, но всё-таки были очень рады и вместе с тем удивлены, когда их повторно пригласили в пустой уже офис и сообщили, что они приняты. Там ждала ещё одна кандидатка: довольно красивая брюнетка лет девятнадцати, которая неприязненно поглядела на них. Встретивший всех менеджер группы, мистер Кирк, попросил всех девушек подписать несколько бумаг, напомнил, какая ответственность лежит на них до выздоровления музыкантов, и строго перечислил все риски и обязанности, только вскользь упомянув о немногочисленных правах. После этого он выдал всем троим пропуска в больницу и ушёл.       Начать работу предстояло сегодня же, и потому сёстры на время простились — Маша поспешила в университет, чтобы уладить вопросы с кураторами, расписанием и посещаемостью, а Аня отправилась на встречу с Чарли. После недолгих раздумий, они решили сообщить молодым людям правду о том, почему они не будут видеться некоторое время, и надеялись, что те поймут всё правильно. Так и оказалось: ребята, конечно, не очень обрадовались, что их временно променяли на селебритиз, но были заинтригованы таким невиданным прецедентом. Понимая, что для девушек это очевидная удача, брюнет попросил хотя бы возможность регулярно переписываться, и Аня охотно заверила его, что случившееся никак не повлияет на их дружбу.       Приехав в клинику, сёстры, однако, обнаружили свою утреннюю знакомую в одной из палат с приступом аппендицита, и от души посочувствовали бедняжке. Однако, сейчас её отсутствие не могло не радовать, так как приятного в данной ситуации было немного: наличие у входа, лифта и даже в больничном коридоре поклонников группы и вездесущих папарацци, встретивших их появление довольно неоднозначно, очень встревожило обеих. В полной мере сёстры прочувствовали на себе бремя славы, уворачиваясь от объективов камер и крайне нелестных комплиментов. Профили в соцсетях уже были перегружены сообщениями, и девушки просто отключили их. Единственный, кто приветливо принял новых сиделок, был сидевший на стульчике у дверей палаты охранник — рослый детина лет тридцати — за что получил благодарные взгляды и улыбки. Уладив все вопросы с предупреждёнными, но такими же недовольными ажиотажем в клинике врачами, девушки переоделись в выданную форму и поспешили к своим пациентам. Обход уже прошёл, и теперь до самого вечера проводились процедуры, для чего и требовалась их помощь.       Берясь за дверную ручку палаты в конце длинного коридора, Маша почувствовала знакомую растерянность. Белый пластик неприятно резал глаз. Назад пути уже не было. Но ведь она получила, что хотела, стала ещё на шаг ближе к ним… Сможет ли она справиться с этим?! Сзади Аня легонько ткнула её кулачком, и девушки, наконец, толкнули двустворчатые двери. Их взгляду представилось довольно печальное зрелище. Комната, конечно, была хороша: просторная, светлая, на три кровати, отделенные друг от друга полупрозрачными шторками. Собственный санузел, уголок для посетителей, цветы и подарки на тумбочках… Всё бы ничего, но вид бледных, измученных, опутанных проводами музыкантов заставил сердца девушек сжаться от жалости и огорчения. На солисте группы была кислородная маска, равномерно пикающий монитор ежесекундно диагностировал сердцебиение, голова была забинтована. Бинты украшали и его товарищей. Все крепко спали.       Девушки тихонько подошли к кроватям, с благоговейным интересом разглядывая своих подопечных. Даже лёжа на больничной койке, Тони внушал уважение. Могучие плечи, обтянутые казённой голубой рубашкой в мелкий горошек, отлично гармонировали со спокойным, добродушным лицом, которое не портила даже пара царапин. Доминик вблизи оказался невысоким, миловидным и хрупким, как девушка. Тонкие, но мускулистые руки, поросшие светлыми волосками, безвольно лежали вдоль туловища. Спутанные волосы, падающие на лоб золотистой чёлкой, придавали лицу несколько детское выражение, уголки смешливых губ были опущены. Маша вспомнила, что на всех фото и видео он улыбался, и сама грустно улыбнулась ему. Мэттью и до болезни был худощавым и бледным. Как лидер коллектива, он пострадал больше всех, помимо головы повредив и лицо, и руки. Изящные длинные пальцы были покрыты ссадинами. Аня подошла ближе и осторожно дотронулась до них. Кожа неожиданно оказалась такой нежной, что девушка нерешительно погладила их, стремясь продлить приятные ощущения. С надеждой (и не без опаски) она посмотрела на его лицо, но оно оставалось таким же расслабленным.       Маша с полуулыбкой наблюдала за ней: по старой фанатской привычке «распределяя» меж друг другом участников группы, они с самого начала не оспаривали её горячую симпатию к фронтмену. Как и она сама, её кузина прекрасно умела отделять личное от работы, и восхищалась парнем не только как талантливым музыкантом, но и как замечательной, уникальной и очень привлекательной личностью. Девушка ещё раз глянула на блондина-ударника: харизматично-эксцентричный брюнет, конечно, тоже в известной степени привлекал её, но внутренние симпатии она как-то незаметно отдавала всегда именно этому вечно весёлому субъекту. И встреча именно с ним сейчас больше всего волновала её сердце… Маша вздохнула, настраиваясь на серьёзный лад: они были здесь явно не ради собственных удовольствий.       Поправив молодым людям постели и проверив их общее состояние, девушки решили прибраться в палате.       За бытовыми хлопотами, посещением настороженных поначалу родных и друзей, осмотрами и процедурами незаметно пролетел весь день, и, в общем, работы оказалось не так много. Персонал клиники оказался квалифицированный и дружелюбный, близкие музыкантов тоже не стали чинить препятствий: приходившие днём из отеля матери Мэтта и Доминика, жена Тони — Келли (родители не могли навестить его по причине болезни) и его замечательные ребята — даже помогали сёстрам, и те, бывшие сначала не в своей тарелке, быстро освоились в новой обстановке.       На ночь девушки устроились в гостевом уголке, заранее предупредив миссис Бейкер. Женщина была немало удивлена, но заверила, что комната остаётся за ними. Со смехом она пообещала успокоить дочь, которая буквально лезла на стену от зависти к удачливым туристкам и забрасывала подруг просьбами поменяться с ними местами.