Инфекция

А змей затягивает свои кольца вокруг тела Гермионы. Сжимает. Душит с молчаливого одобрения Тома Риддла. Вокруг неё — чернота. Чешуя змея под пальцами — скользкая, гладкая, прохладная. — Ты чувствуешь? — шепот Тома ей на ухо. Как он оказался за спиной? — Тебе нравится эта Игра? Мерлин, нет конечно! Что за бред он несёт? Как ей может нравится что-то подобное? Кошмар, в котором погибает раз за разом. И из которого нет возможности выбраться. Он не позволяет. Жаль! Кусай! Делай что-нибудь, чтобы прекратить эту пытку… — беззвучно, одними губами, потому что голос куда-то пропал. Его забрал змей? Его забрал улыбающийся Том Риддл. Пунцовая краска заливает её щеки. Это гнев. Это стыд. Потому что стоит перед ним обнаженной. Бесстыдный, полный превосходства взгляд снизу-вверх. Она проигрывает этот раунд. Пальцы на её шее. Он застёгивает эту цепочку с медальном снова. — Носи его. Он твой. — И хочется сорвать с себя. Отшвырнуть. Возразить. Оправдаться перед… — Ты предала нас, Гермиона. За что? — Гарри. Рон. Их взгляды. Сделать что угодно, чтобы не видеть эти взгляды. Даже спрятаться за спину врага. Потому что знает, что они правы. Потому что нечем оправдаться. Но она пытается вырваться из объятий змея. Догнать уходящих в темноту друзей. Снова стать прежней. Шипенье змея. Силуэт Томаса. И Гермиона Грейнджер вновь просыпается в холодном поту… 1. Комната приюта миссис Коул. Тихий снегопад за окном. Кошмар продолжается. Она проводит пальцами по кровавому следу от цепочки на шее. Как такое возможно?.. Ты предала нас, Гермиона… предала… предала… — голоса Гарри и Рона продолжают звучать в её голове. Смешиваться. Сводить с ума. Становится невозможно терпеть. Она устаёт быть героиней. Это сложно. Нужно было погибнуть вместе с ними там, а не взваливать на свои плечи непосильный груз… Первый этаж. Она открывает окно. Вылезает наружу. Застывает в ночной сорочке, обдуваемая зимним ветром, ртом ловит снежинки. Издаёт смешок. Разум неустойчив. — Ты выиграл, Том! Слышишь, как треснула кукла? Ты сломал её… меня… ты… Стоять вот так и вопить под окнами дремлющего приюта, потому что напряжение требует выхода. Или же тёмные опыты Риддла наконец достигли цели. Следующий пункт назначения — Больница Святого Мунго. Только вот ужасно стыдно перед Минервой МакГонагалл, которая возлагала на неё такие… — С ума сошла?! — о, нет. Снова он. И как оказался рядом так быстро? Бледное лицо (взволнованное?), часто дышит, без спроса закутывает её во что-то и тащит обратно, в тепло. — Тебе лучше знать, — Гермиона улыбается ему. Только улыбка какая-то искусственная. Голос охрипший. И она не очнулась ещё от кошмара. Находится под его воздействием. Какой-то рычаг был повёрнут в верном направлении, раз эффект достигнут — она признаёт своё поражение. Только вот радости от этого Том не испытывает никакой. Даже наоборот. Хочется, чтобы она очнулась. Чтобы перестала вести себя как никчёмная марионетка… только не так. — Посмотри на меня. — Послушно смотрит. — А теперь повторяй… Он еле слышно произносит слова заклинания вычитанного в одной из запрещенных книг. Она повторяет. Должно помочь. Её должно отпустить… А ещё Министерство Магии должно заинтересовать, откуда шетнадцатилетнему ученику Хогвартса известна подобная магия? Беспалочковая. Её невозможно засечь. Невозможно обвинить его в чём-то, хотя Том виновен по всем статьям. Хитрый лис Альбус Дамблдор, бесспорно, согласился бы с этим. 2. За столом клуба Слизней царило явное оживление. Поглощавший засахаренные ананасовые дольки Слагхорн с любопытством наблюдал за спорами своих любимцев. Их ждёт блестящее будущее с такими интеллектуальными способностями! Том Риддл, как всегда, был на высоте. — За тайну бессмертия, — уверенно говорил он, — многие выдающиеся маги платили великую цену, но оно стоило того. Даже Мерлин… — «Великая цена» — утонуть в крови своих жертв? — спросившая это Гермиона отпила из бокала отчего-то горчивший тыквенный сок. — Полагаешь, что Мерлин и основатели Хогвартса шли по головам, чтобы разгадать тайны непрерывного существования? Не считали его скучным? По-моему бессмертия можно достичь иначе. Своими поступками, которые запомнятся. Самовыражением в литературе и искусстве… Во взгляде Риддла промелькнуло что-то… угрожающе-одержимое? Гермиона заставила себя сохранить непринужденную улыбку на лице. — Кхм, да бессмертие — понятие растяжимое. Но мистер Риддл прав, действительно, существуют способы нескончаемого существования. К примеру, так называемые крестр… Ойкнув, Гермиона выплеснула сок на сидящего справа Эйвери. — Я такая неаккуратная, — извинилась, заклинанием убирая следы своей оплошности. Невзначай сжимая руку напряженного Риддла под столом. Уйти от темы крестражей. Хотя бы в этот раз… Том покосился на неё недоверчиво — не ожидал, видимо, таких знаков с её стороны. Не поверил, разумеется, в случайность жеста. Но пальцы переплёл. — Кхем, давайте поговорим о предпосылках основания Хогвартса! — расплылся в широкой улыбке Слагхорн, — Том, что скажешь? Риддл больно сжал ладонь Гермионы под столом, прежде чем ответить профессору… Крестражи отошли на второй план. В этот раз. Гриффиндор, помоги ей. 3. Как только последние слова заклинания были произнесены, Гермиона задремала, склонив голову ему на плечо. На измученном кошмарами лице появилось выражение спокойствия. Настоящая улыбка. Жаль, что это длилось недолго. Незнакомое Томасу чувство растекалось внутри блаженством и было приятно. Несколько минут спокойствия. Так и должно быть. — Ты? — она отодвинулась, протёрла глаза и напряглась. Стала похожа на готовую к прыжку львицу. — Что мы здесь делаем? — непонимающий взгляд на пустой коридор. — Боремся с твоим сомнамбулизмом. Ходишь во сне, Гермиона? — он хмыкнул. Девушка нахмурилась. Такой довольный, будто произошло что-то… о, как раскалывается голова! И она ничего не помнит, после момента со змеем. Кошмары насланные на неё этим милым юношей. Темнейшим магом со времён Гриндевальда. Честных ответов от Риддла не добиться. — И что я делала? — не верить ему. Ни за что. — Сдавалась мне, — ухмылка Тома стала шире. Он придвинулся ближе. — Причём крайне настойчиво… — Лжешь, — быстро поднялась с пола, отошла к противоположной стене, — ты всегда лжешь, Том. Я никогда не сдамся. Только не тебе. — Посмотрим. — Его спокойная уверенность выводила из равновесия. Пугала. — Как насчёт поцелуя, раз уж спас тебя от замерзания? Особенно громкая в тишине коридоров пощечина. А он начинает привыкать к её вспыльчивости. — Значит, нет, — отвечает за неё, вскользь касается пальцами лба девушки, прежде чем, насвистывая, направиться к своей комнате. — Доброго утра, Гермиона. Не оборачиваясь. Этим пожеланием окончательно путая её. Над приютом миссис Коул занимался бледно-розовый рассвет.